Воробьиная сила

Глава 8 Приветственная вечеринка

Пусть, как и большинство зрителей, я считал эту дисквалификацию несправедливой, несвойственной Керуват, которая хотя и блюла формальности, всё же больше склонялась к духу, а не к букве договоров, но Хартан огорчённым вовсе не выглядел. Наоборот, казалось, ещё один вдох — и он просто лопнет от гордости.

Признаюсь, я и сам испытывал за сына очень похожее чувство. Как и Кенира, чьи эмоции я так явно ощущал через нашу связь.

К тому же принять участие в дальнейших боях Тана не смог бы и без дисквалификации. Из-за причинённых ими с Ксандашем разрушений арена была закрыта на ремонт, а финал турнира сдвинут на целую неделю, пока не будут устранены все последствия боя. Что, разумеется, вызвало бурную радость всех владельцев гостиниц, а также хозяев магазинов, ресторанов и увеселительных заведений, получивших толпу скучающих клиентов с тугими кошельками.

Но как бы ни развивались дальнейшие события, дальше ждать мы не могли. Все вещи давно были собраны, артефакты созданы, а материалы заготовлены, поэтому всё, что нам оставалось — переодеться в рабочую одежду и активировать врата пространственного перехода.

Несмотря на серьёзную подготовку, захватить с собой всё, что требовалось для такого амбициозного проекта, как восстановление замка, было просто невозможно. В ближайшем будущем я планировал наладить поставку грузов, включая крупногабаритных, которые по тем или иным причинам не следует паковать в пространственные контейнеры. Поэтому в Нирвине арку портала разместил прямо дома, напротив ворот, ведущих во двор, где уже стоял навес для наших омнимобилей. Управляющий артефакт и артефакты пространственного пробоя я встроил в столбы и балку крыши навеса, что дало возможность не только перемещать через врата грузы определённых размеров, но и делать это без лишней огласки. Даже если кто-то захочет заглянуть к нам во двор и сумеет преодолеть охранные контуры, не увидит ничего необычного.

Мне казалось, что Ксандашу захочется остаться в Нирвине, побыть подольше с семьёй. Но он добровольно вызвался помогать восстанавливать замок, а я был очень рад каждым лишним рукам. Мне не хотелось пускать в это место посторонних, ну а Ксандашу я доверял, как самому себе. Поэтому в дорогу мы отправились ровно в том же составе, что и на сражение с крежл-змеем, с той лишь только разницей, что на этот раз отсиживаться где-то на задних рядах я не собирался.

Можно было, конечно, дождаться утра и направиться туда на рассвете. Но меня распирало нетерпение, а в кольце Кениры имелся наш походный дом, так что мы могли заночевать прямо на месте. Или, если успеем перенести врата во двор замка — так и вернуться домой в любое время.

Я подошёл к навесу, приложил руку к одному из столбов и подал небольшое количество элир, инициируя связь с главными вратами. Воздух между столбами колыхнулся, пошёл волнами, словно полощущееся на ветру знамя, и разошёлся в стороны широким проёмом, обрамлённым голубыми искорками. Даже сейчас, поздним вечером, было не слишком темно — светили фонари, да и Тагунар на небосводе находился в фазе полнолуния. На той стороне перехода царила кромешная тьма — свод пещеры отсекал весь окружающий свет. Я создал небольшой светлячок и запустил его вперёд, после чего сделал шаг и оказался в пещере. За мной в проход прошли все остальные.

— Мне тоже интересно, — сказала Незель, с интересом просунув голову сквозь портал, — но хочу выспаться. Завтра с утра в храм.

— Ничего, переставлю врата, перенесу их в замок, так что ещё насмотришься, — пообещал я. — Попробую закончить сегодня, максимум завтра утром.

— Ладно, берегите себя! — улыбнулась Незель. — А я спать!

Мирена подошла к ней, нежно обняла и поцеловала в губы. Подождав, когда они разомкнут объятия и Незель вернётся в дом, я деактивировал портал. Нетерпеливый Хартан вышел из пещеры и побежал смотреть на замок, ну а я, попросив Кениру выпустить Таага, отдал тому приказ на демонтаж врат. Идти без них не имело ни малейшего смысла, так что нам пришлось ждать.

— Папа, тут что-то не так! — послышался в ухе встревоженный голос Таны. — Можешь выйти глянуть?

— Выхожу! — тут же ответил я, приложив пальцы к серьге и активируя её импульсом магии.

Выбравшись наружу, я поднял голову и увидел сына, сидящего на той самой скале, с которой я ранее наблюдал за крежл-змеем. Создав на ладонях лапы геккона, я вскарабкался наверх и вскоре оказался рядом с ним. Перед нами открылся завораживающий пейзаж: свет полного Тагунара мягко освещал горы и деревья, бросая глубокие тени и рисуя на поверхности озера причудливую серебристую дорожку. Чёрная вода отражала звёзды и луну так чётко, что казалась либо бездонной пропастью, либо огромным порталом в иную галактику. Клубы тумана, медленно наползающие с гор, создавали иллюзию, что мы перенеслись в далёкое прошлое, словно оказались внутри древней, мрачной сказки — где герои живут до конца своих дней вовсе не в довольстве и счастье, да и конец этот наступает очень скоро.

— Что случилось, Тана? — спросил я сына. — Тут, конечно, красиво, но ты звал меня не полюбоваться видами.

— Смотри на замок, — сказал Хартан. — Вон туда, на третье окно второго этажа. Ну, то есть, по-твоему, первого. Видишь?

Несмотря на наличие у меня имплантата, ничего необычного я не заметил. Мне пришлось сменить несколько диапазонов, пока я не понял, что оно закрыто каким-то материалом, но сквозь него всё равно проникает немного света.

— Там кто-то есть, — озвучил я очевидное. — И это вовсе не монстр.

— Монстры не вешают портьеры, — кивнул Тана. — А это окно закрыли какой-то плотной тканью. Если бы она прилегала получше, я бы тоже ничего не увидел.

То, что он сумел с такого расстояния хоть что-то, являлось настоящим чудом. И это не проявили небрежность наши незваные гости, а настолько хорош оказался сам Хартан.

— Ули, Тана, что там? — послышался в ухе голос Кениры.

— Мам, в замке посетители, — ответил Хартан. — Мы с папой спускаемся.

Оказавшись снова в пещере, я подошёл к троице спутников, которые спокойно наблюдали за работой голема и непринуждённо болтали. Неожиданные новости вызвали в них разве что любопытство, но поводом для беспокойства не стали.

— Может пока Тааг занят, сходим, посмотрим? — предложила Мирена.

— Да ну, а потом возвращаться! — возразила моя жена.

— Мне это очень не нравится, — сказал я. — С какой стороны ни глянь, никого быть тут не должно.

— Прошло меньше месяца, — согласился Ксандаш. — Случайно попасть сюда за это время никто не мог. Если кто-то тоже решил убить змея, но наткнулся на пустой замок, то он опасен.

— Я могу сходить на разведку! — предложил Хартан.

— Хорошая идея, — кивнула Кенира. — Лучше тебя не справится никто. Тана, ты стал очень сильным, почти победил на Играх, можешь встретить любую опасность. Но не рискуй! Будь предельно осторожен!

— Не беспокойся, мам! — улыбнулся Хартан. — Меня и раньше никто не мог заметить, а сейчас я научился парочке новых трюков!

— Просто береги себя, — сказал я. — Загляни, узнай, что там происходит, и возвращайся. Если возникнут какие-то неожиданности, то немедленно зови, мы придём на помощь.

— Сделаю, пап! — ответил Хартан. — Ты же меня знаешь.

Я только кивнул. Тана извлёк из пространственного хранилища плащ из шкуры того самого солора, которого мы с Кенирой убили в Королевстве, накинул на плечи и надвинул капюшон. Сделав шаг вперёд, он просто исчез, полностью растворившись в пространстве. В отличие от иллюзорной проекции, которую создавал Тааг, где каждый фотон света, попадающий на невидимую сферу, проецировался с противоположной стороны с той же скоростью и направлением, магия солора была гораздо проще. Она обеспечивала зверю очень хороший, но не идеальный камуфляж, что позволило бы внимательному наблюдателю заметить неладное. Вот только Хартан действительно разучил пару трюков — сколько бы я ни пытался, увидеть его не смог. Он справился даже со слабым местом всех проекций невидимости — там, где ноги контактируют с землёй. Конечно, перебрав диапазоны, я смог его засечь, просто проследив за тепловым следом, но всё равно достижение впечатляло.

— Тана, у меня просто нет слов, чтобы выразить, насколько хорошо у тебя получилось! — сказал я через серьгу, не став сдерживаться.

— Спасибо, папа! — довольно ответил Хартан. — Я действительно старался!

Пусть мы с Кенирой и Ксандашем и предостерегали его от возможных опасностей, но на самом деле я не волновался. Мне было прекрасно известно, насколько силён мой сын, так что ничуть за него не переживал. К тому же я не забыл вновь активировать контур эвакуации в его Последнем Шансе, а значит, перестраховался и против совсем уж скверных сюрпризов. Поэтому просто следил за работой Таага, болтал со спутниками и досадовал из-за неожиданной задержки. Возможно, следовало направиться всем вместе, а вратами заняться уже с утра — ведь всё равно выходило, что мы и так, и так останемся здесь ночевать.

— Тут явно что-то не то! — раздался в ухе тихий голос Хартана. — И кто-то точно есть! Захожу в замок. Буду соблюдать молчание, так что не беспокойтесь.

— Напоминаю, будь осторожен! — сказала Кенира.

— Обязательно!

Ждать нам пришлось недолго, около десяти минут. Я только начал изнывать от нетерпения, как вновь услышал сына. И на этот раз от весёлого беззаботного тона не осталось и следа. Он пребывал в крайней степени потрясения, его голос дрожал.

— Там… Там такое! — выпалил он. — Я хотел… вернее, пытался попытаться, но понял, что не справлюсь! Мне нужна ваша помощь, особенно твоя, папа! Все надевайте штурмовую броню!

— Тана, успокойся! — сказал я. — Что случилось?

— Пап, подожди, я приду и расскажу!

Я нахмурился. Хартан, конечно, был любителем пошутить, но именно в данный момент подобные шутки были неуместными, да и выглядели бы глупо. Угрозы, с которой мой сын не справился бы сам, я не представлял. Ну а просьба одеть штурмовые доспехи намекала, что эта угроза не слабее монстра, которого мы тут победили ранее. Но вместе с тем он решил поделиться подробностями лишь по возвращению, это значило, что спешки дело не требует.

Поймав вопросительный взгляд Кениры, я кивнул. Она достала из кольца свою броню и начала быстро раздеваться. Ксандаш и Мирена последовали её примеру. На мне до сих пор был костюм из Цитадели, так что необходимость в дополнительной защите отсутствовала. Но я решил тоже отнестись к словам Хартана серьёзно, так что извлёк кожаную броню из крежл-змея и начал натягивать поверх, приказав Таагу помочь спутникам с штурмовыми доспехами, а мне с пряжками и ремнями.

Поглядывая в сторону Мирены и Кениры, я тихо фыркнул. Если судить по тому, что Тана решил намеренно пропустить зрелище голых красивых женщин, то ситуация была не просто серьёзной, а являлась чем-то типа конца света. Признаюсь, меня охватила вовсе не тревога, а нетерпение, желание поскорее узнать, что же Хартан увидел в нашем замке. Я успел натянуть кожаную куртку, закрепить нагрудник и уже прилаживал наплечники, как воздух в пещере замерцал, и в свете висящих магических сгустков возник мой сын, стягивающий с плеч свой плащ.

— Так что же всё-таки случилось? — спросил я, улыбнувшись.

Хартан посмотрел на меня немного ошалевшим взглядом, набрал в лёгкие воздух и выплюнул лишь одно слово:

— Работорговцы!

На лицах у Кениры и Мирены отразилась крайняя степень изумления, Ксандаш же глубоко нахмурился, положил на скальный уступ шлем своей брони и подошёл к Хартану.

— Подробности! — требовательно сказал он.

— Подожди, — вмешался я. — А разве такое вообще бывает? Я думал, после падения Гулун-ю-Ллар…

Я, конечно, сталкивался с этим явлением, познав его на собственной шкуре. Даже если не считать сорока лет пребывания в Цитадели, моё появление на Итшес началось с рабства у Жорефа, а потом и у Кениры. И в том, что, получив свободу, я тут же связал себя с ней ещё более крепкими узами, была какая-то особая ирония. Вот только рабом меня сделал Эгор ауф Каапо, реликт прошлой эпохи. И в нынешние времена ничего подобного я не ожидал.

— Нет такой мерзости и низости, на которую не нашлись бы свои любители, — сказал Ксандаш. — Чем сильнее запреты и выше наказание, тем больше за это готовы платить. Время от времени полиция накрывает гнездо этих тварей, но рано или поздно появляются новые.

— Тана, расскажи, что там произошло? — попросила Мирена. — Я видела тебя на арене и думала, что ты справишься с любыми врагами. Неужели рабовладельцы настолько сильны?

Хартан лишь покачал головой. Он времени зря не терял — уже стоял голый, а вокруг него суетился Тааг прилаживая и скрепляя элементы штурмовой брони.

— Не в этом дело, — ответил Хартан. — Я бы запросто мог размолоть в фарш их всех. Вот только девчонки, ну, которые пленницы. На каждой из них ошейник!

— Имперский? — мрачно уточнил Ксандаш.

— Не знаю, — качнул головой Тана. — Я видел в ошейниках магию, попытался получше рассмотреть структуры. Но надо было спешить. Эти выкидыши крыс, ублюдки навозной кучи и блевоты задаша, они… Они там… Мы должны идти! И побыстрей!

— Ошейники — это скверно, — кивнул Ксандаш. — Но я думал, взлом артефактов — твоя специальность.

— Если бы у меня было больше времени — я бы попытался, — мотнул головой Хартан. — Да и то, один из ошейников слишком сложный, боюсь, что не справлюсь. Именно поэтому нужен папа! Он-то может всё!

Подобная безоговорочная вера в мои силы не только грела душу, но и изрядно пугала. У меня непроизвольно возник страх провалиться, не оправдать доверия, разочаровать сына. Кенира, почувствовав мои эмоции, положила мне на плечо руку в бронированной перчатке и легко сжала. Непроизвольно в голову пришла мысль, насколько хорошо она контролирует броню — ведь усиленные магией псевдомышцы и прочнейшие металлические сплавы этого мира могли спокойно крушить камни. Но ни страха или даже опасения ни на мгновение не возникло — своей жене я полностью доверял.

— Хартан, доклад! — чуть торопливо сказал Ксандаш. — Количество, диспозиция, оружие, артефакты. Где находятся пленницы, какая охрана? Похоже, на этот раз придётся выдвигаться без подготовки. Как в старые, но совсем не чудесные времена.

— Почему без подготовки? — удивился я.

— Папа, ну я же сказал, надо торопиться! И на сон просто нет времени! — почти прокричал Хартан.

Я усмехнулся. Конечно, они кое в чём были правы, но у меня имелись и свои козыри.

— Это не совсем так, — сказал я. — Мы сделаем всё быстро. Все встали в круг, немедленно. Тана прав, времени терять не стоит!

Мы встали посреди пещеры, закинув руки друг другу на плечи. Я оказался между Миреной и Кенирой, но соседство с двумя прекрасными девушками на этот раз ничуть не радовало — приходилось прижиматься лишь к их холодной жёсткой броне.

— Все наклонились, — продолжил командовать я. — Коснуться головами друг друга!

Для воплощения в жизнь задуманного требовался телесный контакт. И пусть тела спутников были затянуты в броню, к счастью, ещё никто не надел шлем.

— Броне — команда аварийного медицинского режима, эвакуация с поля боя.

Спутники замерли и застыли. У каждой брони имелись контуры на случай серьёзных повреждений тела. В этом режиме жёстко фиксировались сочленения и спина, предотвращая таким образом дополнительные повреждения костей и позвоночника. Я на всякий случай навалился на спутников изо всех сил. Но сплетённая из четырёх тел фигура с восьмью точками опоры держалась очень крепко.

— О госпожа моя, Властительница Ночи, Повелительница Грёз, — начал я тихую молитву. — Яви нам свою милость, пошли короткое сновидение, одари своей силой и любовью! Дай возможность прийти на спасение, дай шанс успеть вовремя, оказать помощь и принести освобождение!

Не успел я договорить последнее слово, как вся наша компания провалилась в сон.

Несмотря на то, что я создал барьер, отсекающий все звуки, всё равно старался двигаться как можно тише и незаметней. Сейчас я с огромной благодарностью вспоминал жёсткие и требовательные уроки Дреймуша, который вовсю воспользовался безграничным временем, предоставленным Царством госпожи. Он добился впечатляющих результатов даже со мной, стариком, которого пришлось переучивать заново. Ноги словно сами выбирали надёжные камни, избегали участков с травой или мхом, а когда это не получалось, ступали так, чтобы оставить как можно меньше следов. Несмотря на то, что артефакт тактической системы — та самая пирамида, которую я использовал во время сражения с крежл-змеем — находился внутри пространственного кармана Таага, наскоро созданные мною структуры, соединяющие пирамиду с управляющим кристаллом голема, работали. Конечно, сильно страдала пропускная способность и скорость реакции, но таким образом я хотя бы мог понять, где находятся мои спутники, активировавшие невидимость брони. Сам я тоже оставался невидимым, но только благодаря иллюзии, которую проецировал верный Тааг.

Полный Тагунар давал достаточно света, а остальное с лихвой восполнял мой имплантат, я видел дорогу не хуже, чем даже днём. Штурмовая броня моих спутников тоже имела системы ночного зрения, так что передвигались мы с максимально доступной скоростью. Вернее, максимально мне доступной — всё-таки самым медленным членом группы являлся именно я.

В любом случае, дорога была знакомой, так что особых задержек не предвиделось. Во сне, созданном Хартаном, мы не только многократно отработали проникновение, сражение с работорговцами и освобождение рабынь, но и несколько раз прошли по узким горным тропкам, так что знали, как и куда идти. Во время пути неожиданно возникла пауза, во время которой я оказался предоставлен сам себе. И сейчас пытался проанализировать свои чувства, возникшие во время этой неожиданной миссии.

Сейчас, отправляясь в неизвестность, на столкновение с изнанкой этого мира, я чувствовал себя… превосходно. У меня не было ни капли опасений, ни тени сомнений, лишь горячее желание идти вперёд. И дело заключалось даже не в том, что меня распирал какой-то особый гнев или ярое желание покарать работорговцев. Конечно же, как человек двадцатого века, я не принимал рабства. Но оно казалось каким-то архаизмом, пережитком глубокого прошлого, явлением из учебников истории, пусть я и понимал, что даже в нашем просвещённом двадцатом веке оно продолжает существовать в диких уголках Земли. Это сильно меня отличало от обитателей мира Итшес, где рабовладение являлось величайшим и самым мерзким из преступлений, столь отвратительным, что одна только мысль о нём вызывала ярость.

Причина моего энтузиазма заключалась совсем в другом. В последнее время я всё чаще и чаще ощущал себя ненужным и бесполезным, человеком, которому только и остаётся смотреть в спины друзей и любимых, бессильно наблюдая, как далеко они вырываются вперёд. Причём, я прекрасно понимал, что такого прогресса они достигли с моей помощью. Что именно я оказал им поддержку, вернул здоровье и даже спас жизнь. Но всё равно не мог избавиться от чувства кислой горечи во рту, отчаяния от собственной беспомощности и бесполезности. Но в этой миссии всё было по-другому. Несмотря на то, что любой из моих спутников мог запросто расправиться с целой армией подобных работорговцев, на этот раз успех зависел именно от меня.

Если в нашей компании кто-то и подходил на роль главного героя иллюзиона или центрального персонажа книги — так это Хартан. Судьба его словно являлась сборником самых популярных клише приключенческой истории: талантливый сирота, выросший в приюте, жизнь в трущобах (пусть трущоб как таковых в Нирвине не имелось, но наиболее близким к ним являлся квартал доков), преступная дорожка, конфликт с бандитами, счастливая встреча с будущим учителем, ну а дальше — череда героических деяний, от сражения с самыми сильными монстрами этого мира, до более чем впечатляющего и зрелищного выступления на арене. Разгром работорговцев и освобождение рабынь прекрасно укладывалось в сценарий. Возможно, когда-нибудь оно станет одним из важных эпизодов жизнеописания великого магистра Хартана Шанфаха. Вот только будущему летописцу придётся иметь дело с неудобным фактом, что в этом эпизоде жизни главную роль сыграл пожилой отец героя, а тому самому пришлось довольствоваться задним планом.

Я тихо захихикал себе под нос. Пусть хотелось хохотать во весь голос, и барьер не пропустил бы ни звука, всё равно приходилось сдерживаться. От Кениры пришла волна любопытства, её очень интересовало, что же вызвало во мне такие эмоции, но я, протянув руку к серьге и переключившись на личный канал, пообещал рассказать позже. Дело заключалось в том, что мы уже пришли.

Работорговцы пусть и были мерзавцами, но идиотами не являлись. Вокруг было припрятано немало артефактов — как обычные вопильщики, наподобие тех, что использовал Алзар, так и более сложные сигнальные контуры. Впрочем, препятствием они больше не являлись — Хартан обезвредил их ещё во время первой вылазки.

Вскарабкавшись по обрыву возле обрушенного моста, я зашёл через обломки ворот во двор замка. В тени под одной из стен, привязанные к засохшим обломанным деревьям, стояли два тигилаша и один задаш. Возле них находились две большие повозки очень необычной конструкции. Речь шла вовсе не о тентах, обшитых тонкой жестью и выкрашенных в неброский цвет. В первую очередь привлекало внимание шасси — сдвоенные небольшие колёса, расположенные попарно на независимых осях. Насколько я понимал, такое строение обеспечивало повышенную проходимость, возможность переезжать даже толстые брёвна и довольно большие камни. Не составляло большой загадки, как именно бандитам удалось завести животных во двор — сразу же за воротами лежал штабель жердей и досок, достаточно длинных, чтобы перекрыть обрушенный мост, пусть использование настолько ненадёжной опоры попахивало слабоумием.

От места, где я ощущал броню своей тёщи, полыхнула круговая волна магии. Мягкая, почти неощутимая, заметная только с помощью моего глазного имплантата.

— Все крупные живые существа находятся наверху, — доложила Мирена. — Остальное — мелочь и животные во дворе.

— Хорошая работа, — заметил я, приложив палец к уху. — Отличный контроль, ты молодец!

— Спасибо, Ули, — ответила она.

С удивлением ощутив от Кениры странную волну веселья, я решил расспросить жену позже и решительно двинулся в замок через центральный вход. Оглянувшись по сторонам, я заметил ещё несколько сигнальных контуров, обезвреженных Хартаном, и направился к главной лестнице. Так как большая часть пролёта была обрушена змеем, пришлось жаться к краю. Тут тоже стояла сигнализация: на этот раз очень простой механический вариант — туго натянутая нить, привязанная к обычной металлической кружке. Несмотря на всю неказистость подобной конструкции, я не мог отрицать её действенность. Даже если кому-то удалось бы обезвредить магические артефакты, в темноте он бы неизбежно зацепился и устроил бы сильный грохот. Эту ловушку Тана обезвреживать не стал — бандиты слишком легко могли проверить её целостность, так что пришлось осторожно переступать.

Мы расположились вокруг дверного проёма, завешенного куском плотной парусины. За той стороной слышались голоса и раздавались тихие женские вскрики. Не требовалось особо бурного воображения, чтобы понять, как именно работорговцы скрашивали скучные вечера.

Сейчас наступал очень деликатный этап нашего плана. Не имею понятия, как именно Хартан умудрился незаметно проникнуть внутрь, но теперь это предстояло сделать и нам. И пусть это подобие портьеры не являлось препятствием, пройти, чтобы не потревожить бандитов, ничуть не получалось.

Идеальным вариантом было бы использование силы Ирулин. Можно было бы подарить работорговцам крепкий здоровый сон, после чего заходить внутрь, хоть полным составом военного оркестра, наигрывающего бодрые марши. Вот только ничего подобного сделать я не мог. Во время вылазки на Огенраэ никто из нас не желал зла ни обитателям дворца, ни страже, ни солдатам гарнизона. Даже убийство принца и последующий грабёж являлись лишь следствием вновь открывшихся обстоятельств, так что Ирулин не сочла их нарушением благости и справедливости. Теперь же всё было по-другому. Хоть главной нашей целью и являлось освобождение рабынь, но даже само по себе оно шло работорговцам во вред. Что уж говорить о том, что мы собирались причинить немало боли и страданий им самим? Пусть наши действия являлись оправданными, поимка и наказание преступников богиней полностью одобрялось, но, увы, оно полностью противоречило её Праву. И как паладин её, святой её и верный слуга её, я ощущал самыми глубинами своей сути, что сила богини не отзовётся. Впрочем, задачу это не осложняло, просто закрывало наиболее простое решение.

Я направил магию на портьеру дверного проёма и применил сканирующие чары. Затем достал из кармана небольшой кристаллик алмаза и сплёл две стационарные магические структуры. Одна из них заглушала звуки, а вторая — создавала иллюзию, повторяющую перекрывающую вход ткань и захватывающую около половины ярда дополнительного пространства. Положив алмаз на пол, я кивнул своим спутникам, осознавая, что они ничего не увидят, решительно отвёл портьеру в сторону и шагнул внутрь. Раздался громкий звон нашитых на ткань колокольчиков, но никто из сидящих в комнате не встревожился — акустический барьер и чары иллюзии работали надёжно. Быстро проскользнув внутрь и освободив проём и дождавшись, пока зайдут мои спутники, я осмотрелся. И от увиденного мои руки сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони.

Пространство этого просторного зала освещали несколько магических светильников, давая мягкий тёплый свет. Дальний угол отгораживала решётка, собранная из довольно тонких жердей, выглядевших несерьёзными, если бы я не знал, насколько крепка древесина, из которой они состоят. За решёткой находилось одиннадцать девушек, от молоденьких, почти что девчонок, до взрослых и зрелых. В мире Итшес редко можно было встретить дурнушек, но все пленницы являлись настоящими красавицами. Некоторые из них лежали на набитых соломой тюфяках, забывшись тревожным сном, некоторые сидели, уставившись в пространство, а некоторые стояли возле решётки, наблюдая за происходящим в зале. И у каждой из них на шее был тонкий ошейник, сделанный из какого-то чёрного металла. Внутри каждого из ошейников я заметил сложную магическую структуру — они не были кустарными поделками, а являлись работой искусного артефактора. Этого умельца мне очень сильно захотелось найти, чтобы хорошенько с ним поболтать. И вовсе не на профессиональные темы.

Возле стены под одним из светильников находился стол, за которым расселись работорговцы и играли в карты. Пусть воображение рисовало настоящие воплощения зла с лицами, обезображенными пороками и преступным образом жизни, в реальности они выглядели самыми обычными людьми. И если бы я не знал, кто они и чем занимаются, счёл бы их даже симпатичными. Один из работорговцев являлся женщиной. Молодой, пусть о возрасте жителей Итшес судить было трудно, и даже привлекательной. И на её красивом лице с высокими скулами и тонкими чётко очерченными губами было написано раздражение.

Направлено оно было на ещё одного члена их компании. Тот стоял со спущенными штанами возле большого деревянного ящика и совершал бёдрами ритмичные движения. Его руки удерживали женские щиколотки так крепко, что кожа вокруг пальцев побелела. Обладательница этих ног, женщина, которую он насиловал, лежала на ящике, крепко прикусив губу, и магические светильники высвечивали дорожки слёз, стекающих с её глаз. Она была очень красива: тёмно-каштановые волосы, казавшиеся почти чёрными, округлое лицо с изящными чертами и чуть вздёрнутым носиком, светлые большие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. На ней почти не было одежды, ну а та, что осталась, не давала простора воображению, демонстрируя прекрасную фигуру с гладкой кожей и с рельефными мускулами, длинные стройные ноги и не очень большую округлую грудь идеальной формы. На шее у женщины тоже имелся ошейник, на этот раз из светлого, почти белого металла. И внутренняя структура была столь сложна, что ошейники остальных рабынь на его фоне выглядели примитивными.

Во снах мы с Кенирой разыгрывали сцены, среди которых встречались сценарии насилия и принуждения. Но, в отличие от весёлых ролевых игр, настоящее изнасилование, которое я теперь перед собой наблюдал, ничуть не возбуждало, наоборот, вызывало только тошноту и желание предать насильника наиболее мучительной смерти.

И пусть благодаря разведке Хартана я представлял, чего можно ожидать, пусть знал и об ошейниках, и о рабовладельцах, глаза мои застлала кровавая пелена ярости. Я ощущал, что Кенира испытывает те же эмоции, наши чувства переплетались и резонировали, усиливая друг друга. И чтобы сохранить возможность ясно мыслить, я активировал форсированный режим мозга.

Не став терять времени, я быстро подошёл к загону с рабынями. Встав неподалёку от клетки, я принялся анализировать магию их ошейников. Благодаря Хартану я уже имел грубое представление об использованных структурах, а сейчас лишь восполнял недостающие детали. Очень помогало то, что все ошейники были одинаковыми, и, разглядывая их с разных сторон, я мог справиться с задачей намного лучше и быстрее. К счастью, отрешённость форсированного режима позволяла не принимать близко к сердцу вид двоих девочек возраста Хартана, наблюдающих за происходящим, крепко вцепившись в решётку. Они были чем-то похожи как друг на друга, так и на жертву в зале — вероятно, являлись родственницами.

Каждый ошейник имел несколько резервных контуров и предохранителей для защиты от вмешательства. Любая попытка снять приводила сначала к импульсу невыносимой боли, проходящему через позвоночный столб жертвы, а при дальнейшем вмешательстве — к болевому шоку и смерти. Чары, используемые для создания, имели много общего с Уздой и Поводком, пусть команды контролёра приводили в действие ошейник, а не воздействовали на разум контролируемого. И, хуже всего, тут имелась обратная связь, так что обладатель печати мгновенно узнавал о происходящих изменениях и о попытках воздействия или вмешательства. Питался ошейник от собственной магии жертвы, собирая элир и наполняя небольшой накопитель. Любые попытки контролировать магию, чтобы лишить ошейник энергии, тут же вызывали резкую сильную боль. То же самое происходило при механических воздействиях, вплоть до убийства раба при нарушении целостности этого омерзительного артефакта.

Полностью разобравшись со внутренней структурой, я решил воздействовать на контур, отвечающий за приведение наказаний в исполнение. Полностью отключать его было нельзя, но, закоротив цепь вне системы контроля целостности, я мог изменить направление импульса, выводя его наружу ошейника. Жертва при этом всё равно испытала бы неприятные ощущения, но не слишком серьёзные, что-то на уровне касания к чашке горячего чая. Таким образом, даже если работорговец захочет наказать раба, вместо подозрительного спокойствия он увидит хоть какую-то реакцию.

Я сосредоточился на обезвреживании ошейников, сплетая магические потоки и одновременно управляя Таагом. Голем выпустил два длинных отладочных усика и протянул их в клетку. К счастью, рабский загон был довольно тесным, так что у него получалось дотянуться до большей части ошейников. Мы быстро распределили обязанности, пока он занимался ближними рабынями, я взламывал ошейники дальних. И пусть предстояла длинная и кропотливая работа, она состояла из однотипных операций, так что волей-неволей я слушал разговор работорговцев и слышал звуки творящейся мерзости.

— Повышаю до жёлтой! — сказала женщина-работорговец. — И Ганур, давай уже заканчивай!

— Это был честный выигрыш! — огрызнулся насильник. — Эй ты, давай, шевелись! А то позову на помощь одну из твоих милых дочурок!

— Товар портить запрещаю! — опасно тихим голосом сказала женщина.

— Но Барла! — возмутился насильник.

— Что ты сказал?

— Босс! — поправился насильник. — Нам же только надо, чтобы они были девственницами. А есть способы…

— Ещё раз, — прошипела предводительница. — Девственницы ценятся дороже! Товар не портить! У нас репутация. И если у кого-то чешется в штанах, то я это оторву и запихну ему же в жопу!

— Эта уже рожала, — заметил один из работорговцев, — но даже с ней ты развлекаться запретила. Поддерживаю ставку!

— Вам только позволь, — проворчала Барла, — сразу начнёте совать свои стручки куда ни попадя! Вот ты, Даглир, даже на меня пялишься. Думаешь, не вижу?

— Ну, тебе, босс, я бы с радостью засадил, — согласился Даглир. — Только ты прости, но немного боязно. Я бы лучше с рабынями. Эй, Штараг, а ты чего такой мрачный? Ходить будешь?

— Поддерживаю. То есть ставку поддерживаю, а не всё остальное. А молчу, потому что мне всё сильно не нравится!

— Что именно? — раздался новый голос.

— Да всё! Боюсь, как Ганур трамбует задницу этой рабыни, точно так же кто-то утрамбует и наши жопы. Только воспользуется для этого шипастой булавой.

— Эй, я делаю это не потому, что мне так нравится! — возмутился Ганур.

— Не нравится? — насмешливо фыркнула Барла.

— Ну, вернее, нравится, но по-другому ты запретила!

— Чтобы не портил товар!

— Штараг, перестань уже ссаться! — продолжил тот же безымянный работорговец. — Никто сюда не придёт! Благодаря боссу и её уму, мы обзавелись идеальной базой! Тут даже есть горячая вода, холодно не будет даже зимой, в самые сильные морозы!

— Залар, достань уже язык у Барлы из жопы! — проворчал Штараг. — Да, босс у нас очень умная, и мы здесь только благодаря ей, но догадаться, откуда на рынке взялись потроха крежл-змея, может не только она. И я боюсь не обычных зевак, а тех крецашей, которые змея и разделали.

Я закончил взламывать ошейник на пятой по счёту рабыни, но, услышав эти слова, на мгновение замер. Меня действительно очень интересовало, как именно бандиты прознали про мой замок, а теперь всё стало полностью понятным. Если бы не отстранённое спокойствие форсированного режима, я бы скривился от досады. Сейчас же просто зарегистрировал новую информацию и продолжил своё дело. Действительно, разгадка оказалась очень простой. Пусть аукцион проводился храмом Керуват, и анонимность гарантировала сила богини, но сам факт появления таких ингредиентов в продаже обозначал, что кто-то справился с их обладателем. Ближайшим от Таргоссы местом обитания крежл-змея являлись руины замка Илгратан, так что нашлись желающие проверить. Ну а получив подтверждение догадкам, решили использовать это место для своих чёрных дел.

— Штараг, до чего же ты ссыклив! — воскликнул Даглир. — Кто бы не уделал змея, здесь ему делать больше нечего. Подумай, для чего столь сильным бойцам разрушенный замок в жопе Федерации? А если это сделал наследник этой земли, то для этого он кого-то нанял. И делать тут этому кому-то уж тем более нечего! А с самим наследником мы справимся.

— А если кто-то захочет… — начал Штараг.

— Даглир прав, перестань ссаться, — перебила его Барла. — Мы выждали больше недели, никто не появился. А чтобы так оставалось и дальше, я уже купила мощный проектор и заказала создание иллюзии. И когда всё будет готово, следующие незваные гости увидят своего крежл-змея, даже лучше настоящего!

Я принялся работать над седьмым ошейником, а Тааг как раз вскрыл последний оставшийся. Пусть к двум девчонкам, в бессильной ярости наблюдавшим, как подонок насилует их маму, я стоял вплотную, никто из них ничего не заметил. Справившись со своим артефактом и убедившись, что все блоки деактивированы, я направился к насильнику. Кратковременное отключение форсированного режима ударило по голове сильнее, чем я даже мог предположить. Мне захотелось немедленно убить подонка, а заодно и его товарищей. Чувства Кениры, которой пришлось стоять молча и наблюдать, были очень сходными с моими. Но ничего поделать мы не могли — оставался последний ошейник, самый сложный из встреченных.

Я присел на корточки, внимательней приглядываясь к полоске белого металла. Красивое лицо рабыни оказалось совсем рядом с моим, я даже почувствовал на щеке её дыхание. Ошейник оказался настоящим произведением магического искусства. Сложные переплетения структур, контуры контроля и управления, схемы против вмешательства и что-то ещё, скрытое в совсем маленькой пространственной складке. Такой ошейник потреблял гораздо больше элир, но именно эта рабыня могла столько энергии обеспечить. Увы, из-за пространственной аномалии я не мог рассмотреть все переплетения магии, блок наказания оказался тоже скрыт. Так что я направил внутрь усик сканирующих чар, самых тонких и деликатных из всего, что позволяли мои имплантаты.

Сначала всё пошло довольно неплохо. Чары выявили новую разветвлённую структуру, дополнительный буферный накопитель и ещё один контур проверки целостности. Кто бы ни создавал этот ошейник, он являлся настоящим параноиком. Пусть многие решения в этом артефакте выглядели архаичными, их можно было сделать намного проще и экономней, но неизвестный подонок вложил в создание немало выдумки и сил. И, к сожалению, его усилия оправдались. Не знаю, что послужило триггером; то ли появление гармонизированной элир, то ли какой-то из контуров засёк сканирующие чары, но внезапно активировалась спящая до того схема. Ошейник озарился невидимой вспышкой магии, и через мгновение голова женщины полетела вниз, словно отсечённая лезвием с остриём, заточенным до толщины в несколько молекул.

— План яаг! — закричал я, сбрасывая маскировку. — Всех брать живыми!

Не обращая больше внимания на происходящее, я аккуратно подхватил падающую голову в полёте, отбросил в сторону скользнувший с неё ошейник и с максимально доступной скоростью стал сплетать чары стазиса, отдав приказ Таагу делать то же самое. Мой разум, полный цифр и формул, непроизвольно просчитал ускорение, с которым насильник отлетел прочь, а также усилие, приложенное к его телу. Я не жалел магии, использовал более грубые и прожорливые структуры, главной сейчас была только скорость. В который раз я проклинал ограничения своих протезов, не позволяющие творить чары, как полноценный маг. Прошло не менее полутора секунд, как тело и голова женщины окутались мягким голубым сиянием, которое не затрагивало лишь дюйм возле идеально ровной раны.

Из загона с рабынями прозвучали негромкие возгласы — девушки начали хвататься за свои ошейники, видать, кто-то из работорговцев успел активировать контур казни. Но, конечно же, ничего не произошло. Раздался сдвоенный полный боли крик — две девочки, стоящие у решётки, осознали, что случилось с их мамой. Для них, наверное, я являлся злодеем, появившимся из воздуха, и оторвавшим голову их родному человеку. Но, разумеется, ни переубеждать их, ни успокаивать времени не было.

— Тааг, зафиксируй тело вертикально! — приказал я. — Кенира, нужна твоя помощь!

— Враг обезврежен! — раздался у меня в ухе голос Ксандаша. — Тана и Миру, контроль периметра, Кенри — иди к Ули.

— Папа, ну как же так? — послышался ошарашенный голос Хартана. — Я думал, вернее, надеялся, считал, что ты…

В его словах не было ни разочарования, ни осуждения, но я всё равно был готов утонуть в земле со стыда из-за того, что не оправдал его ожиданий.

— Тана, это старый ошейник, — пояснил Ксандаш. — Ещё из Гулун-ю-Ллар. Похоже, времён падения, именно тогда они перестали жалеть свою собственность. Ули мало что мог сделать.

— Ничего не закончено! — сквозь зубы прошипел я. — Тана, иди к девочкам, успокой их, скажи, что с их мамой всё будет в порядке.

— Ты обещаешь? — с надеждой спросил сын.

— Я успел вовремя и шансы очень высоки, — не стал врать я. — Но не стопроцентны.

Повеселевший Хартан побежал к загону, на ходу снимая шлем. Вскоре послышался треск ломаемого дерева.

— Теперь вся надежда только на тебя, — сказал я жене. — Лучше было бы позвать Лексну, но, боюсь, времени у нас не хватит. Аварийного портала этой бедняге не вынести, а монтаж врат продлится дольше Промежутка Ваарша. А когда душа покинет тело, мы её окончательно потеряем.

— Милый, я боюсь не справиться, — сказала Кенира. — Никогда не делала ничего настолько сложного.

— Не беспокойся, я помогу.

Она отрывисто кивнула и начала снимать шлем. Я подошёл к Таагу, уже державшему в манипуляторах неподвижное тело, и вновь вошёл в режим форсажа. Мир снова расцвёл цифрами и формулами, обрубок шеи подсветился множеством маркеров и подсказок, обозначавших мышцы, сосуды, хрящи, позвоночный столб, пищевод и голосовые связки. Я прекрасно понимал опасения Кениры. Несмотря на то, что я среагировал очень быстро, просто так приставить голову на место и заняться исцелением ни за что бы не получилось. Произошло неизбежное смещение мышц и сосудов, а также деформация гортани, так что эти два куска паззла друг к другу уже не подходили. К счастью, в строении человеческого тела меня теперь можно было назвать специалистом, ведь когда-то я вырастил его из эмбриона. Сейчас же ничего столь драматичного не требовалось. Я начал сплетать сложную сеть чар, тонких, почти невидимых нитей, прилипающих к обрезанным волокнам и опорным точкам обрубка, а потом соединяющихся с соответствующими элементами на отрезанной голове. Нить за нитью соединялись сосуды и нервы, края гортани и пищевода, мышечные волокна и участки кожи. Они шли от центра шеи, нарастая слой за слоем, пока изначальный пучок диаметром с тонкую бечеву не превратился в бельевую верёвку, затем в альпинистский трос, в морской канат и, наконец, не занял весь объём тонкой изящной шеи. Я повернул голову к Кенире и увидел, что она уже сняла перчатки и стояла, разминая ладони, наблюдая за моими действиями. Я чувствовал в её эмоциях восхищение и одновременно страх, так что постарался успокоить:

— Моя жена — великолепный маг и отличный целитель. Не допускаю и мысли, что она с чем-то не справится.

— Ули, не надо, — качнула головой она. — В таком состоянии твой голос звучит, будто у какого-то… словно у голема, если бы големы могли говорить. А раз я не чувствую твоих эмоций, то это не помогает, лишь пугает.

— Ты справишься, — повторил я. — Готова?

— Нет, но медлить нельзя.

Я кивнул и снова потянулся к магии. Мириады нитей, соединяющие обрубки шеи, начали сокращаться, притягивая голову к телу, до тех пор, пока голова с широко распахнутыми глазами не встала прочно на место. Десятки тысяч сверхтонких стежков соединили рассечённые ткани, препятствуя любому смещению. Основное количество приходилось на позвоночный столб и главные сосуды — ведь если не восстановить кровообращение и нервную деятельность, то все старания будут зря. В остальном… Если женщина не умрёт хотя бы первое время, тогда дальше ей поможет Лексна или Диршада. Ну а все негативные последствия гильотинирования устранит крепкий сон в Царстве моей любимой госпожи.

Кенира вытянула ладони, окутавшиеся мягким сиянием магии. С её пальцев сорвались тонкие потоки, огибающие поле стазиса и воздействующие на открытые клетки тела. Слой за слоем Кенира сращивала ткани, соединяла и скрепляла, оставляя за собой участки совершенно целой шеи. Несмотря на то, что на исцеление резаных ран ей обычно требовались считанные секунды, на этот раз она не торопилась. И прошло не меньше полной минуты, пока концентрическая красная полоса вокруг тела жертвы окончательно не исчезла, оставив за собой лишь небольшие кровавые потёки.

— Прекрасная работа, — сказал я, выходя из вычислительного режима, чтобы жена могла, наконец, почувствовать мою искренность. — Впрочем, ничего другого от тебя я и не ожидал.

Кенира слабо улыбнулась и кивком указала на всё ещё окутанное сиянием тело, сжатое в манипуляторах Таага. Я кивнул в ответ и сплёл новые потоки, разрушающие стазис.

Женщина резко дёрнулась и захрипела, забившись в хватке Таага. Её тело зашлось в кашле, а когда приступ прошёл, она сплюнула за пол кровавый сгусток.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался я. — Не волнуйтесь, работорговцы схвачены.

— Мои девочки… — сиплым голосом прохрипела она.

— С ними всё прекрасно, гораздо лучше, чем с вами. Посмотрите сами.

Я указал на Хартана, стоявшего без шлема и удерживающего их обоих бронированными руками. Обе девушки рыдали в объятиях своего героя, который, похоже, не понимал, что ему в такой ситуации делать. По лицу и глазам я видел, что моему сыну очень нравятся обе, так что решил помочь, чем смогу.

— Лейлин, Фейра! — закричала наша пациентка.

— Мама! — крикнули в ответ девчонки, отстранились от Хартана, подбежали и сжали её в объятиях.

— Мы видели… — начала одна из них.

— Мы думали, что ты умерла! — выпалила вторая.

— Меня спасли эти люди, — сказала женщина. — Правда я до сих пор не знаю кто вы такие, так что ни в чём не уверена.

Тана, подобравший свой шлем, подошёл к нам неторопливой походкой, не отрывая взгляда от девушек.

— Вас всех спас он, — указал я на сына. — Он не только обнаружил работорговцев, но и ответственен за всю миссию. Вы знаете, кто обитал в этом замке раньше?

— Я слышала, что эти подонки говорили о крежл-змее, — ответила спасённая женщина.

— Ну так вот, именно Тана и сразил этого монстра.

Обе девушки оторвались от мамы и уставились на Хартана удивлёнными глазами. Тот бросил мне благодарный взгляд и с деланным равнодушием пожал плечами, насколько позволяла броня:

— Ничего не поделаешь, тварь сильно мешала. После покупки замка и территории следовало заняться уборкой.

— То есть вы владелец этих земель? — переспросила женщина. — Ой, простите, я даже не представилась! Меня зовут Сианна. Сианна Арнек, а это мои дочери Фейра и Лейлин. И спасибо, спасибо, что вы нас всех спасли!

— Не спешите благодарить, — покачал головой Хартан.

При этих словах в её глазах мелькнул страх, она крепче прижала к себе дочерей, словно пытаясь защитить от опасности.

— Если бы я был немного быстрее, то вы… То вас… То вот этот кусок прогнившего говна не успел бы ничего сделать.

В качестве иллюстрации Тана подошёл к лежащему на полу бандиту и наступил тому на запястье бронированной подошвой. Раздался треск ломаемых костей, и бандит истошно завопил.

При виде мучений работорговца губы Сианны изогнулись в злорадной усмешке. Она перенесла насилие и собственную смерть с поразительной стойкостью, так что я не мог не восхититься силой её характера.

Тана вытянул ладонь в сторону Сианны. Она непроизвольно отпрянула. Однако воздух замерцал и в нём появился обычный банный халат. Я не знал, что этот предмет гардероба делал в контейнере у моего сына, но сейчас он оказался очень кстати.

— Вы очень красивая, — пояснил он смущённо. — И ваш вид очень отвлекает.

Женщина только сейчас осознала, что стоит почти совершенно голой, так что схватила халат и поспешно в него закуталась, после чего бросила Хартану благодарный взгляд.

— Не беспокойтесь, Сианна, — сказал я ей. — Вы действительно в безопасности. Видите того здоровяка? Санд, покажи инсигнию!

Ксандаш кивнул и на его ладони появился металлический значок. Он бы напоминал звезду шерифа из американских вестернов, если бы не количество лучей у звезды, символизирующих собой высший государственный орган Федерации — Коллегию Восьми.

Сианна, похоже, знала значение этого знака. Поняли это и остальные рабыни, которыми сейчас занималась Мирена, разламывая бронированными руками их ошейники. И уж точно были в курсе работорговцы, сидевшие возле стены с вывернутыми за спину руками, стянутыми кусками троса, входящего в стандартную комплектацию брони. При виде символа особых полномочий они заёрзали и постарались отползти подальше. Даже насильник перестал баюкать сломанную руку, и теперь лежал со ртом, открытым в немом ужасе.

— Мой друг вам задаст несколько очень простых вопросов, — обратился я к ним. — И от того, насколько быстро и точно вы стане отвечать, зависит, будет ли вам просто больно, очень-очень или невыносимо больно. Если захотите побыть героями, не стесняйтесь. У нас впереди вся ночь, а мы с женой сможем исцелить вас и даже оживлять столько раз, сколько понадобится. Санд?

— Конечно, — кивнул Ксандаш. — Им есть что рассказать и про заказчиков, и про сообщников, и об источнике происхождения этих ошейников. К счастью, Мать Торговли отвергает таких подонков, так что ни о какой Тайне Сделки не может быть и речи. А ещё я очень вежливо попрошу передать все Поводки зверей и владение карманами и сундуками. Но проводить я умею лишь полевой допрос. Для действительно серьёзного дознания понадобятся специалисты.

— Будут и специалисты, — кивнул я.

Кенира поняла меня без слов, в её руках возник переговорный артефакт, тот самый, чья вторая половина находилась у Милых Глазок. Прижав к уху переговорник, я послал в него импульс магии. Сначала ничего не происходило, так что я решил, что Тараже закинул артефакт в одну из дальних кладовых. Но через минуту, когда я уже собирался вернуть его Кенире, в раковине послышался чей-то голос.

— Кто это? — спросил я. — Впрочем, не важно. Это Улириш Шанфах. Буди самого главного, дело не терпит промедления. Пусть Данар отправит кого-то потолковей в Разведуправление к Ришаду Жагжару. Тот тоже спит, но его обязательно разбудят. Санд, тревожный пароль?

— Красный, железо, пуруз, четыре, — ответил Ксандаш. — Хотя нет, перевалило за полночь, уже следующее число. Море, два, заали, зелёный.

— Слышал? — сказал я в раковину. — Есть бумага? Обязательно запиши! Если ты меня не разочаруешь и всё будет исполнено без промедлений, то знай, ты только что заработал пять чёрных. В ином же случае…

Хартан подарил мне злую улыбку и вновь наступил на сломанное запястье насильника. Замок сотряс его истошный вой.

— О том, что произойдёт в ином случае, тебе лучше не думать, — сказал я и положил трубку.

★☆★☆★

● «где герои живут до конца своих дней вовсе не в довольстве и счастье, да и конец этот наступает очень скоро» — Ули намекает на традиционное окончание немецких сказок «…und sie lebten glücklich und zufrieden bis ans Ende ihrer Tage» (и жили они счастливо и удовлетворённо до конца своих дней).

● «но я всё равно был готов утонуть в земле со стыда» — im Boden vor Scham versinken, почти полностью аналогичная идиома, только немцы в земле тонут, а не проваливаются сквозь неё.