Воробьиная сила

Глава 3 Ювелирная работа

После ограбления замка Раэ, особенно его арсенала, я стал обладателем как множества боевых големов, так и некоторого количества штурмовых доспехов. Причём, не обычных пехотных, типа тех, которые удалось урвать Милым Глазкам, а серьёзных моделей, модификаций, принадлежащих королевским рыцарям. Впрочем, в арсенале королевского дворца сложно было ожидать увидеть обычные серийные изделия, если, конечно, про доспех штурмовика, элиты элит, можно сказать «обычный».

Мы не использовали их раньше только потому, что в поиске монстров гораздо важнее была скрытность, да и нашим круншагам, которых мы вместе с Поводками вернули Жорефу, таскать бронированных всадников было бы слишком тяжело.

Теперь же мы готовились к серьёзному бою, бою, который не пережил бы ни один верховой зверь. Перед нами вставали вопросы как манёвренности, так и защиты, а для этого ничего лучше, чем штурмовой доспех, придумано не было.

Несмотря на массивный внешний вид, броня не только не замедляла движений, но, наоборот, позволяла двигаться даже быстрее, чем позволяли мускулы обычного человека. Она увеличивала силу, позволяя крушить в бронированных перчатках камни, сражаться гораздо более тяжёлым оружием или поднимать немалый груз. Доспех обеспечивал защиту не только посредством многослойной композитной брони, но и с помощью разнообразных защитных артефактов. А ещё он почти не мешал использовать весь арсенал чар и магических структур, которым владел пользователь.

Хорошо обученный рыцарь, облачённый в штурмовой доспех, являлся настоящей машиной убийства. Он мог двигаться быстрее молнии, совершать резкие, противоречащие законам инерции манёвры, делать длинные высокие прыжки, и обрушивать на врага весь богатый арсенал вооружений, оставаясь при этом практически неуязвимым.

Каждый доспех подгонялся под своего владельца индивидуально, становился, как бы избито ни звучал этот штамп, его второй кожей. И для меня был абсолютно, полностью и без вариантов бесполезен.

У доспехов не имелось каких-то кнопок, джойстиков, сенсоров или органов управления, все движения передавались на силовые приводы только через магию владельца. У меня же магия пока что полностью отсутствовала. Конечно, если бы я произвёл глубокую модификацию доспеха, то как-то бы им управлять смог. Вот только в том и дело, что лишь «как-то» — есть определённый предел, который с помощью протезов никак не преодолеть. Мне пришлось бы затрачивать ментальные усилия на каждое движение, управлять сгибанием каждого сустава и сокращением каждой псевдомышцы, в то время как любому обладающему магией человеку было достаточно двигаться, как он это делал с самого детства. К тому же, используя магию своих имплантатов для управления движением, я бы полностью потерял возможность создания чар.

Возможно, имелись способы обойти и эти ограничения, обратиться к Незель с просьбой превратить артефактный комплекс в огромную реликвию, но смысла в этом не наблюдалось. Даже если бы мне удалось научиться двигаться в броне на уровне новобранца, то в бою я бы всё равно стал обузой. Поэтому я решил сосредоточиться на том, что умел лучше всего — создании и изменении магических структур.

Среди королевских рыцарей имелись не только мужчины, но и женщины — в мире Итшес тут царило полное равноправие, ведь сила человека не зависела от роста и от мышечной массы, прекрасным примером чего являлась моя Кенира. Я отобрал четыре комплекта, ориентируясь в первую очередь на размеры и использованные материалы, так как магические структуры я собирался сильно модифицировать, расширить штатное вооружение и средства защиты дополнительными артефактами, а буферные накопители и самые уязвимые узлы перенести в пространственные складки.

Так как дома у меня подходящего оборудования не имелось, да и мастерские университета специализировались чуть на другом, я без малейших колебаний обратился к Жагжару. Безвозмездные услуги, оказываемые государству, окупились и в этот раз. Мне предоставили возможность использовать ремонтно-промышленный комплекс одного из военных предприятий, расположенных на одной из окраин Нирвины, к сожалению, противоположной от моего дома.

Мне было гарантировано свободное использование любых материалов и артефактов со склада, у Жагжара имелась лишь одна-единственная просьба: позволить армейским специалистам наблюдать за моей работой и, если я не сочту это за неподобающую наглость, отвечать на кое-какие вопросы. Учитывая, что на заводе имелся свой фабрикатор, пусть немного похуже университетского, я посчитал такой обмен более чем справедливым. Вернее, совершенно несправедливым — большую часть работ я собирался проводить с помощью Таага-18, так что сомневался, что эти спецы смогут много увидеть и понять.

Идея с доспехами, показавшаяся поначалу такой чудесной, в итоге вылилась в огромное количество трудностей, большая часть которых была связана с женщинами. Что Кенира, что Мирена выделялись высоким ростом, но основная беда заключалась не в этом, всё-таки в определённых пределах регулировались доспехи штатно. Грудь моей Кениры была полной и пышной, так что она столкнулась приблизительно с теми же трудностями, что и раньше, когда впервые надела кожаный костюм, снятый с убитого мною врага. К сожалению, женщина-рыцарь, под фигуру которой эта броня проектировалась изначально, была одарена гораздо слабее, так что мне пришлось полностью разбирать грудную часть доспеха, подгонять существующие элементы и создавать новые.

Но все трудности Кениры не шли ни в какое сравнение с затруднениями её мамы. Грудь Мирены была столь объёмна, что мне пришлось вносить серьёзные конструктивные изменения: переделывать силовой каркас, переносить энергетические контуры и менять положение эффекторов защитных барьеров. А из-за того, что штурмовую броню с внутренней частью, покрытой слоем гелеобразного вещества, приходилось носить на голое тело, меня ожидали долгие часы мучений.

Четырёх инженеров, среди которых была и одна женщина, в эти моменты прямо-таки мечтающих не только наблюдать за секретами моего мастерства, но и для уверенности снять иллюзию, прогнала прочь Кенира, а моей компании Мирена вовсе не стеснялась. Пока я метался между нею, фабрикатором и артефактными комплексами металлообработки, она, лукаво сверкая глазами, постоянно вертелась на постаменте отладочного стенда, обмахивала лицо ладонью, приговаривая, насколько тут жарко, совершенно фальшиво чихала, ссылаясь на то, что в этом почти что стерильном помещении полно пыли, а также из-за «этой жары» отказывалась накидывать халат.

Каждое её движение вызывало колыхания груди, сродни гипнотическому, так что, когда подгонка подошла к концу, с ней почти подошло к концу и моё терпение. Меня настолько одолевало возбуждение, что только форсированный режим мозга, который я время от времени активировал для просчёта прочности конструкции, позволял не наброситься на неё прямо тут, не заботясь о последствиях. Которые, в свете того, что Мирена теперь являлась очень сильным магом, вышли бы очень печальными.

Я частенько задавался вопросом, почему она не только меня не стесняется, но, наоборот, пытается всячески провоцировать? Почему заигрывает, во всех ракурсах демонстрирует свою великолепную фигуру, и ведёт себя так, словно моё соблазнение — главная мечта её жизни? Будь я молод и привлекателен… Проклятье, да хотя бы просто молод, то мог бы посчитать, что стал её храбрым рыцарем, спасшим из ужасного плена изувера и садиста, а она, в полном соответствии с фильмами и иллюзиями, полюбила меня всем сердцем. Но я видел последствия её травматичного опыта, собственными ушами слышал, что она опасается любых мужчин, лучшим подтверждением чего стала близость с Незель. И о том, что она как-то возжелала меня, дряхлого старика, старался не думать даже для смеха.

Мне повезло оказаться в нужном месте и в нужное время, где и встретить Кениру. Цепочка обстоятельств привела к тому, что та, вопреки любой логике и здравому смыслу, начала испытывать ко мне сильные чувства. Я влюбился в неё без памяти — просто потому, что не влюбиться в такую женщину невозможно, ну а то, что она полюбила в ответ — самая большая удача в моей жизни после знакомства с Ирулин.

Я женился одной из самых красивых девушек, что встречал в двух мирах, ещё одна ослепительная красавица не раз делила нашу постель. И поверить в то, третья столь же восхитительная женщина испытывает ко мне желание, не смог бы никогда в жизни.

Так что её поведению имелось одно-единственное объяснение, которое ставило всё на свои места. И, как бы больно ни било бы оно по самолюбию, я не видел в нём слабых сторон. Для Мирены я стал безопасным. Безобидным дедушкой, которому можно продемонстрировать прелести без каких-либо последствий, убедившись, что даже после тех ужасных событий она вызывает похоть и желание.

Хуже всего было то, что я бы мог попросить её со мной переспать. И она бы эту просьбу выполнила, чтобы таким образом расплатиться за оказанную помощь. Разумеется, я бы скорее умер, чем сделал бы на это даже намёк.

И когда я примерял броневые сегменты защиты живота, а она, чуть наклонившись, едва не вжала моё лицо себе в грудь, моё терпение лопнуло. Быстро вручив броню в крепкие щупальца Таага, я бросился из мастерской прочь, безошибочно отыскивая Кениру. Схватив за руку, я потащил жену за собой, пока мы не забрались в одно из складских помещений, где я до этого брал металлические слитки и кристаллы. Быстро заперев за собой дверь, я притянул к себе Кениру, обнял изо всех сил и крепко поцеловал.

Жена прекрасно понимала моё состояние, я чувствовал в её эмоциях веселье с долей насмешки. Она послушно развернулась, опираясь на одну из складских полок, пока я лихорадочно стаскивал с неё бриджи, сожалея в тот момент лишь о том, что она не слишком любит платья. Оборвав по пути пару пуговиц, я всё-таки справился с этим предметом одежды, а затем стянул и тонкие кружевные трусики. Затем, расстегнув свой пояс и сняв штаны, я резко, почти что грубо, вошёл сзади и начал совершать ритмичные движения, выплёскивая бурлящее внутри напряжение. Его накопилось немало, долго это продолжаться не могло, так что я быстро пришёл к кульминации. Совершив ещё несколько движений бёдрами, я остановился.

Кенира повернулась ко мне лицом, натягивая трусики и бриджи. Она посмотрела мне в глаза и сказала гробовым голосом:

— На этот раз ты был не со мной. Ты был с другой женщиной.

Я открыл рот, чтобы что-то возразить, но тут же его захлопнул. Оправдания мне действительно не было. Я схватил любимую и воспользовался ею, словно резиновой куклой, думая при этом лишь о её маме. Мне хотелось подобрать подходящие слова, чтобы хоть как-то минимизировать ущерб от своего преступления, но я почувствовал, что холодный тон Кениры совершенно расходится с потоком чувств, бушующих у неё внутри. Она искренне смеялась, испытывая при этом какое-то странное скрытое удовлетворение.

— Прости, — всё равно извинился я. — И да, больше можешь не притворяться.

Кенира перестала сдерживаться, заключила меня в объятия и захохотала вслух.

— Ты — настоящий герой! — сделав паузу, хрюкнула она и продолжила хихикать.

— Почему «герой»? — почти всерьёз удивился я. — Скорее, злодей.

— Да-да, схватил такую бедную беззащитную меня и зверски надругался, — сказала Кенира, и вновь зашлась смехом.

— Ты ни бедная, ни уж тем более не беззащитная, — проворчал я в ответ. — И действительно прости. Как бы там ни было, но я не особо считался с твоими чувствами, думал только о себе и своей похоти. А уж то, что в мыслях я действительно был с другой…

— Да ладно, ты и так продержался очень долго, — фыркнула Кенира. — Я всё ждала, когда ты разложишь маму прямо в мастерской. И рано или поздно она всё-таки доиграется.

— Она очень красивая женщина, — сказал я. — Почти такая же красивая, как ты. И когда она… она…

— Да, когда она трясла перед твоим носом своими сиськами, не выдержала бы даже статуя с того фонтана, — усмехнулась она. — Она — моя родная мама, но затянуть её в постель захотелось даже мне. Хочешь, мы перенесёмся в сон, и я приму её облик? Или просто её позову, займётесь этим наяву. Но тогда я обязательно должна смотреть!

Я смерил её подозрительным взглядом. Внутри Кениры до сих пор клокотало веселье, так что понять, говорит ли она столь абсурдные вещи всерьёз или насмехается, никак не получалось.

— Не пойму одной вещи, — сказал я. — Почему ты не ревнуешь? Сначала была Незель, а теперь твоя мать. И ты пытаешься подложить их мне в постель с такой непринуждённостью, словно предлагаешь чаю.

Выражение лица моей жены изменилось, вмиг став серьёзным. Она посмотрела на меня своими яркими зелёными глазами и провела мне пальцами по щеке.

— Ули, ты замечательный человек, — сказала она после затянувшейся паузы. — Сильный, добрый и верный, тот самый рыцарь, отважный паладин, который спасает свою принцессу, невзирая на препятствия. Ты удивляешься, что я тебя не ревную. Скажи, существует ли вероятность, что ты, переспав с другой женщиной, бросишь меня и уйдёшь к ней?

Я уставился на неё в немом изумлении. Даже несмотря на то, что мой мозг был изменён и работал быстрее суперкомпьютера, не получалось сказать ничего такого, что бы в полной мере описало абсурдность её слов. И, видимо, Кенира истолковала мои эмоции правильно.

— Ты никогда меня не бросишь. Ты мой муж, любовник, друг и соратник, человек, на которого я всегда могу положиться. Зная, что, если я попрошу тебя что угодно, да хоть слепить в одно целое Криаз и Тагунар, ты лишь ответишь, что понадобится неделя на подготовку. Ты столько раз совершал невозможное, что для меня это превратилось в обыденность. Как считаешь, станет ли для меня трагедией, если ты переспишь с другой?

— Думаю, станет, — выдавил я улыбку. — Если это произойдёт без тебя.

— Ну разве что небольшой досадной неприятностью, — улыбнулась Кенира. — Ули, даже без реликвий я знала, что ты меня любишь. Теперь же постоянно чувствую, насколько сильно. Я тоже тебя люблю, люблю и маму. И как думаешь, сильно бы я расстроилась, если бы двое самых родных для меня людей вместе весело провели время?

— Ну, на этот раз вышло не очень весело, — поморщился я.

Я никогда не был каким-то легендарным любовником, ну а сейчас удовлетворил лишь только самого себя. И тем удивительней было слышать, когда Кенира говорила о моих сексуальных похождениях, словно я — порнозвезда, объевшаяся афродизиаков и выгляжу при этом, как киноактёр, мечта любой женщины.

— Ты прав, не очень, — согласно кивнула она, потянулась к курточке и принялась расстёгивать пуговицы. — Но не беспокойся, время, чтобы всё исправить, у нас ещё есть.

И мы действительно всё исправили, медленно, нежно и страстно. А потом исправили ещё раз, позабыв обо всём, включая обнажённую Мирену, которой ещё долго пришлось ждать окончания подгонки брони.

Мне пришлось потратить немало времени и денег на подготовку к этому новому походу. Я должен был радоваться, что меня не особо торопят обстоятельства, не приходится бежать шея через голову, имеется достаточно средств и возможностей реализовать любые задумки. Но с каждым днём, с каждым артефактом у меня крепло убеждение, что я занимаюсь ерундой. Что мне бы ничего не стоило найти такое же озеро в таких же горах, где будет такая же скудная и спокойная элир. И построить там любой замок, наняв бригаду строителей и набросав чертежи во всю силу своего архитектурного диплома.

Впрочем, как бы сильно я себя не ругал, сколь бы ни пытался убедить, что творю глупости, но желание обладать замком Шпаценхорст у меня крепло всё больше и больше. В документации, что я получил из Кадастрового Ведомства не было подробных чертежей или поэтажных планов, зато имелась пара древних выцветших двухмерных люксографий. И, глядя на них, я уже во всю занимался планированием, прикидывая, где организовать посадочную площадку для Чинука, какие из окон-бойниц расширить, организовав террасу с панорамным остеклением и видом на озеро, где организовать спуск к воде и причал для лодок.

На полную подгонку штурмовой брони мне понадобилось два дня. А потом ещё четыре дня я занимался доработкой, установкой новых защитных и маскирующих систем, прыжковых и полётных модулей, а также планок для навесного вооружения. Я максимально жёстко оптимизировал энергопотребление и экранирование магии, пытаясь добиться, чтобы наружу не проскочил ни единый квант элир. Кенире пришлось вывалить почти всё оружие из арсенала, чтобы Ксандаш, как наш главный военный специалист, не отобрал самые лучшие экземпляры — не с точки магии и материалов, это я мог оценить и сам, а исходя из удобства, практичности и соответствия предполагаемого способа применения. Ночами я, максимально замедлив моё субъективное время, просчитывал магические структуры навесных средств ведения огня. Одной из них являлась уменьшенная и ослабленная копия моей Толстушки Берты, чей выстрел теперь летел гораздо быстрее и не давал такой огромной взрывной волны.

Одной из главных причин моего беспокойства являлись реликвии. Для того чтобы получить «дополнительную жизнь», Последнему Шансу требовалось прилегать к коже. Точно так же было нежелательно расставаться и с Тайнами Сделки, хотя эффект реликвий Керуват пропадал не сразу, а в течение нескольких дней. Я опасался, что цепочки и украшения станут мешать, натирать кожу или как-то препятствовать управлению, ведь не зря же доспехи следовало носить на голое тело. К счастью, беспокоился я зря. Гелевая подложка доспехов крепко прижимала цепочку к телу, ничуть не мешая ни двигаться, ни воевать. Как потом мне рассказал, смеясь, Ксандаш, наши тонкие цепочки не шли ни в какое сравнение тем многообразием предметов «на счастье», которые часто носили некоторые суеверные штурмовики, что никак не мешало исполнению даже самых сложных миссий.

Пусть каждый из доспехов обладал своим подобием рации, позволяющей переговариваться с членами своего отряда, я посчитал их не слишком удобными. Главным образом потому, что работали они, излучая элир, а значит, крежл-змей с его чувствительностью к магии, мог их засечь. Мне хотелось получить что-то универсальное, способное дотянуться на дальнее расстояние, при этом не зависящее от брони. Что-то, с помощью чего мог бы переговариваться и я. К сожалению, система, одну из частей которой я так до сих пор не забрал у Тараже, не годилась. Спутанные кванты элир могли связывать только двух абонентов, а создавать узел коммутации и усложнять систему я не хотел. К тому же мне хотелось создать что-то очень маленькое, оставляющее руки свободными и питающееся от магии владельца. К счастью, мне были не нужны разговоры с другого конца планеты, а требовалась лишь тактическая связь на расстоянии не больше пары миль. Пришлось заняться расчётами, к счастью, без форсирования мозга, пока я не продумал примерную конструкцию и не создал прототип.

— Я это носить не буду! — заявила мне Кенира.

— И я тоже! — добавила Мирена.

Я беспомощно посмотрел на Ксандаша и Хартана, пытаясь найти у них поддержку. Но они лишь пожали плечами, показывая, что они, как и я, тоже ничего не понимают.

— Ули, смотри сам, — сказала Кенира и ткнула пальцем в свой переговорник. — Это же серьга, правильно?

До меня стала доходить причина её недовольства.

— Да, серьга. Вернее, ушная клипса. Не беспокойся, чтобы их надеть, уши прокалывать необязательно. Хотя, конечно, проколоть было бы надёжней. Я так понял, ты не хочешь прокалывать уши? Я об этом позаботился заранее!

Кенира переглянулась с Миреной и в их взглядах читалось что-то осуждающее. В воздухе словно застыло несказанное: «Ох уж эти мужчины!»

— Я ходила без серёг не потому, что боялась боли! — наконец, пояснила Кенира. — И если проколоть будет надёжней, то так и сделаем. Но это я носить не буду!

Я осмотрел ещё раз артефакт, так и не понимая, что с ним не так. Простой чёрный металл, небольшая толстая скоба — ничего такого, что бы могло доставить серьёзные неудобства.

— Ули, — вздохнула Мирена, — ну как ты не понимаешь? Они некрасивые!

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но, не в силах найти слов, снова закрыл. Бросил ещё один беспомощный взгляд на парней, но не нашёл в их глазах ничего, кроме пустоты.

Серьги, которые я сделал, не являлись произведениями ювелирного искусства — всё своё мастерство я вложил в создание их структуры. Но и уродливыми они тоже не были, наоборот, в этой простоте имелась даже какая-то элегантность.

— А ещё они непарные, и одинаковые у всех! — сказал Кенира. — И я такое носить не буду!

— То есть ты хочешь сказать, что если я создам вторую и изменю внешний вид, то ты не против проколоть уши? — уточнил я.

— Конечно! — заявила она. — Для дела я готова идти на любые жертвы.

— И я тоже! — добавила Мирена.

Указывать на противоречие в их словах я не стал. И не потому, что мне не хотелось или не было повода — надевать серьги, которые им не понравились, ни одна из них не стала — просто не видел в споре никакого смысла. То, что я докажу свою правоту (в способности чего, когда это касается женских украшений, я глубоко сомневался), никак делу не поможет. Я лишь глубоко вздохнул и собрался уже было уступить, как кое-что в поведении жены мне показалось непонятным. Какая-то сдержанная эмоция, противоестественная пустота спокойствия, отсутствие возмущения или обиды. Я пристально уставился ей в глаза, всем видом демонстрируя подозрение. Кенира и Мирена переглянулись, не в силах больше сдерживаться, весело рассмеялись.

— Ули, ты бы видел своё лицо! — просипела Мирена, вытирая выступившую слезу.

— Я знала, что он поверит, — добавила Кенира. — Ули слишком часто воспринимает всё всерьёз.

Я глубоко вздохнул. Пусть шутка, которую отпустили девушки, была ничуть не обидной, в иное время вызвала бы лишь слабую улыбку, но оставлять всё как есть не хотелось. Так что я решил оставить последнее слово за собой.

— Вы обе правы, — сказал я, улыбнувшись.

— Мы всегда правы! — ответила Мирена. — А в чём именно правы сейчас?

— Рации могут выглядеть как угодно. И сделать их покрасивее большого труда мне не составит.

— Фунгхере-ет? — переспросила Мирана.

— Так зовутся переговорные артефакты на моём родном языке. И я могу сделать, чтобы они выглядели, скажем, вот так.

Я вытянул руку и сплёл потоки элир, создавая простую иллюзию. Над ладонью возникла проекция головы Кениры, у которой с одного уха свисала чёрная скобка серьги — именно в том виде, что находился сейчас на верстаке. И, не успели девушки что-то сказать, как серьга изменилась, превратившись в скобку из пурпурной бронзы, украшенную большим гранёным вирианом. Серьга трансформировалась в простую каплю с тонкой цепочкой, на конце которой закреплён небольшой зелёный кристалл. Затем она изменилась в гладкий диск из белого камня с серебряными прожилками. Диск развернулся в плоскую спираль с мелкими голубыми кристаллами по краям. После этого серьга приняла форму длинной тонкой полоски металла с мелкими насечками, в центре которой появился полупрозрачный сапфир. Затем форма изменилась на два треугольника, соединённых вершинами, с золотистым оттенком на гранях. Наконец, серьга превратилась в тонкое овальное кольцо с шестью мелкими рубинами, расположенными по кругу.

Весёлое настроение, одолевавшее обеих девушек, мгновенно испарилось. Они уставились на иллюзию такими внимательными и жадными взглядами, что мне стало не по себе. Я менял формы и конструкции, вспоминая все ювелирные изделия, которые я только видел на Земле и Итшес, а Кенира и Мирена их азартно обсуждали.

Их поведение поставило меня в тупик. Что одна, что вторая обладала практически бесконечным количеством денег и могли обвешаться любыми украшениями да хоть в десять слоёв. В пространственном хранилище Кениры лежало содержимое королевской сокровищницы и множества банковских сейфов, где ювелирные изделия составляли изрядную часть. Мне казалось, что моя жена равнодушна к украшениям, что предпочитает голую практичность. Поэтому теперь не мог прийти в себя от удивления.

— Эта! — выкрикнула Кенира, когда я сменил иллюзию в очередной раз. — Определённо эта!

Я принялся рассматривать получившееся творение, пытаясь понять, что же её так привлекло. Ну а когда понял, то широко улыбнулся.

Тонкая скобка, с внешней стороны которой находился вытянутый щит из платины, изукрашенный золотым узором в форме перьев и цветов, окружающих символ Закрытого Глаза. Плоский гранёный синий кристалл, напоминающий сапфир. Несмотря на изящество и тонкость узоров, артефакт нёс впечатление практичности и утилитарность. Сам того не осознавая, я придал серьге вид, очень схожий с пространственным контейнером Кениры, который она не без оснований считала своим обручальным кольцом. Я изменил иллюзию, добавив парную серьгу и на второе ухо. Кенира расплылась в улыбке и издала звук, напоминающий урчание довольной кошки.

Сменив иллюзию, я создал проекцию головы Мирены и начал примерку заново. Чтобы принять решение, моей тёще тоже слишком много времени не понадобилось. Она не стала выбирать какие-то развесистые гирлянды или ажурные конструкции, а остановилась на простой полоске пурпурной бронзы, украшенной несколькими зерагами — драгоценными камнями, имеющими тот же серо-зелёный оттенок, что и её глаза. Эту конструкцию я подсмотрел у местных ювелиров — металл тут охватывал нижнюю часть края уха и казался настоящей бронёй. И пусть это выглядело очень непривычно, но Мирене по-настоящему шло.

Ну а затем, когда фабрикатор закончил создавать серьги для Ксандаша и Хартана, и те умчались прочь проводить испытания, мы с обеими девушками задумались над подарком Незель. Не потому, что ей что-то было надо, или она не могла себе позволить, а просто… Всё-таки каждого из нас с ней связывали крепкие узы дружбы и даже любви, а подарить украшения всем женщинам, живущим в нашем доме, кроме неё, было просто-напросто неправильно.

Выбор внешнего вида украшения я полностью доверил Мирене. Всё-таки Незель была именно её партнёром, и именно ей предстояло этот подарок вручать. Я создал проекцию Незель, неожиданно ощутив при её виде укол в сердце, а потом мы занялись примеркой. Мирена остановилась на форме четырёхлепесткового цветка, имеющего тёмно-синий, почти чёрный цвет, с голубым кристаллом на месте соцветия.

Я решил не полагаться на эмали и методы покраски, а сделал цветок из адамантита, а для окантовки и прожилок использовал орихалк. Ярко-голубой кристалл ксиара имел достаточный размер, чтобы внедрить чары с достаточно сложной структурой, так что одна из серёжек превратилась в небольшой пространственный карман, содержащий объёмный накопитель элир, а другая стала концентратором защитного барьера — самого мощного изо всех, которые я мог соорудить на имеющемся оборудовании, включая Таага. Точно такие же эффекторы барьеров я добавил во вторые серёжки Мирены и Кениры, прекрасно понимая бесполезность этого действия — ведь с их магической силой и навыками они давно переросли всё, что может дать подобный артефакт.

Вечером, когда мы вернулись домой, и Мирена вручила подарок, Незель это очень растрогало. Немедленно вынув из ушей маленькие колечки, она тут же надела подарок, после чего обняла и поцеловала Мирену, а потом и меня. И от неожиданности я даже ответил на этот поцелуй. Кенира лишь лукаво улыбнулась и увела Хартана и Мирену, оставив нас двоих наедине.

— Тебе, понимаю, редко когда нужно много магии, но уж если понадобится, она у тебя будет. Кенира наполнила её гармонизированной элир, но, когда что-то потратишь, не забывай заполнять снова.

— Ули, — мягко сказала Незель, — я умею обращаться с накопителями, просто впервые ношу его в ухе.

— Прости, я ни на мгновение не забывал, что ты окончила университет, но лучше напомню ещё раз. Вторая серьга… Барьер активируется не при угрозе, тебе придётся позаботиться о нём самой. Надеюсь, он тебе не понадобится никогда в жизни. Тут тоже, если используешь, не забывай наполнять. Я думал добавить переговорные структуры, как в наших серьгах, но тут встаёт вопрос расстояния. Возможно, ты сможешь его решить сама, обратившись к своему господину.

Незель отрицательно покачала головой, тут же пояснив:

— Я достаточно близка к владыке, и достаточно к Миру, чтобы можно было попытаться. Но обычно Фаолонде позволяет близким делиться только эмоциями и магией, в большей части случаев последнее не только бесполезно, но и опасно.

— Делиться магией? — удивился я. — Почему опасно? Или ты имеешь в виду, магией как есть, без гармонизации?

— Да, именно, — кивнула Незель. — Это одно из начальных благословений. Мы используем его для урока младшим жрецам, показывая, что и к божественной силе следует обращаться осторожно. Фаолонде — воплощение любви и доброты, но любовь тоже может обжигать, а доброта — задушить в объятиях до смерти. Случаи, когда эта реликвия имеет смысл, безумно редки, но они тоже бывают. И тогда чувства владельцев друг к другу, требуемые реликвией, обычно тоже очень сильны. Чаще всего это — ребёнок и один из родителей, реже — братья или сёстры. А отдельный, уникальный случай — это ты, не имеющий магии, но любящий Алиру. Тебя такая реликвия признает тоже, но вреда не нанесёт.

— Не стоит, — вздохнул я. — Имплантированные артефакты могут пропустить лишь определённое количество элир. Если реликвия не регулирует поток, тогда что-то большее — просто опасно.

— Не регулирует, — сказала Незель. — Ещё близки силы Алиры и Миру, но тут ты сам понимаешь.

Я прекрасно понимал. Объединение двух неисчерпаемых источников магии ничего не даст — ведь элир никогда не кончится ни у одной из них. И если к бесконечности добавить бесконечность, ничего не изменится. Но вместо того, чтобы облачить свои мысли в слова, я неожиданно для себя выпалил:

— Скучаю по тебе!

— Я по тебе тоже, — мягко Незель и погладила меня по щеке. — И поверь, о том, что вы с Алирой обо мне не забываете, тоже прекрасно знаю. Я чувствую это каждую ночь буквально всем телом.

Я оскалился в довольной улыбке. Кенире так нравилось превращаться в Незель именно из-за того, что она знала, что та всё прочувствует стараниями Фаолонде и Ирулин. Меня, разумеется, такое осознание заводило не менее сильно. Я попытался придумать какой-то остроумный ответ с лёгким эротическим намёком, но удалось мне это лишь частично. Ведь как-то само по себе получилось, что через мгновение мы обнимали друг друга и страстно глубоко целовались.

Я не мог понять, что на меня нашло. Почему именно сейчас, когда у Незель появился любимый человек, я стал испытывать к ней ещё большее влечение? Почему будучи счастливым мужем самой лучшей женщины в мире и испытывая к той только всё более сильную любовь, я ощущаю, что мои чувства к Незель не ослабевают, а тоже крепнут.

— Что мы делаем? — хрипло спросил я, осознав, что мы находимся прямо в гостиной и лежим на огромной составной кровати, с которой почти каждый вечер отправляемся в Царство Ирулин. Что я, спустив с плеч Незель её лёгкое белое платье, целую её обнажённую грудь. А она обхватывает меня, до сих пор не снявшего уличную одежду, ногами за спину. Что Кенира, от которой я чувствую потоки веселья и горячего одобрения, находится этажом выше, а минут через сорок или полчаса должен появиться Ксандаш с семьёй.

— Ули, ты же очень умный, как это называется, знаешь и сам, — рассмеялась Незель, запустив пальцы мне в волосы и вновь прижимая голову к своей груди.

— Но Мирена! Она совсем рядом! — попытался я воззвать к голосу разума.

— Мы можем позвать и её! — беззаботно ответила Незель. — Я прекрасно вижу, как ты на неё смотришь. Это пойдёт на пользу вам обоим.

Незель, похоже, не до конца понимала, через какой ад пришлось пройти её любовнице, насколько ей теперь противны все мужчины, и в какой ужас она пришла бы от мысли оказаться в постели с одним из них. Особенно, если он окажется морщинистым стариком. Вот только предательское воображение, ярко представившее, как рядом с нами появляется Мирена и, вместо того чтобы сбежать с криками ужаса, действительно присоединяется, нарисовало слишком соблазнительную картину.

— Там ещё Кенира и Хартан, — почти взвыл я, проводя руками по её горячему телу.

— Она пусть присоединяется тоже, — хихикнула Незель. — А вот Тана пускай идёт куда-то погулять. Он мне нравится, но не настолько.

Конечно же, мы не позвали ни Мирену, ни Кениру. Ну а полчаса мира Итшес — это почти земной час, так что времени нам хватило.

★☆★☆★

● «не приходится бежать шея через голову» — Hals über Kopf, «сломя голову», в спешке.

● «Рации могут выглядеть как угодно» — Ули использовал слово «das Funkgerät», обозначающее радиопередатчик или рацию. В немецком языке «der Funk» означает радио или радиосвязь, а «das Gerät» — устройство.