Воробьиная сила

Глава 19 Дом родной

Возвращение в Цитадель будило у меня совершенно странные и противоречивые чувства. В этом месте я провёл больше сорока лет, долгое время был тут практически единственным обитателем, по крайней мере среди живых. И тогда я был счастлив — пусть лишь счастьем блаженного идиота, с мозгами, промытыми магическим вариантом лоботомии. Даже когда я познакомился с госпожой Ирулин, когда обрёл себя и осознал своё положение, та моя часть в Цитадели ни разу так и не побывала, получая все впечатления из воспоминаний другой половины.

Для меня-Ульриха это место являлось символом зла и рабства, мне-Низу оно было домом полным счастья и смысла. И, несмотря на реинтеграцию моей личности в единое целое, кое-какая двойственность всё-таки осталось.

На ум пришло удачное сравнение, и мне захотелось засмеяться. Четыре головы повернулись ко мне, в их чувствах я слышал недоумение по поводу столь неуместного веселья.

— Мне пришло в голову, — тихо пояснил я, — что для меня-Нриза это место являлось таким же Царством моего божества Эгора ауф Каапо, как мир снов — Царством богини меня-Ульриха. И на самом деле тогда мы отличались не слишком сильно.

— Я смогла подружиться с Нризом, — возразила мне Кенира, — но полюбила я именно Ульриха. Того Ульриха, который получился из слияния их двоих.

Мы подошли к дверям портального зала, и они сами по себе распахнулись. Моё новое зрение увидело очень тонкое плетение запроса, скользнувшее по нашим аурам, вспышки маркеров опознания и пульсацию артефактов привода двери. Пока дверь полностью не ушла в сторону, я понял, что до сих пор задерживал дыхание — казалось, что вот-вот будет объявлена тревога: на нас обрушится поток чар оборонных систем, а из коридоров хлынут серий Тааг и Ирвиз. Я неспешным шагом шёл вперёд, рядом со мной семенил Тааг-18, и мне казалось, что я вновь вернулся назад, в ту старую жизнь. Кенира нарушила построение, подошла поближе, взяла за руку и сжала ладонь — я одарил её взглядом полном благодарности и любви. Чтобы не вызывать подозрений, двигались мы неспешно, но неумолимо. Я вёл свой отряд по коридорам, проходил через галереи и залы, а один раз даже завёл в шахту лифта.

Если и можно было найти идеальное место для ловушки, так это тут. Поэтому, когда за нами не захлопнулись тяжёлые переборки, чтобы запереть в ограниченном пространстве, не ударили боевые чары, потоки радиации или облака ядовитого газа, у меня снова появилась надежда, что миссия увенчается успехом.

Выйдя из лифта, который выпустил нас точно так же безо всяких проблем, я повёл команду по просторной застеклённой галерее. Несмотря на то, что мы провели в точной копии этого места не один субъективный год тренировок, от членов команды шёл поток недоверчивого благоговения. Там вдалеке за стеной неразрушимого стекла летали башенки оборонных систем, а дальше плотную стену облаков пронзали разряды молний. Я остановился и тоже затаил дыхание — сколь бы знакомым ни было это зрелище, оно вызывало тот же восторг, что и сорок лет назад.

После небольшой паузы мы направились дальше, на этот раз опускаясь вниз. По дороге нам встретилось пара Таагов, казавшихся по сравнению с Таагом-18 какими-то недокормленными, а один раз проползло змееобразное тело голема Оолин. Я прекрасно понимал, что големы являются частями Цитадели, только автономными, но всё равно казалось, что сейчас они опознают в нас врагов, поднимут тревогу, попытаются напасть и уничтожить ценой своих механических жизней. Однако ничего так и не произошло — имеющиеся доступы делали нас практически невидимками.

Возле большой двустворчатой двери, ведущей в алтарный зал с богиней, нам пришлось остановиться — массивные створки автоматически не распахнулись. Пусть я знал, что так и должно быть, ведь этот проход всегда приходилось открывать и раньше, но такая задержка тоже показалась тревожным знаком.

Присутствие госпожи ощущалось настолько сильно, она была так рядом, что я едва удержался, чтобы не выломать дверь и не броситься вперёд. Вместо этого я глубоко вдохнул и выдохнул, приложил руку к пластине возле двери, дождался появления запроса и подал в ответ свою элир.

Как и два года раньше, дверь открылась, и мне пришлось сдерживаться, чтобы не побежать к огромной плите, расчерченной светящимися линиями, на которой висела моя возлюбленная госпожа.

Даже сейчас, когда её руки, ноги и крылья притягивали к плите металлические полосы, когда под груди входили светящиеся трубки, ещё одна заходила прямо в рот, а острые кристаллические шипы пронзали ладони и щиколотки, она была прекрасна. Я почувствовал, как моё сердце сжалось от боли — видеть страдания своей возлюбленной богини было просто невыносимо.

Медленным шагом я прошёл вперёд, осматривая пространство и отслеживая магические потоки, готовый в любой момент обрушить на алтарь разрушительные чары. Я не боялся задеть Ирулин, ведь тело её — материализация божественной силы, и его разрушение вернёт хозяйку обратно в Царство. Но, разумеется, не хотел и причинить дополнительную боль той, кого так люблю и почитаю.

В различных теологических трактатах, которые я прочитал, восполняя своё невежество, на эту тему единства мнений не царило. Но все теологи сходились на одном — убийство кое-какой ущерб богу всё-таки приносит, камнем преткновения служил лишь масштаб последствий. Так что разрушение алтаря вместе с богиней я приберёг на крайний случай, намереваясь её освободить и дать дематериализоваться самой.

— Приготовьтесь, — тихо сказал я своим товарищам. — Как только я начну снимать госпожу, поднимется тревога. Тогда сразу же идём на прорыв.

Мои указания были совершенно излишними, ведь мы отрабатывали ситуацию сотни раз и каждый из нас свои обязанности знал. Это я говорил, скорее, чтобы нарушить тишину, услышать звук собственного голоса, сбросить оцепенение, вызванное видом страдающей богини. Однако на мои слова последовал неожиданный ответ:

— Не беспокойся, уже не поднимется. Нет необходимости.

Повернув голову на звук, я уже совершенно точно знал, кого увижу. И действительно, неподалёку, вольготно прислонившись к одной из толстых каменных колонн, стоял Галадийр Эгор Рундриг ауф Каапо: один из сильнейших магов мира, герой, спаситель, рабовладелец и негодяй.

Если что меня удивило, так это собственная реакция: накатило странное облегчение, на душе стало очень легко, а в голове прояснилось. Как бы тщательно я ни готовился, какие бы меры предосторожности ни предпринимал, меня не отпускала мысль, что обмануть Эгора не удастся, что он просчитал события на множество ходов вперёд, а мои действия — возня ребёнка в песочнице. И вот теперь, когда подозрения оправдались, появилось абсурдное ощущение, что всё наконец-то пошло по плану.

— Что меня выдало? — спросил я. — Попытки сделать прокол? Я старался быть максимально скрытным.

Когда Эгор открыл рот, чтобы ответить, и я выпустил в богиню заранее приготовленные чары дезинтеграции, модулированные таким образом, чтобы уничтожать органическую материю. Мне было известно, что у госпожи не осталось магии, что она никак не сможет защититься, так что использовал плетения, который убьют её максимально быстро, надёжно и безболезненно.

Вот только стоило тёмно-фиолетовому лучу полететь в сторону богини, как алтарь куда-то исчез. В желудке всколыхнулось воробьиное чувство больших пространственных изменений, а усовершенствованное зрение увидело буйство магических потоков. Алтарный зал словно всколыхнулся и взорвался, расширяясь в стороны и вверх. И через мгновение мы с командой очутились на бесконечной каменной площадке, где стены и потолок терялись далеко в темноте. Как паладин я знал, где находится госпожа Ирулин, но больше её не видел.

— Хорошая попытка, — одобрительно кивнул Эгор. — Жаль, что я был к этому готов. Что касается твоего вопроса… Нет, ты всё сделал очень хорошо. Даже заранее зная о твоих попытках, прокола я не заметил. Хочу похвалить и за изобретательное использование реликвии Керуват. Теперь мне придётся заняться разработкой новых чар для обнаружения пространственных аномалий, так что гордись.

От Кениры и Мирены, стоявших в полной готовности атаковать, действительно пришло чувство гордости. Да чего скрывать — похвала от человека, которого я пусть и ненавидел, но очень уважал, была чрезвычайно приятной.

— Заранее зная? — переспросил я, не ожидая ответа. — Вы за мной следили? Мне казалось, что у вас есть гораздо более важные дела.

— Дела, более важные, чем проект, длившийся около сорока лет? — рассмеялся Эгор. — Нет, конечно, мне было чем заняться. Но ты не учитываешь силу обычного любопытства. Пусть натуралистичный эксперимент, в котором ты покинул привычную среду обитания, был изначально не твоей идеей, но кое-какие усилия я тоже приложил. И ты, Нриз, меня не подвёл.

— Не называй меня этой собачьей кличкой! — прошипел я, стиснув челюсть.

Вокруг моих пальцев крутились несколько заготовок чар, готовые обрушиться на ауф Каапо, как только тот проявит хоть каплю беспечности.

— Пожалуй, не буду, — неожиданно легко согласился Эгор. — Ты вполне заслужил собственное имя. Ульрих Зиберт, он же Улириш Шанфах, теперь известный как Ули Шпац. Или лучше сказать капитан Ули Шпац?

Я уставился на него непонимающим взглядом. Несмотря на мои нынешние богатства, кораблей крупнее прогулочной лодки я не имел.

— Ну же! — скривился Эгор. — Джек Воробей! Капитан Джек Воробей!

На этот раз я удивился по-настоящему: слово «воробей» прозвучало на английском языке. С учётом такого же английского имени, Эгор явно намекал на какого-то жителя Земли, скорее всего из Великобритании или США.

Ауф Каапо продолжал на меня смотреть со снисходительным ожиданием, словно взрослый, подводящий ребёнка к какому-то простому выводу, и ожидающий правильного ответа. Я быстро перебрал известных мне людей с этой фамилией. В силу профессии мне были лучше всего знакомы американский архитектор и ещё один писатель на архитектурные темы, но ни один из них не был Джеком.

Возможно, речь шла о каком-то персонаже английского фольклора, но я никогда не являлся большим поклонником британской литературы, так что культурный контекст уловить не смог.

— Тьфу! — неодобрительно качнул головой Эгор. — Ладно, забудь, это не настолько важно.

Признаюсь, хоть мне и было немного интересно, но разговор я хотел продолжить по совершенно другой причине. Сейчас, пока мы непринуждённо общались, я получил достаточно времени, чтобы приступить к анализу ауры Эгора.

Раньше, когда приходилось носить визир, а магию творить с помощью перчаток, я видел на её месте только простое свечение. Но теперь, обладая модифицированными и усовершенствованными глазами феникса, мог разглядеть маленькие смерчики полусформированных магических контуров. Странным образом потоки, пробегающие по ауре, напоминали моё собственное творение — тот адский алхимический препарат, который я создал в припадке воробьиного безумия. Возможно, именно защита Эгора, которую я подсознательно заметил, будучи Нризом, и послужила основой для этого «сахара». Ну а, может быть, великие умы мыслят похоже, и мы пришли к одной и той же идее независимо.

Одно я мог утверждать точно: аура Эгора состояла из множества мелких автономных модулей, способных рекомбинироваться в зависимости от ситуации. И если опытный боец мог отразить аурой удар мечом, то Повелитель Чар справлялся с широким диапазоном угроз, причём, сознательных усилий ему для этого не требовалось.

— Почему-то мне не казалось, что вы меня считаете настолько важным, чтобы интересоваться моими делами, — вернул я разговор к интересующей меня теме.

— Ну почему же? — пожал плечами Эгор. — Конечно, каких-то особых надежд я не пытал, но быть в курсе касающихся меня вещей — очень полезная привычка. Признаюсь, мне не было дела, чем ты там занимался у того жулика. Каким образом он выполнит приказ и выполнит ли вообще, меня тоже не особо интересовало. Вот только следить за исполнением распоряжений — хорошая практика, независимо от того, какими бы они ни были. Так что все нужные меры я принял.

— Вы заранее были в курсе, что я приду к Жорефу и встречу у него Ули? — задала вопрос Кенира.

— Нет, милая дама, — качнул головой Эгор. — Настолько глубоко вникать в неинтересные тебе дела — практика как раз плохая. Если дробить внимание на мелочи, то никогда не найдёшь время заняться чем-то серьёзным. А Нриз на то время был именно такой мелочью.

От упоминания этой клички во мне бы закипел гнев, не будь я в состоянии форсажа. Так что всю сопутствующую этой эмоции мимику пришлось симулировать искусственно.

— Ну, ну, не сверкай глазами, — улыбнулся Эгор. — До того, чтобы заслужить имя, тебе тогда ещё было далеко.

Теперь, когда колонна, на которую он опирался, исчезла, Повелитель Чар заложил руки за спину и расслабленно прохаживался туда-сюда. Но несмотря на кажущуюся беспечность позы, я иллюзий не питал — кто-кто, а он был готов к нападению в любой момент.

— Признаюсь, я не ожидал, что торговец выполнит мой приказ настолько хорошо, — продолжал Эгор. — Я ему сказал передать тебя в руки кого-то жалкого и ничтожного, и, возможно, он даже немного перестарался.

— Кенира ни жалкая, ни ничтожная! — возразил я. — Встретиться с девушкой одновременно столь красивой, умной и отважной — величайшая удача моей жизни!

— Ульрих, — скривился Эгор, — ты должен был это прочитать в книгах, да и я тебе даже давал небольшую лекцию. Красота твоей жены — не какая-то глупая удача или случайное сочетание генов. Для женщины её силы было бы чудом оказаться дурнушкой. Особенно если она обладала такой силой с детства, в период, когда организм растёт и изменяется. Если бы она искренне желала стать максимально незаметной — тогда другое дело. Но она не пожелала. То же самое касается её матери. А вот остальные черты характера — да, это исключительно их собственная заслуга. Но я не о том. На момент вашей встречи она была беглянкой с очень незавидной судьбой. Торговец сунул вам перезабитого тигилаша со свёрнутыми мозгами. У вас не было ни денег, ни припасов, ни возможности их добыть. Так что, если бы ты не начал шевелить своей жирной жопой, был бы уже мёртв, а твоя жена изнасилована и изуродована.

— То есть всё это был какой-то эксперимент? — спросил я. — Вы всё спланировали заранее и на самом деле из-за побега из Цитадели на меня не злились?

— Не совсем так, — покачал головой Эгор. — Я, понятное дело, твоему поступку ничуть не обрадовался, но был к нему готов. Помнишь, что я говорил о планировании? Строить планы, которые основываются на успехе других планов невозможно, можно лишь подготовиться к тому или иному развитию событий. Признаться, я считал эксперимент с тобой провальным. Полагал, что сделал ошибку, когда не отослал тебя обратно в твой мир или просто не утилизировал. Ты не проявлял никакой инициативы, заботился лишь о том, чтобы жрать и испражняться. Мне стало интересно, изменится ли что-то, когда ты окажешься за пределами безопасной Цитадели, удовлетворяющей все потребности и заботы.

— Но ведь вы могли в любой момент отдать приказ! — возразил я. — Будучи Нризом, я не мог отказаться! Для меня ваш голос являлся голосом божества!

Эгор качнул головой и поджал губы.

— О том, что ты исполнишь приказ, я знал и так, так что в таком развитии событий не было никакой ценности. А вот естественные условия — это уже гораздо более интересно.

Мои спутники молчали и слушали, затаив дыхание. Даже Хартан, насколько несдержанным на язык бы ни был, рта тоже не раскрывал. Все ждали только моей неслышной команды, чтобы перейти в атаку. Анализ чар в ауре Эгора я уже закончил и мог напасть в любой момент. Вот только этот разговор вышел неожиданно интересным и странным образом нормальным, словно я был подающим надежды студентом, а передо мною стоял мой профессор. Учитывая, что Эгор когда-то действительно преподавал, наложило на него свой отпечаток. Ну а я, с какой стороны ни глянь, действительно являлся его учеником целых сорок лет.

— И что же показал этот эксперимент? — спросил я, на этот раз с искренним интересом.

— Что ты умеешь бесить даже на воле, — рассмеялся Эгор. — Я установил триггер, а когда получил уведомление, что ты удалился от двора торговца на пять миль, послал несколько автономных наблюдателей. Биологические конструкты в виде хищных птиц, не слишком пригодные в пищу, что защищало их от охотников и окружающей живности. Вернее, должно было бы защищать. Ты сбил из своего варварского оружия их всех, кроме двоих.

Вне форсированного режима я мог вновь испытывать эмоции, поэтому не смог сдержать улыбки. Кто бы мог подумать, что моя погоня за «идеальным пером», способным создавать более-менее приличные артефактные контуры, приведёт к такому неожиданному побочному результату? Тогда я отдал Склаве директиву охотиться за птицами, и тот исполнял её со всем своим рабским усердием. Особо ироничным оказалось то, что своё заветное перо я так и не получил, а когда добрался до цивилизации, то и нужда в нём пропала — там хватало и специализированных средств. Что же, приятно знать, что эта нелепая охота позволила не только получить Атрибут богини — перо Ночного Странника, но и доставила кое-какие неприятности моему врагу.

— Вы будете смеяться, но я сделал это ненамеренно. Всего лишь искал хорошее перо, чтобы удобнее создавать артефакты. Вернее, некое подобие артефактов — назвать этим словом такие поделки я просто не могу.

— Перо? — удивился Эгор. — Звучит очень примитивно. Впрочем, ты прав, при отсутствии других средств — неплохой выбор. Признаюсь, именно когда на вас напали двое ловцов, и ты умудрился вскрыть контейнеры убитых врагов, мне стало понятно, что трачу время не зря. До этого случая я лишь время от времени просматривал общие короткие отчёты Цитадели, а лишь затем заинтересовался достаточно, чтобы выделить время на иллюзии и звуковые записи. Конечно, дальше не происходило ничего особо интересного, хотя не могу не похвалить усилия по приданию твоему жирному телу хоть какой-то формы. Знай, ты сильно рисковал. Пока ты жил рядом, время от времени я приводил твоё тело в порядок, так что нервная система и железы внутренней секреции были здоровы. Но ветеринарные препараты для крупных зверей — чересчур экстремально даже для него. Благодаря физической нагрузке ты кое-как справился, но ценой долговременных последствий. Впрочем, в твоём случае они сыграли, скорее, положительную роль.

— Вы говорите о ранее несвойственной мне сексуальной активности? — догадался я.

— Тут я, конечно, с уверенностью говорить не могу, так что лишь, как и ты сам, строю предположения. Гормональный дисбаланс помог преодолеть некоторые психологические барьеры, ну а дальше за дело взялись твоя будущая жена, жрица, а затем и тёща. Конечно, как по мне, в это бесполезное занятие вы вкладывали слишком много сил, но тут ничего не поделаешь — молодость. В юности я тоже порой поступал безрассудно — по крайней мере первые три-четыре сотни лет.

Конечно, слово «молодость» по отношению к почти столетнему старику и двум женщинам ещё старше отдавало абсурдом, но для Эгора ауф Каапо мы все до сих пор казались детьми. Так что возражать ему я не стал.

— Похвалю ещё за то, как ты занялся обеспечением своего материального благополучия, утилизировав имеющиеся у тебя в наличие ресурсы. Сам бы я вместо азартных игр смотрел, скорее, в сторону создания артефактов — мой запрет их касался лишь косвенно. Но на такое требуется больше времени и кое-какая репутация, тебе пришлось бы её сначала наработать. В любом случае, отправную точку для дальнейшего развития ты создал, ну а дальше занимался построением нужных связей. Университет Нирвины, управление разведки и одна из крупнейших криминальных группировок столицы — очень неплохой выбор, перекрывающий большинство областей влияния. То, как ты разрешил конфликт с Тенями Криаза… Не могу сказать, каких чувств это вызвало больше — восхищения наглостью или злости.

— Я говорил только правду! — выпалил я. — И правдивость моих слов подтвердила сама Керуват!

— Она подтвердила не только правдивость, — рассмеялся Эгор, — но и лживость. Но как как знаки богини пришлось интерпретировать самому бандиту, он сделал свои выводы.

— А как бы вы отреагировали на самом деле? — поинтересовался я. — Если бы, к примеру, бандитам удалось бы меня убить, застав врасплох?

— На тот момент эксперимент начал приносить интересные результаты, так что твоё убийство доставило бы мне некоторые неудобства. Я бы послал десяток Таагов или пару Ирвизов и истребил бы верхушку шайки. Какими-то глупостями, типа уничтожения столицы Федерации или вырезания всех бандитов поголовно, я бы заниматься не стал.

— «Интересные результаты?» — переспросил я. — Что-то не припомню, чтобы на тот момент я сделал что-то необычное.

— Конечно, по-настоящему ты развернулся чуть позже. Но и тогда тебе уже было чем гордиться. К примеру, практически не имея медицинских познаний, ты провёл операцию по возвращению своему другу давно потерянных конечностей. Ритуал был груб, примитивен, да и результат потребовал длительной реабилитации, но этот самый результат хотя бы имелся. Конечно, тебе потребовалось использование уникального ресурса — собственного разума, так что я посчитал его просто многообещающим авансом, намёком на дальнейшие свершения. При этом ничуть не прогадал. Но главные твои достижения касались религиозной сферы. Там ты меня по-настоящему удивил.

Я наморщил лоб, пытаясь понять, что он имеет в виду. Кроме освящения нескольких гостиниц и университетских общежитий, похвастаться мне было нечем.

— Похоже, всей уникальности произошедшего ты не осознаёшь, — вздохнул Эгор. — Каждая гостиница, которую ты посетил, превратилась, по сути в храм. Знаешь, сколько усилий нужно приложить священнику, чтобы призвать своего бога в реальность? Открытие каждого храма — это серьёзное событие, требующее собрания высшего жречества, либо же совокупной молитвы большого количества верующих. Ты же освящал храм за храмом с той же лёгкостью, как прилежный студент создаёт алмазы для своих поделок. Деяния подобного масштаба доступны только святому, чья воля является прямым продолжением воли бога.

— Я читал теологические трактаты, — возразил я, — и знаю о трудностях освящения храмов. Но именно из-за лёгкости, которой я призывал слово Ирулин, считал, что освящение гостиницы — что-то типа благословений Керуват во время Большого Турнира в Тараге.

Пусть, освящая гостиницы, я тешил себя мыслью, что превращаю их в храмы моей богини, но на самом деле так не считал. Особенно после знакомства с основами теологии, которая в мире Итшес являлась такой же частью естественных наук, как физика и химия.

— Большой! — засмеялся Эгор. — Как же они любят это слово! Большой турнир, Большие игры, Большие гонки! Даже если речь идёт о местечковом событии где-то на пятке мира. Ты должен смотреть не на внешние признаки, а глядеть в суть. Место, в котором постоянно действует сила божества — это либо святилище, либо храм. И если подсчитать, по количеству храмов — не забытых и заброшенных, а активно используемых, пусть не всегда и искренне верующими — твоя религия стоит наравне с культами Всемогущих Владык, а некоторые из них даже превосходит.

— Все равно не сходится, — мотнул я упрямо головой. — Если храм так трудно освятить, тогда почему это получалось у Кениры и Мирены? Конечно, им потребовалось приложить больше усилий, но результат выходил тем же.

— На этот счёт у меня есть пара теорий. Первая — та лёгкость, с которой ты нёс силу своей богини, сформировала всеобщее убеждение, что это действительно легко. Мысли верующих меняют бога, но то же касается и основ его религии. Так что да, храмы Ирулин теперь может открыть каждый жрец. Которых очень немного. И на этом количестве основывается моя вторая теория. У Ирулин есть только три точки, через которые она проводит свою волю в материальный мир. Соответственно, сила каждого воздействия огромна. Культ твоей богини — единственный из мне известных, где посвящение в жреческий сан происходит половым путём. У Фаолонде есть несколько церемоний, связанных с совокуплением, религии Валудур важны аспекты зачатия и оплодотворения, но жрецы там появляются самым обычным способом. Возможно, дело в том, что Ирулин неспособна Явиться и ей приходится прибегать к другим методом, ну а, скорее всего, именно твоя близость к божеству позволяет богу Явиться в твоём теле и посвятить верующего в сан. В любом случае, имея только трёх любовниц, одна из которых жрица другого бога, ты проявляешь постыдную безответственность как первосвященник. Тебе бы следовало бы трудиться тщательней, да и отбросить глупую щепетильность, снижающую эффективность и ограничивающую пол партнёров только женским. И даже если бы ты не смог переступить через себя, женщин, с которыми ты имел дело, хватило бы. Причём, вполне красивых женщин, среди которых два декана университета, Высшая Целительница и двенадцать рабынь.

Я уставился на Эгора, поражённый столь странной логикой. Конечно, он не имел понятия, что мы делали в Царстве госпожи, так что ориентировался только на внешние признаки. И из них действительно выходило, что единственная из моих любовниц, кто не стала жрицей Ирулин — Незель, жрица Фаолонде. Вот только сама идея, что я должен спать с мужчинами или покрывать всё что движется, могла прийти в голову только ему — почти отбросившему всё человеческое.

— Ну, не смотри так, — улыбнулся Эгор. — Это просто разумное предложение. Но я помню, насколько ты молод, и как много значения уделяешь ненужным эмоциям. Когда-то я и сам был таким, не только увлекался женщинами, но и испытал настоящую любовь. А потом начал руководствоваться разумом. Впрочем, именно твои эмоции, твоя иррациональность дала очень интересные результаты. Ты шёл сюда, чтобы освободить свою богиню, для этого преодолел множество препятствий, и совершил немало важных дел.

— Вы имеете в виду ограбление Королевства Сориниз и убийство Рагдраже?

— Мне, конечно, этот ублюдок никогда не нравился и мир без него станет светлей, но я говорю совсем о другом. Спасая свою тёщу, грабя дворец и сражаясь с этим безумцем ты решал свои личные проблемы. Речь даже не о твоей магии или новом теле — хотя тут должен похвалить за очень достойное исполнение. Конечно, многое я бы сделал по-другому, но и опыта у меня намного больше. То, чем ты меня по-настоящему порадовал — это три твои монографии.

— Три? — удивился я. — Я отдал в печать только две книги. Одну по магии монстров, и вторую — исследование их спиральных молекул.

Эгор усмехнулся и вытянул руку. Над его ладонью появилось три увесистых тома. Книги перелетели по воздуху и зависли передо мной. Я взял их в руки, повернул к себе корешками, и удивлённо округлил глаза. Третья книга называлась «Методика регенерации частей тела на длительных сроках после ампутации» и была тоже подписана именем Ули Шпац. Я сплёл простые чары, которыми захватил две остальные книги и вернул их Эгору. Тот спокойно отнёсся к использованию магии, взял книги и поместил их в пространственный контейнер. Я начал листать оставшийся том, чтобы понять, о чём именно идёт речь. Как оказалось, что помимо предисловия, написанного деканом факультета теоретической магии Риданой Заридаш, книга представляла собой ту самую инструкцию, что я приложил к регенерационному артефакту. Из неё убрали первые пару страниц по, собственно, использованию артефакта, оставив то подробное теоретическое основание, которое я не поленился расписать.

— И эту работу я считаю самой важной из трёх, — сказал Эгор, когда я вернул ему книгу обратно. — Хотя и две остальные тоже неплохи.

— Но ведь в ней нет ничего особенного! Обычные простые методики, используемые сотни лет! Сам артефакт, к которому я написал эту инструкцию, сделан в университетских мастерских. Там даже не было особо ценных материалов, а в качестве источника белка и минералов использовались свиные туши!

От членов моей команды, слушающих, затаив дыхание наш разговор, донёсся слитный поток чувств. И эти чувства мне ничуть не льстили: их эквивалентом являлись глубокий вздох, закаченные глаза, либо же ладонь, прижатая к лицу — словно я сказал что-то запредельно глупое.

— Именно простота и доступность — главное достоинство твоей работы, — сказал Эгор. — Ты не использовал знаний, на которые я наложил запрет, а слепил действующий артефакт из слюней и глины, словно какой-то дикарь с отдалённых островов Архипелага. Но при всей своей простоте твой способ работает, артефактную часть могут повторить в каждой полуподвальной мастерской, и теперь любой глупый, беспечный или невезучий человек может вернуть себе здоровье. Ты разбил сложную проблему на несколько простых и очень недорогих решений. Теперь там, где раньше требовался Высший Целитель или Верховный Жрец, справятся деревенский лекарь и младший послушник храма Мирувала.

От Ксандаша с Хартаном я почувствовал поток согласия и одобрения, а чувства Кениры и Мирены дополняла ещё и гордость.

— Ещё ты очень хорошо провёл исцеление Мирены. Подойди сюда, девочка, не бойся.

Мирена послушалась, вышла вперёд, встав рядом со мной и вцепилась мне в локоть. Эгор подошёл сам, вытянул руку и провёл пальцами по её щеке. Тело Мирены пронзило целое облако тончайших магических плетений.

— Ульриху пришлось решить очень интересную задачу, — сказал Повелитель Чар, кивнув и убрав руку. — С имеющимися деньгами и связями он хотел пойти по простому пути, но именно простые пути оказались отрезаны. Способ, который он придумал, давал слишком большую нагрузку на разум, для существа без магии — запредельную. И, честно говоря, был несколько избыточным, я знаю с десяток вариантов достичь того же гораздо проще. Но своё дело Ульрих сделал — ему удалось соблюсти все формальности, чтобы провести тебя через все божественные Испытания. Впрочем, действительно серьёзные условия поставил только Мирувал. Керуват потребовала необременительных формальностей, а Ризвинн… Она никогда не заботилась о себе, отдавая себя другим. Возможно, прояви она в своё время чуть больше эгоизма, желай личного счастья, а не блага для остальных, этого разговора никогда бы не произошло.

— Но тогда бы я не познакомилась с Ули, — вскинула подбородок Мирена, — и навсегда бы осталась калекой! И тот ублюдок искалечил бы мою дочь! Так что мне больше нравится всё как есть.

Эгор ничуть не разозлился на подобную дерзость — наоборот, рассмеялся.

— Да, действительно, с этой точки зрения всё прошло просто замечательно. Но всё-таки не идеально: вижу, где твой возлюбленный допустил небольшую ошибку. Если хочешь, я верну твой цвет волос.

— Если можно, пожалуйста не надо, — качнула головой Мирена. — Мне бы хотелось оставить всё как есть в качестве напоминания. И, если честно, привычные тёмные волосы были не настолько красивы.

— Как скажешь, — согласился Эгор. — Ну что же, тогда продолжим. Я внимательно изучил те изменения, что ты, Ульрих, внёс в своё тело. Вышло неплохо, но тоже неидеально. Впрочем, все возможные ошибки и нестыковки скорректировала сила Ирулин, так что я бы назвал это просто допустимым уровнем погрешности. К сожалению, когда ты ещё был в Цитадели, то из доступных тебе книг прочитал не всё. В разделе медицины и целительства есть немало трудов, которые бы тебе сильно помогли с омоложением. Тебе бы не пришлось превращать себя в химеру, хотя, конечно, тогда бы ты просто не опубликовал одну из книг, так что мир бы многое потерял.

— Для вас эти книги настолько важны? — спросила Кенира, выходя вперёд и встав рядом со мной с другой стороны.

— Девочка, как ты думаешь, что важно для человека, желающего называться настоящим магом и учёным? — задал вопрос Эгор.

— Искать знания? Изучать магию? Постигать законы мироздания? Оттачивать свои навыки? — высказала Кенира ряд предположений.

— Это, конечно, важно, — неодобрительно качнул головой Эгор, — но глубоко второстепенно. Настоящий маг — не тот, кто может уничтожить гору, поднять в воздух континент или создать сложный артефакт, а тот, кто даёт миру что-то новое. И к чести Ульриха, за два года на Итшес, он поделился с миром большим, чем некоторые мои ученики за десятки, а то и сотни лет. Ты же ничем подобным похвастаться не можешь. Не подумай, что я тебя упрекаю — для дитя, начавшего изучать магию считанные месяцы назад, ты справляешься очень хорошо.

Комплимент Кениру ничуть не порадовал, в её чувствах мелькнула грусть, недовольство собой и непреклонная решимость.

— Нет, вы правы, я уже слышала нечто подобное. И я действительно слишком увлеклась практической частью, пренебрегая научной работой. И дело не в нехватки времени — пусть мы познакомились с Ули не так давно, но для нас прошёл не один субъективный год!

— Да, я не забыл, сила вашей богини. Только припомни сама, сколько из этих лет ты провела за Пределом Натиз-Рууга, как скоро Ульрих нашёл способы обойти наложенный мною запрет на передачу знаний, и сколько времени вы потратили, оттачивая не связанные с наукой боевые навыки? Но в любом случае, мой тебе совет — выходи из тени своего мужа и занимайся собственными проектами. Только тогда ты сможешь сказать, что чего-то достигла.

Кенира бросила на меня извиняющийся взгляд и серьёзно кивнула. Слова Эгора повторяли совет декана Заридаш несколько месяцев назад, и моя жена была твёрдо намерена ему следовать ещё тогда. Я почувствовал новый приступ решимости, поэтому послал ей поток поддержки, одобрения и любви.

Мне очень не нравилось направление этого разговора. Эгор проявлял слишком глубокую осведомлённость, похоже, он знал всё, что мы когда-либо делали, причём в деталях, недоступных любому шпиону. Каким-то образом он изучил все мои чары и ритуалы, причём на очень глубоком уровне я сам. И выводы, которые я мог сделать, были слишком неприятными и даже обидными.

Самое мерзкое, что весь этот разговор странным образом повлиял моё отношение к собеседнику. Как-то незаметно я перестал видеть в Эгоре врага, он превратился для меня в мудрого наставника, с которым мы просто разошлись во взглядах. И, судя по чувствам моих спутников, они испытывали нечто очень похожее. Галадийр Эгор Рундриг ауф Каапо не был злодеем из иллюзиона. У него были свои интересы, свои непостижимые стандарты существа, прожившего не менее тысячи лет. Вот только эти интересы расходились с моими на фундаментальном уровне.

— Вы очень много о нас знаете, — озвучил я свои мысли. — Даже если оставить в стороне, что я всё-таки вызвал ваш интерес, мне казалось…

— Что ты позаботился о том, чтобы хорошо спрятаться, — утвердительно заполнил паузу Эгор.

— Именно, — согласился я. — И я не имею в виду шпионские игры со сменой имени — они вас бы остановить не смогли.

— Нет, почему же, — возразил Эгор. — Кое-какие трудности это бы доставило. Государственные службы Федерации Дариид неплохо хранят секреты. Но я прекрасно понимаю о чём ты. Что, безделушка у тебя в ухе не работает?

Я коснулся пальцами серьги в виде театральной маски с замочной скважиной во лбу и кивнул.

— Силы богов — действительно пугающая вещь, — улыбнулся Эгор. — Они нарушают границы здравого рассудка, попирают любые физические законы и принципы. Но у каждого проявления божественного воздействия есть несколько фундаментальных особенностей. Для исполнения требуется выполнить несколько условий, чаще всего формальных, и всегда есть отдельная лазейка для отмены. В этом плане все боги напоминают юристов, адвокатов и прочих крючкотворов. И Керуват, покровительствующая этим профессиям, уж точно не исключение. Дашь ответ на свой вопрос сам?

— С условием отмены действия Тайны Сделки мы уже один раз столкнулись, — вздохнул я. — Когда Тана разболтал всё своим подружкам.

Хартан сзади сердито засопел, от него не ощущалось ни капельки вины.

— Продолжай, — кивнул Эгор.

— Это означает либо предательство, либо несдержанность кого-то из моих близких. Предательство я исключаю. Несдержанность… Не могу представить, чтобы кто-то из них проболтался, и эта информация дошла до вас. Я доверяю друзьям и семье как самому себе. Так что каким бы способом ни пал Покров Тайны, я лучше буду считать, что вы разрушили его каким-то доступным только вам способом. К примеру, воспользовавшись силой моей богини.

— Я называю её фел, — кивнул Эгор. — Эссенция божественной силы, несущая в себе всё те же фундаментальные ограничения, но при этом позволяющая вещи, недоступные ни одному магу. Возможно, приложи я усилия в этом направлении, смог бы как-то одолеть воздействие Керуват. Вот только коварство Покрова Тайны в том и заключается, что эти усилия я бы приложить не смог — мои мысли и желания огибали бы запретную тему. Даже боги подвержены силам других богов. Нет, Ульрих, есть ещё кое-кто, с кем ты делился всеми своими секретами, а он делился со мной. Ну же, думай, это не настолько сложная загадка!

— Тааг, — озвучил я действительно очевидный вариант. — Но я ведь перебрал его логику, изучил все магические структуры, включая кристаллы восстановления. И не обнаружил там ничего, кроме обычной иерархии подчинения, в которой вы занимали наивысшее место. Я допускал, что вы, уничтожая Таага, не оставили без внимания второй кристалл. Но если бы внутри что-то действительно было, я бы это обнаружил, расторг бы Тайну Сделки и заключил бы её заново.

— Ты, конечно, спохватился поздновато, — кивнул Эгор, — но сделал это сразу же, как у тебя появились необходимые ресурсы. Вот только сам понимаешь, чтобы предвидеть подобную инспекцию, не требуется быть особым гением. Как считаешь, что именно я сделал?

Я задумался, представляя, как бы решил эту задачу сам.

— Наверное, вы добавили дополнительный слой логики, требующий выполнения ваших команд. Скорее всего запись всех полученный ведений Тааг собирал в спрессованные пакеты данных, которые сбрасывал Цитадели в моменты, когда я не мог за ним наблюдать. Передача шла через запутанные кванты элир, чтобы я не мог их обнаружить. И, теперь очевидно, что как только я отдавал Таагу команду перейти в режим обслуживания и отключить когнитивные контуры, все ваши надстройки уничтожались. Наверняка, если бы я смог обследовать кристалл до возрождения Таага, нашёл бы ваш подарок, но именно тогда возможностей у меня и не имелось.

— Просто отлично! — засмеялся Эгор. — В вашем мире этот способ называется «троянский конь». Конечно, твои далёкие предки были полными глупцами, принимая от врага подарок и забирая его себе. Но сколь бы глупым ни был сам способ, в действенности ему не откажешь. Кстати, этим «конём» можно назвать как плетение в логике голема, так и его самого. Тааг-18, подойди ко мне! Станцуй!

Повинуясь его словам, мой голем просеменил вперёд, встал перед Эгором и принялся дёргаться в некоем подобии паучьего эпилептического припадка.

— Конечно, я в него не закладывал никаких танцев, так что демонстрация вышла немного смазанной, — деланно виновато улыбнулся Эгор. — Но принцип ты понял правильно. Когда Тааг-18 вновь переходил в рабочий режим, ему в логику загружалась, как ты её называешь, надстройка. Я зову это паразитом. Потребовалось проявить немного фантазии, чтобы заставить внешне безобидные логические контуры принимать пульсацию запутанного кванта и преобразовывать в дополнительную структуру. И теперь, когда ты знаешь трюк, то сможешь найти их без особых проблем.

Я не злился на Таага, прекрасно понимая, что голем ни в чём не виноват и ничего сделать не мог. Не злился и на себя — ведь у меня не было ни средств, ни выбора, кроме как оживить голема и принять его помощь как есть. Но теперь у меня возникли некоторые новые подозрения.

— Я принял от вас не только голема, — медленно сказал я. — А значит, как глупый житель Трои, вкатил за крепостные стены не один подарок от ахейцев. Мой костюм и ботинки, нож, видеокамера, Гюнтер, Брунгильда и Клаус?

— Что? — удивился Эгор. — Видеокамера? Ты действительно решил, что это устройство для записи? Ну, в некотором роде ты прав, записывать статичные и движущиеся изображения оно умеет. Но это не главное предназначение. Именно такой вид в твоём мире приняли устройства связи, «телефоны». По ним можно не только звонить, но и получать доступ к данным, накопленным вашей цивилизацией. Особенно популярны изображения котов и порнография.

От Кениры пришло лёгкое чувство смущения — видать, она вспомнила свои «монетки». И, несмотря на всю серьёзность ситуации, мне пришлось приложить силы, чтобы не рассмеяться.

— После того, как этот «телефон» раздавило статуей, я не стал ничего делать. Даже я не всеведущ и не смог догадаться, что тебе пригодится столь маломощный кристалл. Что касается ножа, костюма и ботинок — туда я поставил простые маячки, без активного накопителя выбор был ограничен. И как ты сказал? Гюнтер, Брунгильда и Клаус? Зелёную парочку зовут Шрек и Фиона, ты их, видать, тоже не застал.

— А осёл? — послышался голос Хартана. — Как его зовут?

— Никак, — пожал плечами Эгор. — Все говорят просто «осёл».

От Хартана донеслась мощная эмоция разочарования. Видать, он уже предвкушал, как даёт собственному отцу новое имя.

— В статуе уже имелось достаточно места не только для накопителя, но и для маскирующих чар. Честно говоря, я не рассчитывал, что ты её заберёшь, но тебе удалось меня удивить. Не представляю, для чего тебе этот мусор, ты мог сделать себе такую же в любой момент. Как бы то ни было, статуя помогала Таагу-18 с передачей больших объёмов данных. Без неё мне бы пришлось довольствоваться лишь короткими отчётами.

Я поморщился от досады. За всё время мне ни разу не пришло в голову обследовать эту скульптурную композицию, зато я, словно идиот, таскал её всюду, где селился. И то, что Кенира слала мне эмоции сочувствия и утешения, помогало мало.

— Вы знали всё, что я делал, имели доступ ко всем моим артефактам, чарам и разработкам. В любой момент времени вы были на шаг впереди, — почти простонал я.

— Не стоит так расстраиваться, — со вполне искренним сочувствием ответил Эгор. — Многие вещи приходят с опытом, а во времена Империи мне пришлось получать этот опыт нелёгким путём. Если тебе от этого станет легче, ты превзошёл все мои ожидания.

— Это несложно. В моём отношении они у вас были всегда занижены.

— Нет, я имею в виду даже те, что я ждал бы от бывших учеников. Тебе есть чем гордиться — ты обрёл магию, создал для себя новое усовершенствованное тело, превратил двух выжженых женщин в умелых и сильных магов. Каким-то непостижимым образом умудрился принудить одного из армейских чурбанов изучать магическую теорию — об этом достижении когда-нибудь будут слагать легенды.

От Ксандаша донеслась волна искренней обиды, и он громко засопел, почти как Хартан.

— И что дальше? — спросил я.

— А дальше просто. Вы убираетесь домой, живёте долгую счастливую жизнь, служите своей богине. Возможно, мы когда-нибудь снова увидимся, но я бы на это не рассчитывал. Способ, которым ты вычислил координаты Цитадели, явно основывался на твоей связи с божеством, так что придётся приложить некоторые усилия, чтобы он никогда больше не сработал. Было очень интересно поговорить, но у меня хватает дел. Прощайте!

— Подождите, — сказал я. — У меня к вам просьба.

— Да? — улыбнулся Эгор. — По-моему, я знаю её содержание.

— Ради госпожи я готов пойти на что угодно, — взмолился я. — Я буду служить вам, как не служил никогда раньше, исполнять все ваши желания и распоряжения. Помогать во всех начинаниях, сражаться с вашими врагами, защищать от угроз. Отпустите богиню! Пожалуйста! Пожалуйста, Хозяин!

Последнее слово встало у меня поперёк глотки, но я всё равно умудрился его выплюнуть, почти не меняя тон.

— Не стоит так унижаться, — покачал головой Эгор. — Не стану скрывать, твоё предложение мне действительно интересно. И при других обстоятельствах я бы его принял с радостью. У меня хватает фел, я могу призвать нового бога — может какого-то мерзкого кровожадного божка, без которого мир станет чище.

— Вот только… — прошептал я.

— Если бы Ирулин оставалась всё тем же слабым божеством на грани исчезновения, если бы количество её последователей исчислялось единицами или даже десятками, не возникло бы никаких возражений. Но она стала жертвой своего Права. Ты исполнял обязанности священника очень успешно — слишком успешно, можно сказать. Культ обрёл силу, получил массу верующих, количество храмов подходит к тысяче. И только благодаря тому, что я призвал Ирулин в период величайшей слабости, мне удалось её пленить. Чем она становится сильнее, чем многочисленней её культ, тем крепче мои оковы на ней. Как считаешь, удастся ли мне повторить успех, даже если на моей стороне окажется вся удача мира?

Я молчал. Моё сердце учащённо колотилось, а душу охватывало облако отчаяния. Я действительно вложил немало сил в её религию. Освящал гостиницы, просвещал людей, создавал святые реликвии. Каждое моё действие, каждая молитва повышала ценность Ирулин в глазах Эгора, превращало добычу из просто очень ценной в уникальную. Оглядываясь назад, я понял, что же всё-таки натворил, сколько ошибок совершил.

Я не должен был проповедовать, не должен был разбрасываться святой силой. Я мог всё так же помочь Кенире, исцелить Ксандаша, спасти Мирену и обрести магию — для всего этого не требовалось храмов, хватило бы даже моей веры.

— Знаешь, именно твоя богиня пробудила во мне давно забытые чувства, — продолжал Эгор. — Впервые за сотни и сотни лет я вновь почувствовал себя глупцом. Призвав Ирулин, я посчитал её ещё одним мелким божком, обладающим никчёмным Правом. Я знал, что она повелевает сном, знал, что дарует душевное здоровье. Но как рыбак, живущий на берегу огромного озера, я не понимал, что та вода, которой вокруг слишком много, представляет для путника в пустыне немалую ценность. Дисциплинированный разум позволяет избежать душевных недугов, контроль магии и физиологии приводит сон в порядок, ну а раз я строго следил, чтобы не приближаться к пределу Натиз-Рууга, то мне никогда не грозило выгорание. Я не смог взглянуть на богиню со стороны обычного человека — человека, страдающего от бессонницы, человека, потерявшего магию, либо же нырнувшего в пучину безумия. Я свободно могу путешествовать по Итшес и по Вселенной, так что считал грёзы Ирулин чем-то вторичным, жалкой подделкой, которой не сравниться с настоящей жизнью. Мне не понадобилось много времени, чтобы осознать ошибку, ничего непоправимого не произошло, но теперь я даже жалею, что мне недоступно Царство её.

— Недоступно? — послышался удивлённый голос Ксандаша.

— Да, воин. Именно я, владеющий богиней, пленивший её и удерживающий в оковах, не могу прикоснуться к её силе. Я стал силой, антагонистичной её вере, врагом её единственного священника, а как бог влияет на верующих, верующие влияют на бога. А Ульрих был и долго оставался её единственным последователем.

— Эгор, вы не возражаете, если я скажу пару слов своим людям? — спросил я.

— Конечно, — кивнул маг. — Мне уйти?

— Нет, ваше присутствие мне тоже важно, — возразил я.

Я повернулся к своему врагу спиной и посмотрел долгим взглядом на своих спутников. У меня не было сомнений в ответе, но оставить вопрос незаданным я не имел права.

— Вы можете уйти, — сказал я. — Если я правильно понял, Эгор вас беспрепятственно отпустит.

— Совершенно верно, — послышался сзади его голос. — Даже прикажу Цитадели доставить в любую точку Итшес.

— Спасибо, — кивнул я. — Вы мне дороги, я вас люблю, и не могу допустить мысли, что кто-то из вас погибнет.

— Ну а ты, папа? — задал вопрос Хартан.

— Я паладин Ирулин, слово её, её щит и меч. Если я сейчас уйду, то больше не смогу найти её никогда. Оставшись, я могу потерять жизнь, но не оставшись — потеряю всё. Благодаря госпоже я вновь стал собой, обрёл друзей, семью и любимых. А теперь пришло время заплатить по накопившимся счетам.

— Я тоже обязана Ирулин всем, — тихо сказала Кенира. — Я получила магию, свободу и любимого человека. Даже не думай, что останешься один.

— Вы те — кого я люблю, — добавила Мирена. — Даже если бы Ирулин не дала мне так много, было бы достаточно этого одного. Я с вами.

— У меня появилась возможность сразиться с Повелителем Чар! — воскликнул Хартан. — В прошлый раз вы с мамой сделали всё сами, так что не пытайтесь удержать меня теперь!

— Ну а я человек простой, — усмехнулся Ксандаш. — Когда ты, Ули, собирался нанять мой клинок, рассказал о будущих опасностях. Я потребовал высокую оплату, и получил её авансом на пару сотен лет вперёд. Никто в этом мире не может сказать, что Ксандаш Табран не выполняет обязательств.

Я кивнул. Несмотря на нависшую над ними опасность, на сердце стало очень легко. Повернувшись обратно к Эгору, я сказал:

— Когда я был Нризом, то внимал каждому вашему слову. Когда стал вновь Ульрихом, то ненавидел вас. Теперь же… Мне действительно было интересно пообщаться. Очень жаль, что наши интересы совершенно противоположны и мы ни за что не сможем прийти к соглашению, приемлемому для нас обоих. Так что остаётся лишь одно решение.

— Мне тоже очень жаль, — кивнул Эгор. — Ты перестал вызывать отвращение, все мои похвалы были заслуженными. И если бы не конфликт интересов, ты бы стал первым человеком за четыре сотни лет, которому бы я с удовольствием дал гостевую печать Цитадели и предложил бы время от времени заскакивать. Могу заранее сказать — вам не победить. Но даже так — покажите, на что способны!

★☆★☆★

● «Слово „воробей“ прозвучало на английском языке.» — фильм «Пираты Карибского моря» в немецком прокате шли как «Fluch der Karibik» («Проклятие Карибов»), а Джека Воробья (пардон, капитана Джека Воробья) звали, как и в оригинале, Джек Спэрроу, а не Джек Шпац. Но, конечно же, Ульрих не мог посмотреть этот фильм ни так, ни эдак, ведь он отбыл с Земли гораздо раньше.