Восстание

ГЛАВА IX

Место, предназначенное для поединка Макрона и Белломага, было выбрано так, чтобы дать как можно большему числу бриттов возможность следить за схваткой. Вершину небольшого холма расчистили от подлеска, а сбоку расставили стулья и табуретки для Боудикки, ее дочерей, придворных и друидов. Ее телохранители, усиленные более чем сотней других воинов, образовали кордон под гребнем, где они могли сдерживать толпу, но не загораживать обзор боя, который должен был произойти наверху.

Был уже полдень, когда руки Макрона развязали и его повели от колесницы через лагерь к холму, находившемуся примерно в километре от него. Проходя между четырьмя воинами, посланными сопровождать его, он напрягал мышцы и поворачивал шею, готовясь к поединку. У него было мало иллюзий относительно исхода. Основная причина успеха римской армии заключалась в том, как она обучала своих людей действовать в качестве единых подразделений. Римский офицер был не хуже большинства здесь присутствующих, но Макрону противостоял кельтский воин из касты, приверженной идеалам индивидуального боя и воспитанной для боя в этом стиле с раннего возраста. Если этого было недостаточно, ему предстояло встретиться с защитником своего народа. По крайней мере, у него будет шанс побороться, твердо сказал он себе. Шансы были против него, но он встретится со своим врагом так же, как он сталкивался с врагами на протяжении всей своей армейской карьеры, какими бы безнадежными ни казались перспективы: с мечом в руке и железной решимостью в сердце. Он умрет так, чтобы отдать должное мужеству его профессии и его народа.

Когда они приблизились к холму, он увидел, что его окружает плотное кольцо повозок и телег, населенное теми, кто забрался наверх, чтобы лучше видеть предстоящее состязание. Между ближайшими к Макрону телегами и его эскортом остался небольшой зазор, и они направились к нему. При их приближении раздался крик, и лица повернулись к ним. Взгляд Макрона скользнул по выражениям волнения, гнева, презрения и ненависти. Некоторые тыкали большими пальцами или указывали на него. Другие размахивали кулаками, а некоторые даже махали руками, что выглядело как дружеское приветствие, но на самом деле было насмешливым прощанием, как он понял.

Группа протиснулась через щель между фургонами и двинулась вверх по пологому склону — задача не из легких, поскольку плотная толпа ждала начала развлечения. Макрон не мог не задаться вопросом, что могло бы случиться, если бы возникла внезапная паника или вспыхнула бы потасовка. Людям было некуда бежать, и многие были бы раздавлены фургонами. Если бы у него было сто человек, чтобы атаковать эту толпу, это была бы настоящая резня. Он мрачно улыбнулся этой мысли. С тем же успехом он мог бы пожелать луну с неба.

Небольшая группа двинулась дальше, и чувства Макрона были сбиты с толку окружавшим его шумом, резким запахом пота в изнуряющей жаре под ярким солнцем и бурлящим давлением столпотворения людей со всех сторон. Некоторые пытались нанести ему удар через промежутки между его сопровождающими, и несколько скользящих ударов пришлись прямо в цель, и он не смог отмахнуться от них. Ему пришло в голову, что то, что его заставили пробиться на импровизированную арену, могло быть преднамеренной уловкой Боудикки и ее советников, чтобы вывести его из равновесия перед дуэлью. Если так, то это была бесполезная тактика, учитывая, что он хорошо привык сражаться за свою жизнь в ближнем бою, и он спокойно пробирался сквозь возбужденную толпу, пока небольшая группа не достигла кордона, образованного воинами Боудикки, и не вышла на открытую местность…

Макрон пожал плечами и опустил подол и рукава своей туники, машинально демонстрируя аккуратность как на плацу. Он поискал своего противника, но слева от него не было видно никого, кроме Боудикки и ее свиты. Некоторые из ее приближенных пристально разглядывали его, в то время как другие, из тех кто находился вплотную к царице, пили вино из кубков и смеялись, соперничая за ее внимание. Боудикка тонко улыбнулась, сделав отстраненное выражение лица. Друид наклонился к ее уху и что-то пробормотал, ее взгляд скользнул по открытой местности и остановился на Макроне и его сопровождающих. Последовал краткий разговор с друидом, в то время как знать, осушив свои кубки, сидела в неловком молчании, наблюдая, как она демонстрирует их ненужность.

Боудикка поднялась со своего места, поправила складки своей длинной сине-зеленой клетчатой мантии и пошла вверх по склону холма. Она ждала внимания толпы, собравшейся в кольце повозок, и раздался рев, когда ее последователи приветствовали ее. Она потворствовала им, прежде чем махнуть руками, призывая к тишине. Приветственные возгласы стихли, и остались только детские голоса, прежде чем их резко заставили замолчать окружающие их взрослые.

— Сегодня праздник Андрасты! — начала Боудикка. — Время, когда мы, кельты, собираемся, чтобы почтить победы наших племен, а также деяния и доблесть наших величайших воинов. Мы празднуем унижение наших врагов и с гордостью демонстрируем трофеи, завоеванные в боях.

Она остановилась, и Макрон увидел, как из-за ее сидящей свиты вышел друид, держащий штандарт Девятого легиона, золото орла сверкало на солнце. Он медленно обогнул гребень холма, чтобы каждый в толпе имел возможность увидеть доказательства унижения Рима, и снова воздух наполнился торжествующим ревом мятежной орды. Завершив обход, он воткнул острый конец штандарта в землю позади стула Боудикки. Она снова подняла руки, сигнализируя о тишине, и толпа с нетерпением стала ожидать ее следующих слов.

— В этот славный день мы делаем Андрасте особое подношение, чтобы отпраздновать и почтить ее праздник. Сегодня мы предлагаем ей жизнь одного из самых грозных врагов, с которыми мы, кельты, когда-либо сталкивались в бою. Римский солдат. Человек из легионов. Один из их знаменитой элиты — центурион Рима! — Она махнула рукой в сторону Макрона.

Один из его сопровождающих толкнул его в спину, и Макрон, который уловил смысл большинства ее слов, шагнул вперед, ударяя кулаками в воздух и шагая к гребню, как если бы он был известным кулачным бойцом, которого только что представили толпе.

— За Рим! — ухмыльнулся он и проревел. — За императора!

Когда он приблизился, он увидел нахмуренное выражение лица Боудикки. Прежде чем он смог добраться до нее, его схватила охрана и остановила в десяти шагах от царицы иценов. Толпа освистала его и начала издеваться. Макрон огляделся, задаваясь вопросом, находятся ли Карделла и ее юные друзья где-нибудь среди океана лиц, окружавших его со всех сторон. Они были славными детьми, и он надеялся, что он сможет избавить их от зрелища его смерти. Затем он отбросил мысли о них, а Боудикка успокоила толпу и снова заговорила.

— Против этого героя легионов, этого защитника изнеженного ребенка, который называет себя императором Рима… — насмешку в ее тоне невозможно было не заметить, — против этого центуриона мы решили выставить воина иценов. Наш чемпион, победитель многих поединков, сбивший в бою десятки вражеских голов, прославленный от побережья до побережья, почитаемый и устрашающий своих врагов и любимый своим племенем. Я представляю вам… Белломага!

Она повернулась в сторону импровизированной арены, откуда появился штандарт с орлом. Макрон посмотрел в том направлении и услышал нарастающее ликование толпы, когда их человек пробирался сквозь нее к вершине холма. Когда аплодисменты усилились, в поле зрения появился Белломаг: гигант с широкими плечами и мускулистой грудью. Он был раздет до пояса, а его туловище было покрыто закрученными татуировками синих чернил. Его лицо было нетронутым, что было необычно для кельтского воина, но не было необходимости татуировать его черты лица, чтобы он выглядел свирепым. Природа и суровая жизнь сделали это за него. Растрепанная грива вьющихся рыжих волос обрамляла густые брови, из-под которых яростно сверкали глубоко посаженные глаза. Макрон прикинул, что он среднего возраста, около сорока лет, и все еще в расцвете сил. Его нос был широким и неровным из-за того, что его много раз ломали, а над бородатой челюстью его толстые губы приоткрылись, когда он издал рев приветствия толпе.

Когда чемпион иценов пересек открытую площадку, Макрон смог более внимательно оценить его телосложение и почувствовал, как его надежды рушатся.

— Чудовище, и это мягко сказано, — пробормотал он про себя. — Юпитер Наилучший Величайший, если бы ты только мог придумать, как выпустить молнию, чтобы поджарить этого человека до хрустящей корочки, я был бы тебе чрезвычайно благодарен… — Он взглянул вверх, но небо оставалось безмятежной лазурью, и лишь горстка пухлых белых облаков мирно плыла по небу. Юпитера и запрошенной молнии не было и следа. Макрон пожал плечами. — Я могу лишь просить.

Белломаг пересек гребень холма, подняв кулаки и разминая мускулистые плечи на радость огромной толпе.

Повернувшись к одному из своих стражей, Макрон заговорил на высокопарном иценском языке. — Твой парень немного хвастун. Держу пари, что его член так же мал, как и его мнение о себе огромно, а?

— По крайней мере, у него будет член, когда бой закончится. — Воин улыбнулся. — Прежде чем это свершится, он разрежет тебя на мелкие кусочки. То, что останется от твоего члена, будет засунуто тебе в рот.

Макрон сделал вид, что держит себя за пах. — Без шансов. Он слишком велик.

Он увидел, как Боудикка сделала жест своему защитнику, который занял позицию напротив Макрона. Царица встала между ними и обратилась к небесам.

— О, Андраста, почитаемая богиня победы. Предлагаем тебе эту битву чемпионов для твоего вящего удовольствия! Пусть ты насладишься кровью, пролитой здесь в этот день, и поддержишь наше дело, поскольку мы стремимся смести римскую нечисть с наших берегов!

— Андраста! — эхом отозвалась толпа, выкрикивая имя хором.

Боудикка вернулась к своему стулу и села. Друид, шепнувший ей на ухо, кивнул телохранителям, стоящим за свитой, и двое из них наклонились и подняли с земли оружие и щиты, держа их высоко, пока они шли к гребню холма, где стояли Белломаг и Макрон… Охрана по обе стороны от Макрона схватила его за руки, а третий выхватил кинжал и разрезал его тунику, раздирая грязные складки в сторону, так что на Макроне осталась только набедренная повязка. Он увидел, как его противник оценивает его пристальным взглядом, и понял, что чемпион иценов был не просто хвастуном, а опытным бойцом, который хорошо знал свое ремесло и сражался с настороженным отношением к своему противнику. Он играл свою роль беззаботно уверенного в себе защитника своего народа, но за его жестоко устрашающим лицом скрывался проницательный ум.

Один из воинов с оружием подошел к Макрону и протянул в одной руке римский короткий меч, а в другой — легионерский щит и копье. Он бросил меч и щит к ногам Макрона, насмешливо фыркнув, затем прошел мимо него к краю открытой площадки и воткнул основание копья в землю, проверяя его пальцами, чтобы убедиться, что оно останется торчать, и вернулся на свое место за Боудиккой. Другой воин нес длинный кельтский меч с широким лезвием, инкрустированным закрученными узорами, и тяжелое копье с широким листовидным наконечником, а также змеевой щит, меньший, чем у его противника. В отличие от оружия Макрона, меч чемпиона почтительно лежал перед ним, а его копье было направлено острием вперед на дальнюю сторону арены.

Когда воин вернулся, чтобы присоединиться к своим товарищам, огромная аудитория воцарилась в выжидательной тишине. Стражи Макрона подобрали разорванные складки его туники и отступили к кордону, оставив его одного, незащищенного перед врагами.

Друид начал петь нараспев, протягивая руки к Макрону и Белломагу. Макрон увидел, как его противник расставил ноги в стороны и выпрямил ноги, готовый ворваться в битву. Мышцы напряглись, сердце сильно забилось, он очистил свой разум от всех мыслей, кроме убийства врага.

Друид внезапно издал резкий приказ и опустил руки вниз. Кельт схватил свой меч и щит и присел лицом к Макрону, выкрикивая свой боевой клич. Макрон двинулся так же быстро и молча встретил его. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, прежде чем Белломаг выпрямился и начал медленно кружить по кругу, призывая толпу поболеть за него.

— Белломаг! Белломаг! БЕЛЛОМАГ! — Имя чемпиона прогремело над открытой местностью, и Макрон почувствовал отголоски песнопения на своей обнаженной коже. Взвешивая своего противника, он заметил высокомерное выражение на лице бритта. Очевидно, Белломаг очень дорожил своей репутацией. Но не все в толпе были из его племени, и Макрон знал достаточно о бриттах, чтобы понять глубину межплеменного соперничества, даже если в настоящее время они были едины в своей ненависти к Риму.

Когда Белломаг завершил свой круг, Макрон сделал два шага вперед, чтобы его было легче заметить зрителям, поднял руки, подражая ицену, и проревел так громко, как только мог: — Макрон! Макрон! МАКРОН!

Часть толпы разразилась смехом, а затем, как он и надеялся, некоторые из них выкрикивали его имя, желая увидеть, как надменного ицена это собьет с шестка, прежде чем он убьет римлянина.

Гнев был ясно виден на лице Белломага, и прежде чем Макрон успел совершить полукруг, чемпион бросился на него, подняв меч, держа щит в стороне, мускулы натянулись под его кожей. Макрон развернулся, чтобы противостоять ему, подняв свой щит и руку с мечом, прижав лезвие к краю щита, в то время как его ноги были расставлены и расположены под прямым углом, чтобы подготовиться к удару. В последний момент Белломаг развернулся и очертил свирепой дугой свой клинок. Щит Макрона поднялся вверх, чтобы заблокировать удар и отразить его влево, на короткое время ударив по змеевому щиту, и он развернул свой короткий меч, пытаясь нанести удар ицену, проносившемуся мимо. Но Белломаг был слишком быстр, и клинок Макрона рассек воздух. Оба немедленно повернулись лицом друг к другу, когда толпа вскрикнула от волнения.

Макрон поднял свой меч, держа острие вверх и прикрывая свое тело изогнутым прямоугольным щитом, пока его мысли метались. «Дисов хрен, он быстр для человека своего телосложения и возраста…» Затем он заметил трещину, окаймленную мелкими осколками, на внутренней стороне своего щита, и осознал, что такой удар может повредить руку. Ни щит, ни его рука не выдержат еще многих атак, подобных первой. Он должен постараться не дать ицену места для атаки. Он снова ударил плоскостью клинка по металлической обшивке и двинулся к своему противнику, который стоял не более чем в трех метрах от края кольца воинов, образующих кордон.

На лице Белломага мелькнуло удивление, когда он заметил безрассудство своего римского врага, а затем развернул к нему щит и поднял меч, готовый нанести удар. Макрон двинулся вперед, прежде чем ицен успел снова наброситься на него, и нанес серию ударов своим более тяжелым щитом, перемежающихся несколькими уколами и ударами меча, отбросив врага на несколько шагов назад. Белломаг отпрыгнул в сторону и освободил пространство между ними, прежде чем снова оказаться лицом к лицу со своим противником. Макрон еще раз удивился, как такой крупный человек может так ловко передвигаться.

Усилия, приложенные к атаке, заставили Макрона глубоко дышать, кровь застучала в ушах. Его противник, казалось, почти не пострадал, и его дыхание оставалось легким, хотя с его лица исчез любой намек на высокомерное веселье. Он пристально посмотрел на римлянина и коротко кивнул в знак уважения. Со своей стороны, Макрон понимал, что ему нужно беречь силы. Щит легионера был намного тяжелее, чем у его противника, и, хотя он обеспечивал большую защиту, он был более громоздким и предназначался больше для группового боя, чем для индивидуального боя. Если он не сможет подобраться достаточно близко, чтобы ударить им Белломага, ему будет лучше занять более оборонительную позицию. Позволить ицену атаковать и тратить свою энергию в надежде, что он утомится настолько, что допустит ошибку.

Белломаг, должно быть, думал в том же духе. Он развел руки в стороны, обнажив свою обширную татуированную грудь, и крикнул Макрону вызов, приглашая его нанести удар. Римлянин стоял на месте и не ответил. Защитник Боудикки презрительно фыркнул и крикнул через плечо.

— Римская собака дерётся, как щенок! Игривые выпады, его утомляют!

Раздался смех, а затем его сторонники в толпе снова начали выкрикивать его имя. Макрон не обратил на них внимания, сосредоточив взгляд на Белломаге. Ицен опустил свой щит и меч и выпрямился в расслабленной позе, затем поднял руки и начал еще один круг, чтобы ободрить своих людей. Когда он подошел к Макрону боком, у римлянина возникло искушение броситься и нанести удар, но он понял, что именно этого и хотел его противник. Чтобы проверить это предположение, он сделал ложный маневр щитом, и Белломаг тут же подскочил, готовый встретиться с ним лицом к лицу. Его реакция была безупречной, признал Макрон, более чем когда-либо осознавая, насколько односторонним было это состязание.

Осторожно отступив на несколько шагов, он опустил щит и повторил свою предыдущую имитацию ицена, вызвав еще больший смех и несколько прерывистых выкриков своего имени. Выражение лица Белломага потемнело, и он напрягся, пригнувшись так, чтобы быть готовым снова атаковать или разобраться с Макроном, если он попытается сделать то же самое. Но он обнаружил свою слабость; гордость, не терпящая насмешек.

Макрон крикнул на ломаном иценском языке:

— Эта дворняга дерется как трус! Бежит от боя! Храбрый только на словах!

С возмущенным ревом Белломаг рванул вперед, отбросив руку с мечом назад, чтобы нанести мощный удар. Макрон поднял свой щит как раз вовремя, чтобы заблокировать удар, направленный ему в голову, и острие длинного меча разбило обшивку вверху и раскололо многослойное дерево внизу, осыпав его осколками. Он тут же повернул щит то в одну сторону, то в другую, пытаясь вырвать меч из хватки противника. В то же время ицен отчаянно пытался удержать свое оружие, пытаясь вырвать его. Яростно работая им вверх и вниз, ему в конце концов удалось вырвать клинок, оставив неровную дыру глубиной пятнадцать сантиметров в верхней части щита.

Римлянин и ицен отстранились, когда лихорадочные аплодисменты вокруг них усилились, и толпа хлынула вперед, оказывая давление на воинов оцепления. Слева от Макрона послышался пронзительный крик, он оглянулся и увидел, как к нему мчится коренастая женщина с маленьким ножом в руке, ее лицо исказилось яростью и ненавистью. Он отпрыгнул назад и едва сумел уклониться от оружия, но при этом споткнулся и упал, тяжело приземлившись на спину и выбив воздух из легких. Женщина повернулась, чтобы сделать еще одну попытку нанести ему удар, но прежде чем ее клинок успел попасть в цель, мощный кулак сомкнулся вокруг ее предплечья и оттащил ее в сторону. Белломаг сердито крикнул на нее, прежде чем высвободить нож из ее пальцев; он упал рядом с Макроном, когда Белломаг толкнул женщину обратно в толпу. Один из воинов схватил ее и толкнул в переполненные ряды зрителей.

Макрон все еще лежал на спине, глядя на небо и задыхаясь, ожидая, что меч ицена обрушится в любой момент и прервет его жизнь. Вместо этого Белломаг навис над ним, схватил его за руку и поднял на ноги. Он сказал что-то извиняющимся тоном, которого Макрон не услышал из-за шума, и кивнул в сторону женщины. Затем он взял поврежденный щит Макрона и вернул его ему, прежде чем отступить, чтобы забрать свой собственный щит и меч оттуда, где он их обронил, пока расправлялся с нарушительницей. Макрон кивнул в знак благодарности и оперся на край своего щита, переводя дыхание. Ицен наблюдал за ним, готовый продолжить состязание. Через мгновение Макрон быстро нагнулся, чтобы поднять свой меч.

Как только он был перевооружен, Белломаг снова выступил, острие его меча вычертило овал в пространстве между ними, пока он готовился к следующей атаке. Она пришла в виде шквала ударов. Макрон парировал некоторые из них, а остальные отскакивали от железной выпуклости гарды или с грохотом врезались в изогнутый щит. Шаг за шагом он был отброшен назад под натиском, его рука с щитом ослабевала, а верхний край постепенно разрушался и раскалывался на части. Ицены ободряли своего защитника, ожидая неминуемого поражения римского центуриона. Новый удар отбросил большой кусок щита Макрона в сторону, а другая часть грозила отвалиться. Теперь от него было мало пользы, и он швырнул его в противника. Белломаг отразил его своим неповрежденным щитом и пошел вперед, размахивая клинком.

Повернувшись боком, чтобы свести к минимуму целевую область своего тела, Макрон поднял меч и отчаянно парировал следующие несколько ударов, импульс более тяжелого оружия сотрясал его руку при каждом ударе. Затем Белломаг сделал аккуратный подрез вдоль оружия противника и сильно ударил его по плоскости. Это движение застало Макрона врасплох, и, прежде чем он даже осознал это, рукоятка его меча была вырвана из его рук, оружие упало в сторону, и он был обезоружен.

— Са! — торжествующе прошипел ицен и шагнул вперед, чтобы притопить ногой лезвие, прежде чем Макрон успел его подобрать.

Потрясенный яростью атаки противника, Макрон поспешно отступил, затем развернулся и помчался к копью слева от него. Белломаг рванулся под углом к поднимающемуся из земли древку, но Макрон догнал его первым и выхватил из земли, повернувшись, чтобы направить острие в сторону своего преследователя. На мгновение у него возникло искушение бросить оружие, поскольку оно было предназначено для броска. Но шанс был только один, и если он промахнется, то будет почти мертв, поэтому вместо этого он размахивал им, как копьем.

Белломаг резко выпрямился, вне досягаемости, и поднял щит. Крепко держа древко обеими руками, Макрон пырнул копьем в противника, делая ложные движения в сторону его лица и любой открытой части тела. Его противник каждый раз легко блокировал его под аплодисменты толпы. Затем он отбросил щит и хлопнул себя по груди, давая Макрону возможность нанести ему удар.

— Хорошо, ублюдок, если ты этого хочешь… — Макрон двинулся вперед, сделав выпад наконечником копья в туловище противника. Отследив удар, Белломаг отступил назад, чередуя парирование с гибкими движениями, уклоняющимися от ударов. Пара подошла к центру расчищенной площадки, к самому гребню холма, где они были на виду у толпы, наблюдавшей за происходящим в ожидании приближения развязки поединка. Там Белломаг резко остановился и контратаковал, направив меч в голову Макрона. Был только один способ заблокировать удар, и Макрон перехватил хватку и выставил древко копья вверх, бросившись вперед. Рукоять зацепила ицена выше запястья прежде, чем он успел развить большую инерцию, и когда лезвие упало в сторону, Макрон высвободил правую руку, сжал ее в кулак и ударил противника в челюсть.

Это был сильный удар, от которого Белломаг отшатнулся и покачал головой. Макрон отошел и встал, поправив калигу на ноге и опустив наконечник копья, готовый продолжить бой. Из уголка рта ицена сочилась кровь. Он вытер его тыльной стороной левой руки и взглянул на малиновое пятно. Когда он сплюнул каплю крови на траву у ног Макрона, в его глазах невозможно было не заметить холодный блеск.

— Первая кровь тебе, центурион… Теперь пришло время положить конец этому представлению.

— Конечно. Постарайся. Все вы, кельты, полны хвастовства и чуши. — Макрон надеялся спровоцировать ошибку. Или, по крайней мере, спровоцировать Белломага поддаться желанию быстро убить его и избавить от агонии затяжной смерти, по одному удару за раз.

— Наслаждайся своими последними словами, римлянин.

Белломаг снова вышел вперед, взмахнув мечом по мощной дуге. Макрон еще раз поднял копье, чтобы заблокировать удар, но прежде чем он успел снова попытаться броситься на противника, Белломаг проворно отступил назад, и лезвие приземлилось на тонкое железное древко, идущее от рукоятки к острию. Удар врезался в металл, согнув его, и конец меча оказался в опасной близости от уха Макрона, прежде чем он отшатнулся назад. Следующий удар наверняка разрушил бы древко, и ему пришлось сменить хватку и использовать копье, как если бы это был громоздкий посох. Следующий удар пришелся по дереву посередине между рукояткой и маленьким железным наконечником у основания, отбросив осколки в воздух.

Макрон предчувствовал неминуемое поражение и смерть, но даже сейчас прокричал военный клич во славу Рима, прежде чем мог быть нанесен новый удар. На этот раз копье раскололось, и ему пришлось отпустить верхний конец, чтобы спасти руку от рассечения клинком противника. Откинувшись в сторону, он перевернулся, все еще сжимая короткий обломок у основания оружия, немного не доходивший пятидесяти сантиметров в длину. Он лежал на животе, поправляя захват, когда Белломаг поднялся над ним, стоя справа от него.

— Повернись лицом к смерти, римлянин! Или получи мой меч в спину, как трус!

Макрон напряг мышцы и развернул тело, приподнявшись на левой руке и вонзив маленькое железное острие в нижней части копья в ицена. Кончик прорвал его штаны и набедренную повязку, а затем мягкую плоть мошонки и пронзил пах. Макрон изо всех сил вбил расколотый кусок дерева и сильно скрутил его, прежде чем вырвать на свободу.

Белломаг взревел от удивления и агонии и отшатнулся назад, полуподняв меч, в ужасе глядя на себя. Кровь хлынула из раны и забрызгала примятую траву у его ног. Макрон, снова встав на ноги, рванул вперед и бросился на ицена, схватив его за правое запястье и в ярости воткнув конец испорченного копья. Железный наконечник снова и снова вонзался Белломагу в грудь, плечо и шею, и кровь брызнула на лица обоих мужчин. Толпа вокруг них погрузилась в гробовую тишину, наблюдая за внезапным поворотом судьбы.

Ицен ревел, как раненый бык, которого Макрон однажды видел убитым во время охоты на животных, устроенной для публичного развлечения еще в Риме его юности. Он выронил меч и размахивал кулаками, пытаясь отбить Макрона, но безуспешно. Затем он споткнулся и упал на колени, пьяно размахивая руками. Макрон попятился, с его импровизированного оружия капала кровь, и он держал его готовым нанести новый удар. Но он видел, что с Белломагом покончено. Он истекал кровью. Оставалось только дать ему милосердный конец. Он был в долгу перед ним, решил он, после того, как ицен дал ему шанс, когда на него напала женщина из толпы.

Проходя вокруг и позади своего покачивающегося противника, он протянул руку через широкое плечо Белломага и вонзил железное острие в мягкую плоть за ключицей слева от его челюсти. Ицен откинул голову назад и посмотрел на него, затем кивнул и пробормотал: — Са…

Напрягая мышцы рук, Макрон вонзил расколотый конец копья в сердце Белломага. Руки ицена дернулись, и он издал глубокий стон, когда Макрон ослабил хватку и отступил.

Вокруг воцарилась тишина, толпа стояла неподвижно и ошеломленно смотрела. Подбородок Белломага упал на грудь, а руки упали по бокам, затем он повалился вперед лицом вниз на землю и в последний раз вздрогнул, прежде чем его тело осталось неподвижным. Это была более быстрая смерть, чем та, что предназначалась Макрону, если бы бой пошел другим путем, но ицен сражался честно, и Макрон уважал это.

Он хладнокровно приветствовал павшего чемпиона, не совсем признавая, что сумел пережить это испытание. Он почувствовал дрожь в своих конечностях и глубоко вздохнул, успокаиваясь, а затем поднял правый кулак в воздух и крикнул так громко, как только мог: — Победа! Победа Рима!

Его слова разрушили чары, и из толпы послышались первые гневные крики. Боудикка поднялась на ноги и торопливо совещалась с друидом, прежде чем отдать приказ своим телохранителям. Двое мужчин подбежали к Макрону, который продолжал кричать, несмотря на нарастающий враждебный шум, окружавший его. Они схватили его за руки, завели их за спину и наполовину приподняли, так что напряжение вызвало мгновенную агонию, пока они направлялись к Боудикке.

Ее глаза были широко раскрыты и сверкали, и она дрожала от ярости, когда он оказался перед ней на ногах. Он хотел было что-то сказать, но она сильно ударила его и закричала: — Молчи, римская собака!

Щека Макрона горела, когда он повернул голову к ней лицом и высокомерно поднял подбородок.

— Вот и все с твоим чемпионом…

Она ударила его еще раз, а затем наотмашь, и он почувствовал вкус крови на языке.

— Почему ты не мог просто умереть, Макрон? — сказала она резким тоном. — Ты дурак. Ты проклятый дурак. Я пыталась избавить тебя от худшего. У тебя был шанс умереть хорошо, как солдат.

Он нахмурился.

— Я думал, что цель заключалась в том, чтобы унизить меня.

— Я знала, что ты никогда этого не допустишь. Я была уверена, что ты захочешь умереть побыстрее и избавить себя от этого. — Она сделала паузу. — Теперь ничто не сможет спасти тебя от друидов. После этого они обеспечат все муки твоему телу, какие только можно себе представить. А когда они закончат, то, то что от тебя останется, будет сожжено заживо в плетеном человеке.

Она еще мгновение смотрела на него, а затем повернулась к стражникам, державшим его.

— Уведите его. Отведите его обратно к моей колеснице и крепко привяжите. Никого к нему не подпускать. Никто не должен его трогать, иначе я оторву вам головы. Выполнять!

Когда его уводили, ярость толпы достигла опасной точки, и десятку воинов Боудикки пришлось расчищать путь вниз по холму и образовывать заслон между мятежниками и объектом их ярости. Макрон смотрел перед собой, расправив плечи и напрягши спину, вознося молчаливую молитву благодарности Юпитеру Наилучшему Величайшему за его божественное милосердие.