Воробьиная сила

Глава 7 Сила дружбы

— Беспокоишься? — спросила Незель, пристально заглянув мне в глаза.

— Нет. То есть да, беспокоюсь, но считаю, что он справится, — честно ответил я. — Сколько бы ни было целителей и жрецов, но одной смерти избежать не удалось.

— Ты сам видел, что Тана лучше, чем большинство участников, может даже вообще всех, — сказала Мирена, прижимаясь к Незель.

— Понимаю. Но в таких опасных делах всегда бывают случайности. Я беспокоюсь и за Ксандаша, но он-то взрослый и отвечает за себя сам.

Был уже поздний вечер, почти ночь. Санд сегодня остался с семьёй, Хартан побежал по своим молодым делам, а мы развалились на пушистом ковре в гостиной первого этажа, пили вино и вели неторопливую беседу. Как бы я ни пытался сохранять непроницаемое лицо, но скрыть чувства от высшей жрицы Фаолонде шансов было мало. Проектор, стоящий посреди комнаты, работал, показывая трансляцию игр, но в данный момент меня ничуть не интересовало происходящее в иллюзии. Моё беспокойство оказалось настолько велико, что меня даже не будоражил вид трёх прекрасных женщин в коротких халатиках, которые откинулись на подушках, вытянув длинные стройные ноги. Ну ладно, почти не будоражил.

— Тана тоже взрослый, — сказала Кенира, погладив меня по руке.

— Уж ты-то лучше всех понимаешь, о чём я, — ответил я ей.

Она кивнула. Я тоже ощущал её волнение, пусть ей лучше удавалось сохранять видимое спокойствие.

— Не понимаю, с чего такой прокисший виноград? — нарушила паузу Незель. — Хартан не впервые подвергает себя опасности. Когда он шёл сражаться с монстрами или раньше, перед поездкой в Ранраэ, ты не нервничал так сильно. Теперь же, во время честных состязаний, беспокоишься, словно потерявшая котёнка кошка.

— Завтра всё по-другому, — вздохнул я. — Раньше я был с ним, мог чем-то помочь — артефактами, магией, даже советом. Мог позаботиться о снаряжении, позвать Таага, да что угодно! Ну а завтра на боях мне останется только смотреть.

— Завтра ты тоже будешь рядом, — успокоила меня Кенира. — Как и я. И поверь, если что-то пойдёт не так, я сидеть спокойно не стану.

— Если его дисквалифицируют из-за вмешательства извне, он не обрадуется, — заметила Мирена.

— А вот это, мам, я как-нибудь переживу! — рассмеялась моя жена.

Незель сладко потянулась, заставив меня непроизвольно сглотнуть, и требовательно протянула опустевший бокал. Я приветливо улыбнулся, сплёл несложную структуру — из стоящей на столике бутылки вылетела большая тёмно-красная капля и подлетела к Незель. Та поймала её бокалом, благодарно кивнула и сделала глоток.

— Ты права, — наконец, сказал я ей.

— Конечно права! — рассмеялась Незель. — А в чём именно на этот раз?

— Ну, что я должен был бы беспокоиться и раньше. И подготовиться лучше.

Мирена отстранилась от Незель и повернула ко мне голову:

— Куда уж лучше? Пусть я не полностью осознаю весь объём подготовки к моему спасению, — она одарила меня взглядом, столь полным тепла и благодарности, что моё сердце почти пропустило такт, — но всё остальное ты сделал как надо. Даже не просто «как надо», а перестраховался всеми возможными способами!

— Можно было бы сделать что-то ещё! — упрямо возразил я.

— Например?

— Ну, не знаю. Мог бы позаботиться, например, о запасе магии.

— Ты и так о ней позаботился. Нам с Кенри ничего не надо, а у Ксандаша, Дреймуша и Хартана имелись накопители.

— А если бы их не хватило? А если бы понадобилось элир больше, чем у них было при себе?

Незель вытянула стройную ногу и коснулась моей ступни. Пусть я понимал, что она сделала это без намёков, лишь желая успокоить, но в этом движении было слишком много эротизма, чтобы можно было говорить о каком-то спокойствии. Что удивительно, как Кенира, так и Мирена сопроводили этот жест одобрительными кивками.

— Ули, ты же сам понимаешь, что в тебе говорит упрямство, а не разум, — сказала Незель. — Если уж мы заговорили о магии, то понадобился бы либо какой-то безумно сложный артефакт, либо реликвия моего господина. Алира может восполнить потерю в обычное время, а в бою её магия принесёт только вред. Без последствий она может обмениваться магией только с Миру, для Ксандаша и Хартана её элир несла бы только опасность. Да и с Миру… Представить ситуацию, когда у кого-то из них двоих наступит истощение я не могу, а на воображение я никогда не жаловалась. Есть ещё ты, но у тебя ситуация другая. Магии у тебя вообще нет.

Мне не хотелось признавать правоту Незель, но выхода не было. Из-за завтрашнего начала нового тура боёв я накрутил себя настолько, что даже стал сомневаться в прошлых решениях. Да и, если подумать, и в предстоящих боях ничего страшного не было. Главный узкий момент — использование доработанного Последнего Шанса — я уже преодолел. Поговорив со жрецами Керуват, я выяснил, что Блюстительница Договоров даёт своё позволение при условии, если я деактивирую эвакуационный контур, оставив только защитный. Что я и проделал прямо там, на арене.

— Да, ты говорила, что Фаолонде могут передавать магию, — припомнил я.

Тема не слишком меня интересовала — существовало множество способов транспортировки элир, единственное, в интенсивном бою, где применялось множество сильных чар, страдала надёжность.

— Конечно могут, — улыбнулась Незель. — Ведь магия человека — часть его души. Но настоящая необходимость возникает редко — слишком узкая область применения.

— Имеешь в виду, что люди со столь совместимой элир, как мы с мамой, очень редки? — высказала предположение моя жена.

— И это тоже, — не стала отрицать Незель. — А ещё у них друг к другу должны быть крепкие чувства. Впрочем, обычно у людей с одинаковой магией так и есть. Это могут быть дети и родители, братья и сёстры, чаще всего близнецы. Пусть само благословение простое, доступное даже младшим жрецам, но разница в силе достаточная, чтобы затея имела хоть какой-то смыл, встречается даже реже, чем одинаковая элир. Забавно как раз то, что ваш с Миру случай — именно таков, просто на совершенно противоположном краю шкалы. Но если хотите, я могу наложить благословение для вас с Ули — ваша связь крепка, а твоя магия не вызовет у него отторжения. Что думаете? Это могут быть кольца или браслеты, хуже — медальоны. Только Ули, скорее всего, твоей магией воспользоваться все равно не сможет.

Я на мгновение задумался. При всей заманчивости предложения реальный смысл в нём действительно отсутствовал. Благословение моих имплантатов основывалось на жгучем желании обладать магией. А реликвии, о которых говорила Незель, использовали совсем другую связь — любовь к жене. И как бы мне этого ни хотелось, но всё вместе никак бы не заработало. К тому же я вот-вот собирался получить магию, проведя ритуал. И тогда моя собственная элир, моя воробьиная сила, неизбежно вступила бы в конфликт.

К тому же я не мог избавиться от ощущения, что все мои волнения отдавали лицемерием. Ведь я спокойно, даже с некоторым удовольствием наблюдал за сражениями на арене, в которых участники бились не на жизнь, а на смерть, наносили друг другу серьёзные увечья, один раз даже со смертельным исходом. Но стоило опасности коснуться моего сына, я тут же превратился в ярого противника кровопролития. Особо неприятный привкус возникал от осознания, что всего несколькими днями ранее я сам подвергал смертельному риску его жизнь вместе с жизнями Кениры и её мамы. И пусть тогда я тоже беспокоился, но в подобные истерики не впадал.

От мрачных раздумий меня громкий звук. Дверь резко распахнулась и в гостиную ввалился Хартан. Он окинул взглядом наши тела, развалившиеся на груде подушек, ухмыльнулся, решительно подошёл к бутылке с вином и сделал большой глоток прямо из горлышка.

— Случилось что-то хорошее? — насмешливо спросила Кенира.

— Почти, мам! — засмеялся он. — Я придумал для боёв совершенно потрясающее прозвище!

— И какое же? — поинтересовался я.

— А это вы узнаете завтра!

— А теперь, уважаемы господа и прекрасные дамы, — раздался над ареной гулкий голос ведущего, — наступает тот момент, которого мы так долго ждали! Двенадцать дней вы наблюдаете за сражениями, познакомились с каждым из участников, знаете их силы и слабости. И пусть за некоторых из них вы переживаете, как за родную бабушку, верите в их победу настолько, что готовы поставить весьма длинную децию, но разве вам не стало немножко скучно?

Ведущий сделал паузу, и над трибунами раздался нестройный гул.

— Похоже, следует обратиться к присутствующим здесь жрецам Мирувала, чтобы Длань Исцеления наложил свою длань на мои глухие уши, — нехитро пошутил ведущий. — Потому что я не расслышал ответа. Вам скучно? Ну-ка, громче!

— Да! — раздался над трибунами дружный крик.

Я выдавил из себя кривую улыбку, когда заметил, что Лексна, Мирена, Незель и даже Патала тоже вопят изо всех сил.

— Хотите увидеть, как в жилы этого состязания вольётся новая кровь?

— Да! — заревели трибуны, и я тоже решил не сдерживаться, подхватив вопль.

— Не слышу! Хотите крови?

— Да!

Крик раздавался над трибунами почти целую минуту, и ведущий терпеливо ждал. Наконец, он сделал драматическую паузу, дождался относительной тишины и лишь тогда заговорил снова:

— Тогда мне не остаётся ничего, кроме как принести вам радостную весть! К турниру присоединяются пятнадцать новых участников! Поприветствуйте этих отважных женщин и мужчин, которые столь уверены в своих силах, что готовы вступить в схватку с двумя десятками сильнейших бойцов, добравшихся до заключительной части нашего турнира. Поприветствуйте этих затаившихся солоров, этих новичков, не боящихся бросить вызов судьбе! Вознесите хвалу этим безумцам, решившим пойти на верную смерть ради славы и упоения битвой!

Толпа вновь заревела. Я вновь присоединился к этому крику, вскинул в воздух руки и сплёл структуру иллюзии. В воздухе возник уродливый силуэт огромного солора, который припал на передние лапы, задрал длинную пасть и оглушительно заревел, присоединяясь ко всеобщему крику. Кенира обернулась, улыбнулась и тоже подняла руки. Огромная тень накрыла арену, когда над ней пролетел, закрывая крыльями солнце, гигантский феникс. Мирена рассмеялась, обняла Незель и присоединилась к веселью, создавая иллюзию крежл-змея. Толпа заревела ещё громче, зрители неистовствовали, орали во всё горло, запускали фейерверки и свистели в припасённые заранее свистки. Мы не останавливались, создавая всё новые и новые иллюзии, показывая тех монстров, что встретили во время нашего путешествия.

— Вот это другое дело! — радостно воскликнул ведущий, стоило всеобщему рёву стихнуть. — Теперь я вижу, насколько вы рады встретить новых участников. Мы не знаем о них ничего, кроме прозвищ, возможно, это глупые и много возомнившие о себе новички, кое-как накопившие денег на вступительный взнос…

Ведущий дождался, пока среди зрителей не затихнет смех, перемежающийся презрительными криками, и продолжил:

— … а возможно, мы увидим кого-то из Повелителей Чар, решившего развеять скуку!

Трибуны взорвались восторженными воплями.

Пусть речи ведущего для меня, выросшего в нашем просвещённом двадцатом веке, показались слишком простыми и наивным, но каким-то образом они зацепляли примитивные струнки души, заставляя радостно орать вместе с остальными. Нечто подобное я испытывал на Земле, посещая рок-концерты, и, похоже, за прошедшие сорок лет изменился не так сильно, как мне казалось раньше.

— Итак, встречайте! Первая из участниц — прекрасная и смертоносная Вечерняя Мгла!

На арену, вскинув руки, вышла стройная женская фигурка, затянутая в кожаную броню.

— Могучий и искусный Огненный Рокот!

Ко Мгле присоединился высокий худощавый мужчина. Мне было интересно, какое же имя выбрал Хартан, но, к сожалению, пришлось ждать. К Рокоту и Мгле один за другим присоединилось ещё три бойца, с каждым новым участником толпа кричала всё тише.

— … опасный и отважный Хромой Солдат! — закричал ведущий.

На арену вышел Ксандаш, одетый лишь в штаны из грубой ткани и потёртый кожаный жилет. На левом боку, словно катаны у самурая, у него висели ножны с двумя короткими мечами. Я восторженно завопил, вновь вскинул в воздух руки и создал иллюзию змея. Ко мне присоединились Незель, Кенира и Мирена озарившие небо иллюзиями цветов, огненных узоров и диковинных монстров. Лексна и Патала просто радостно кричали, приветствуя мужа и отца.

Прозвище, которое выбрал Санд, оказалось очень своеобразным. Он не забыл ни о службе в армии, ни о своей инвалидности.

За Ксандашем вышли ещё два человека, мужчина и женщина, которые меня ничуть не заинтересовали, так как я ждал выхода сына. И, в итоге, дождался.

— А теперь встречайте самого молодого и дерзкого участника наших Игр, — выкрикнул ведущий, растягивая слова, — под столь же дерзким именем… Грозовой Ветер!

Трибуны, которые уже начали скучать и отвлекаться, вдруг оживились. В толпе сначала раздались приглушённые смешки, которые мгновенно подхватили окружающие, и вот уже по рядам прокатилась волна хохота. На арену, с высоко поднятым копьём, важно вышел Хартан, явно наслаждаясь произведённым эффектом. Я тут же спрятал лицо в ладонях, чувствуя, как краснеют мои уши.

— Ну, мы ведь чего-то такого и ожидали, — сказала Кенира, легко положив руку мне на плечо, в её голосе звучала смешанная с пониманием усмешка.

— Ты абсолютно права, милая, — вздохнул я. — Иначе он бы не был нашим Таной.

В риланате существовало выражение «громовой ветер» — крайне непристойный звук, издаваемый в общественном месте. Эту же идиому применяли для обозначения значительных затраченных усилий, приводящих к предельно скромному результату или не дающих результата вообще, непристойный вариант нашего «всё для кота». Хартан, заменив слово «гром» на «гроза», умудрился остаться в рамках приличия, но при этом ясно давал понять всем, что именно он имел в виду. И судя по реакции трибун, его шутка оказалась куда успешнее, чем я мог бы предположить.

Остальные участники, появившиеся за нашим сыном, не вызвали почти никакого интереса, так что ведущий, по-быстрому их представив, объявил о начале следующего этапа боёв.

Я продолжал с интересом следить за Жёлтым Серпом и Ночным Лисом, коллегами-магами, которые шли вперёд победа за победой, но, конечно же, главными для меня теперь стали сражения Хартана и Ксандаша. Дела у них тоже шли очень неплохо, пусть публика оставалась недовольной. И Санд и Тана завершали схватки быстро и без особой зрелищности — именно так, как привыкли отрабатывать на бесчисленных тренировках. Техники и чары, используемые обычно в бою, были призваны нанести максимальный ущерб, но при этом не привлекать внимания врагов, и привычкам они не изменяли. Поначалу мы умудрились неплохо заработать, делая на них ставки, но постепенно в этом становилось всё меньше и меньше смысла — публика тоже увидела их силу, соотношения изменились, выигрыш почти сошёл на нет. Я продолжал ставить, но теперь лишь для того, чтобы таким образом выразить поддержку. То же самое делала и Лексна, как гордая за мужа, так и довольная уже полученным деньгам.

А затем случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Турнирная таблица свела вместе Ночного Лиса и Жёлтого Серпа.

Так как за всё время я ни разу не включал форсаж, чтобы с помощью расчётов определить силу участников, то и понятия не имел, кто из них сильнее, поэтому ставки делать не стал. Публика тоже выглядела разочарованной, по крайней мере, так следовало из выкриков и свиста, сопровождавших их выход на арену. Это ничуть не удивляло — именно они являлись главными антифаворитами состязаний. Самыми скучными и неинтересными участниками, не завоевавших симпатий ни у кого, кроме считанных болельщиков — таких же магов, как и они сами. Разумеется, среди таких болельщиков был я, мои родные, Незель и Лексна.

Лис и Серп вышли в центр арены, став в полусотне ярдов друг от друга, растопырив пальцы на опущенных вниз руках. Они очень внимательно смотрели один на другого, с показной невозмутимостью ожидая сигнал к началу поединка. А когда прозвучала резкая трель, то ничего не произошло. Ничего, доступного обычному зрению.

Я же смотрел с неприкрытым интересом, ожидая, чем именно они смогут меня удивить. Однако поначалу в ход шли только самые простые формы и структуры. Оба участника являлись опытными магами, не желающими дать противнику подготовить что-то по-настоящему опасное. Они обрушили друг на друга целый ливень жалящих уколов простейшей структурированной магии, разрушая создаваемые противником чары и одновременно отражая его атаки.

Оба мага сохраняли концентрацию, обмениваясь быстрыми ударами и обороняясь столь же молниеносными защитными чарами. Простые структуры, создаваемые ими, летали в воздухе как незримые сети, разрушающие и отражающие заклинания. Их движения почти не отличались от обычной стойки — опущенные руки и растопыренные пальцы — но на самом деле между ними велась напряжённая борьба магической силы и мастерства.

Лис и Серп не давали друг другу ни мгновения на подготовку сложных заклинаний. Любая попытка запустить что-то более масштабное немедленно разбивалась о встречные удары — почти невидимые, но опасные. Оба не только непрерывно атаковали, но и строили защиту, удерживая маленькие щиты, способные погасить лишь минимальные угрозы, но всегда оказывающиеся в нужном месте в нужное время.

Однако Лис допустил небольшую ошибку — слишком сосредоточившись на атаке, он упустил из виду землю под ногами. Его противник, Серп, направлял элир от разрушенных чар куда-то себе под ноги, и под прикрытием повышенного магического фона незаметно плёл магическую структуру в щебне. Отсюда, с трибуны, мой имплантат видел, что именно происходит, но для Лиса по земле лишь стелились быстро тающие ошмётки разрушенных чар. Я видел, что у него есть и своя стратегия, что он плетёт тонкую структуру фрактального разлома у себя за спиной, прикрывая от противника собственным телом. Но он явно не успевал. Чары Серпа оказались готовы немного раньше. И вскоре ловушка сработала.

Полупрозрачная плоскость, выскочившая из земли, начисто срезала одну из ступней Лиса, и он, потеряв равновесие, начал заваливаться набок. Несколько новых плоскостей взрезали его тело, брызнула яркая кровь, и на груди Лиса полыхнула ярчайшая вспышка Последнего Шанса, сжигающая ткань рубахи и обжигающая кожу,

Не успела пройти секунда до окончательной смерти мага, как судьи мгновенно воздвигли барьеры, остановив поединок. По правилам Игр, вспыхнувшая реликвия означала, что Лис условно погиб, так что даже если бы он успел закончить свой сюрприз, это ничего бы не поменяло.

— Бой завершён! Победитель — Жёлтый Серп! — раздался голос ведущего, но публика его не поддержала, продолжая хранить практически полное молчание.

Подбежали целители и жрецы, переложили поверженного бойца на носилки, кто-то уже творил чары, останавливая кровь, кто-то подобрал отрезанную ступню и приставлял на место, а кто-то возносил молитву богу. Публика, не интересовавшаяся самим боем, теперь оживилась, раздались отдельные выкрики, прославляющие милость Рассветного Доктора. Прошло совсем немного времени, арена вновь опустела, целители и жрецы ушли, забрав раненого, а оставшиеся два работника с помощью простой магии быстро убрали кровь. Теперь арена была готова к новому бою.

Снова прошли несколько неинтересных боёв, в которых выбывали то новички, то бывалые воины, я делал ленивые ставки, ждал каких-то интересных событий, но в этот день ничего заслуживающего внимания не произошло. Даже несмотря на добавление полутора десятков новых участников, турнирная таблица стремительно сокращалась, так что через два-три дня следовало ждать финала. Возможно, участники пока что не раскрывали всех возможностей, приберегали что-то напоследок, может мне всё-таки стоило форсировать мозг и проанализировать их возможности и способности. Но пока что беглая любительская оценка говорила, что и Ксандаш, и Хартан обязательно войдут в десятку победителей.

Следующее утро преподнесло один сюрприз, но на тот момент я понятия не имел, приятный или нет. После четырёх первых боёв, в одном из которых Ксандаш и Жёлтый Серп с лёгкостью расправились со своими противниками, турнирная таблица свела их вместе. И каким бы искусным магом ни казался Серп, я сделал ставку на своего друга, благо соотношение опять скакнуло не в его пользу.

Ведущий как обычно назвал имена участников, публика, имеющая от этого боя большие ожидания, громко зашумела, мы выпустили в воздух множество иллюзий, одна из которых, созданная Лексной, демонстрировала карикатурную фигурку Ксандаша с гипертрофированными мышцами, задорно избивающую тонкого и тщедушного человечка, на чью личность недвусмысленно намекали красный свитер и светлые штаны.

Не скажу, что не волновался. Всё-таки Ксандаш являлся воином и солдатом, а высшую магию он начал изучать сравнительно недавно, да и не слишком систематично. И пусть во снах он тренировал её годами, но в реальной жизни использовал не так уж часто. Жёлтый Серп, судя по всему, имел немало способов расправляться именно с воинами, так что тут у него имелось преимущество.

Оказалось, беспокоился я напрасно. Стоило прозвучать сигналу, как его массивная фигура Ксандаша размазалась в воздухе, распалась на ещё пять полупрозрачных силуэтов, которые помчались к привычно растопырившему пальцы Серпу. Я видел, как тот создавал контрчары, пытался разрушить атакующие и усиливающие структуры Санда, остановить и создать на пути препятствия. Но Санд не остался безучастным. Прямо во время движения он создавал небольшие щиты, возникающие на пути плетений Серпа, устраивал сильные вспышки неструктурированной магии, просто смывающие вражеские чары, перепрыгивал выскакивающие из-под земли смертоносные сюрпризы, а иногда разрубал атаки светящимися мечами.

Не скажу, чтобы Серп сделал какие-то серьёзные ошибки, по крайней мере без форсирования мозга я таковых не заметил. Просто Ксандаш был намного лучше во всём — силе, техниках и даже чарах. К тому времени, как его размытая фигура оказалась сбоку от Жёлтого Серпа, две из пяти фигур-обманок были разрушены, а оставшиеся полыхнули ярким светом, высвобождая скрытые внутри сюрпризы. Вспышка элир помешала Серпу создать новые чары, а Ксандаш обрушил свои мечи на магический купол, окружавший противника.

Мечи замелькали со скоростью самолётного пропеллера, обрушивая на купол удар за ударом. Я видел, что Серп пытается контрактовать противника, сплетает чары, бьющие из-под щита и идущие из-под земли. Но ему приходилось тратить дополнительные усилия, синхронизировать атаку и защиту, в итоге Ксандаш получил преимущество, которое вскоре и реализовал. Его магия сметала вражеские атаки, разрушая их прямо в земле, а на щит, помимо мечей, стали обрушиваться и атакующие структуры. Вскоре раздался громкий звон, похожий на звук оборванной струны, и барьер окончательно не выдержал. Мечи Ксандаша вонзились противнику в бок, прижигая и не давая вылиться крови, а когда он вскинул клинок, чтобы обрушить Серпу на шею, у того на груди полыхнула яркая вспышка. Санд мгновенно отскочил, сделав высокий многометровый прыжок и на лету вложив мечи в ножны. Не став дожидаться, пока ведущий объявит победителя, а медики унесут раненого, он направился к выходу с арены.

Вся битва, включая объявление имён противников, заняла не больше минуты, так что зрители недовольно загудели. На этих скоростях было сложно рассмотреть подробности, для них всего лишь полыхнуло несколько вспышек, завершившихся победой одного из бойцов. Но ни мне, ни моим спутникам, до недовольства толпы не было дела. Мы радостно кричали, пускали иллюзии и фейерверки и приветствовали друга, отца и мужа. И делали это до тех пор, пока не начался следующий бой.

В этот день выходить ему пришлось только один раз, а Хартану выпали два боя. В обоих он получил победу без особых проблем, пусть оба противника оказались вполне серьёзными.

В мире, где существуют боги, а в особенности — богиня, отвечающая за честную игру, построение турнирной таблицы — вещь непредсказуемая и трудно поддающаяся расчётам. Конечно же, если бы я решил этим заняться, то в форсированном режиме мог бы вычислить критерии, оценить силы и способности каждого из бойцов, и сделать вполне достоверный прогноз. Но я не хотел. Меня вполне устраивала непредсказуемость и неизбежные сюрпризы, правда, в отличие от Лексны, ставил я только на исход уже известных боёв, а не на то, кто с кем будет сражаться. К тому же я не был особо азартным человеком, а несметное состояние, по сути, бесконечное количество денег, лишало ставки практического смысла.

Следующий день я ожидал с интересом и даже с нетерпением. Признаюсь, мне уже слишком хотелось вернуться в Шпаценхорст и приняться за установку оборудования, а то время, пока развивается воробьиный эмбрион, потратить на приведение замка в порядок. Предстояла огромная прорва работы, причём подготовка к ритуалу обретения магии являлась даже важнее приведения в порядок систем замка, так что забот хватало. И вместо того, чтобы глазеть на драки, я бы мог заняться чем-то по-настоящему нужным. Вот только участие сына и друга не позволяли покинуть это мероприятие пораньше, и оставался я только из-за них.

Возможно, справедливая Керуват услышала мои желания, так что решила их исполнить тем своеобразным способом, который принят среди богов. На следующее утро я увидел в светящейся таблице, возникшей над ареной, имена Хромого Солдата и Грозового Ветра. Они не только выступали с самого утра, но и сражались друг с другом.

— А теперь, дамы и господа, на арену выходят Хромой Солдат и Громовой Ветер. Хоть они оба и новички, но, как вы заметили, Солдат очень ловко умеет прыгать на обеих ногах, ну а Ветер у нашего юного участника вовсе не громовой, наоборот, похож на настоящий ураган! Поприветствуйте их обоих, у меня есть чувство, что этот бой окажется интересным.

Услышав слова ведущего, трибуны аплодисментами вовсе не взорвались. Пусть мои сын и друг шли от победы к победе, они слишком уж преследовали эффективность, чтобы предоставить столь любимую зрителями зрелищность. Я прекрасно знал, насколько Тана обожает выделываться, сколь сильно хочет показать себя — для этого он подобрал себе даже столь провокационное прозвище. Вот только Ксандаш и его сослуживцы, которые обучали Хартана искусству сражений, вбили в него максимально эффективный и незаметный стиль. Ну а я, обучая магии, это начинание мог только поддержать. Конечно, определённое влияние оказывало и воровское прошлое моего сына — работая на Милые Глазки, Тана старался быть максимально незаметным и быстрым, так что учёба Ксандаша пришлась ему по душе. Вот только то, что прекрасно показывало себя в реальной жизни, для обретения популярности нисколько не годилось. И пусть ни Хартан, ни Ксандаш, не получили такого неприязненного отношения как Ночной Лис и Жёлтый Серп, но и в любимчиках точно не ходили.

Они шагнули на арену — Хартан непринуждённо закинув копьё на плечо, а Ксандаш оставив мечи в ножнах на поясе. Врата для участников находились в противоположных концах арены, откуда они шли, совершенно не торопясь, навстречу друг другу. Застыв в полусотне ярдов друг от друга, они улыбнулись. Огромные иллюзии в небе синхронно повторяли все их движения. Как обычно, пока бой не наступил, а участники находились далеко друг от друга, иллюзии показывали каждого из них отдельно. От этого складывалось впечатление, что они топчутся на месте, не в силах приблизиться друг к другу. Наконец, они остановились и вновь одарили друг друга насмешливыми улыбками. Только мы с друзьями понимали их значение — они дрались друг с другом так часто, что, похоже, могли это делать с закрытыми глазами. Причём, не только плечом к плечу против врагов и монстров, но и в спаррингах, и в боях не на жизнь, а на смерть в Царстве Ирулин.

Раздалась громкая трель, сигнализирующая о начале боя, но они, вопреки ожиданиям толпы, не кинулись друг на друга. Ксандаш неторопливо вынул из ножен мечи и лениво крутанул их в ладонях. Хартан поднял копьё и воткнул его остриём в землю. Публика недоумённо загалдела. Происходящее не походило ни на один из предыдущих боёв.

Тана, оставив копьё воткнутым в щебень арены, широко раскинул руки и свёл их вместе: ладонь над ладонью, словно удерживая невидимый шар.

— Ну что, о, кушуру, — сказал он. — Настало время показать, что ученик превзошёл учителя?

Артефакты арены подхватили его негромкие слова и усилили, сделав слышимыми всем зрителям.

Я повернулся к Кенире, а она повернулась ко мне. Я взял её за руку, сжимая ладонь. Мы прыснули со смеху, вспоминая тот тревожный период нашей жизни, когда нам приходилось, пробираясь по лесу с Рахаром, сбегать от охотников за головами. И тогда, превратившись в маленькую девочку, Кенира сказала мне очень похожие слова, сопроводив идентичными жестами.

— Похоже, мы с Таной смотрели одни и те же монетки, — заметила она.

— Про принцесс, драконов и ведьм уж точно, — рассмеялся я. — Он у нас озабочен так же сильно, как развратна его мама.

— И папа! — возразила Кенира.

— Я всего-то проявил слабость, не устояв перед женской красотой. Ну а дальше — лишь падал всё глубже и глубже.

— А знаешь, ты прав! — неожиданно согласилась Кенира. — Если так подумать, то в иллюзии, которую создадут по нашим жизням, я стану главным злодеем. Смотри, увидев, сколько ты знаешь и умеешь, я воспользовалась своей красотой, чтобы ты делал всё, что я захочу!

— Так уж и всё! — не согласился я.

— Ну, суди сам, — начала перечислять Кенира. — Я, выжженная, получила магию. Сбежала сама знаешь откуда, добравшись до Федерации. Приобщилась к одной чудесной религии, получая божественные чудеса от единственного паладина милосерднейшей и лучшей из богинь. Затем я получила деньги, дом в Нирвине, даже звание профессора в университете. На меня посыпались знания и артефакты. А потом я, воспользовавшись своим телом, умудрилась даже стать жрицей!

— Тебе для этого пришлось спать со стариком, — заметил я.

— Не просто спать! Мне пришлось проявить фантазию, чтобы этот старик от меня никуда не сбежал. Но так как старикашка оказался очень похотливым, я находчиво затащила к нему в постель другую жрицу!

Незель, следившая за словесной перепалкой Ксандаша и Хартана, услышала своё имя. Одарив яркой улыбкой, она вытянула губы, посылая нам воздушный поцелуй, и снова вернулась к событиям арены.

— Это был опасный ход! — сказал я. — А что, если бы старикашка влюбился в эту жрицу и тебя бы бросил?

— Ха! Всё было просчитано до мелочей! — хихикнула Кенира. — Когда рыбаки ловят рыбу без магии, они резко дёргают удочку, чтобы рыба сильнее зацепилась за крючок. Это был именно такой рывок! Так что я сумела воспользоваться старикашкой, чтобы он в который раз совершил невозможное, вытянув из плена мою маму. А заодно сумела подстроить так, чтобы этот «богатенький дядюшка» стал ещё богаче! Ведь всё его состояние принадлежит мне!

— Вы обе тогда предложили, чтобы деньгами распоряжался я.

— Конечно! Ты даже до сих пор не понял всего коварства и хитрости плана. Ну-ка вспомни, кто всегда носил эти деньги и ценности с собой?

— Ты права, — признал я. — Но на этом этапе старик уже был тебе не нужен.

— На первый взгляд да, — согласилась она. — Но ни один мошенник не останавливается, когда из жертвы выжата не вся вода. Оставалось то, что не купишь за деньги. Здоровье моей мамы. Так что я подговорила старика снова сделать невозможное. И мама не только стала здоровой, но и помолодела больше чем на сотню лет.

— Но ведь на этом можно старика было и бросить! Он дал тебе всё, что мог. А ты не только так не сделала, но и вышла за него замуж.

— И это была лучшая часть моего хитрейшего из планов! — Кенира издала тихое подобие зловещего хохота. — Я умудрилась не просто заставить его на мне жениться, но и сделать это под дланью Фаолонде! И с тех пор старикашка не сможет никуда деться. Так я его заставила обучать маму магии, делать для меня самые лучшие артефакты, добывать шкуры самых ценных монстров и шить наряды, которых нет даже у королевы. А потом ещё и купить мне целое баронство с потрясающим озером и роскошным замком.

— Ну, замок-то — сплошные руины, — напомнил я.

— Пока что, — усмехнулась Кенира. — Не забывай, так как старикашка принадлежит мне, то ему ничего не останется, как сделать из этих руин настоящий дворец! Ну так что, стоило ли ради этой выгоды спать со стариком? И не просто спать, а удовлетворять свои самые дикие эротические фантазии, получая бездну удовольствия и испытывая вспышки блаженства, которые до старика случались слишком уж редко, да и то, большей частью наедине с монетками! Ну что скажете, господин Тёплый Сыр?

Несмотря на то, что для мужчины это прозвище считалось обидным, меня оно не задело. От раздумий мне пришлось наморщить лоб. Я прекрасно осознавал, что встреча с Кенирой стала самым счастливым событием моей жизни, если не считать начало служения Ирулин. Я вовсю использовал физическую силу, талант и магию Кениры, получил в её лице страстную любовницу и воплощение даже тех сексуальных фантазий, о существовании о которых не подозревал. Но она умудрилась выкрутить факты таким образом, что возникал образ коварного манипулятора, интриганки и настоящей злодейки. И, странным образом, эта интерпретация не только выстраивала из меня образ простофили, безнадёжно попавшего в сети её паутины, но ещё и очень сильно поднимала самооценку. Да, так я действительно получался «тёплым сыром», что на риланате являлось аналогом нашей тряпки или мягкого яйца, но при этом выступал призом, достойных всех этих титанических усилий.

— Ты права, — сказал я, глядя ей в глаза, упиваясь её красотой, любуясь каждой чёрточкой её лица и каждой прядью рыжих волос. — Ты абсолютно права. И, похищая моё сердце, ты полностью преуспела. Я до сих пор не могу поверить своему счастью, что ты со мной.

— То-то же! — победно улыбнулась Кенира. — Мой план оказался настолько великолепен, что, обернув вокруг пояса старикашку, я умудрилась в него без памяти влюбиться и стать счастливой.

— Я люблю тебя, Кенира, — прошептал я. — И с каждым днём люблю всё сильнее.

— Что не мешает тебе желать мою маму, — ухмыльнулась она, но тут же вновь посерьёзнела. — Я тебя тоже очень люблю, Ули.

Мы наклонились друг к другу и начали страстно, неистово и взахлёб целоваться, не обращая внимания ни на бой, ни на зрителей, ни даже на маленькую Паталу, которая, к счастью, слишком увлеклась событиями на арене, чтобы обернуться и увидеть наше занятие. Краем глаза я уловил взгляд Незель — для неё, служительницы Фаолонде, мы пылали яростным пламенем, так что оставить нас без внимания она не могла.

Мы оторвались друг от друга и повернулись ко жрице. Кенира сделала зовущий жест, словно приглашая присоединиться. Незель тихо рассмеялась, качнула головой и кивнула в сторону арены, напоминая нам об идущем там бое.

Я ощутил лёгкую досаду, причём противоречащую самой себе. Сердился, что позабыл о сражении собственного сына, увлёкшись женой, но при этом сильно сожалел о прерванном поцелуе.

— Давай досмотрим бой, а дома продолжим, — шепнула Кенира, и я лишь согласно кивнул.

Разумеется, пока я был занят любимой женщиной, мир не замирал, и бой находился в самом разгаре. Я твёрдо пообещал себе купить монетку с иллюзией боя и как можно скорее пересмотреть начало — узнав, что мы на него не смотрели, Хартан бы точно обиделся.

Впрочем, похоже, за это время не произошло ничего серьёзного. Две размытые тени по-прежнему мелькали по арене, обрушивая друг на друга яростный град ударов. По какому-то молчаливому соглашению ни Хартан, ни Ксандаш не использовали серьёзные техники и магические структуры — если, конечно, не считать обычное ускорение, мгновенные перемещения на короткие расстояния, иллюзорных двойников и размытие собственных силуэтов. Заметно изменилось лишь настроение публики. Зрители, получив долгожданное зрелище, затаив дыхание, наблюдали за бойцами, прикипев к ним взглядами. Время от времени кто-то за пределами нашей ложи поднимал глаза к иллюзорным экранам в небе, чтобы разглядеть всё подробнее, но тут же возвращал внимание к настоящему бою. Обладатели биноклей и подзорных труб иногда убирали свои приборы — при таком приближении уследить за бойцами становилось почти невозможно, так как их стремительные движения сливались в неразличимый хаос.

Светящиеся клинки и острия мелькали, сливаясь в сплошные полосы, артефакты арены усиливали звук столкновений до колокольного звона, если бы, конечно, колокола могли звонить с частотой пулемётной очереди. Мой искусственный глаз мог прекрасно разглядеть выражения лиц бойцов, и по этим ухмылкам становилось понятно, что оба чрезвычайно наслаждаются боем. Внезапно раздался оглушительный треск и Ксандаш, странным низким прыжком перенёсшийся на десяток ярдов назад, недовольно поднял один из мечей, вернее его обломок. Пусть оружие Игр и было довольно неплохим, но, чтобы выдержать подобный напор, требовались материалы классом повыше.

Хартан ловко закрутил копьё в руке, пропустил его за спиной и, рисуясь, ударил пяткой в щебень. После чего начал внимательно осматривать остриё, покрытое множеством щербин и даже трещин.

— Железки — говно, — наконец, сказал он.

— Они продержались дольше, чем я ожидал, — согласился Ксандаш. — Впрочем, неплохо разогрелись. Ну что, продолжим?

— Конечно! — радостно согласился Хартан. — Я же обещал размазать тебе сопли!

— Твой папа говорит «дать в сковороду», — заметил Ксандаш.

— И туда дам тоже! — засмеялся Хартан. — Ну что, попрыгали?

Он небрежно отбросил копьё в сторону, Ксандаш то же самое сделал со сломанным мечом, а целый вернул в ножны.

— А теперь, дамы и господа, Хромой Солдат и Грозовой Ветер, учитель и ученик, сойдутся в рукопашной схватке, чтобы выяснить, кто из них сильнее! — радостно объявил ведущий.

Оба бойца выпрямились и повернули головы в сторону ложи, в которой находились представители организаторов, включая и самого ведущего. Их иллюзии, висящие над стадионом, выглядели, как фигуры богов, готовящих наказание для отступника. На лицах было написано такое недоумение, словно они увидели таракана, заговорившего человеческим голосом. Я их чувства разделял — настолько эта реплика оказалась неуместной и рушила всю напряжённую атмосферу. Публика проявила недовольство гораздо сильнее. Толпа зашумела, раздались осуждающие крики, быстро переросшие в громкий гул. И зрелище моря голов, направленных в сторону ведущего, выглядело немного устрашающим. Учитывая, что каждый человек Итшес обладал элир, такое недовольство могло иметь и вполне материальные последствия, причём с весьма печальным исходом.

— Знаешь, кого он мне напомнил? — спросила Кенира.

— Хартан? — уточнил я.

— Да нет же! Ведущий. Когда во дворцовом иллюзионе показывали «Вместе ввысь» — ты не знаешь, но это была особо трогательная драма лет тридцать назад, кое-кто в самый трогательный и душещипательный момент начал отпускать очень похожие комментарии, объясняя всем, что происходит в иллюзии.

— И что с ним потом было? — спросил я.

— К сожалению, этим «кем-то» оказался его ублюдочное величество Харакад Раэ восьмой, так что всем пришлось поддакивать, восхищаться мудростью и прозорливостью короля. Лично мне хотелось его избить. Впрочем, и сейчас хочется.

— Как сильно хочется? — уточнил я, прикидывая возможности и навыки нашей команды.

— Спасибо, Ули, — рассмеялась Кенира, почувствовав мои мысли, — но не стоит. Мне больше нет дела до Королевства. Смотри, они уже начали!

И действительно, Ксандаш и Хартан сошлись в рукопашной схватке. Вот только рукопашной её назвать не получалось. Одновременно с физическими атаками они били друг друга и магией, пытаясь разрушить вражеские структуры и атаковать самим. Не было места для сложных чар, всё, что требовало на создание хотя бы пары секунд, неизбежно получало точечный удар и распадалось безобидной вспышкой, видимой, только на магическом слое восприятия. В отличие от сражений Лиса и Серпа, Санд и Тана не только непрерывно двигались, но и во всю использовали техники, некоторые из которых выходили очень зрелищно, так что публика пребывала в полном восторге. Вновь по рядам начали сновать букмекеры, принимая ставки прямо во время боя, и, судя по всему, азарт разобрал очень многих зрителей.

Наконец, Ксандашу удалось создать длинную ветвистую молнию, которая ударила в Хартана. Тот мгновенно сориентировался, построил у неё на пути слабенькую светящую структуру, уводя удар от себя и направляя в землю. Со стороны это выглядело потрясающе — молния словно обогнула его тело, после чего из земли выстрелил целый фонтан щебня. Тело Хартана окуталось яростным бушующим огнём, который перетёк на растопыренную ладонь и с огромной скоростью полетел в Ксандаша. Тот странным стелящимся движением скользнул по земле, но шар изменил траекторию и последовал за ним. Из-под ног Хартана выскочили ярко-красные кристаллические лезвия, похожие на ветви колючего дерева, но он тоже ушёл в сторону. Тонкая игла магии ударила в летящий шар, разрушая структуру наведения, тот вильнул в сторону и полетел в зрителей.

Полыхнул барьер, шар расплескался огненной волной, проявляя шестиугольные соты защитного купола, и я одобрительно кивнул: такое строение являлось очень хорошим вариантом, в достаточной степени надёжным и одновременно очень экономным.

Бойцы не останавливались, они непрерывно маневрировали, в мгновение ока перемещаясь из одного края арены в другой и обрушивали друг на друга всё более мощную магию. Они предались делу даже с большей отдачей, чем на тренировках, так что наловчились одновременно творить сложные магические структуры, атаковать такие же вражеские и защищаться от точечных атак. Тана сумел завершить автономную форму, создающую острые сгустки стабилизированного пространства и метающую их в противника. Но Ксандаш воспользовался местностью, прошёл под самой стеной арены, и три десятка треугольных кольев вонзились во вновь вспыхнувшие соты барьера.

Несмотря на не слишком серьёзный вид, чары, созданные Хартаном, являлись очень мощной магией. И, ударив почти в одно и то же место, они локально перегрузили защиту. С громким звоном лопнул один из обсидиановых эффекторов, но, кроме испуга зрителей, в которых направлялась магия, ничего не произошло. Конструкция барьера являлась модульной, так что оставшиеся эффекторы тут же перераспределили нагрузку.

Тем временем Ксандаш завершил свои чары — двенадцать шаров, наполненных магическим аналогом плазмы, закружились вокруг его тела, после чего один за другим выстрелили в Хартана. Тот выставил перед собой почти незаметную сеть барьера, пройдя через которую шары потеряли направление и разлетелись в разные стороны. Увы, разрушить готовые сформированные чары было гораздо сложнее, чем помешать им во время создания. Зато получалось нарушить правильное функционирование, изменить траекторию или обмануть структуры наведения. Некоторые шары ударили в землю, проплавляя щебень и оставляя на своём месте лужицы лавы, а другие улетели прочь и врезались в купол барьера. К счастью, ударили они не подряд и не в одно место, так что, несмотря на мощность, перегрузить защиту не смогли.

Хартан выпустил в Ксандаша масштабную атаку, создав структуру стабилизации движения атомов. Волна холода прошла по арене, в воздухе возникла белая пыль — сконденсированные из воды кристаллики льда. Чары перераспределяли отобранную энергию броуновского движения, так что по сторонам атаки на арене начал плавиться камень, растекаясь двумя расходящимися дорожками лавы. Ксандаш защитил себя многослойным барьером и выпустил в Хартана фрактальное искажение, так что тому пришлось срочно стабилизировать вокруг себя пространственные метрики и тут же уходить в сторону — творить в том месте сложные чары не получилось бы даже у меня. Лопнул ещё один эффектор барьера — магическая структура Ксандаша оказалась слишком сильной.

Они вновь сошлись в рукопашной обрушивая друг на друга техники и чары, взламывая барьеры противника и возводя свои. Им пришлось много перемещаться, ведь там, где они проходили, на земле оставались лужи лавы, острые ледяные сосульки, кристаллические лезвия и участки пространственных аномалий.

Я видел лица их обоих. Теперь на них пылал нешуточный азарт, оба упивались битвой, отдавая ей всего себя. Они перестали строить длительные планы, не применяли ни стратегию, ни тактику, просто лупили друг друга всем, что имелось в их арсеналах, так любезно предоставленных мною за годы и годы обучения в божественных снах.

Из-за того, что ни одному из них не грозило выгорание, увеличением силы магии они не пренебрегали. При этом их контроль не только не упал, но и поднялся на высоту, недоступную очень многим магам. И сейчас я получил возможность с ужасом осознать, в каких монстров я их превратил.

— Тана, давай! — кричала Кенира, вскидывая вверх кулак.

— Папа, сделай его! — восторженно вопила Патала.

Но их голоса полностью тонули в восторженном рёве зрителей, получивших, наконец-то то зрелище, о котором так мечтали.

Я же их восторга ни капли не разделял. Масштабные магические атаки одна за другой обрушивались на барьер. И пусть он прекрасно держался, но иногда магия обоих участников била одновременно, при этом неся противоположную стихийную окраску. Возникал резонанс, и ещё один эффектор прекращал существование. С уменьшением количества им приходилось брать на себя всё большую и большую нагрузку, а из строения барьера я знал, что восемь — минимальное число, после которого барьер окончательно распадётся. И пусть в строю оставалось не меньше двадцати, динамика ничуть не успокаивала.

На арене бушевало настоящее инферно. Потоки разноцветного огня, разряды молний, угольно-чёрные иглы и плоскости искажённого пространства, каменные и кристаллические шипы, сгустки псевдоматерии и автономные конструкты — Хартан и Ксандаш потеряли какие-либо представления о том, где находятся и кто их противник, и стали биться не на жизнь, а на смерть. С каждым выбывшим из строя модулем нагрузка на остальные повышалась, так что они взрывались всё чаще и чаще. Ничуть не спасало ситуацию то, что бойцы начали использовать ещё более мощную магию, при этом наводили её уже не так точно, пытаясь накрыть противника площадными атаками.

Похоже, до зрителей начало что-то доходить, восторженный рёв начал сменяться криками ужаса. Осознав, что ждёт их, когда барьер падёт, люди кинулись к выходам, неизбежно создавая давку и перекрывая проходы. Я ждал сигнала от организаторов к остановке боя — не то, чтобы верил, что даже после этого Ксандаш и Хартан остановятся. Но увы, бой проходил под взором Керуват, оба бились честно, а значит, останавливать их никто не имел права. С замиранием сердца следил я, как рушатся последние эффекторы. Когда их осталось десять, сказал:

— Мирена, Кенира — пора.

— Тана будет дуться пару дней. Да чего уж там, всю неделю! — лучезарно улыбнулась жена, крепко меня поцеловала, после чего, оттолкнувшись ногой от сиденья, взмыла в воздух.

Я видел, как её окружает целое облако элир, формируя структуры, похожие на крылья, состоящие из множества полупрозрачных лент. Она величественно пролетела над головами зрителей и приблизилась к барьеру, который теперь работал постоянно и накрывал всю арену куполом из шестиугольных сот.

— Ну как тебе моя дочь? — спросила Мирена, глядя на Кениру с любовью и восхищением.

— Можешь даже не спрашивать, — ответил я. — Она лучше всех в мире. А я самый везучий крецаш на Итшес! Но скажу тебе по секрету, моя тёща тоже великолепна. И я имею в виду не только её красоту.

Сложные потоки магии, выходящие из тела Мирены, обтекали барьер арены, создавая ещё один дополнительный купол. Защитная структура, которой она воспользовалась, тоже была очень надёжной, но из-за отсутствия материальных якорей требовала огромного количества элир. На Итшес существовало очень немного людей, способных создать барьер таких размеров. Но для Мирены столь сильный поток магии проблемой не являлся, сомневаюсь, что она даже заметила уменьшение своего запаса.

Мирена, услышав мой комплимент, расцвела в улыбке. Незель, с теплом и любовью наблюдающая за своей подругой, одобрительно мне кивнула.

— Мам, а кто победил? — спросила Патала, вглядываясь в море магии, бушующее на арене. — Надеюсь, папа!

— Рано говорить, — ответила Лексна. — Но в одном я уверена точно, твой папа давно так не веселился.

Я не мог поверить своим глазам. Зрители, до того набившиеся в проходы, вместо того чтобы пытаться пробиться наружу, начали возвращаться на свои места. Многие вскинули оптические приборы, чтобы получше рассмотреть Кениру, прошедшую через внутренний купол и опускающуюся на арену.

Плотная волна магии хлынула от моей жены, и шторм, бушующий под куполом, начал затихать. Исчезли висящие в воздухе потрескивающие полотнища плазмы, улеглась пыль, невидимая ладонь придавила бьющие молнии и направила их вниз в землю. Вернее, в то, что от этой земли осталось. Ксандаш и Хартан ничуть не удивились появлению Кениры, они продолжали биться, как ни в чём не бывало, обрушивая друг на друга потоки ударов кулаками, ногами и созданным из чистой магии оружием. Они пытались создавать и чары, вот только элир моей жены, заполнившая арену, ломала все структуры на этапе создания.

Кенира вздохнула. Артефакты трансляции, наконец поймавшие мою жену в свой захват, отобразили над ареной её огромную фигуру. Подстройка звука ещё полностью не завершилась, так что этот вздох прокатился по арене поразительно громко.

Она вытянула руки, и прозрачные плоскости сомкнулись на обоих бойцах, заключая их в барьеры, напоминающие огромные огранённые алмазы. Грани искажали вид происходящего внутри, но на лицах Таны и Санда я заметил обиду и возмущение.

Из-за того, что ураган магии успокоился, стало возможно увидеть арену. Она представляла собой ужасное зрелище: целые озёра лавы, друзы кристаллов, айсберги льда, частоколы каменных шипов, и даже участки пространственных аномалий, напоминающие рваные дыры, ведущие в кромешную тьму космоса. И две маленькие фигурки виновников — сильных магов, устроивших этот локальный апокалипсис, теперь выглядящих маленькими детьми, получающим наказание от строгой мамы. И в случае с Хартаном так оно и было на самом деле.

— А теперь, дамы и господа, мы увидели исход этого великолепного, захватывающего и поражающего всякое воображение боя! — вновь совершенно не к месту затараторил ведущий. — Кто же стал победителем? Кто же оказался сильнее в этой смертельной битве? Боюсь, мы об этом никогда не узнаем. Великая Керуват следила за сражением и признала его честным. Но! Пусть все мы благодарны этой прекрасной госпоже, остановившей бой и, возможно, спасшей нам жизни, однако произошло вмешательство извне. Бойцам, причём обоим, была оказана посторонняя помощь. Хромой Солдат и Грозовой Ветер подвергаются дисквалификации и выбывают из состязаний.

Не успело отзвучать последнее слово, как трибуны утонули в возмущённых воплях зрителей.

★☆★☆★

● «непристойный вариант нашего 'всё для кота» — alles für die Katz, немецкая идиома для «пара в свисток» или даже «коту под хвост».