Восстание

ГЛАВА XVII

Когда группа Макрона приблизилась к реке, он увидел темную массу складов, стоящих вдоль пристани. Местами среди сгоревших зданий были бреши, которые напоминали ему зубы какого-то сморщенного старика. Он шел впереди, две женщины и Луций следовали за ним, а солдаты из когорты Катона — по обе стороны. Он отдал приказ обнажить мечи, чтобы сдержать банды пьяных мародеров, свободно разгуливавших по городу. Многие люди пытались убежать, направляясь к воротам или оставшимся кораблям, пока не стало слишком поздно, и они тоже держались группами, чтобы защитить себя. Воздух был наполнен звуками пьяного веселья — пением, криками, смехом и жалкими криками женщин и детей, терпящих насилие от рук своих мучителей. Брошенная и сломанная мебель и предметы домашнего обихода были завалены узкими улочками, образуя препятствия, замедлявшие продвижение отряда.

В какой-то момент, подходя к перекрестку, они увидели, что путь им преграждают две повозки с небольшим просветом между ними, а несколько здоровенных мужчин останавливают и обыскивают желающих пройти сквозь повозки к пристани, снимая с них одежду и ценности. Группа Макрона вернулась и направилась к улице, идущей за складами. За ними мачты нескольких кораблей возвышались на фоне ясного ночного неба, где звезды сияли холодно и ярко, не обращая внимания на хаос и отчаяние, царившие в Лондиниуме. Найдя один из узких переулков, ведущих к пристани, он повел их к дальнему концу, а затем приказал еще раз остановиться. Из темноты переулка они могли видеть толпу, заполнившую берег реки, стремящуюся подняться на борт последних судов, покидающих обреченный город.

— Я найду капитана и попытаюсь заключить сделку, — объявил Макрон, передавая сундучок Петронелле. — Береги это хорошенько. Оставайся здесь и не попадайся никому на глаза.

Петронелла схватила его за руку и быстро поцеловала.

— Будь осторожен.

— А я разве не осторожен всегда?

Он вышел и двинулся к толпе, пытающейся сесть на ближайший корабль. Команда оттащила его от пристани, и тонкая доска тянулась через темные воды реки и вела на палубу. Ее охраняли четыре человека с жердями, пока капитан вел переговоры с находившимися на берегу о свободных местах на судне. Проходя по пристани, Макрон сталкивался с одной и той же сценой на каждом корабле, мимо которого проходил. Некоторые из них уже были настолько опасно перегружены, что он сразу отмахнулся от них и продолжил поиски с растущим чувством беспокойства. Если бы такие суда вышли в открытое море, существовала явная опасность того, что они затонут, а их команда и пассажиры отправятся к Нептуну. В дальнем конце пристани давка была меньше, и он пробрался сквозь толпу и, поднеся руку ко рту, окликнул команду солидного на вид грузового судна.

— Мне нужны места для двух женщин и мальчика!

Потребовалось еще несколько окриков, прежде чем он привлек внимание капитана, который наконец ответил: — У нас еще есть несколько мест, если ты сможешь за них заплатить!

— Сколько?

— Двести сестерциев.

— Это почти годовое довольствие легионера, — возмутился Макрон. Однако он помнил о необходимости выполнить свою задачу как можно скорее, чтобы он и ауксилларии могли вернуться в штаб вовремя и присоединиться к остальным солдатам, покидающим город. И добавил уже более миролюбивым тоном. — Хорошо, хорошо. Двести.

— За каждого! — крикнул в ответ капитан.

Первым инстинктом Макрона было броситься через трап, прижать капитана к мачте и договориться о справедливой цене острием меча. Но другие члены команды одолеют его прежде, чем он сделает два шага. Он подавил свой гнев.

— Все в порядке! По двести с каждого, ублюдок.

Другой мужчина цинично улыбнулся.

— За оскорбление меня и моей команды взимается дополнительная плата. Мы просто честные люди, предлагающие услугу.

Макрон ткнул в него пальцем.

— Будьте готовы к нашему возвращению!

— Тогда быстрее. Мы скоро отчалим.

Он покинул переполненную пристань и поспешил обратно вдоль края складов, где было больше места. Добравшись до переулка, где ждали остальные, он забрал сундучок.

— Я нашел корабль, хотя это обойдется нам дорого. Долбанные спекулянты… Пойдемте.

В том же строю, что и раньше, они двинулись вдоль пристани. Разгневанные и отчаявшиеся люди, толпившиеся в ограниченном пространстве, кричали на экипажи кораблей и друг на друга, толкаясь в опасной близости от кромки воды. На полпути группе Макрона пришлось остановиться, так как произошел внезапный рывок к судну, которое подплыло слишком близко к пристани. Десятки людей перепрыгивали сужающуюся пропасть. Один старик не вовремя прыгнул, или его толкнули в спину, и он с резким криком упал в реку. Он не появился вновь. Некоторые члены команды бросились на пристань с веслами, чтобы оттолкнуть корабль, в то время как другие размахивали ими, предостерегая всех, кто еще испытывал искушение попытаться совершить прыжок. Когда пропасть увеличилась, трап с громким всплеском упал в воду, вызвав мучительный стон толпы, когда люди поняли, что шансов подняться на борт теперь нет.

К уже находившимся на борту, должно быть, присоединилось человек пятьдесят-шестьдесят, и опасно перегруженное судно начало раскачиваться из стороны в сторону. Капитан крикнул приказ людям с веслами, и они обернулись к тем, кто перепрыгнул брешь. Со стадным инстинктом отчаявшихся беглецы сгрудились на дальнем борту корабля, и когда команда приблизилась к ним, палуба начала крениться, и блестящий корпус обнажился из воды. Раздался крик тревоги, но было уже слишком поздно, и судно продолжало перекатываться на бок, сбрасывая находящихся на палубе в темную реку. Мачта с громким скрежетом треснула и вместе с такелажем рухнула вниз среди мечущихся в воде людей. Раздавались жалобные крики и всплески: некоторые пытались доплыть обратно до пристани, другие цеплялись за перевернутый корпус и пытались вскарабкаться в относительную безопасность. Те, кто был на пристани, смотрели на это с ужасом.

— Продолжайте двигаться, — призвал Макрон, и небольшая группа протиснулась мимо пораженной толпы, прежде чем повернуть в поисках следующего доступного корабля, который мог бы дать хоть какую-то надежду на спасение.

Даже при яркой полной луне, освещавшей сцену, Макрон изо всех сил пытался разглядеть мачту судна, к которому они направлялись, тем не менее он знал, что они приближаются к нужному участку пристани, где оно было пришвартовано. Затем в толпе образовалась брешь, и он увидел корабль, идущий навстречу течению, толкаемый взмахами весел. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это тот самый человек, с капитаном которого он заключил сделку. Он бросился к краю пристани.

— Эй! Куда, фурии тебя раздери, ты собираешься? Вернись к причалу!

Капитан, должно быть, узнал его голос, когда подошел к ближней стороне палубы и крикнул:

— Извини, друг. Пока ждали, мы продали последние места кому-то другому. Удачи.

— Удачи? — тихо повторил Макрон, прежде чем его гнев взорвался. — Мы заключили хренову сделку! Возвращай свою задницу сюда прямо сейчас! Если ты этого не сделаешь, я запомню тебя, и в следующий раз, когда мы встретимся, я оторву тебе яйца и продам их тебе обратно за двести сестерциев! Каждое!

Капитан помахал рукой в последний раз, прежде чем повернуться спиной и приказал своей команде вывести корабль на середину Тамесиса.

Петронелла подошла и нежно взяла Макрона за руку.

— Слишком поздно. Они ушли. И не вернутся. Нам придется попробовать найти другой корабль.

Макрон указал на пристань, где в панике кричала плотная масса людей. — Какой еще корабль? Теперь осталось только два, и нам никогда не

справиться с этой толпой.

Петронелла огляделась, а затем указала на темную громаду другого корабля, видимую недалеко от берега. — А что насчет этого?

Макрон прищурился и различил очертания военного корабля, который он ранее не заметил. Один из более мелкого класса, возможно, либурна.

— Стоит попробовать. У меня там может быть некоторый авторитет, — он жестом предложил остальным следовать за ним и поспешил к концу пристани, где горела жаровня, освещая отряд морских пехотинцев, охраняющих ступени, ведущие вниз к лодке, привязанной к одному из столбов, возвышающихся над ней от русла реки. На этом конце реки было всего несколько мирных жителей, и морские пехотинцы направляли копья на любого, кто осмеливался подойти слишком близко, и приказывали им отойти.

Макрон поднял руку, приближаясь. — Опустите оружие! Я легионный центурион.

— Тогда подойди! — ответил командир отряда.

Когда Макрон вышел из-под жаровни, опцион внимательно осмотрел его потрепанный неряшливый вид и схватил рукоять меча, но не вытащил его. — Центурион, да? Больше похоже на какого-то бродягу. Кто это с тобой?

— Эти люди — ауксилларии Восьмой Иллирийской когорты, служащие под началом Светония. Гражданские лица являются членами семей старших офицеров.

Опцион, казалось, ослабил свою бдительность, когда он увидел экипировку и военные одеяния сопровождающих. Он снова посмотрел на Макрона. — Если вы тот, за кого себя выдаёте, господин, что вам здесь нужно?

— Спальные места для двух женщин и мальчика. Я же присоединюсь к парням, когда мы вернемся во дворец пропретора.

— Ничего из этого мы не сделаем. Нам приказано не пускать на корабль гражданских лиц.

— Почему ты все еще здесь?

— Жду тележки с документами из штаба, господин. Как только они будут загружены и гражданские чиновники окажутся на борту, мы снимемся с якоря и отплывем в Галлию.

— Галлия? Это хорошо. Вот туда как раз и направляются эти трое. Просто посадите их туда на свою лодку и отвезите на корабль. — Макрон двинулся к лестнице, но опцион преградил ему путь и покачал головой.

— Как я и сказал. У нас есть приказы.

— Послушай, если ты не сделаешь, как я говорю, ты будешь держать ответ лично перед наместником. Если он узнает, что ты отказался предоставить этим гражданским места на этом военном корабле, тебя разжалуют до самой младшей должности гребца на камбузе, на скамейку прямо над трюмом. Если ты не хочешь принимать решение, я предлагаю тебе попросить твоего капитана сойти на берег и разобраться с этим вопросом.

Опцион обдумал угрозу, прежде чем повернуться к либурне и крикнуть: — Наварх Паллин! Командир!

— Что такое, опцион? — коротко ответил голос. — Это та партия из дворца?

— Нет, господин. Несколько солдат и центурион. Говорит, что на корабле должны отплыть две женщины и мальчик. Иждивенцы старших офицеров.

— Действительно? Что за Харон … Пришли ко мне лодку.

Вскоре после этого капитан поднялся по ступенькам причала. Это был стройный мужчина лет тридцати с лишним, с лысиной и глядящий в оба подозрительных глаза на Макрона и остальных. — Это шутка? Это ты тут центурион?

— Луций Корнелий Макрон, центурион в отставке и старший магистрат колонии ветеранов в Камулодунуме. Или был, пока повстанцы не сожгли это место дотла. Петронелла — моя жена. Другая женщина — жена префекта Катона, командира одной из вспомогательных когорт провинции. Мальчик — его сын.

Макрон почувствовал нежелание военно-морского офицера помочь им и решил попробовать другой путь, чтобы выиграть раунд. — На пару тихих слов с тобой.

Они вышли из зоны слышимости, и Макрон постучал по сундучку. — Если это поможет смягчить просьбу, за твои хлопоты — пятьсот сестерциев. Три пассажира не станут лишней обузой для твоего корабля, Паллин. Кроме того, если ты их возьмешь на борт, ты получишь мою благодарность и благодарность префекта Катона. Если ты этого не сделаешь и в результате с ними что-нибудь случится, я бы не хотел оказаться на твоем месте.

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, друг. Просто проясняю тебе ситуацию настолько, насколько могу. Немного монет и наша благодарность, или нет денег и есть наша вражда. Что же ты выберешь?

«Серебро все таки перевесило чашу», — догадался Макрон, увидев, как взгляд наварха переместился на сундучок. Он слегка встряхнул его, чтобы собеседник мог услышать, как внутри шевелятся монеты.

— Ну, я полагаю, еще три пассажира не будут иметь никакого заметного значения. Тогда пятьсот, — тихо сказал Паллин. — Только между тобой и мной.

— Готово, — ответил Макрон прежде, чем он успел передумать. — Давай немедленно перенесем их и этот ящик на борт. Потом моя жена разберется с оплатой.

Они повернулись к остальным, и Макрон улыбнулся. — Наварх говорит, что возьмет вас с собой.

Паллин указал на лодку. — Там внизу, пожалуйста.

Петронелла обняла Макрона, и они обменялись отчаянным поцелуем, прежде чем он заставил себя отстраниться от нее. Была большая вероятность, что они никогда больше не увидятся, но об этом было слишком больно думать. На мгновение у него возникло искушение покинуть провинцию вместе с ней, но затем его решимость отомстить за товарищей, павших в Камулодунуме, укрепила его целеустремленность.

— Не время для долгих прощаний, любовь моя. Тебе пора идти, а мы с парнями нужны в цитадели. — Он потрепал Луция по голове. — Мы с твоим отцом увидимся с тобой снова, как только проблемы здесь закончатся. Мне нужно, чтобы ты тем временем присмотрел за Петронеллой и Клавдией. Ты можешь сделать это для меня и твоего отца?

Луций выпрямился и отсалютовал. — Да, дядя Макрон. Ты можешь положиться на меня.

— Конечно, могу. Теперь садитесь все в эту лодку. Ты тоже, Клавдия.

Она коснулась его руки. — Я присмотрю за ним.

Когда пара спустилась по ступенькам, Макрон передал Петронелле сундучок вместе с ключом. — Вот, а ты присмотри за этим. За проезд вам придется заплатить пятьсот сестерциев. Только постарайся не истратить остальное на красивые сандальки, пока будешь в Галлии.

— Я могла бы это сделать.

Они обменялись грустными улыбками, а затем она снова поцеловала его и прошептала ему на ухо: — Ты любовь всей моей жизни. Не умирай снова как в прошлый раз, слышишь?

— Я как кот, — ответил он. — Девять жизней и все такое.

— Ты их давно израсходовал, старый дурак.

— Старый? — Макрон обиделся. — Лучше иди, прежде чем я приму это на свой счет.

Петронелла повернулась и спустилась по ступенькам, чтобы присоединиться к остальным, крепко сжимая сундучок. Мгновение спустя двое членов экипажа отчалили и повели лодку по реке к военному кораблю. Макрон наблюдал за ними до тех пор, пока не перестал различать детали, затем тяжело вздохнул и посмотрел на ауксиллариев. — Мы закончили. Возвращаемся в резиденцию наместника.

Они собирались уйти, когда он услышал приближающийся перестук колес телеги. Из переулка выехали две повозки, запряженные мулами. Несколько человек прошагали вдоль повозок и направились к ожидающим морским пехотинцам.

— Помогите нам с разгрузкой, господин, — сказал опцион. — Одна услуга за услугу, да? Это не займет много времени. Чем скорее это будет сделано, тем скорее ваши гражданские покинут Лондиниум.

— Хорошо, — согласился Макрон. — Я поручу это сделать ауксиллариям.

Помня о ране в плече, он стоял в стороне, пока тележки подъехали близко к краю пристани, а сопровождавшие их люди откинули покрывала, открыв ящики, наполненные свитками и вощеными дощечками, и запертыми сундучками. Ауксилларии и морская пехота помогли клеркам разгрузить их, в то время как команда военного корабля вынесла трос на берег и вытащила корму на пристань, прежде чем пришвартовать судно, готовое к приему официального груза. Когда тележки опустели, мулов отвели во двор ближайшего склада и оставили. Макрон повернулся к ауксиллариям

— Ну все, пора возвращаться в когорту. Идите. Я буду через минуту.

Им не нужно было повторять дважды, и они потрусили по улице в направлении штаба. Макрон подошел достаточно близко к корме военного корабля, чтобы разглядеть наварха, и крикнул ему: — Обращайся с пассажирами хорошо и проследи, чтобы никто не пытался их ограбить.

— У нас есть сделка, центурион Макрон. Я буду чтить свою часть. Я даю тебе слово.

— Так и должно быть.

Он отвернулся и проходил мимо штабных чиновников, когда что-то показалось ему неуместным. Один из них, единственный с надвинутым на голову капюшоном плаща, отступил назад больше, чем было необходимо. Макрон остановился и обратился к темной фигуре.

— Я тебя знаю?

Другой человек пренебрежительно махнул рукой и ответил вполголоса: — Никогда тебя раньше не видел.

Несмотря на попытку замаскировать свой голос, культурный акцент аристократа скрыть было невозможно, и Макрон почувствовал, как у него внутри скрутило сердце от признания факта, пронзившего его, словно острый приступ болезни. Он сделал четыре быстрых шага к мужчине в капюшоне и потянулся, чтобы откинуть его. Дециан отпрянул, его лицо в лунном свете превратилось в маску страха и коварства.

— Опцион! Убери от меня этого человека!

Морской пехотинец заколебался.

Макрон уже зажал руки в складках прокураторского плаща и притянул его ближе, так что они оказались лицом к лицу. — Ты, маленький ублюдок, — прорычал он. — Пытаешься убежать от всего того дерьма, которое ты на нас обрушил, да?

— Я императорский прокуратор! — крикнул Дециан морским пехотинцам. — Человек императора. Любой, кто прикасается ко мне, совершает измену! Арестуйте этого бандита.

— Ты продажный трус, время которого пришло. — Макрон развернул Дециана и швырнул его на землю. Когда прокуратор отшатнулся и попятился назад, словно краб, центурион вытащил меч и зашагал к нему.

— Что это значит? — спросил Паллин, взобравшись на кормовой поручень корабля и спрыгнув на берег. — Ответь мне, центурион!

Макрон выпрямился и ткнул мечом в сторону Дециана. — Этот жалкий ошметок слизи — причина всего этого хаоса. Ему придется заплатить цену за то, что он сделал.

Паллин посмотрел на съежившегося прокуратора.

— Каций Дециан? Да, я узнаю его. Не знаю, что ты думаешь о нем, но он прав насчет того, что он человек императора. Если ты причинишь ему вред, то Нерон не воспримет это по-доброму.

— С этим я как-нибудь разберусь позже. — Макрон сделал еще шаг, но наварх поймал его за руку и крепко сжал ее.

— Если с ним что-нибудь случится, на кону может оказаться не только твоя жизнь. Кроме того, у меня есть приказ от прокуратора не покидать Лондиниум, пока он не окажется на борту.

— Его приказы ничего не стоят. Его поместили под арест.

Паллин пожал плечами.

— Я ничего об этом не знаю.

Макрон кипел от ярости, и ему лишь с огромным усилием удалось сдержать гнев. Он заставил себя сделать успокаивающий вдох. — Мне нужна минутка наедине с прокуратором, чтобы уладить некоторые разногласия. Этот человек виновен в бесчисленных смертях, и их будет больше. Слушай, я знаю, что ты не хочешь верить мне на слово, но сейчас не время и не место для долгих объяснений. Если ты не можешь плыть без него на борту, даю слово, что я верну его тебе, как только мы немного поболтаем. Клянусь честью.

— Хорошо, но побыстрее.

— Что? — Дециан взглянул на наварха. — Ты не можешь говорить серьезно?

Макрон схватил его за воротник туники и поднял рывком на ноги, а затем потащил через пристань ко входу во двор, куда загнали мулов и повозки. Паллин отвернулся и приказал своим людям и писцам подняться на борт военного корабля и приготовиться к отплытию.

Когда двое римлян вошли, звезды и луна окрасили двор стальным оттенком, а мулы зашевелились, словно ощущая напряжение между ними. Мощным толчком Макрон отправил прокуратора в полет к стене склада.

— Ты за это заплатишь, — выдохнул Дециан, задыхаясь. — Ты можешь избить меня сейчас… но я прикажу выследить тебя и привлечь к ответственности за нападение на императорского слугу… если это последнее, что я смогу сделать.

— Нет, не сделаешь, — холодно ответил Макрон. — Здесь все закончится, Дециан. Здесь ты возместишь ущерб за всю кровавую бойню, которую ты тут устроил в провинции. Здесь Боудикка и ее дочери отомстят за то, что ты приказал своим людям сделать с ними.

— Речь идет об этой изможденной суке и ее детенышах? — засмеялся Дециан. — Она враг Рима, дурак. Ты мстишь за нее, ты предаешь свой народ.

— Одна из девочек была моей дочерью, — ответил Макрон.

— Какая ерунда…

— Как я уже сказал наварху, сейчас нет времени на объяснения. Это не суд, Дециан. Нет никаких продажных адвокатов, которые могли бы защитить тебя. Есть только справедливость, а справедливость требует, чтобы ты умер. Сейчас. Как бы мне ни хотелось убить тебя самому, я бы предпочел увидеть, как ты покончишь с собой, и смотреть, как ты извиваешься, пока набираешься смелости сделать это.

Он вытащил из ножен на поясе кинжал и бросил его на землю к ногам прокуратора. — Возьми это.

— Ты с ума сошел? Я не буду этого делать.

— Подними его! — повторил Макрон. — Подними его, прежде чем я сам применю его на тебе. — Он сделал шаг вперед.

Дециан наклонился, схватил клинок и направил его на Макрона.

— Это больше походит на поведение мужчины. А теперь используй эту долбанную штуку на себе.

— Нет. Я не буду. И ты не сможешь причинить мне вреда. Ты дал слово наварху. На глазах у своих людей.

— Да, я это сделал, — Макрон тонко улыбнулся. — И я человек слова. Я мог бы облегчить тебе задачу и посоветовать перерезать запястья, но у нас нет на это времени. Так что лучше всего ударить под ребра в сердце и хорошенько повернуть, на всякий случай. Это будет красиво и быстро.

— Я не могу этого сделать, — задрожал Дециан. — Я не могу.

— О, ты довольно хорошо умеешь причинять вред другим, не так ли? Но не тогда, когда дело касается самого себя. Ты трус. Направь клинок на себя и сделай это.

— Я не могу! Я не могу. — Дециан покачал головой. — Я не буду.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора. Макрон сделал еще шаг и потянулся к запястью прокуратора, но Дециан нанес удар кинжалом и порезал центуриону предплечье.

— Вероломен до последнего, — заметил Макрон. Другой рукой он нанес удар, поймав Дециана в челюсть, так что его голова дернулась назад и ударилась о стену склада. Кинжал начал выскальзывать из его пальцев, и Макрон стиснул руку прокуратора и направил клинок к груди последнего. Когда острие коснулось туники Дециана и начало прижиматься к цели, прокуратор посмотрел вниз, его глаза расширились от паники, он попытался дать отпор и отодвинуть клинок. Макрон наклонился к нему и использовал всю свою превосходящую грубую силу, чтобы заставить лезвие продолжить движение. Наконечник прорвал ткань и начал проникать в плоть Дециана под грудиной.

— Нееет! — завопил он, вцепившись в кулак Макрона свободной рукой.

— Да, — ответил Макрон. — И никогда еще такой кусок дерьма, как ты, не заслуживал смерти больше.

Он почувствовал горячую струю крови над своим кулаком, когда Дециан в ужасе охнул. Но прокуратор все равно боролся, и Макрону пришлось пустить последние запасы сил, чтобы поднять клинок под углом. Дециан корчился, его лицо исказилось от боли и усилий борьбы за свою жизнь, хотя он уже был обречен. Однако постепенно его движения ослабели, и Макрон почувствовал, как ослабевает хватка на рукоятке кинжала. Отдернув пальцы прокуратора, он схватил оружие и прижал его к себе.

Дециан испустил тонкий крик, и его глаза широко открылись, глядя на Макрона, как будто удивившись тому, что именно так должна закончиться его жизнь. Затем он прислонился спиной к стене и присел на корточки, его губы слабо шевелились, изо рта текла кровь, черная в лунном свете.

Макрон смотрел, как он истекает кровью, затем вытащил меч. Вскоре после этого Паллин увидел, как из двора вышла фигура. Когда она приблизилась, он узнал Макрона.

— Где прокуратор?

Ответа не последовало, и наварх откашлялся. — Ты дал слово, что вернешь его живым.

— Я дал слово, что верну его, и, как я сказал ему, я человек слова.

— Тогда приведи его сюда. Прямо сейчас. Нам нужно успеть спуститься вниз по реке до прибытия повстанцев. Я не могу уехать без прокуратора.

Макрон остановился в паре шагов и взмахнул рукой. Голова Дециана с мокрым чавкающим стуком упала на палубу рядом с навархом.

— Вот, — сказал он. — Прокуратор на борту. Теперь ты можешь отплывать.

Паллин на мгновение замер, а затем тихо выругался. — Ты дурак…

— Что сделано, то сделано. — Макрон пожал плечами. — Лучше отправляйся в путь.

Он повернулся и пошел в тень склада, наблюдая, как команда спустила кормовой трос и веслом оттащила либурну от пристани. Черная масса судна погрузилась в Тамесис, и течение понесло его вниз по реке. Макрон смотрел, благодарный за то, что Петронелла и остальные были в безопасности. Когда он больше не мог разглядеть военный корабль, он пошел по улице к резиденции наместника.

После потери Лондиниума, а вместе с ним и его матери и бизнеса, который она построила для них обоих, у него в мире не осталось ничего, кроме Петронеллы и меча на боку. Он мрачно усмехнулся про себя. Как гласит старая поговорка, самый опасный враг — человек, которому нечего терять. Он решил убедиться, что мятежники познают всю мрачную истину этого изречения.