Война меча и сковородки (СИ)

Глава 6 (окончание)

Новобрачная посмотрела на точеный профиль мужа и замечталась. Ей следует приложить все усилия, чтобы поскорее выполнить поручение королевы и убедиться, что племянник не устраивает мятеж против тёти. Едва закончится предсвадебный пост, она получит его. От подобных мыслей Эмер задрожала и спрятала руки под столешницу, чтобы никто не заметил волнения. Она совсем позабыла о брате короля, стоявшем рядом, и почти испуганно повернулась к нему, когда он заговорил.

— Если вы так хорошо разбираетесь в людях, — сказал герцог, — то посмотрите на нашего кузена и скажите, каков он?

— Аллемада?

— Да, его зовут Освальд. Мне хотелось бы узнать ваше мнение.

— Что ж, извольте, — такая игра пришлась Эмер по душе, и она несколько минут пристально разглядывала кузена короля. — Он не особенно горяч, ведь у него светлые волосы, а это говорит о примеси северной крови, которая всегда более холодна, чем южная. Он мечтателен и любит все изящное и прекрасное. Он настоящий рыцарь — верный, благовоспитанный, набожный. Любит изящные искусства. Возможно, играет сам. Скорее всего, на арфе, потому что у него слишком нежные и изящные пальцы для лютни. Готова поклясться, даже мозолей нет. Пожалуй, всё.

— Так, а что вы скажете о своей младшей сестре — Бранвен?

Эмер резко обернулась:

— Значит, это правда?

— Вы ловите на лету, — ответил с полупоклоном герцог. — Кузену понравилась ваша сестра.

— Он же ее еще ни разу не видел.

— Зато много слышал.

— Может, ещё и умышленно расспрашивал?

— Не без этого. Так что скажете о леди Бранвен? Подойдет ли кузен для нее?

— Несомненно, — ответила Эмер, помедлив. — Не подумайте только, что я набиваюсь вам в родственники…

— Ни в коем случае, — заверил ее лорд Бритмар, — обстоятельства вашего замужества с племянником королевы мне отлично известны.

Эмер не сдержалась и фыркнула.

— Так вот, — она воскресила в памяти образ Бранвен — девицы нежной и милой, похожей больше на мать, чем на отца, светловолосой и сероглазой, и с нравом спокойным, как лесное озеро. — Они подойдут друг другу, словно две руки. Бранвен тоже спокойная и мечтательная. Играет на арфе, благовоспитанная и нежная — идеальная жена для идеального рыцаря. Если Их Величества разрешат брак, то они будут самой счастливой и подходящей парой. Ну как вам мое умение читать чужие души?

— Умение ваше — сродни умению ребенка пяти лет в верховой езде, — сказал лорд Бритмар.

— Я не угадала?

— Не угадали.

— Про милорда Освальда?

— И про леди Бранвен.

— Ну, тут вы преувеличиваете! Я знаю Бранвен, как яйцо, очищенное от скорлупы!

— Но облупив яйцо, вы не заметили в нем цыпленка.

— Вы хотите сказать…

— Одно время я был увлечен чтением трудов философа Хорсофота. Он написал много интересных трудов, в том числе и по медицине. Одной из его работ было учение о четырех стихиях и четырех человеческих сущностях.

— Четырех стихиях? Никогда не слышала ни о чём подобном, — Эмер сделала знак Сесилии, чтобы поскорее вступила в разговор и избавила её от бесед в стиле лорда Ранулфа, но подруга стояла отрешенно, вроде бы и слушая песню, а вроде бы и думая о своём. Пришлось разбираться с братом короля самой.

— Речь о том, что каждый человек натурой соответствует одной из стихий, которая определяет его нрав, мысли и поведение. Например, вы описали моего кузена и свою сестру, как людей воздуха — нежных, милых и томных.

— И разве не угадала?

— Нисколько. Освальд — он земля. Тверд, упрям, привязан к родным местам и ничуть не мечтателен. Он крепко стоит на ногах, чтит традиции, но разрази меня небесный огонь, если ходит в церковь чаще, чем раз в год. Он настойчив и упорен, как бык. И если чего-то захочет, то непременно получит. Если он захотел вашу сестру, будьте уверены — и года не пройдет, как он женится. А намерения его, насколько я могу судить, весьма серьезные. В своем доме он станет верховодить, и жена обязана будет во всем подчиняться. Но насчет арфы вы поняли правильно.

— О! Хоть что-то мне удалось. Вы как будто говорили совсем о другом человеке, — изумилась Эмер, которую, неожиданно, заинтересовал философ, которых делил людей по стихиям. — Но дело в том, что вы знаете своего кузена больше, чем я. А я знаю Бранвен больше, чем вы. Сомневаюсь, что преуспеете в отношении моей сестры. Да видели ли вы её когда-нибудь?

— Видел. На последнем турнире.

— Один раз?

— Этого более чем достаточно.

— Что ж, послушаем, — рассмеялась Эмер, подпирая подбородок ладонью.

Но обсуждение натуры Бранвен пришлось отложить, потому что песня закончилась, и леди Дерборгиль, заметив, кто стоит подле ее дочери, пошла от волнения красными пятнами. Волнение, впрочем, ничуть не умалило её страсти к светской беседе, и четверть часа брат короля вынужден был отвечать на вопросы о здоровье Их Величеств, торжествах, ожидающихся в честь малолетнего принца и прочая, и прочая. Когда вдовствующая графиня Роренброк соизволила отбыть к королеве, которая призвала её, Эмер еле сдерживала смех.

— Моя матушка заболтает кого угодно, — доверительно сообщила она лорду Бритмару. — Сесилия тоже, но сегодня у нее день молчания.

Сесилия насупилась и села в кресло, уставившись на блюдо с жаренными во фритюре пирожками, стоявшее напротив, и показывая, что ей нет никакого дела до беседы герцога и графини Поэль.

— Итак, Бранвен — не воздух, — направила разговор в прежнее русло Эмер. — Она?..

— Вода. Ваша сестра — вода. На первый взгляд мягкая, не способная идти своим путем и льющаяся по склону. Но на самом деле, в ней скрыта тайная сила, которая может сокрушить всё на своем пути…

— Бранвен совсем не такая!

— …и самое страшное, когда вода встречается с землей. Земля не желает уступать, вода не желает подчиняться. Вечное противостояние, вот что ждет их в семейной жизни. И вы неправы в отношении своей сестры. Я увидел в её глазах свет. Фанатичный свет праведности. Праведники — они самые опасные люди на земле. Потому что убеждены в своей правоте. А когда человек убежден и верит, что поступает правильно, то и горы подвинутся, давая ему путь. Вы еще увидите, как ваша сестра подвинет горы. Только будет ли это хорошо для неё самой?..

— Наш разговор начался, как шутка, а теперь вы посеяли в моей душе тревогу и сомнения, — сказала Эмер. — Какая же я, по-вашему, если в моей нежной сестре вы разглядели силу, готовую подвинуть горы?

— О! Вы — это особый случай.

— Я — земля или вода?

— Вы огонь.

— Огонь? Мне нравится. Это потому что я рыжая?

— Внешность всегда отражение души. И ваши волосы — знак, указывающий на ваш характер. Видите, они вьются буйно, и завитки крутые, непослушные. Такова и ваша натура — непокорная, дикая. Огонь, спрятанный под чашу. Но однажды он найдет в себе силы вырваться наружу, восстать против условностей и потрясти мир.

— Или подвинуть горы! — засмеялась Эмер. — Мы займемся этим на пару с Бранвен. А что мой муж? Что Годрик? Мне кажется, он тоже огонь. Как уживаются два огня?

Но герцог покачал головой, посмотрев на сэра Фламбара.

— Он не огонь. Он, как и мой кузен — земля. Твердолобый, упрямый, самонадеянный. Медведь-человек. Тот, о котором вы мечтали, но с которым вряд ли будете счастливы.

— Прекрасное напутствие перед началом семейной жизни!

— Вы же не ждете от меня красивой лжи? — спросил лорд Бритмар. — Мне кажется, ложь только унизила бы вас. — Между нами говоря, вы слишком хороши для Фламбара. Ваши рыжие кудри вполне могла бы украсить корона. А он не подарит вам короны, потому что думает о земном, а не о небесном.

— И пусть, — заупрямилась Эмер. — Будем ездить на охоту…

Их разговор не остался незамеченным. За столом новобрачного сэр Ламорак заёрзал на скамейке, и двинул сэра Годрика локтем под ребро:

— Смотри, Годрик! Колченогий герцог беседует с твоей женой. С чего это он ей так заинтересовался?

Но Годрик только мельком бросил взгляд в сторону молодой жены.

— Пусть беседует, с кем хочет, — сказал он с непередаваемой гримасой на красивом лице. — Это последнее, что занимает меня в жизни.

— Но днем раньше девица занимала тебя несколько больше, — хихикнул сэр Шаттле. — Там, под лестницей…

— Просто заткнись, — посоветовал Годрик, и сэр Шаттле благоразумно заткнулся.

Оруженосец, прислуживавший за столом, налил рыцарям вина, и Годрик одним махом опорожнил бокал. Только небеса знают, что случилось с ним вчера, и каким колдовством эта рыжая бешеная девка смогла его увлечь. Он вёл себя, как простофиля, за что и поплатился. Но тётя! Где был её разум, когда она устраивала эту свадьбу? Годрик прикидывал и так, и эдак, и не мог понять поступка Её Величества. Не сказать, чтобы он слишком жаждал жениться на леди Дезире, племяннице тайного советника королевской четы, но такому браку отказать невозможно. Королева завела речь о леди Дезире, и он немедленно понял, кто стоит за подобным сватовством — лорд Саби. Оружейные лавки — слишком большое искушение для их владельца. У кого оружие — у того и сила. И Годрик сильно подозревал, что в лице леди Дезире получал не верную жену, а глазастого шпиона. И вдруг… Почему тайный лорд не вмешался, когда королева самовольно решила устроить свадьбу наследника оружейных мастерских и графини Поэль? Годрик усмехнулся, сравнив себя с благородным мечом, а юную жену — с закопченной сковородкой. Вот так вторая половина. Да от этой «сковородки» за милю веяло деревней, дурными манерами и вульгарностью.

Он не удержался и посмотрел на новобрачную. Она увлеченно разговаривала с братом короля, и он выглядел необычайно заинтересованным. Годрик остался этим недоволен. Что интересного она могла найти в благородном уроде? Скорее всего — просто дань вежливости. Ведь вчера она так страстно ответила на поцелуй… Воспоминания о вчерашних поцелуях растревожили его тело мгновенно и однозначно. Такая горячая девка. При дворе грешили, конечно же, но дамы даже грешили с кокетством, изображая скромниц. А эта не изображала. Она и вправду его хотела. И готова была утащить его в спальню сразу после венчания. Вот ведь бесстыдная! Заявила об этом прямо при Её Величестве.

Думая так, Годрик не отрывал взгляда от жены. В свете факелов ее шевелюра пылала, как яркое пламя на алтаре, а длинная шея и гордая посадка головы придавала по-королевски надменный вид. Рядом с ней сидела невзрачная пигалица, ковырявшая ложкой в тарелке, и от этого жена казалась ещё более великолепной. И о чем только брат короля так долго болтает с ней?

— А теперь, приятная новость, которую мы намерены сообщить вам! — объявила Её Величество, делая знак музыкантам прекратить игру. В зале немедленно воцарилась тишина, и Годрик подавил тяжёлый вздох, прекрасно понимая, что за «приятная новость» сейчас будет объявлена. — Хотим объявить, что вчера наш племянник сэр Фламбар и наша спасительница графиня Поэль обвенчались. Пусть молодожёны подойдут, я хочу осыпать их зерном на счастье. Свадьбу решили сыграть в Дареме, через неделю, дабы соблюсти пост, но подарки я подарю сейчас. Подойдите, юная чета.

Годрику пришлось вылезать из-за стола и идти к жене, которая ждала его с милой улыбкой, словно не было зрелища приятнее для её глаз, чем муж, идущий навстречу с кислым выражением лица. А это выражение Годрик даже не потрудился стереть. Он с поклоном подал руку, и Эмер приняла её, держась так прямо, словно вместо позвоночника была вставлена стальная спица.

Раздались приветные крики, не очень уверенные, но дружные. Молодые прошли к королеве, вовсе не похожие на счастливых новобрачных. Но королева с удовольствием осыпала их зерном и мелкими монетами, а потом пришла очередь обещанного подарка.

— Мы недолго раздумывали, что вам подарить, — объявила королева. — Не золото, и не земли. Этого у вас предостаточно. Нет, есть нечто иное…

«Сейчас она подарит нам люльку для будущих наследников», — подумала Эмер.

— …оружейные мастерские — вот мой подарок!

Годрик встрепенулся, и Эмер посмотрела на него с удивлением. Разве матушка не говорила, что он — наследник? Какой смысл дарить наследнику — его наследство?

— Леди Фледа слишком долго несла на своих плечах этот груз, — говорила меж тем Её Величество. — Пора бы мечу оказаться в крепкой мужской руке. Годрик Фламбар! Мы назначаем тебя хозяином оружейных мастерских и даруем тебе главную печать. Теперь ты не просто рыцарь, а землевладелец. Итак, сэр Годрик исчез, и появился милорд Годрик!

Эмер мало что поняла, и подарок показался ей каким-то совсем не свадебным, но молодой муж преклонил колени с таким пылом, словно получил волшебного крылатого скакуна. Королева надела племяннику на шею цепочку с печатью, подняла и расцеловала в обе щеки.

— Мы надеемся, что теперь ты станешь не только главой семьи, но и главой всего оружейного дела Эстландии. Это большая честь и огромная ответственность. Будь достоин и стоек.

— Я не подведу, Ваше Величество, — Годрик припал к руке королевы, а потом сделал шаг назад, становясь рядом с Эмер.

— Теперь объявим первый танец, — королева любила танцевать и хлопнула в ладоши, приказывая музыкантам играть. — Пусть молодожены танцуют вместе, а нас пригласит милорд Гескелл.

Танцы никогда не были сильной стороной Эмер. Двигалась она изящно, но разве возможно запомнить все танцевальные фигуры? Она нервничала, когда муж вывел её на середину зала, и немедленно повернулась не в ту сторону. Годрик успел схватить её за локоть, чтобы не помешала остальным танцорам, а Эмер покраснела от неловкости и негодования. Даже здесь он умудрился показать свое превосходство.

Несколько позорных минут она покорно следовала за ним в танце и даже начала испытывать благодарность за то, что он незаметно для других подсказывал ей куда идти и где становиться. Когда ритуал учтивости был исполнен, новобрачный проводил новобрачную к креслу. Там всё ещё стоял лорд Бритмар, королевский брат.

— Вам досталось настоящее сокровище, милорд Годрик, — сказал он приветливо.

Эмер изобразила подходящую случаю благодарную улыбку, в предвкушении, как ответит на любезность её муж. Ожидался первый супружеский комплимент, и ей заранее было приятно его услышать, как бы неискренне он ни прозвучал.

— Вы правы, Ваше Высочество, — сказал Годрик, — оружейные мастерские — самое великое сокровище для меня. Я оправдаю доверие Её Величества и буду трудиться на благо страны и короны.

Лорд Бритмар кашлянул в кулак, скрывая усмешку, а Эмер мигом вскипела:

— Он говорил обо мне, болван!

Она тут же пожалела об опрометчивых словах. Тем более, что Годрик ничуть не смутился, а вежливо спросил:

— Неужели? А я и не догадался, что милорд герцог так высоко оценил мою жену.

— Вижу, вам не терпится насладиться обществом друг друга, — заметил лорд Бритмар, подмигивая Эмер, — оставляю вас, счастливые молодожены, желаю любви и всех благ.

Счастливые молодожены проводили его мрачным молчанием. Только сейчас Эмер заметила, что Сесилии не было поблизости. Оглядев танцующих, она увидела подругу в паре с усатым и бородатым милордом средних лет. Рядом с ним девушка казалась особенно маленькой и хрупкой. Эмер покривилась: не такого мужа заслуживает Сесилия.

— Изволь не кривляться, пока находишься на пиру, — вполголоса заметил Годрик, тоже глядя на танцующих. — Когда морщишь нос, ты похожа на кролика.

— А ты похож на хвастливого петуха, только перьев не хватает, — не осталась в долгу Эмер.

— Тебе, деревенщине, виднее, — промолвил Годрик с полупоклоном, — я не разбираюсь ни в петухах, ни в курицах.

Эмер почувствовала необходимость сказать какую-нибудь особенно гадкую гадость, но на ум решительно ничего не шло.

— В кроликах же разбираешься, — прошипела она.

— Я на них охочусь. А потом жарю.

Невинная на первый слух фраза мгновенно вывела Эмер из себя. Она уставилась на мужа, но лицо того было невозмутимым. Руки сделали всё быстрее, чем осмыслил разум. Схватив со стола двузубую вилку, Эмер ткнула Годрика в ляжку. Удар был прицельный, движение — неуловимым, и никто из гостей не понял, почему благородный рыцарь шарахнулся от молодой жены, как демон от яркого пламени. Надо отдать должное — Годрик даже не пикнул, приняв удар, но зато налетел на Сесилию, которая как раз возвращалась в сопровождении бородатого кавалера. Годрик не позволил девушке упасть, обхватив за талию, а Сесилия схватила его котту на груди. Несколько мгновений они пытались сохранить равновесие, находясь в близости, которую легко можно было посчитать чрезмерной. И это очень не понравилось бородатому кавалеру.

— Как вы неуклюжи, Фламбар! — почти прорычал он, спеша подать Сесилии руку, чтобы избавить от такого искусительного соседства. — У вас молодая жена — с ней и обнимайтесь!

— Приношу извинения, — сказал Годрик, — милорд, миледи…

Больше всего ему хотелось почесать ляжку, но это невозможно сделать, когда все взгляды устремлены в твою сторону.

Свою лепту внесла и новобрачная, наблюдавшая за разыгравшейся сценой с откровенным удовольствием:

— И я прошу прощения за своего мужа. Что поделать? Когда он выпьет лишнего — становится сущим медведем. Сядь, Годрик. Не позорь меня перед Её Величеством.

Взгляд, которым муж наградил её, не сулил ничего хорошего, но Эмер только просияла улыбкой.

— Садись рядом, я же не кусаюсь, — сказала она, поигрывая вилкой.

— Вспомнил об одном важном деле, — ответил Годрик и ретировался.

Эмер бросила на стол вилку и откинулась на спинку кресла.

— Что между вами произошло? — спросила Сесилия, ещё не отдышавшись. Ее кавалер тоже ушел, получив разрешение на следующий танец. — Почему он сбежал?

— Ничего я не сделала, — Эмер подобрала с оловянной мисочки крошки хлеба, оставшиеся от постного сухаря, и отправила в рот. — Пырнула его вилкой, только и всего.

— Вилкой?! — Сесилия в ужасе прижала ладонь к сердцу. — Ты шутишь, надеюсь?

— Ничуть. Он предложил тихонько сбежать, чтобы исполнить супружеский долг, я напомнила про пост. Он проявил настойчивость, я проявила твердость. Не то чтобы он мне не нравился, но королева ведь сказал — пост. Слово королевы — закон, — и Эмер даже печально вздохнула, показывая, насколько тяжело ей быть верноподданной.

— Не верю ушам своим, — промолвила Сесилия. — Ты оказалась способной на это?

— Проявить стойкость? — немедленно подхватила Эмер. — И это стоило мне огромных душевных сил. Годрик ведь такой привлекательный мужчина. Ты сама покраснела, как петушиный гребень, когда он обнял тебя. Признайся, когда он обнимает, в теле образовывается такая приятная слабость, и хочется сказать: «Забори меня!»

— Ты ужасна! — Сесилия покраснела до ушей. — Я вовсе не об этом, — она даже оглянулась — не слышит ли кто крамольных речей подруги.

— Можешь не скрывать от меня правду, — отмахнулась Эмер. — Объятия Годрика — не то, что объятия Ишема. Ты же тоже предпочла строить глазки тому бородачу, а не утирать слезы моему отвергнутому жениху.

— Ты уверена, что он плачет? — спросила Сесилия со злостью, которой Эмер не заметила.

— Конечно. А что ему еще остается делать? Даже моя матушка не сочла его достойным её престарелой персоны.

— Ты жестока…

Вот-вот музыканты готовились заиграть новый танец, и бородатый рыцарь, которому Сесилия обещалась, начал прохаживаться перед столом, поглядывая в её сторону с молодцеватой бравадой. Эмер не преминула отметить и это:

— Слушай, зачем тебе старик? Он такой же противный, как Ранулф. С него скоро труха будет сыпаться. Теперь я стану хозяйкой в собственном замке, в моем подчинении будут благородные рыцари, ты поедешь со мной, в Дарем, и там найдём тебе подходящего мужа. К горгульям всех Ранулфов и стариков… Сесилия? Что случилось?

Сесилия вдруг закрыла лицо руками, и из-под пальцев потекли слезы, скатываясь по подбородку, и пятная светло-серое шёлковое платье

— Ты плачешь? Это из-за меня? Из-за того, что я вышла замуж за первого встречного? Но я же говорю, что лорд Ранулф мне вовсе не нравится, не надо переживать.

— Я не за тебя переживаю! — Сесилия вскочила. — Ненавижу тебя! Никогда не прощу! — и бросилась вон, расталкивая придворных очень неделикатным образом.

Ее крика никто не услышал — музыканты заиграли бравурный танец, и пары спешили занять свои места. Только двое или трое недоумённо оглянулись вслед пигалице, умчавшейся с королевского пиршества раньше срока.

Эмер тоже озадаченно проводила Сесилию взглядом, но догонять не стала. Иногда надо остаться одному, это она точно знала. Хотя, с чего это подруга так разволновалась?

Сесилия тем временем бежала по коридорам замка, ничего не видя от слёз, застивших глаза. Дорогу до каменных горгулий она помнила, как дорогу от спальни до каминного зала в родном доме.

Лорд Ранулф был здесь. Стоял, прислонившись к статуе, и вертел в пальцах цветок фиалки. В саду гуляли придворные, но Сесилии не было до них никакого дела, и она бросилась к Ранулфу, разражаясь рыданиями:

— Это так жестоко! Так жестоко! Никогда не прощу Её Величество!.. И Эмер не прощу!..

Ноги её подкосились, и Ранулф подхватил девушку, чтобы не дать упасть. Ничуть не стесняясь сторонних взглядов, Сесилия спрятала лицо на его груди, а он гладил девушку по голове.

— Что же вы так плачете, леди Леоффа? — спросил он. — Разве случилось что-то страшное?

— Такое оскорбление… — его котта промокла от слёз, но Сесилия всё никак не могла успокоиться. — Никогда, никогда не прощу…

— Не говорите ничего подобного, — Ранулф заставил девушку оторваться от него и ладонью вытер её мокрые щеки. — Я должен на коленях благодарить Её Величество за доброту.

— Б-благодарить?..

— Вы окажете мне честь, леди Леоффа?

— Не понимаю… — Сесилия смотрела на него, смаргивая слезы с ресниц.

— Вы станете моей женой?

Наблюдавшая эту сцену леди Ренна изо всех сил прислушивалась, но не смогла расслышать ни слова. Зато прекрасно разглядела, как леди Леоффа (эта пигалица, у которой ни гроша за душой) повисла на шее у бывшего жениха леди Роренброк (той долговязой, которая стала графиней) и принялась целовать так бесстыдно, что даже леди Ренна возмущенно отвернулась.

— Этот замок становится рассадником разврата, — пробормотала она, удаляясь. — Куда только смотрит Его Преосвященство?