Война меча и сковородки (СИ)

Глава 16

Утром Эмер отказалась вставать с постели, пояснив, что отвратительно себя чувствует — во всем теле слабость, головокружение и сердце так скачет, что вот-вот вырвется из груди. Испуганная леди Фледа вызвала лекаря, и тот после продолжительного осмотра объявил, что с госпожой новобрачной все в порядке, ее недуги, скорее всего, вызваны известным женским состоянием, и теперь ей полагается только покой и минимум волнений.

— Нет, матушка, я не беременна, уверяю вас, — говорила Эмер умирающим голосом. — Просто немного устала… Попросите, чтобы меня не беспокоили и позовите леди Сару, пусть почитает мне. У нее такой приятный голос, а это успокаивает и отвлекает от головной боли.

— Леди Сару? — изумилась свекровь. Раньше она не замечала, чтобы невестка восхищалась голосом ее помощницы. Но спорить не стала, и вскоре долговязая леди Сара, старая дева, которую от монастыря спасли только дальние родственные узы с хозяйкой замка, сидела у постели больной и читала нараспев Писание.

Больная лежала в постели не двигаясь, укрывшись одеялом с головой. Чтица и не подозревала, что ее подопечная заткнула уши, да еще и залезла под подушку, чтобы наверняка ничего не слышать.

К обеду леди Сара начала покашливать, а к вечеру охрипла. Когда зазвонил колокол, созывая обитателей Дарема на вечернюю молитву, Эмер вынырнула из подушек.

— Бедная, бедная леди Сара, — сказала она с сожалением. — Как мне жаль, что вам пришлось пострадать из-за меня…

Благородная дама жестом ответила, что не стоит переживать по этому поводу.

— Это мой долг, миледи, — ответила она шепотом.

— Ах, как хорошо, что вы так верны. Сейчас мало верных… — Эмер села, спустив ноги на пол. На ней были ночная рубашка вся в кружевах и рюшах, и чепчик с оборками, придававшие ей беззащитный и невинный вид. — Не поднесете мне воды? Подливка к рыбе была слишком солоновата, не находите?

Леди Сара с готовностью отложила книгу и повернулась к столу, чтобы налить воды, как вдруг сильная рука зажала ей рот, и через минуту верная дама уже лежала в постели, придавленная коленом в спину.

— Сожалею, леди Сара, — приговаривала Эмер, запихивая ей в рот кляп и скручивая руки полосками льняной простыни, заготовленными загодя. — Но вам придется немного отдохнуть в этой мягкой и уютной постельке. Вам понравится, не волнуйтесь. Просто мне очень надо кое-что сделать… Не спрашивайте — что, я все равно не смогу объяснить. Но вы же верны, не так ли? Поэтому — тс-с-с! — она перевернула даму поудобнее, проверила, как держится кляп и подергала узлы. — Никому не слова. Это наш секрет. Наш с вами. Думайте о чем-нибудь приятном и постарайтесь уснуть.

Она ободряюще улыбнулась, прикрыла связанную леди Сару одеялом до подбородка и задернула полог над кроватью.

Сбросив ночную рубашку и чепец, Эмер мигом надела платье попроще и накинула плащ леди Сары. Он пришелся как раз впору — Эмер повертелась перед зеркалом и осталась довольна. Она тщательно спрятала под капюшон кудри, достала припасенный нож, позаимствованный на время из королевской кузни, и взяла книгу.

— Спокойной ночи, приятных снов, — пожелала она и выскользнула за дверь, задув свечу.

Леди Фледа оказалась верна себе, и почти сразу же навстречу Эмер выступили две девицы, приставленные служить.

— Как она, леди Сара? — спросила одна из девиц.

— Уснула, — сказала Эмер шепотом, грозя им книгой, — не побеспокойте миледи, вертихвостки!

Девицы закивали и устроились на скамейке у дверей.

Эмер миновала коридор и лестницу без приключений, вышла во внутренний двор и направилась к конюшне.

Лошади тихонько заржали, когда девушка прокралась мимо, стараясь ступать неслышно. Четыре груженые повозки привлекли ее внимание, и в свете масляного светильника она разглядела туго набитые мешки.

— Славно запасся, — прошептала Эмер, нащупав в них сено и камни.

Оглянувшись, она забралась в повозку и притаилась между мешками. Пусть камни больно впивались в бок, ради грядущей славы можно было и потерпеть.

Вылазка в Зеленый лес готовилась в строжайшей тайне. Раздобыли несколько повозок — видавших виды, крытых кожаными навесами, нагрузили до верха мешками. В мешки насовали сена, вложив камни, для придания веса. Благодаря стараниям леди Фледы Годрик утащил шесть платьев, чтобы пришлись более-менее впору рыцарям. Никто из стражей Даремане не пребывал в восторге, узнав, что им предстоит нарядиться женщинами, но Годрик мигом втолковал им хитроумность плана и подбодрил тем, что пообещал быть в этой затее первым.

По тавернам и питейным забегаловкам тем временем шныряли его подручные, за кружкой пива «случайно» выбалтывающие, что вскорости через Зеленый лес в столицу двинется богатый караван. И двинется тайно, по старой лесной тропе, чтобы обмануть разбойников. С купцами поедут шлюшки, которые мечтают подзаработать в столице на празднике Первой клубники. Они дорого платят, эти гулящие, ведь плата за дорогу окупится в стократ. Тансталла — не Дарем, где лютует епископ Ларгель. К тому же, всегда есть шанс подцепить богатого покровителя.

Разговоры о караване выслушивались с жадностью, вопросы так и сыпались на болтливых пьянчужек. И Годрик был уверен, что зерно упало в благодатную почву, а значит, разбойники не замедлят явиться.

День выезда выдался хмурым. Туман так и стелился над землей. Четыре тяжело груженых повозки выехали их ворот столицы. Сопровождали их три всадника, вооруженные пиками. Передней повозкой правил мужчина в купеческой одежде, еще один вел в поводу лошадей. А в середине кортежа в повозке расположились дамы — они выглядывали из-под вышитых занавесей, блестя ожерельями и красуясь вышивкой на геннинах, с которых на лица дам спускались легкие вуали.

Надо ли говорить, что и караван, и купцы, и дамы были ненастоящими.

Годрик, как и обещал своим людям, сам нарядился дамой. сидел на облучке «дамской» повозки, пощипывая струны лютни, и зорко посматривал по сторонам из-под вуалетки, позволявшей видеть всех и вся, не привлекая внимания.

На первый взгляд, ничего подозрительного вокруг не было — двое нищих толклись возле сточной канавы, деля объедки и награждая друг друга тумаками. При появлении каравана, они забыли драться и проводили повозки взглядами.

Дорога старой тропой была не из лучших — ямы и валежник. Сидевшие в повозке позади Годрика рыцари сдержанно ругались, когда их метало от одного борта к другому, и недоумевали — как можно нежным женщинам предпочитать этот способ передвижения? В седле и удобнее, и проще.

Прислушиваясь краем уха к ворчанию за спиной, Годрик не забывал прислушиваться и к лесным шорохам и шумам, и оглядывать местность — благо, дамская вуаль облегчала дело. И хотя он ожидал всего, чего угодно — от падающего поперек дороги дерева до разбойников в кожаных масках, выскочивших из ближайших кустов, невольно вздрогнул, когда рядом с ним плюхнулся один из рыцарей, выбравшийся из глубины повозки. Женское платье и плащ с капюшоном изменили его необыкновенно, и Годрик не смог узнать, кто это вылез на облучок, нарушив его приказ — не высовываться из повозки до появления разбойников. Маскировка — маскировкой, но если бандиты не совсем дураки, при ближайшем рассмотрении поймут, что таких рослых и неуклюжих женщин просто не бывает.

— Что хотел?

Рыцарь помотал головой.

— А каких болотных жаб ты вылез? Скройся, если не хочешь, чтобы нас раскусили раньше времени!

— Почему — раскусили? — спросил рыцарь, выглядывая из-под капюшона.

Годрик дернулся так, что лютня свалилась и ударилась о подножку, издав жалобный звон.

— А ты здесь откуда?! — бешеным шепотом спросил он, хватая за плечо Эмер, потому что на облучке рядом с ним восседала именно она.

— Из повозки, — она удивленно указала большим пальцем за спину.

— А в повозке ты как оказалась, дочь горгульи?!

— Не ори, Годрик, — посоветовала жена, оглядываясь. — Хороша дама с таким басом. Эй! А что ты делаешь?

Годрик натянул поводья, заставляя лошадей остановиться, но Эмер вырвала у него вожжи и подхлестнула животных.

— Мы возвращаемся немедленно! — все же Годрик внял предупреждению и опять перешел на шепот, но менее спокойным не стал.

— Мы не возвращаемся! — ответила она ему в тон. — Мы сделаем то, что собрались.

— Я сделаю! Я! — Годрик попытался отобрать у нее вожжи, но Эмер вцепилась в них мертвой хваткой и пихала мужа коленом в бедро, заставляя отодвинуться.

Возня на облучке была замечена рыцарями. Спрашивать, что случилось, они не осмелились, но услышав позади осторожное покашливание, Годрик оставил жену и вцепился в колени, ругаясь сквозь зубы.

Вдруг на него снизошло озарение, и он уставился на жену, которая с невозмутимым видом правила лошадьми:

— Кто посмел тебя выпустить? Я же велел, чтобы караулили день и ночь. Неужели, леди Фледа…

— Ты меня совсем за дуру считаешь? — ответила Эмер беззаботно. — И не обвиняй дорогую матушку, она ничего не знает. Я разговорила ее, узнала про платья, про то, что ты, якобы, поехал в сопровождении рыцарей в кузню, а потом увидела повозки, и как твои болваны тайком лазали в сарай, таская сено. Поэтому сбежала и спряталась между мешками. Я придумала этот план, Годрик, и только мы должны осуществить его.

— Никаких «мы», — он улучил момент и выхватил у нее вожжи.

— Годрик, разлукин сын!.. — закричала Эмер шепотом.

— Возвращаемся, — сказал он, не обращая внимания на оскорбление.

Эмер немного застыдилась своей невыдержанности и поспешила оправдаться:

— Видишь, как ты меня разозлил? Так-то я никогда не ругаюсь…

— Надо думать, — поддакнул Годрик и свистнул, давая знак вернуться.

Возница с первой повозки оглянулся, думая, что ослышался, но Годрик махнул рукой, приказывая поворачивать.

— Дурак, безнадежный дурак, — сказала Эмер со вздохом. — Все шло так хорошо, пока ты не испортил дело.

— Это ты его испортила. Сидела бы дома… Кстати, а как ты сбежала? Ты ведь сбежала?

— Конечно. Не сказала же леди Фледе, что собираюсь прогуляться по лесу, кишащему разбойниками. Связала леди Сару, накинула ее плащ и…

— Связала — кого?!

— Тише, тише, — Эмер успокаивающе погладила Годрика, пользуясь тем, что он разворачивал повозку и не мог оттолкнуть ее руку. — Я связала ее очень нежно и уложила в кровать со всеми удобствами. Если не станет дергаться, то увидит прекрасные сны.

— Даже не знаю, что сделать с тобой, — признался Годрик тоскливо. — Огромная благодарность Её Величеству — она подсунула мне в жены ведьму!

— Вот уж неправда, — обиделась Эмер. — Да я ничегошеньки не смыслю в колдовстве. А вот в поимке разбойников…

— Тоже не смыслишь!

Эмер хотела заспорить, но тут прямо под копыта лошадям бросилась полуголая, встрепанная девица. Измызганная рубашка едва прикрывала ее святая святых, а рукава отсутствовали напрочь, являя во всей красе молодое женское тело. Спутанная грива темно-русых волос достигала пояса, а измазанное личико — даже искаженное страхом — было миловидным.

— Помогите! Спасите! Там разбойники! — возопила она, хватая под уздцы передового. Обозы остановились, «дамы» выглянули из-за занавесок, едва не вываливаясь через борта.

Колени девицы подломились, и она весьма живописно распласталась на земле. Верховые заоглядывались на Годрика, не зная, как поступить, а Годрик, от души прокляв сегодняшний день, прокашлялся в кулак, стараясь говорить тоньше:

— Разве мы можем отказать в помощи тому, кто попал в беду? Возьмите ее в седло и дайте плащ, чтобы прикрыть наготу.

Судя по недовольному сопенью позади, «дамы» были не прочь потесниться, давая место жертве разбойников. Но едва один из всадников наклонился, протягивая девице плащ, она забилась в рыданиях, прикрывая голову руками и вопя, что ни за что не поедет вместе с мужчиной.

— Она соберет здесь полкоролевства, если будет так вопить, — подлила Эмер масла в огонь. — Что будешь делать? Продолжишь драпать или поможешь девчонке?

— Сиди здесь и если что — прячься, — пробормотал он, отпинывая лютню, которая мешала ему спуститься с облучка, и перекидывая жене вожжи.

— Нет уж, сама пойду, — Эмер вернула вожжи ему и спрыгнула на землю, даже не озаботившись воспользоваться ступеньками, как это приличествует даме.

— Стой! — зашипел Годрик ей вслед, но Эмер уже приблизилась к жертве, на ходу снимая плащ. Рыжие кудри заструились до самой талии. В свете восходящего солнца, прорвавшегося вдруг сквозь тучи, они казались объятыми огнем, и «дамы» в повозке застыли с таким идиотским выражением лиц, что в любое другое время Годрик знатно похохотал бы над этим. Но сейчас было не до этого. Путаясь в платье, он полез с облучка, молясь, чтобы на них напали не раньше, чем он доберется до Эмер. «Если выживет — убью своими руками», — подумалось ему. Не совсем правильно подумалось, но других мыслей попросту не было.

Эмер же набросила на девицу плащ и подтолкнул к повозке, чтобы быстрее усаживалась. Она всего лишь на мгновенье отвел глаза, как вдруг жертва прыгнула, словно кошка, и оказалась за ее спиной, а горло захолодила сталь ножа.

— А теперь, моя леди, вели своим псам бросить оружие, оставить коней и пойти вон отсюда, — заговорила девица, цепко ухватив его за ворот. — Если хочешь жить — подчиняйся!

Совсем близко было лицо Годрика — перекошенное, бледное. Эмер смотрела на него не отрываясь. Надо будет не забыть сказать ему, что с открытым ртом он выглядит, как вилланский дурачок. Только бы не бросился на помощь и не испортил все окончательно. Она покосилась на девицу-разбойника, которая была гораздо ниже ростом, чем Эмер, и теперь, командуя, старательно выглядывать из-за её плеча.

— Оружие на землю! — кричала она. — Спешиться!

— Делайте, как она говорит! — сказал Годрик. В этот раз ему не понадобилось менять голос — горло перехватило, и вместо слов получилось сплошное блеяние.

Из леса выскочили человек десять в масках из черной ткани. Вооруженные луками, они взяли на прицел охранников караван, не слишком интересуясь женщинами, и раскрыли кошели, висевшие у каждого на шее.

— Хотите остаться в живых — отдавайте деньги и драгоценности! — заявила девица из-за плеча Эмер.

— Мы все отдадим, — сказал Годрик хрипло, делая шаг вперед, — только отпусти девушку…

Рыцари сдержанно зашумели, но команды оказывать сопротивление не было, да и появление леди Фламбар меняло планы. Они сгрудились возле борта повозки, не зная, что предпринять.

— Стой, где стоишь! — приказала Годрику.

Стрела свистнула возле самой щеки, разбойница дрогнула, и Эмер от души выломала ей руку, выбивая нож.

— Вперед! За Красного короля! — закричала она, позабыв, что уже давно не Роренброк, и боевой клич ее рода незнаком рыцарям из Дарема.

Она не видела, что стрелы, полетевшие из-за дубов, смели разбойников в масках и только чудом миновали ее рыжую голову. Не поздоровилось бы и «дамам», но их защитил кожаный полог, а паче того — кольчуги, надетые под платья.

Годрик настиг наконец неугомонную жену и прикрыв ее, свистнул в два пальца, давая команду к атаке.

«Дамы» взревели, как быки на бойне, обрушили полог повозки и вскинули припасенные арбалеты, выстрелив почти в упор в тех, кто прятался в чаще.

Потом благородные леди вытащили припрятанные мечи, перепрыгнули через бортики повозок и бросились на разбойников, на ходу заправляя подолы платьев за пояса. Этот трюк Годрик отработал с ними до идеальной точности. Нет ничего хуже, как сдохнуть в стычке из-за того, что запутался в тряпках.

Эмер уже скрутила бандитскую девицу и готовилась связать своим пояском, но тут разбойница извернулась и укусила ее в предплечье. Взбешенная таким низким приемом, Эмер совсем не по-женски двинула ей в челюсть. Разбойница выплюнула зуб и кровь, и в этот самый миг Годрик налетел на Эмер и повалил, прижимая к земле. Теперь стреляли низом, и кто-то из рыцарей вскрикнул, раненый в ногу, выше колена. Разбойничья девица не стала мешкать — метнулась, как тень, и скрылась в кустах. Эмер хотела броситься в погоню, но Годрик снова повалил ее. Платье мешало, но жену удержать он смог.

— Лежи… Стреляют, — выдохнул он, вжимая ее головой в прелую прошлогоднюю листву.

Две или три стрелы на излете ткнулись ему в плечо, но кольчуга сослужила хорошую службу.

— Обхвати меня за шею, — велел он Эмер, а сам обнял ее за пояс, ложась на бок, спиной к стрелявшим. — Ползем к повозкам, там безопаснее.

Жена поняла и распласталась за ним, схватив за ворот платья. Самое противное, что глаза у нее так и блестели, и страха в них не было ни на крупинку.

— Почему они только стреляют? Почему не нападают открытым боем? — спросила она, как будто выдалось удачное время для расспросов.

— Потому что у них есть мозги… в отличие от тебя… — Годрик полз в сторону повозок, рывком подтягивая за собой Эмер. Его люди, не сумевшие отбить нападение, опрокинули одну повозку и укрылись между колес, срывая женское тряпье и ругаясь уже в голос.

Их заметили как разбойники, так и рыцари. Первые начали стрелять чаще, целясь именно в ползущих, а вторые постарались отвлечь внимание нападавших, отстреливаясь из укрытия. Но яркое пламя благоволило юной паре, и они добрались до перевернутой повозки целые и невредимые. Эмер тут же усадили в середину, а Годрик с отвращением стянул платье.

— Какой замечательный план, — сказал он насмешливо, — и как он замечательно провалился!

Эмер мигом позабыла о нависшей над ними опасности и полезла с кулаками:

— Ты обвиняешь меня во всех неудачах?!

— Миледи, спрячьтесь, — сказали ей сразу несколько голосов.

Нехотя усевшись обратно на землю, девушка отвернулась, всем видом показывая, что оскорблена.

— Вы взяли с собой госпожу? — осмелился спросить кто-то из рыцарей.

— Я похож на умалишенного? — ответил Годрик вопросом на вопрос, принимая протянутый меч. — Сколько их там?

— Не больше, чем нас, милорд. Шестерых своих они застрелили без жалости.

— Наши все целы?

— Стефан ранен.

— Подумаешь, простреленная ляжка! — возмутился Стефан — совсем еще молодой рыцарь с побитым оспой лицом. — Дойдет до прямой схватки, я получше вас окажусь!

— Все дело в том, сколько у них стрел, — криво усмехнулся Годрик. — Ловко они нас провели с подставной бабой.

Эмер тем временем проползла на четвереньках и высунулась из-за повозки, чтобы осмотреться. Ее сразу затащили обратно, потянув за ноги, а верхом просвистело несколько стрел — разбойники не дремали.

— Ты прижмешь свою… — начал Годрик, но осекся и закончил: — Просто сиди смирно, хорошо?

— Они идут в обход, между прочим, — с ехидцей сказала Эмер. — Сейчас засядут в кустах с той стороны и расстреляют нас, как курят.

— Мы не курята, — сказал Годрик и оглядел рыцарей. — Лоркан! Мы прикроем, а ты возьми коня и увези миледи…

— Никуда не поеду! — возмутилась Эмер, вцепившись для верности в лопасти колеса. — Он не сможет быстро распрячь лошадей! Его десять раз пристрелят

— Ты — молчишь, — Годрик ткнул ей в грудь пальцем с такой силой, что Эмер сойкала.

— У миледи нет кольчуги…

— Будет.

Годрик распустил пояс и принялся стаскивать кольчугу.

— Это ты безмозглый, Годрик Фламбар! — крикнула Эмер. — Не делай глупостей!

— Не надо, милорд! — сэр Лоркан тоже распустил пояс, а за ним — остальные рыцари. — Миледи возьмет мою кольчугу…

— Лучше мою, ей она будет впору…

— Мою…

— Вы все спятили! — Эмер ударила пяткой по земле, но в глазах защипало от сдерживаемых слез. Только теперь она поняла, что поставила под удар всех этих мужчин, которые прошли не одну заварушку, и для которых она была лишь обузой.

— Молчат все, — скомандовал Годрик, пресекая ненужные споры. — Некогда играть в благородство. Жена — моя, за нее отвечаю я.

Он снял кольчугу и растянул, чтобы жене легче было надеть.

Но Эмер медлила.

— Знаешь, Годрик, — залепетала она, подозрительно шмыгая носом, — знаешь, я ведь…

— Быстро, — приказал он.

Девушка медленно, как в дурном сне, протянула руки, чувствуя, что тело не желает слушаться.

Человек в черном возник возле повозки быстрее, чем Эмер успела вздохнуть. Но стрела, нацеленная прямо в беззащитного Годрика сразу прогнала дурное оцепенение. Все произошло так же быстро, как тогда, на королевском пикнике.

— Берегись! — Эмер словно лесная кошка бросилась на мужа, разворачивая его и закрывая собой.

Тетива разбойника зазвенела раньше, чем заскрипели рыцарские арбалеты.

Острая боль пронзила правое плечо. Стало так больно, что скулы свело, а перед глазами заплясали радужные пятна. Но вслед за пятнами наступило необыкновенное прояснение, и Эмер увидела всадников, чьи кони мчались во весь опор по направлению от Дарема. Первым на вороном жеребце летел Тилвин, держа обнаженный меч, клинок которого так и сверкал в утреннем солнце. Вороной смял разбойников, вышедших из чащи, сверкающий клинок описал дугу — одну и вторую, и словно мимоходом смахнул головы двум лучникам, целившихся в рыцарей за повозкой.

— Тиль! Благослови тебя яркое пламя! — завопила Эмер еще громче, чем когда предупреждала Годрика об опасности.

Она хотела захлопать в ладоши, радуясь спасению, но правая рука повисла плетью. Эмер изумленно вскинула брови, увидев, что из плеча торчит черная граненая головка стрелы, перемазанная в крови. Только тут до сознания дошло, что случилось.

— Не злись, ради всего святого! — испуганно сказала она Годрику. — Ничего страшного, просто сквозная рана! Я видела такое сто раз…

Рыцари перешли в наступление, а разбойники, напуганные прибывшим неожиданно подкреплением, бросили луки и кинулись удирать в чащу.

— Ничего страшного, — бормотала Эмер, оседая в объятиях Годрика, — даже кость не задело, потому что если бы задело — царапнуло бы… и мне совсем не больно, вот ни чуточки…

Тилвин не бросился вдогонку за улепетывавшими бандитами, а спрыгнул с коня, почти не дав ему замедлить бег, широко шагая подошел к укрытию за повозкой, бросил взгляд на Эмер, которая уселась прямо на землю, привалившись спиной к колесу, а потом коротко, без замаха ударил Годрика в скулу. Тот не заслонился и не сделал попытки уклониться. Тилвин ударил его второй раз и третий, и только тогда вернувшиеся рыцари оттащили начальника стражи от лорда.

— Тиль, по носу его не бей, — сказала Эмер, — я ему сама врежу… потом…

Ей показалось, что она сказала это громко, но на самом деле, слов ее никто не услышал. А потом наступила чернота и тишина, и уже Эмер не слышала, как начальник стражи выкрикнул ее имя, бросаясь к ней, а Годрик сказал мрачно и тихо:

— Положите леди в повозку — и быстро в Дарем. Лоркин, садись верхом. Скажи в Дареме, что срочно нужен лекарь. Только быстрее, понял? Быстрее.