Воробьиная сила

Глава 17 Погоня за мечтой

— Сколько ни смотрю, никак не могу привыкнуть, — сказал Жагжар, глядя на Изельшталь со стены моего замка. — Я видел много чудес и деяний сильных магов, но теперь сомневаюсь в собственном рассудке.

— Ты преувеличиваешь, Ришад, — возразил я. — Конечно, транспортировка объекта подобной массы потребовала бы некоторых усилий, но способы её обеспечить есть.

— Ты не понимаешь, Улириш, — мотнул головой Жагжар. — Или тебя лучше звать по новому имени?

— Мне без особой разницы, — пожал плечами я. — И чего же я не понимаю?

— Перенести, как ты говоришь, «объект подобной массы» — это одно. А вот чтобы этим объектом являлся королевский дворец правящей династии страны не с самой слабой армией — тут уже речь не о грузоподъёмности.

— Мне просто повезло с женой и тёщей, — оскалился я, вспоминая недавно открытые грани этого везения.

— А им повезло с тобой, — ответил Жагжар. — А теперь, когда ты стал похож на драматического героя иллюзиона, женщины завидуют им не меньше, чем тебе мужчины. Это новое лицо… Я понимаю, что это всё ещё ты, но не проходит ощущение какой-то масштабной мистификации.

— Именно поэтому мне и понадобились новые документы, — напомнил я. — А заодно и для них тоже.

— Ули Шпац, — хмыкнул Жагжар. — Загадочный путешественник и исследователь монстров. Слышал, что готовится к публикации новая книга этого замечательного человека. Миру будет не хватать старого Улириша.

— Мир как-нибудь переживёт. Сейчас мне и моей семье надо оставить прошлое и сделать шаг в будущее.

— Очень поэтично, Ули, — засмеялся Жагжар. — Вот только, боюсь, новые документы тут не помогут. Всё что касается нас, мы уже сделали. Ты родился в Федерации Дариид, женился на такой же гражданке нашей страны, восемнадцать лет назад у вас родился сын. Да и этим баронством твоя семья владеет не одно поколение. Вот только защита личности, доступная нашему управлению, это не божественный покров тайны. И отловить всех, кто попытается провести тщательное расследование, мы не сможем.

— От тех, кого я по-настоящему опасаюсь, меня защищает Керуват, — ответил я, потянув за цепочку, на которой вновь висела гроздь реликвий. — Просто не хотелось бы обычного лишнего внимания.

— Ну, в компании с Алирой и Миреной, боюсь, тебе его избежать не удастся. Прошу прощения, теперь с Карой и её младшей сестрой Намирой. Которые обе носят твою фамилию, пусть жена у тебя одна. Знаешь, по роду службы я встречал всякое, но твои семейные отношения кажутся странными даже для меня.

— Поверь, Ришад, мне тоже. Я могу запросто перемножить в уме тридцатизначные числа, но при этом даже не буду пытаться объяснить, как всё к этому пришло.

— Женщины, — многозначительно вздохнул Жагжар.

Конечно же, никакой жертвой я себя не считал. С тех пор, как я выпил ту чашку кофе, прошла целая неделя, в течение которой моя личная жизнь встала на место. Я проводил время как с собственной женой, так и с Миреной, по вечерам к нам присоединялась Незель. Как бы мне ни хотелось, но я был вынужден признать правоту Хартана: жизнь — это не порнофильм, а постель не место для цирковой акробатики. И если придумать что делать с двумя женщинами было несложно, то третья оказывалась лишней. В итоге само по себе получалось, что мы всегда разбивались на пары, с удовольствием наблюдая за действиями друг друга.

Мне казалось, что после близости с Миреной всё усложнится. Как выяснилось, наоборот, стало намного проще. Я не превратился в какого-то арабского шейха с тремя жёнами, нет. Незель и Мирена являлись супружеской парой, такой же крепкой, как и мы с Кенирой. Мы просто проводили время вместе, иногда (ну ладно, постоянно) меняясь партнёрами.

После ритуала я стал значительно выше, так что пришлось сменить всю одежду и обувь. Поход по магазинам, посещение портных и мастерских для подгонки брони я совместил с визитом к Жагжару. Если бы не Кенира, которую в Разведуправлении прекрасно знали (ни для кого не было секретом, кто именно убил Рагдраже), меня бы не пропустили. Жагжар попытался сохранить непроницаемое лицо, но я видел, насколько он удивлён.

Мне требовалась новая личность, Кенира и Мирена сильно засветились в Королевстве, так что тоже решили сменить имена. Так Кенира стала Карой, Мирена — её младшей сестрой Намирой, а Хартан — просто Таной, нашим с Карой родным сыном. Я не знал, почему Кенира и Мирена решили сделать именно так — в ответ на мои вопросы они просто хихикали, но теперь у Таны появилась не бабушка, а «тётя Миру». Имя Клаус он, к сожалению, опять категорически отверг.

В кратчайшие сроки Жагжар подготовил все документы, касаемые нашей собственности. Его управление имело очень много полномочий, а он сам обладал правом решать вопросы безопасности государства единолично, даже без извещения Коллегии Восьми. Подобная система могла функционировать только в мире, где боги принимают клятвы, и высоким служебным положением в корыстных целях воспользовался бы только самоубийца. Дела моей семьи оказались для государства настолько важны, что у каждого из нас появилось разветвлённое генеалогическое древо коренных обитателей Дариид, а замок Шпаценхорст перешёл в собственность моих предков Шпацев века назад, вскоре после изгнания Илгратанов крежл-змеем.

— И ещё, Ришад… — тихо сказал я. — Вскоре мне предстоит очень важное и очень опасное дело, касаемое моей богини. Придётся много путешествовать, и как паладин я буду нести слово её. Так что, боюсь, Федерация утратит монополию на храмы Ночной Госпожи. Я и так долго игнорировал своё предназначение из-за личных дел, дальше это продолжаться не может.

— Не скажу, что сильно рад, — признался Жагжар, — но и не особо огорчён. Я ожидал, что это случится гораздо раньше. В любом случае, вряд ли у тебя будет время и желание обходить в других странах каждый дом.

— Я планирую побывать только в тех местах, где стоят врата Портальной Гильдии, — пояснил я. — И там посещу лишь по несколько гостиниц. Что касается освящения каждого дома, то это кажется хорошей идеей только на первый взгляд. Нужны места, где спит большое количество людей, иначе это принесёт госпоже больше вреда, чем пользы.

— Ну тогда и повода беспокойства нет, — беззаботно махнул рукой Жагжар. — Но, полагаю, ты позвал меня не для того, чтобы рассказать о своих церковных делах?

— Вообще-то, я мог бы забежать к тебе в управление, — напомнил я. — Это ты сам решил, что будет лучше встретиться у меня.

— Виноват! — поднял руки он, смеясь. — Один из немногих способов воспользоваться служебным положением. До сих пор не могу привыкнуть, с какой лёгкостью вы пользуетесь порталами. Ну а раз Ксандаш прихватил меня бесплатно, я сэкономил бюджету немалую сумму. Так чего бы ты хотел?

— Ришад, как я и говорил, мне предстоит важное и опасное дело. Всё, что я делал до сих пор, являлось подготовкой к нему. Вероятность, что я провалюсь и не вернусь живым, очень высока. Я хочу, по сути, оставить завещание. Наверное, территория и замки и так достанутся Алире, те деньги, что лежат на счетах, не идут ни в какое сравнение с суммами в пространственных контейнерах её, Таны и Мирены, но всё равно, мне бы не хотелось, чтобы им пришлось заниматься бюрократической волокитой.

— Всё настолько плохо? — посерьёзнев, спросил Жагжар. — Вы очень сильны, с женой вы уничтожили Повелителя Чар. Неужели есть что-то, с чем можете не справиться?

— Я не беру с собой жену, сына и остальных. Это мой долг как паладина, и я не собираюсь подвергать родных опасности.

— Но ведь и Алира — жрица Ирулин, — возразил Жагжар. — И, как я слышал, Мирена инициацию тоже прошла.

Мне понадобился весь мой контроль над эмоциями и кровообращением, чтобы не покраснеть, словно подросток. Мирена действительно прошла «инициацию». Когда-то давно, ещё во время её исцеления, я пребывал на краю гибели, и она смогла увидеть Ирулин, явившуюся мне на помощь. Ну а раз ей довелось созерцать богиню собственными глазами, то теперь, в Царстве госпожи, Мирена смогла принять божественный облик. Я до сих пор считал использование образа богини для любовных игр святотатством, но после «сахара» что-то в моём сознании сдвинулось, и я стал смотреть на некоторые вещи совсем по-другому. Так что тут я, скорее, воспользовался случаем, чтобы ещё раз увидеть свою госпожу, обнять её, поцеловать, почувствовать её тепло, ну и, чего отрицать, насладиться её телом. И то, что под обликом богини скрывалась не менее прекрасная женщина, с которой мне тоже было очень хорошо, лишь добавляло ситуации пикантности. Увы, пусть я ждал и надеялся, но госпожа Ирулин появиться так и не смогла. Однако я чувствовал, что этот однажды проверенный способ подействовал, и благодать богини Мирены коснулась.

Возможно, у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что я, получив новую любовницу, доведя число партнёров до трёх красавиц, целыми днями только и делал, что предавался разврату. Ничего более далёкого от действительности придумать было сложно. Каждый день я по много раз сливал свою магию до последнего кванта, сидя на пыточном стуле. Потом, пребывая в состоянии крайнего магического истощения, проходил через комплексы тренировок, составленные Ксандашем. Я решал в уме сложнейшие задачи, которые выдумывал для себя сам, а также доводил до полного изнеможения физическими нагрузками, используя два артефактных браслета, которые теперь пришли на смену моей переделанной упряжи тахару.

Благодаря тренировкам я развивал силу, скорость и объём своей магии, пытаясь перепрыгнуть ту пропасть, которая отделяла лишённого магии человека с Земли от Повелителя Чар. И прекрасно осознавал, насколько неподъёмная эта задача. Я делал особый упор на свою чувствительность к пространственной магии, наследие тех воробьёв, чьи точные копии уже достаточно выросли и стремительно летали снаружи, всегда возвращаясь в замок, который теперь стал «Воробьиным гнездом» по-настоящему.

Теперь если я не справлюсь, если всё-таки столкнусь с Эгором и погибну в этой схватке, то у культа госпожи останутся две жрицы. И не просто жрицы — обе являются магами невообразимой силы, не стареющими и практически бессмертными существами. Они смогут распространять религию Ирулин до тех пор, пока та не превратится в один из основных культов Итшес. И тогда, кто знает, может Эгор не сможет удерживать эту силу, и госпожа освободится сама. Ну а, возможно, мои женщины обретут могущество столь великое, что сумеют преуспеть там, где провалился я. Возможно, мне бы тоже следовало подождать. Неуклонно идти вперёд, развивая свою магию, изучая вселенную и её законы. Стать одним из Повелителей Чар, сравниться с Эгором ауф Каапо, а затем его превзойти. Всего какие-то пара веков — и я поднимусь на такие вершины, о которых раньше не мог и мечтать. Но так долго медлить я не имею права — ведь каждый день моего промедления означает, что моя возлюбленная богиня страдает, распятая на алтаре.

— Ули? Ты ещё здесь? — озадаченно спросил Жагжар, вырывая меня из размышлений. — Ты не беспокойся, я все детали улажу. В общем-то ты мог и не просить, Алира и Мирена не менее важны для страны, чем ты. К магам и целителям такого уровня у любого государства особое отношение.

— Прости, задумался, — признался я. — И спасибо.

— Ерунда, — махнул рукой Жагжар. — Но ты лучше постарайся не умереть. Тебя будет многим не хватать, даже нашему такому милому и такому мерзкому другу.

— Да я как-то и сам уже привык быть живым, — усмехнулся я. — В объятия богини не тороплюсь, вернее, не в этом смысле. Но при чём здесь Милые Глазки?

— Ты не в курсе? Перед визитом в Королевство ты с ним связался. И твои слова он воспринял очень серьёзно — выгреб свободные и быстроликвидные деньги организации, а потом начал торговать на понижение с максимально доступным плечом. Он не хеджировал риски опционами, наоборот. В общем, благодаря тебе, он стал очень богат. Конечно, он и раньше не жаловался на бедность, но теперь речь о по-настоящему больших суммах. Так что Данар Тараже собирается покинуть свой пост, оставив Тени Криаза на преемника.

— Я думал, что в таких организациях это возможно только путём ныряния в Тириш с ногами в тазу с застывшим цементом. Так наказывали провинившихся преступные организации у меня на родине. И ещё мне казалось, что Тараже — человек из вашего управления.

— Ну, ничего столь драматичного, — усмехнулся Жагжар. — Конечно, у них там свои порядки, но если всё сделать правильно, то можно прожить долгую и скучную жизнь. И да, Тараже не совсем наш человек. Люди из нашего управление подошли с предложением того типа, отказываться от которых разумный человек просто-напросто не может. Мы точно так же навестим и его преемника, и преемника его преемника. Контролируемая преступность имеет свои выгоды, только поэтому ей позволено существовать. Ладно, пойдём, тут, конечно, красиво, но нас обоих ждут дела. Вот твои документы.

Он протянул четыре небольшие карточки, сделанные из какого-то металла, на каждой из них имелись люксографии владельцев и их имена. Я приложил палец к удостоверению с моим именем, и в воздухе возникла иллюзия головы, которую я до сих пор не привык считать своей. Полюбовавшись ещё раз своими длинными ушами, я сунул карточки в карман и благодарно кивнул.

— Может останешься на обед? — спросил я его. — Остальные сейчас в оранжерее. В управлении скажешь чистую правду — что работал над налаживанием отношений с «важными людьми».

— Прости, Ули, я бы с радостью, но не могу, — покачал головой Жагжар, и я понял, что он действительно сожалеет. — Дела не терпят.

— Хорошо, понимаю, — кивнул я. — Тебя куда закинуть, к Санду или на свалку? Лексна сейчас в клинике, так что тебя встретит.

— Лучше, наверное, на свалку, — ответил Жагжар. — Вызову оттуда омни и доеду до управления.

Мы спустились вниз, прошли по двору и подошли к вратам. В связи с наступлением весны двор полностью изменился. Посаженные Кенирой фруктовые деревья уже выпустили листья, на клумбах цвели ранние цветы, а на лозах ползучего винограда, растущего вдоль стены за воротами, уже распустились почки. Я активировал портал, открывая проход Жагжару, дождался, пока не скроется в глубинах гаража на той стороне, и снова его закрыл. Затем поднялся на самый верх замка и прошёл в оранжерею — такой же след «воробьиного безумия», как и тот самый «сахар». Там внутри среди буйной зелени, ярких пышных цветов и покрытых плодами фруктовых деревьев возле бассейна с разноцветными рыбками стоял небольшой столик, вокруг которого вольготно расположились Санд, Тана и мои женщины. Мирена смотрела на меня с многозначительной улыбкой, а от Кениры шёл поток сильной любви, благодарности и, странным образом, непреклонной решимости. Двое воробьёв, которых Тана назвал Кралешем и Лаладой, весело гонялись друг за другом, перепархивая с ветки на ветку.

Подойдя к остальным, я бухнулся в свободное кресло, взял стакан, налил в него соку и залпом выпил. Затем достал из кармана пачку карточек и положил на стол.

— Ули Шпац, — хмыкнул Хартан, поднося к глазам моё удостоверение. — Тебе стоило назваться Клаусом. Уши подходят.

Я не показал ни малейшего раздражения. Во-первых, чего-то подобного мы ожидали изначально, во-вторых, попытка прилепить ко мне своё прозвище смотрелась жалко, ну а в-третьих, он повторял это так часто, что даже будь шутка смешной, успела бы давно надоесть.

— Тана, твой папа давно уже не маленький, — сказала Мирена, магией выдёргивая у Хартана документы, — и сам решит, что делать.

— Вырасти сначала таким же большим, — добавила Кенира.

Хартан непонимающе перевёл взгляд с одной женщины на другую, а я закатил глаза. Обе они обожали меня подначивать по поводу изменения размеров, да и Незель, которая тоже знала, как было до ритуала, их в этом полностью поддерживала. К счастью, я сохранил чувство меры и не вырастил себе что-то монструозное, так что последующее наказание за дерзость очень нравилось всем троим. Кенира вновь почувствовала, где витают мои мысли, так что через наши узы ко мне пришёл поток лукавства.

— Я так понимаю, Жагжар уже ушёл, — сказал Ксандаш. — А как проходят твои тренировки?

Смена темы была немного неожиданной, но я честно ответил:

— Тяжело. После того, как лишаюсь магии, чувствую себя едва живым, что уж говорить о физических нагрузках? Нет, я не жалуюсь, но, если бы я не мог управлять разумом и по-настоящему заставлять себя, у меня бы просто не хватило силы воли.

— Хватило бы, — уверенно сказала Кенира, а Мирена и Тана согласно кивнули. — Более упорного человека я не знаю.

— Боль, слабость и усталость — это хорошо, — одобрительно сказал Ксандаш. — Когда рекрут или кадет преодолевает себя, он становится сильнее. Когда ты устал и медлителен, но стараешься двигаться быстро, ты наращиваешь скорость. Когда руки и ноги не держат, но ты поднимаешь тяжесть — становишься сильнее физически. Ну а когда в тебе остались лишь жалкие капли магии, а ты всё пытаешься её использовать, тогда увеличивается скорость восполнения. Простые армейские премудрости, ты их знаешь не только лучше меня, но и можешь под каждую из них подвести многотомное научное основание. В армии приходится быть осторожным, так частое истощение увеличивает и объём магии, а значить, можно перестараться, но, благодаря госпоже нашей Ирулин, выгорание осталось в прошлом.

Я лишь кивнул. Мне действительно были прекрасны все зависимости, множество учёных подробно их расписало в своих научных работах. И, чтобы стать сильнее, я шёл максимально быстрым путём. Меня не сильно интересовала физическая сила — сейчас я и так был очень силён, а дополнительный объём мышц госпожу вызволить не поможет. Точно так же мне не сильно были важны сила и скорость восполнения элир — благодаря реликвии Незель, я всегда мог использовать магию своей жены, а теперь, после нашей близости, и Мирены. Но переоценить значение изменения скорости восприятия было просто невозможно. Он являлось той базовой характеристикой, на которой основывался мой форсированный режим, и даже маленькая прибавка к этой основе делала меня многократно быстрее. Во время построения графика тренировок я спрашивал декана Заридаш: почему все студенты и маги, желающие прийти к величию, не занимаются чем-то подобным? И во всей правдивости её ответа я смог убедиться очень скоро. Остаться без магии — очень тяжело и больно. В это время не хочется ни двигаться, ни говорить, ни даже думать. Использование пыточного стула серьёзно отличается от простого сливания элир в накопитель, оно настолько же эффективней, настолько же болезненней. И через эту боль, через вереницу этих ежедневных пыток пришлось пройти моим любимым женщинам, и делать это на протяжении многих десятков лет! Пусть этот метод был ужасным и бесчеловечно жестоким, он прекрасно доказал свою эффективность. Не зря Кенира и Мирена превратились в настоящих сверхлюдей, превосходящих по силе магии даже Повелителей Чар. И чтобы обрести могущество, мне приходилось идти этим же путём. Высасываемая из меня магия шла в огромные подземные накопители Хорста. Особой нужды в этом не было, два Сердца, которые я создал, подавали элир больше, чем потребляли артефакты обоих замков, так что резервуар постоянно заполнялся, когда его не опустошало слишком большое количество портальных переходов или же активация осадного режима. Но мне было бы невыносимо осознавать, что силу моей души рассеивают в пространстве безо всякой пользы.

— О чём ты так задумался, Ули? — спросила Кенира.

— О женщинах! — уверенно сказал Хартан. — Он о них думает всегда. Особенно таких красивых, как мама и Миру.

— Почти, — улыбнулся я. — О магии и о богине.

— Ты можешь по этому поводу не очень беспокоиться, — усмехнулась Мирена. — Мы идём с тобой.

— А Жагжару можешь сказать, что завещание не понадобится, — добавил Ксандаш. — Если что-то пойдёт не так, мы или погибнем вместе, или же вместе прорвёмся к цели и победе. Ну а с учётом Последних Шансов, я бы поставил на победу.

— Сама мысль о том, что ты пойдёшь без нас, очень героическая и вызывает желание тебя расцеловать, — сказала Кенира, — но одновременно безумно глупа. Нас с госпожой связывает не меньше, чем тебя, а ещё больше нас связывает с тобой.

— Папа, неужели ты думаешь, что мы куда-то отпустим тебя одного? — спросил Хартан таким тоном, словно не верил, будто такая глупость вообще возможна.

Я оглянул их подозрительным взглядом. Мне, конечно, было тепло от того, насколько ценят меня друзья и любимые, но подобная осведомлённость вызывала множество вопросов.

— Я разговаривал с Жагжаром наедине. Откуда вы узнали?

Конечно, существовало множество шпионских плетений, вот только мои глаза видели окружающую магию, и любые лишние чары я бы обязательно заметил.

— Не уводи разговор в сторону! — строго сказала Кенира, но я почувствовал в её эмоциях неприкрытое веселье.

— Ветер нашептал, — добавила Мирена.

— Ты дал маме самый высокий доступ к системам замка, — тут же разрушил загадку Хартан. — И она просто приказала Хорсту воспроизвести всё тут.

— Ты же не думал, что мы посчитаем твой секретный разговор с Жагжаром чем-то незначительным и не очень важным? — спросил Ксандаш. — Чем-то таким, что нас ни капли не касается?

Я застонал. Действительно, управляющая система охватывала весь замок. Я вложил в её создание и модификацию все силы, использовал каждый трюк, что знал, а также множество, что придумал сам. Я не обращал внимание на потоки магии повсюду — ведь взломать Хорста не смог бы и человек, гораздо талантливей меня. Вот только Кенира, моя жена, возлюбленная и солнце моей души, имела те же права, что и я.

Я обвёл долгим взглядом всех, сидящих за этим столом. По сосредоточенным и решительным лицам я видел, что отговорить их не удастся. Благодаря связи с Кенирой у меня бы не получилось уйти без них, собравшись тайком, да и к тому же для подготовки к спасению Ирулин мне понадобятся все силы, а тратить их на секретность — слишком расточительно.

— Хорошо, — сказал я, и все радостно заулыбались. — Мы идём вместе. Но делаем это не раньше, пока каждый из нас не станет сильнее Повелителя Чар. Это обозначает очень много тренировок, и программу я составлю такую, что мне придётся рыдать от жалости уже во время её создания. Понятно?

— Понятно, — ухмыльнулся во все зубы Хартан, став вновь похожим на своего близнеца-осла. — Нам предстоит обычный перводень.

С тех пор, как я обзавёлся собственным замком, в котором разместил не только пространственный маяк, многослойную и разнонаправленную защиту, накопители с огромным количеством магии, но и управляющую систему с логикой, способной принимать сложные решения в соответствии с заложенными приказами, в той конструкции Последнего Шанса, которой мы пользовались ранее и которая спасла Хартану жизнь, осталось не так уж и много смысла. Учитывая опасность предстоящего дела, нам требовалось создать что-то гораздо более надёжное, действующее даже без необходимости владельцу постоянно вливать немалый объём магии. К тому же у такой системы эвакуации имелась пара более фундаментальных недостатков: деградация эвакуационной катапульты после каждого использования и, главное, вероятность смерти после деактивации стазиса. Если бы во время сражения Хартана никого из нас не было бы дома, существовала бы немалая вероятность его окончательной гибели.

К счастью, теперь у меня имелись способы этот вопрос окончательно решить. Все необходимые средства были в наличии, мне даже не пришлось выдумывать ничего особо нового. Вместо того, чтобы усложнять эвакуационную катапульту, я её максимально упростил. В скрытом пространстве остался простой фототриггер, привязанный к сигнальному артефакту, основанному на спутанности квантов элир, наподобие того передатчика, который до сих пор находился у Милых Глазок. Главным отличием от предыдущей конструкции являлось то, что за перенос теперь стал отвечать не сама реликвия, а портальная система, расположенная в Шпаценхорсте. Именно она теперь выдёргивала подопечного в замок, именно она накладывала чары стазиса, и именно она непрерывно отслеживала координаты, будучи в любой момент готовой к переносу. Удерживание постоянного канала позволяло преодолеть любые чары пространственной стабилизации, включая складки и изменения метрик, так что в итоге надёжность многократно выросла. В качестве меры дополнительной предосторожности я оставил собственный генератор стазиса, добавил контуры для немедленной эвакуации по сигналу владельца, принудительного переноса при повреждении структурной целостности реликвии и потере контакта с телом.

Конечно же, в виде медальона реликвия работать больше не смогла бы. Но я проконсультировался с паладином Данштагом и, пользуясь его советами, переделал реликвию из медальона в обычную серьгу с винтовым замком. Не то, чтобы мне сильно нравилась идея прокалывать уши, но и ничего зазорного я в этом не видел. К тому же длина моих ушей позволяла обвешаться не менее чем десятком реликвий, а серьги всегда касались кожи, так что я посчитал их гораздо лучшим вариантом, чем кулоны или кольца. Поэтому я посетил храм Керуват, где под присмотром каноника Карадже переделал единственную нужную мне Тайну Сделки в серьгу. Реликвии храма, больше не нужные ни мне, ни моим близким, я вернул — как паладин я считал кощунством их просто переплавить или переработать на материалы. И теперь мои уши украшал щит Ризвинн с порванной цепью и театральная маска с замочной скважиной во лбу. Единственным кулоном, что я теперь носил, являлась Связь Сердец Фаолонде. Но её я использовал только для общения с Таагом, причём, теперь мог это делать и напрямую с помощью магии.

Если портальной частью Последнего Шанса разобраться оказалось относительно просто, то медицинская поставила меня в тупик. Я не собирался заставлять Лексну нести круглосуточное дежурство, чтобы вытягивать с того света внезапного пациента, которых, к тому же, может быть сразу несколько. Следовало автоматизировать процесс, сделать его независимым от времени суток, степени ранения и обстоятельств. Удерживать его жизнь, возможно, на самой грани, пока ритуал залечивает полученные повреждения. Казалось бы, я уже неоднократно использовал нужные ритуалы — один раз для исцеления Мирены, а потом и для омоложения себя. И все нужные формы, артефакты и контуры были мной разработаны заранее. Все раны, которые бы получил владелец Последнего Шанса, должны были быть свежими, их исцеление, как и отращивание потерянных конечностей, было доступно даже не самым умелым целителям, так что доработать ритуал не составляло труда. Но я не зря изучал книги Лексны и Диршады, не зря перерывал университетскую библиотеку и воровал копии книг у магов Нирвины. Имелось немалое количество особо подлых чар, разрушающих в том числе и магический оттиск человека. Лишающих целителей того шаблона, по которому должен идти процесс клеточной регенерации. И я нисколько не сомневался, что в случае столкновения с Эгором ауф Каапо без подобных чар не обойдётся. Конечно, сейчас у меня имелось немало способов исцеления, от выращивания зеркальных конечностей до просчёта генома с нуля, но ни одну из этих задач я не мог переложить на артефакт или управляющую систему. И если пациентом реанимационного комплекса окажусь именно я, то подобным просчётом заняться будет некому.

Я уже решил начать строить нечто, наподобие университетского вычислительного артефакта, наращивая его мощность до тех пор, пока он не сможет завершить просчёт даже тела двадцатилетнего человека. Но все мои планы оборвал Хартан, задав невинный вопрос:

— Пап, а разве ты не можешь всё сделать заранее? Нас ведь всего шесть человек.

Я почувствовал себя полным глупцом. Тем самым ослом, с которым сравнивал своего сына. Действительно, мне ведь не надо было реагировать на последствия, если я проведу предварительную подготовку. Мне даже не надо было проводить никаких вычислений — у меня и так имелись замечательные шаблоны здоровых тел каждого из нас, достаточно было только сделать копии. Поэтому остаток дня я потратил на строительство сканирующего артефакта, который снял бы матрицы с каждого участника похода. Более того, я до сих пор не забыл нападение на Тану и Незель, ту тонкую грань, что отделяла меня от потери любимой женщины. Поэтому я решил обеспечить реликвиями всех обитателей нашего замка.

Тот ритуальный зал, в котором я обрёл молодость и новое совершенное тело, перетерпел радикальные изменения. Теперь в нём появились девять алмазных туб, оборудованных комплексами реанимационных чар и магией жизнеобеспечения. В резервуарах я организовал немалый запас медицинского геля для стазиса, а в автономных накопителях — запас элир, достаточный для полной регенерации тела не одну сотню раз. И теперь в случае угрозы жизни или «ручной» активации катапульты, каждый из нас появится в одном из этих сосудов, а его тело вернётся к состоянию, которое у него было на момент снятия матрицы. Для Паталы, с её взрослением, такой откат может отказаться неприятным, но не таким неприятным как гибель. К тому же матрицы можно время от времени обновлять.

Таким образом в тренировках, подготовке, артефакторике и переговорах прошёл ещё один месяц. Воздух окончательно потеплел, земля покрылась зелёной травой, а плодовые деревья покрылись весенним цветом. И на этот момент остались нерешёнными две задачи: новая модификация Таага и, главное, поиски пленённой Ирулин. И начать я решил со своего голема.

Каким бы верным другом и надёжным помощником ни был Тааг, он являлся творением моего врага. Во время модификации в Цитадели я не только создал для него новые структуры, но и неплохо изучил рутины его логики. Эгор ауф Каапо отдал ему приказ высочайшего приоритета, чтобы Тааг исполнял все мои приказы. Но стоило бы голему попасть в энергосеть Цитадели, как всё могло измениться. Мог прийти новый пакет инструкций, и Тааг отправился бы на выполнение нового задания. Нам мог встретиться сам Эгор, и тогда Таагу пришлось бы выполнять его распоряжения. В Тааге могли скрываться какие-то неприятные сюрпризы, оставленные предыдущим хозяином, и только сейчас, обретя необходимые вычислительные ресурсы и создав нужное оборудование, я мог почистить исследовать логику голема и убрать всё лишнее. К тому же мы отправлялись в очень опасное путешествие, я раз почти потерял Таага и больше не хотел терять его снова.

— Тааг-18, переход в режим глубокой консервации, — скомандовал я голему. — Остановка когнитивных и защитных контуров, временное отключение основного процессора. Сброс элир из основного и резервных накопителей в энергосеть Хорста. Разблокировка доступа к кристаллу главной операционной матрицы и контурам резервирования. Подтверждение: жааз-тиниз-шадани-пять-сафир-двадцать три-юзур.

Тааг мягко опустился на пол мастерской, его кожух сдвинулся назад и разошёлся, оголяя плотно скомпонованные внутренности, а пространственные аномалии, скрывающие основной и резервный кристаллы восстановления, вывернулись, показывая содержимое. Странное тянущее ощущение в желудке подсказало, что рядом происходят манипуляции с метриками и я усмехнулся — воробьиная магия действовала. Хотя, конечно, мне было очень неприятно видеть старого друга в нерабочем состоянии — слишком это напоминало время, когда я его едва не потерял.

Я вытянул руку, и оба резервных кристалла подлетели к верстаку, где и застыли, попав в силовые захваты. Я склонился над Таагом, взял его тяжёлое тело на руки и понёс на стенд. Конечно же, я мог воспользоваться магией и тут, но считал, что Тааг заслуживает другого отношения. Ещё со времён Цитадели я обладал ключами к логике големов всех трёх серий, так что мог развернуть её без использования дополнительных средств. Но мне не нужно было ни перед кем бахвалиться, я предпочитал эффективность, так что, построив плетение декодирования, отдал кристалл операционной матрицы в распоряжение стенда. Я знал, где находятся поведенческие схемы, где располагались двигательные рутины, упорядоченные системой обучения и коррекцией ошибок. Но имея в противниках мага уровня Эгора, не следовало оставлять на волю случая вообще ничего. Поэтому я обшаривал контур за контуром, схему за схемой, рутину за рутиной. Исследовал всё — даже части, ответственные за генерацию паутины, приводы конечностей, проектор иллюзий и эффекторы силовых щитов. Я проверил не только все цепи Таага, но и оба кристалла восстановления, безжалостно выдирая и исправляя множественные директивы подчинения и иерархии. Пусть ничего необычного я не обнаружил, но жёстко заданные нулевые приоритеты, благодаря которым Тааг должен был исполнять все приказы Эгора ауф Каапо и подчиняться тревожному распорядку Цитадели, я исправил, просто подменив владельцы и переправив на себя и свою жену.

Если так подумать, то я почти потерял Таага два раза. Первый раз, когда он закрыл меня от атаки жуков Мирикеша, а второй — когда его на моих глазах уничтожил Эгор. Третьего раза допускать я не собирался, поэтому вновь переработал систему восстановления, сделав её удалённой. Главный кристалл восстановления я решил хранить в Шпаценхорсте, а все изменения передавать через миниатюрный постоянный пространственный прокол. На случай локальных повреждений в этом случае хватило бы и вторичной системы. Бережно поместив кристалл в один из шкафов мастерской, я вновь повернулся к безжизненному голему.

— Тааг-18, пробуждение. Проверка узлов и контуров. Обновление рутин копирования и восстановления. Выдача прогресса и результатов на стенд, дублирование проекцией. Список доступов и полномочий. Подтверждение: ласур-каариз-ваару-хаад-асаниз-сафир-тридцать один.

Услышав мой голос, Тааг шевельнулся. Я увидел, как вокруг него закружились магические потоки и направились в накопители. Вновь отдалось тянущим чувством в желудке исчезновение вторичного кристалла восстановления в пространственной складке. Затем скользнул на место кожух, безвольные лапы голема зашевелились и нащупали поверхность верстака. В воздухе возникли протоколы проверки систем, ту же самую информацию выдавал проектор стенда. Замерцали несколько фиолетовых глифов — Тааг предупреждал о несовпадении контрольных последовательностей и об изменении логических цепей. Я тут же отдал приказ на обновление контроля, заверив его отпечатком своей ауры, и широко улыбнулся, увидев, что голем воспринял её как печать безусловного подчинения — как когда-то он воспринимал ауру Эгора.

Ну а когда проверка завершилась, в воздухе возникло несколько имён. И два из них, Ульрих и Кенира обладали абсолютными полномочиями.

На первый взгляд, поиски Цитадели Ашрад являлись глупым и бесплодным занятием. Эгор ауф Каапо не слишком любил посетителей, да и единственный способ, когда он проявил небрежность с портальным следом, оказался прекрасно спланированной ловушкой, стоившей Мирикешу жизни. Богиня являлась самой большой ценностью Эгора, системы обороны Цитадели и големы были в любой момент готовы встретить незваных гостей во всей своей сокрушительной мощи.

Так что же давало мне надежду на успех? Что не позволяло отбросить затею как безнадёжную и зажить счастливой жизнью в окружении прекрасных женщин, богатств и двух роскошных замков? Что шептало на ухо, что я смогу попасть в Цитадель, не зная маркера её маяка и кодов отключения атакующих контуров?

Ответ был до смешного прост. Моя богиня, госпожа Ирулин, женщина, которую я любил и почитал, для меня, паладина и священника, являлась лучшим маяком. Я, конечно, не мог на неё навестись, вычислив координаты конечной точки телепортации. Но во сне и наяву слышал я песнь богини, ощущал её присутствие и мог очень грубо определить направление, в котором она находилась. И не имело значения, какие свёрнутые пространства и грани измерений нас разделяли: пока Ирулин имела материальное тело, до тех пор я знал, где искать свою госпожу.

Разумеется, с такими скудными данными найти её было невозможно: оставались неизвестными расстояние, сдвиги пространства и изменения мерности. И Незель с Фаолонде тут помочь не могли — пусть сила моего желания была достаточна, чтобы прожечь гору, но тут вмешивался фактор присутствия другого бога, чья сила просто обнуляла возможности Единителя Сердец. Я не до конца понимал, как это работает, почему Фаолонде не может помочь, да и Незель просто ощущала, что так не получится. Впрочем, на то, что бог предоставит мне готовый набор координат, я не рассчитывал, поэтому собирался положиться на старую добрую триангуляцию, а для этого требовалось как можно больше точек, максимально разнесённых в пространстве.

План, который я сложил, предполагал использование моей самой сильной стороны. И я не говорю о своём разуме или магической силы, которую я через боль и страдания увеличивал каждый день. Нет, всё гораздо банальней — у меня имелось очень много денег, которыми мог заплатить за путешествия через гильдейские порталы. Конечно, я не собирался бездумно разбрасываться таким риском нажитыми богатствами. Но, к счастью, выяснилась особенность браслета, освящённого Незель — он не являлся артефактом, собственной магии не содержал, а в моменты максимального истощения, когда всю мою магию высасывал пыточный стул, я мало отличался от животного равной со мной массы. Из этой особенности вело ещё одно следствие — даже будучи крайне истощённым, я мог сплетать магию, используя элир Кениры, но не восстанавливая собственный запас. При этом серьга-реликвия Ризвинн служила маяком, использовав который, я не только в любой момент мог вернуться домой, но и выдернуть людей с той стороны.

Когда-то в будущем, когда я завершу свою миссию, когда богиня станет свободна, а мне каким-то образом удастся избежать смерти от рук разъярённого Повелителя Чар, я собирался оборудовать Хорст системой, наподобие портального зала Цитадели. Чтобы иметь возможность путешествовать в любую точку мира независимо от направления и расстояния. Вот только на создание чего-то столь сложного мне понадобилось бы минимум пара месяцев напряжённой работы, а значит у Портальной Гильдии появился новый постоянный клиент.

Тщательно пересортировав свои артефакты, я опустошил пространственные контейнеры, оставив лишь необходимый минимум вещей и денег. Оделся я в свой старый и переживший не одну переделку комбинезон, штанины и рукава которого мне стали коротки. Довершила мою экипировку броня из шкуры крежл-змея, которую я мне в мастерской подогнали под размеры изменившегося тела. Конечно, такой наряд смотрелся слишком вызывающе — разбирающиеся люди могли сразу определить, что владелец очень богат, но я собирался много путешествовать, и дополнительная защита лишней не была.

Чтобы не тратить слишком времени на дорогу, через Жагена я купил квартирку в Таргоссе. Это было маленькое полуподвальное помещение, очень напоминающее убежище Хартана, возле которого его подкараулили бандиты Теней Криаза. Достоинств у этого жилища было ровно два. В нём имелся собственный выход на улицу, и располагался этот выход прямо напротив здания Портальной Гильдии. Установив внутри квартиры ещё один комплект врат, я получил возможность появиться в Гильдии буквально в течение одной минуты.

Вскоре рутина моей жизни изменилась, а расписание дополнилось несколькими новыми пунктами. После утренней выматывающей тренировки с откачкой всей магии я шёл к вратам и переносился в Таргоссу. Оттуда направлялся в Гильдию, где заказывал перенос в один из заранее выбранных городов. Оказавшись там, я разбирался с таможенными формальностями и паспортным контролем, накидывал иллюзию своего старого облика, осматривался, определял стороны света и свои текущие координаты, после засыпал на ходу коротким сном, чтобы определить направление, в котором находится богиня. Затем я открывал портал, через которые проходили Мирена и Кенира, которых иногда сопровождал Хартан. Скрываясь под фальшивыми иллюзорными обликами, мы бродили по округе, посещая все более-менее крупные гостиницы, в которые несли слово нашей богини.

Так как начинали мы с городов Федерации, в которых пока что не бывали, нас всегда ожидала радостная встреча. Владельцы гостиниц давно знали об особенностях нашей религии, так что нам, бродячим проповедникам, были очень рады. После освящения очередной гостиницы и превращения её в храм, мы переходили к следующей. Конечно, у нас не хватало ни времени, ни желания, обшаривать весь город, так что мы ограничивались только крупнейшими. Иногда мы посещали крупные клиники, госпитали и дома безумцев. А затем вновь собирались вместе и возвращались домой. И после освящения пары гостиниц Кенира и Мирена выглядели очень усталыми.

Несмотря на то, что после третьего переноса работники Гильдии стали бросать на меня подозрительные взгляды, я всё равно продолжал. Каждый раз я выбирал новый город, находящийся всё дальше от Таргоссы, и с каждым таким городом пополнял свой мысленный «альманах», делал дополнительный шаг в поисках госпожи.

Чем дальше я удалялся от Федерации, тем больше проблем возникало. Несмотря моё на знание множества языков, появлялись сложности с коммуникацией. Кенира и Мирена знали только риланат и Высший Эсвеш, так что вскоре мы перестали разделяться — это потеряло всякий смысл. Владельцы гостиниц и больниц проявляли всё больше скепсиса, требовали рассказать подробнее о моём божестве и обещали «подумать». В этих случаях я просто разворачивался и уходил. Вернее, пытался: мне было всё равно, укроют ли крылья Ирулин именно это конкретное заведение, а для владельцев заведений подобное равнодушие почему-то всегда служило подтверждением, что предложение следует принять.

Не один раз мы сталкивались с враждебным отношением, пару раз нас пытались ограбить, напасть на нас или надругаться над девушками. Обычно хватало демонстрации силы, но один раз Мирене пришлось размазать банду с мечами и дубинками по брусчатке, причём буквально — от них осталась ужасно выглядящая кровавая каша. Мы продолжали наш поход, который закидывал иногда в совсем неблагополучные места, несли слово богини и приближали момент её освобождения.

Порталы Гильдии, несмотря на разветвлённость и могущество этой организации, вели отнюдь не в каждое место Итшес — на других континентах имелись свои организации. К счастью, существовали стыковочные пункты, где, выйдя из одного здания и пройдя в другое, можно было войти в следующий портал. Мы проведали дичайшие уголки Итшес, к примеру, места, где привычные курзо были не в ходу, страны, говорящие на неизвестных мне языках, или народы, проявлявшие к иностранцам откровенную враждебность. Пользуясь знанием Высшего Эшвес и компилируя неизвестные мне языки, я мог договориться хотя бы с владельцами гостиниц, но чем дальше, тем становилось понятно, что подход придётся менять. Но все эти десятки и сотни переносов дали неожиданный результат — моё «воробьиное чувство» отточилось настолько, что пространственные изменения я стал понимать на каком-то инстинктивном уровне. Это облегчило построение дальних переносов, телепортация же на относительно короткие расстояния в пределах стала мне даваться без расчётов и использования маяков. И пусть я знал, что это только закономерно — ведь воробьи вообще не умеют считать — но воспринимал как настоящее чудо.

В сопровождении жены и её «младшей сестры» или в одиночку, я побывал на всех континентах и на множестве островов Архипелага. Переносился на полярные шапки, горные вершины, в густые леса и произвольные точки посреди океана. Менял местоположение, уточнял координаты, отыскивал направление, в котором находится богиня, и считал, считал, считал до тех пор, пока не понял, что локализировал обширный, но ограниченный объём пространства.

Мне всегда казалось, что Тайна Сделки храма Керуват является одной из абсурдно могущественных и так же сильно пугающих божественных сил. Я убедился на этом давно, ещё на Большом Турнире в Тараге, когда выиграл в карты свои первые миллионы. И с каждым разом, как я открывал новые грани этой силы, она пугала меня всё больше и больше, даже когда ею пользоваться приходилось лично мне.

Простая тонкая маска, действующая как очки Кларка Кента, когда никто не узнаёт в мускулистом журналисте супергероя, полностью убирала человека из восприятия окружающих. Маленький медальон в виде стилизованного лица с замочной скважиной во лбу заставлял весь мир игнорировать причинно-следственные связи, даже если сознанию придётся для этого сделать цирковой кульбит. И небольшое пишущее перо, какими весь мир не пользовался уже пару тысяч лет, позволяющее деловым партнёрам встретиться и обговорить самые секретные вещи, продираясь через толпу шпионов и конкурентов, даже если при этом приходилось орать во всю глотку.

Последняя реликвия была одноразовой, имела очень ограниченную область применения, и, главное, Керуват должна была посчитать её использование уместным. Если бы не это, Перо Переговоров стало бы излюбленным инструментов шпионов, диверсантов и воров. Мне потребовалось долго обговаривать варианты использования с каноником Риглажем Карадже, выясняя то, что сделать можно, а что богиня посчитает святотатством. И пусть мне удалось получить всего три пера, а их применение требовало изрядной доли самоубеждения, в итоге я пожертвовал на храм огромную сумму. Дело того стоило.

Цитадель Ашрад находилась в скрытом измерении, не имеющем постоянной привязки к какой-то точке на земной поверхности. Её окружали барьеры аномалий, а пространство внутри было стабилизировано всюду, кроме телепортационного зала. Попасть туда мог только один человек, и этот человек явно не ждал посетителей. К счастью, с помощью множества замеров и очень тяжёлой цепочки сложнейших вычислений, мне удалось определить не только координаты, но и закономерности, по которым они изменяются. Сколь бы далеко ни были разнесены точки отсчёта, мне приходилось использовать очень неточный инструмент. К тому же, обычных уравнений Дабарга и Лаарена было недостаточно, на привычные шесть измерений накладывались искажения пространства вокруг Цитадели, изменяющие метрики и топологию, поэтому количество переменных, которые приходилось вычислять, вырастало на несколько порядков.

Не уверен, каким образом у меня всё получилось. Возможно удача, возможно, помощь богов, сколь бы Незель ни отрицала участие своего господина, ну а, возможно, кое-какое влияние оказывала моя воробьиная душа, чувствующая вещи, связанные с пространством, на интуитивном уровне. Но в итоге я получил решение в виде грубой сферы с погрешностью в несколько сотен миль. И сколько бы я ни устраивал новых проверок, со скольки дополнительных точек поверхности планеты не проводил «пеленгацию», мои цепочки расчётов вновь указывали на пространстве внутри этой сферы. Я нашёл Цитадель.