Война меча и сковородки (СИ)

Глава 5 (окончание)

Эмер заволновалась и облизнула губы. Что ещё задумал этот рыцарь, показавшийся ей при первой встрече таким прекрасным, а при второй — вовсе не прекрасным? Надругаться над королевской придворной он не осмелится. Или осмелится? Её бросило и в жар, и в холод, но глаз она не опустила и о пощаде молить не собиралась.

— У тебя гадючьи речи, — сказал Годрик. — Хорошо хоть, зубы не гадючьи. А то прикусила бы как-нибудь язык и умерла от собственного яда. Но можешь говорить, что хочешь, всё равно не будешь услышана. Всем известно, что Фламбары никогда ещё не показывали врагам спину. А я — Фламбар до мозга костей, и воин от небес. Это тебе любой подтвердит.

— Да ты не только трус, но ещё и хвастун, — сказала Эмер, презрительно выпятив губу. — Кажется, так и переводится твоя фамилия?[1]

Друзья Фламбара присвистнули.

— Годрик, — сказал рябой, — сдаётся мне, она хочет тебя оскорбить.

Сэр Годрик посмотрел на Эмер холодно, как на жабу.

— Если ты знаешь южное наречие, дорогая девушка, — сказал он, — то должна знать, что Фламбар переводится, как «огненный язык». Это потому что мои предки занимались кузнечным делом. Но есть ещё кое-что…

Он неожиданно схватил девушку за голову, сжав ей виски ладонями, как тисками, и крепко поцеловал в губы.

Никто и никогда не целовал её так. Поцелуи матери, сестёр и подруг не в счёт, а мужские поцелуи она видела только на картинках в книгах о рыцарях прежних времён. Но там всё выглядело по-другому. Дама скромно смотрела в сторону, а рыцарь с благоговейным трепетом касался губами её щеки. В поцелуе же Фламбара не было ни благоговейности, ни трепета, да и сама она не смогла выказать скромности, пусть даже и ложной. Больше всего этот поцелуй походил на удар раскалённым молотом в мозг и сердце. Дыхание Эмер пресеклось, а глаза сами закрылись. Наверное, Фламбар жевал какую-то душистую смолку, потому что вкус его поцелуя был и сладкий, и горький, как шиповник, вываренный в меду.

И снова мелькнула мысль, опечалившая до глубины души: «Вот бы мне такого мужа!» — пусть бы целовал жарко, до потемнения в глазах, и держал крепко, как медведь добычу. Не то что лорд Ранулф.

Колени девушки подогнулись, и она упала бы, не поддержи её друзья сэра рыцаря.

— Годрик, эй! — воскликнул рябой. — Ей, кажется, понравилось!

— Разве могло быть иначе? — спросил Фламбар, отрываясь от беззащитной жертвы и еле переводя дыханье. — Да она уже готова выпрыгнуть из платья, чтобы мне отдаться. Поняла теперь, почему мой язык называют огненным? — и он поскреб указательным пальцем девушку под подбородком, как бродячую собачонку, подошедчую клянчить косточку.

Сладкий морок немедленно отпустил, и Эмер угрюмо уставилась на оскорбителя, досадуя, что не может демонстративно утереть губы ладонью.

— Как она тебе? — спросил рябой с жадным любопытством.

— Сойдёт для разового использования, — снисходительно ответил ему друг. — Но пылкая девчонка! Пожалуй, стоит того, чтобы поцеловать её ещё раз. К тому же, вы меня знаете — не люблю отказывать женщине в её желаниях, — и он наклонился для нового поцелуя.

Эмер не стала медлить и ударила его лбом в нос.

Кровь с благородного рыцаря хлынула, как с поросёнка, и высокомерная маска сразу же слетела.

— Ты мне нос разбила, дикая деревенщина, — сказал он, изумлённо глядя, как красные капли пятнают на пол. Он утёрся тыльной стороной ладони и обратился к друзьям, не веря, что подобное могла сотворить девица из свиты королевы. — Вы это видели?!

Рябой, и пухлощёкий не ответили, только таращили глаза. Рябой прыснул, но тут же осёкся.

— Ещё ко мне прикоснёшься, я тебе горло перегрызу, — пообещала Эмер. — Ты, видно, из тех, кто смел только с женщинами, да и то не со всякими.

— На себя намекаешь?

— Лучше отпусти по-хорошему, или будешь оправдываться перед женой за расцарапанную вывеску, — сказала она на жаргоне вилланов, чем потрясла рыцаря ещё больше.

— И где только рождаются такие буйные и невоспитанные бабы? — Годрик зажал нос, чтобы остановить кровотечение, и теперь голос его звучал гнусаво, не имея уже той силы, что вначале пленила Эмер.

Она же втайне огорчилась, что он не опроверг слов о жене. Вопрос был задан с тайным намерением узнать, свободен ли ещё этот рыцарь, или уже навсегда потерян, связанный узами брака. Эмер ещё раз дёрнулась в руках дружков Годрика, и те выпустили её — или решили не связываться, или такова была договорённость.

Эмер демонстративно отряхнула рукава, не спеша убегать. Не хватало ещё изображать трусливого кролика им на потеху.

— Я из Вудшира, — объявила она угрожающим тоном. — И тамошние женщины себя в обиду не дают. Ваши физиономии я запомню, доблестные сэры. А твою, — она ткнула пальцем во Фламбара, — не забуду до самой смерти.

— Я настолько пришёлся тебе по душе? — пусть и с разбитым носом, он не собирался спускать ей ни одного дерзкого слова.

— Точно! Будешь мне сниться со своим южным говором, — она зажала нос двумя пальцами и сказала, пародируя напыщенную манеру Годрика и немилосердно гундося: — Я — Фламбар, не люблю отказывать женщинам в их желаниях!

— Ах ты! — он прыгнул вперед, хватая ее за плечо. — А розгой по мягкому месту не пожелаешь? Я бы не отказал!

— Отстань! Покалечу! — предупредила Эмер, но не успела применить ни одного приёма из тех, каким обучал её старый Мэт.

Сэр рыцарь немилосердно завернул ей руку за спину, притискивая к себе.

— Я ведь слов на ветер не бросаю, — сказал он. Кровь снова потекла по его лицу, но он забыл утереться.

Эмер оказалась так близко от него, что его дыхание коснулось её щеки. От мужской котты пахло совсем особым, странным, но приятным запахом. Янтарём и промёрзлой землей — такое сравнение пришло на ум, и Эмер подумала, что вдыхать этот запах — почти тоже самое, что наслаждаться ароматами небесных садов. Блаженно, и не может надоесть.

Но небесные сады — они были где-то там, на недлосягаемойт высоте, а здесь происходили другие, совсем не небесные дела.

— Советую отпустить меня, сэр рыцарь Годрик Фламбар, — сказала Эмер так, что имя Острюдкиного брата прозвучало, как оскорбление. — Иначе тебе даже венценосная тетушка не поможет.

— Зато тебе поможет розга, — обрадовал её Годрик, держа крепко, и не собираясь ослаблять хватку.

— Розга? — коварно переспросила Эмер.

— Совершенно верно.

— По мягкому месту?

— По нему.

— А свинью в зад поцеловать не хочешь? — и свободной рукой она вцепилась ему в волосы, заставив вскрикнуть от боли.

Некоторое время они топтались на месте, пытаясь освободить — одна руку, другой пряди волос. Но в какой-то момент сопротивление Эмер ослабло, а нападение Годрика приняло иной характер. Уста их слились, и на глазах у изумлённых друзей сэр Фламбар принялся страстно целоваться с рыжей девицей, которая вовсе не спешила претворить в дело свои угрозы: покалечить, расцарапать или перегрызть. Похоже, оба забыли о свидетелях, потому что Годрик схватил лицо девушки в ладони и знай целовал её особыми поцелуями, которыми так мастерски владеют южане, принуждая приоткрыть губы.

«Яркое пламя! — ужаснулась Эмер, обнаружив, что держит рыцаря за волосы больше для вида, то ли пытаясь оттащить его от себя, то ли притянуть поближе. — Лишь коснулся, а я уже таю, как воск!»

Случись подобное где-нибудь в алькове и наедине, она, вероятно, забыла бы о девичьей чести, но мысль о том, что рядом стоят два желторотых сэра, а они с Годриком им на потеху исполняют брачные танцы журавлей, привела её в чувство. Уперевшись локтем в грудь рыцарю, она отстранилась на две ладони и опять боднула его в лицо. Он успел отвернуться, и удар пришелся в скулу. В голове у Эмер зазвенело, но и противнику пришлось не слаще. Он зашипел сквозь зубы и вывернул Эмер руку уже по-другому — заставив согнуться в три погибели. Она лягнула его в колено и почти попала, потому что Годрик выругался, помянув бобра и жену подземного пса Шака.

Эмер тоже собиралась кое-кого помянуть, но яркое пламя решило по своему.

— Какая замечательная картина! — знакомый певучий голос прозвучал, подобно грому с ясного неба.

Эмер и Годрик прекратили возню и застыли, как статуи, а друзья-рыцари поспешили укрыться в темноте, юркнув под лестницу. Впрочем Годрик тут же выпустил руку девушки и даже отступил на шаг, показывая, что здесь он — стороннее лицо.

Посреди коридора стояла сама королева Элеонора, в окружении придворных дам и в сопровождении гвардейцев. Шут нёс фонарь, освещая путь госпоже. Сейчас он вовсю потешался — корчил уморительные рожи и брыкался, словно норовистый конь, показывая, как Эмер отбивалась от Годрика. Бубенчики на шутовском колпаке звенели весело и звонко, совсем неподходяще для такого случая. Не повышая голоса, королева приказал шуту угомониться.

— И что же тут происходит? — спросила она обманчиво-спокойным голосом. — Мы идём в часовню, на вечернюю молитву, и вдруг слышим вопли и ругань. А затем видим такое…

Эмер перевела взгляд на Годрика. Тот расцвёл, как майская роза, но держался надменно. Эмер подумала, что они составляют неплохую парочку — он с расквашенным носом, она с синяком.

— Я слушаю, — голос королевы утратил напевность, теперь в нём звенели металлические нотки.

— Всё не так, как ты думаешь, тётя, — сказал Годрик.

— Неужели? Мы видим, как ты тащишь упирающуюся девицу, невесту, и думем об этом как-то не так? Ты нахал. Ещё и осмеливаешься называть нас тётей. Кстати, сэр Шаттле и сэр Ламорак, можете не прятаться. Мы вас прекрасно разглядели.

Рябой и пухлощекий вышли из укрытия и предстали перед королевой, покаянно склонив головы. Вид у всей троицы был жалкий, хотя Годрик и пытался храбриться.

— Неужели вы тоже участвовали этой мерзости? — обратилась королева к сэру Шаттле и сэру Ламораку. — Вы, доблестные рыцари короны?

— Тётя, я всё объясню, — заявил Годрик.

— Не трудись, — остановила она его повелительным жестом. — Леди Мирабель, идите вперёд и скажите отцу Плегге, что необходимо срочно провести обряд венчания.

— Венчания?! — воскликнули одновременно Эмер и Годрик.

— А что вы так взволновались? — спросила королева, кивком отправляя леди Мирабель. — То, что мы наблюдали, может иметь только один конец. Сейчас мы вас поженим, чтобы укрыть грех.

— Тётя! — крикнул Годрик, теряя спесивую невозмутимость. — Какой грех? Я её и пальцем не тронул!

— Это говорит мужчина с разбитым носом? — поинтересовалась Элеонора. — Вперёд, дети мои. У нас четверть часа, чтобы приготовить вас к главному таинству жизни.

Сердце Эмер сладостно застучало. Неужели небеса решили услышать её молитвы и исполнить их? Вот так, сразу и безоговорочно?

— Но как же помолвка с леди Дезире? — не сдавался Годрик, и Эмер с сожалением поняла, что он хочет этой странной свадьбы гораздо меньше, чем хочет её она.

— Так и девица Роренброк помолвлена. Тебе остаётся винить лишь себя. Два дома будут оскорблены из-за нарушения брачных соглашений. Но не тяни время. Или хочешь идти под венец в сопровождении гвардейцев? Так мы это устроим.

Годрик проявил благоразумие и решил обойтись без гвардейцев. Бросив на Эмер мрачный взгляд, он направился в сторону часовни, а за ним потянулась королевская свита. Сама Её Величество взяла Эмер под руку и улыбнулась так ласково, что напугала Эмер больше, чем когда сломала иголку в спальне.

— В-ваше королевское Величество, — забормотала девушка. — В том, что случилось, нет моей вины и злого умысла… Я была обманута…

— Ничуть не виним вас, дорогое дитя, — ответила королева необычайно благостно. — Всё, что происходит, происходит по воле небес. Не будем же ей противиться.

Всё происходило, словно во сне. Эмер в свите королевы прошествовала в замковую часовню, где их встретил священник, облачённый уже в праздничную алую мантию. Он не выказал ни удивления, ни изумления при виде молодой пары, которую ему предстояло обвенчать. Жених и невеста разошлись по исповедальням, и вскоре Эмер услышала глухое бормотание — это Годрика исповедовали перед свадьбой.

Она вытерла ладони, повлажневшие от волнения. Итак, неужели свершится, и она получит в мужья сэра Годрика, а не книжного червяка лорда Ранулфа? Конечно, Годрик не в восторге, но зато ей гораздо приятнее видеть его своим мужем. Мимоходом она вспомнила про Острюд. Яркое пламя! Придётся называть её сестрой, и она даже заколебалась, стоит ли Годрик таких жертв. Но тут окошечко исповедальни открылось, через решётку Эмер увидела священника, и отбросила все сомнения в отношении противной золовки. Девушка с готовностью открыла рот, чтобы начать рассказ о своих страшных грехах — гневе, недовольстве, драке с девицей Фламбар, но разглядела лицо исповедника и замолчала на полуслове.

Сквозь деревянную решётку на неё смотрели маленькие пронзительные глаза с набрякшими нижними веками. Крючковатый нос, освещенный тонкой свечой, казался орлиным клювом, но никак не человеческим носом.

— Вы меня узнаёте, девица Роренброк? — спросил священник.

Эмер смогла только кивнуть.

— И я вас узнаю, — сказал он. — Впрочем, я запомнил вас с первого раза, когда вы весьма ловко обезвредили убийцу сковородой.

Такое деликатное напоминание о том, что Эмер была там, где ей не следовало, и слышала то, что её не касалось, заставило девушку ещё выше вскинуть подбородок. Что бы ни случилось, виновной она себя не считала.

Занавес исповедальни поднялся, и вошла королева. Она кивнула священнику и села рядом с Эмер.

— Девочка моя, — сказала Её Величество доверительно. — Знаете, кто это? — она указала на крючконосого священника. — Это лорд Ларе Саби, начальник тайного отряда. Вы ведь слышала о нём?

Эмер почувствовала, как язык приморозило к нёбу. Она только и смогла, что кивнуть, не понимая, как осталась живой. Лорд Саби, человек, который страшнее демона. Который убивает любого, кто покажется ему опасным. Человек с умом острым, как тонкая игла, правая рука короля, начальник шпионов и тайных убийц — и это только та малость, которую Эмер слышала в Роренброке. В королевском замке о страшном лорде Саби предпочитали молчать. Как говорится, не зови зло, иначе оно придёт на зов.

— Не бойтесь, — успокоила её королева, разгадав тайные страхи девушки. — Сейчас он будет говорить, а вы внимательно послушайте. Послушайте и прислушайтесь.

Она по-матерински поцеловала Эмер в лоб и вышла, опустив за собой занавеску.

Теперь Эмер осталась один на один с самым страшным и влиятельным человеком в Эстландии.

— Вы боитесь? — спросил лорд Саби.

— Боится тот, кто совершил преступление, — немедленно ответила Эмер, незаметно вытирая ладони о платье.

— Достойный ответ, — похвалил тайный лорд. — И смелость, достойная похвалы.

— Вы пришли расхваливать меня? — спросила Эмер, стараясь не подать виду, как пугает её подобное соседство.

— Нет, вовсе не для этого, — мягко заверило её лорд Саби. — Я хочу поговорить о покушении на королеву. Вы оказались свидетелем этого преступления. И вас, скорее всего, занимает вопрос, кто мог осмелиться посягнуть на жизнь Её Величества?

Эмер немедленно кивнула, хотя к огромному стыду, последние несколько дней её больше занимала собственная судьба, а не королевская.

— Я расскажу вам то, что девице вашего возраста и положения знать не следовало бы, — продолжал тайный лорд. — Расскажу, потому что вы не просто девица из провинции. Кое-что я успел о вас разузнать. И то, что стало известно, потрясает всякое воображение.

Он смерил Эмер взглядом, словно пытаясь определить: точно ли о ней донесли ему шпионы, и верны ли доносы.

— Оказывается, вы неплохо владеете мечом и умеете ездить в мужском седле…

— Только ради шутки, — возразила Эмер.

— …посещали тараканьи бега…

— Всего три раза.

— …побили леди Острюд и запугали придворных девиц…

— Это была самозащита.

— Ну конечно, — поддакнул тайный советник. — И разбитый нос милорда Годрика — всего лишь досадная неосторожность.

Казалось, лорда Саби посмешили её оправдания. Некрасивое лицо изобразило улыбку и сделалось совсем зловещим.

— Но в моих глазах эти подвиги сыграли в вашу пользу. Поэтому слушайте. Так получилось, что несколько лет мы ведём тайную войну с убийцами Тисовой ветви…

Эмер встрепенулась. Название было ей знакомо. Не его ли она слышала в том дворике Нижнего города?.. От взгляда лорда Саби не укрылось её волнение, и он немедленно спросил:

— Вам что-то известно о них?

— Нет, — немедленно ответила Эмер, и подумала, что находится в исповедальне и лжёт при этом. «Но ведь он не священник, — успокоила она взроптавшую совесть, — и это не настоящая исповедь». — Но почему убийцы угрожают королеве? Наша королева — сама доброта, и мятежей в стране давно не было. Кому может понадобиться смерть Её Величества?

— Причина проста. Они хотят посеять в Эстландии хаос. Вы, милая девица, смышлёны, но понятия не имеете о внешней политике. За Тисовой ветвью может стоять любое из восточных государств, а может, это происки Норсдейла, нашего доброго соседа. Несомненно одно — им нужны жизни членов королевской семьи. Мы предотвратили несколько покушений, в том числе и на принца…

— На принца?! — воскликнула Эмер, и лорд Саби предупреждающе прижал указательный палец к губам, призывая её говорить тише. — Но ведь Его Высочество ещё младенец! — зашептала девушка. — У какого чудовища может подняться рука на ребёнка?

— Для них нет разницы, кто перед ними — ребёнок, женщина или старик, — сказал лорд Саби и морщины на его лице обозначились резче. — Нам надо раскрыть их и схватить предводителей, только так можно покончить с этим разбойничьим кланом. И вы можете помочь. Помочь не только нам, но и королевской семье, и всей Эстландии в придачу.

— Но каким образом?

— Само провидение помогло Её Величеству. Если вы готовы послужить королеве и своей стране, то должны выйти замуж за Годрика Фламбара.

— А это при чём? Неужели вы… — Эмер смотрела на лорда с ужасом. — Вы подозреваете сэра Годрика? Но ведь он племянник Её Величества!

— Мир видел и не такие предательства, — спокойно ответил лорд Саби. — Но, возможно, я ошибаюсь. Удостовериться в этом проще простого. Вы должны убедиться, что на теле Фламбара нет метки клана. Вам, став его супругой, будет легко в этом убедиться.

Эмер возблагодарила темноту исповедальни, которая скрыла её жаркий румянец.

— Я наблюдал за вами, девица Роренброк. Вы просили королеву разорвать вашу помолвку с сэром Ишемом. И вы хотите свадьбы с сэром Годриком. Так разве это не воля небес? Вместо книжного червя получите в мужья рыцаря смелого, сильного, красивого. Вы же этого желаете… — странный голос искушал, нашептывал, парализовывал волю.

— А что за метка? — торопливо спросила она, пытаясь избавиться от оцепенения, в которое поверг её лорд Саби. Причём оцепенение охватило не только тело, но и мысли.

— Тисовая ветка, вот такая, — он прочертил пальцем, и в воздухе повис огненный рисунок — вертикальная полоса, от которой в обе стороны, под небольшим углом, отходили короткие полоски. Рисунок горел пару мгновений, а потом исчез.

Эмер встряхнула головой, изумлённая демонстрацией колдовства, а потом спросила:

— Если на сэре Годрике есть метка, что произойдёт?

— Он будет схвачен, допрошен и казнён, — сказал лорд Саби будничным тоном. — Его семья тоже будет схвачена и допрошена. Возможно, не казнена, а сослана. Смотря, какие преступления они совершили. Вас это не коснётся. Вы получите награду. Скажем, родовой замок Фламбаров — Дарем. Подойдёт? Титул у вас уже есть, и если в браке родится ребёнок, ему будет присвоена фамилия Поэль, независимо от пола.

Повисла тягостная тишина, только слышно было потрескивание свечи.

— Если же метки на Фламбаре не будет обнаружено, — продолжал Саби, предупреждая следующий вопрос, — то вы будете счастливо жить со своим молодым, красивым и отважным мужем, который очень любит охоту… итак, что вы ответите?

— Я согласна, — глухо ответила Эмер.

— Вы — разумная девушка. Я был уверен, что вы примете правильное решение. Дайте руку.

Эмер просунула руку сквозь прутья решетки, и лорд Сабе пожал крепкую девичью ладонь. Немыслимая боль, пронзившая тело, едва не отправила девушку в обморок, но через мгновение всё прошло, и она ошарашено уставилась на тайного лорда.

— Договор, — сказал он с улыбкой. — Это наш договор. Теперь у вас на ладони моя метка.

— Но я ничего не вижу, — прошептала Эмер, разглядывая руку.

— Метка будет видна, если полить ладонь маслом. У всех королевских шпионов такие метки.

— Шпионов?..

— Шпионов. И вы отныне — одна из них. Это огромная честь, графиня Поэль.

— Я понимаю…

— Итак, дело сделано, — сказал он. — Идите к своему красавцу-жениху.

— Но исповедь? — Эмер встрепенулась, видя, что лорд Саби поднялся, собираясь уходить.

— Дитя моё, — он посмотрел на неё глубоким и усталым взглядом, который ей привелось запомнить на всю жизнь. — Ваши грехи ещё так незначительны. Просто забудьте о них.

Он осенил её знаком яркого пламени и задул свечу.

Эмер сидела в темноте, не веря, что оказалась втянутой в королевские интриги. Что бы сказала на это мать, узнай она о встрече с тайным лордом Саби? Верно, она пришла бы в ужас, заплакала, устроила сцену с обмороками. Но это гораздо интереснее, чем стать женой лорда Ишема. При одном воспоминании о нём Эмер почувствовала тошноту. К тому же, она уже согласилась, не так ли?

Решительно отдёрнув занавес, Эмер вышла из исповедальни.

Ждали только её. У алтаря стоял жених. Выглядел он весьма уныло, и воззрился на невесту с надеждой — не передумала ли?

Эмер встала по левую руку от него и лучезарно улыбнулась священнику:

— Я готова, святой отец.

— Начнём! — велела королева.

Обряд завершили быстро. Священник прочитал молитву, дал жениху и невесте распить на двоих чашу со сладким вином, трижды обвёл вокруг алтаря, на котором был зажжён священный огонь.

— Годрик Фламбар, берешь ли ты Эмер Роренброк в законные жёны? — вопросил священник.

— Да, — буркнул жених.

— Эмер Роренброк, берёшь ли ты Годрика Фламбара в законные мужья?

— Да, — ответила Эмер чётко и ясно.

Фламбар посмотрел на неё и покривился. Она ответила наивным взглядом, похлопав ресницами. Он отвернулся.

— Теперь вы — муж и жена, — закончил обряд священник, — да разлучит вас лишь смерть, но и то ненадолго, чтобы вы встретились на небесах и начали жизнь вечную.

— Как славно! — королева подошла поздравить новобрачных и расцеловала их в щёки с такой сердечностью, словно ждала их брака с младенчества. — А теперь помолимся и отметим событие. Сэр Шаттле и сэр Ламорак присутствовали как свидетели, пусть они присутствуют и на ужине. Устроим небольшой пир, а завтра объявим о радостном событии.

— О радостном… — проворчал Годрик так тихо, что услышала только Эмер.

— Вы очень добры, Ваше Величество, — сказала она с поклоном. — Осмелюсь спросить: где мне с мужем провести эту ночь? Будет ли нам позволено отправиться к нему или ко мне?

Годрик уставился на неё, поражённый таким откровенным бесстыдством, а королева погрозила Эмер пальцем, лукаво улыбнувшись.

— Ах, как нетерпеливы молодые, — сказала она ласково. — Эту ночь вы проведёте в королевской спальне. Пусть это будет нашим подарком вам на свадьбу.

Эмер бросила на мужа быстрый взгляд, и голова закружилась. Такой красивый мужчина, королевская спальня — о чём ещё может мечтать молодая жена? Но Годрик развеял её радужные надежды.

— Ваше Величество, — сказал он церемонно, — брак уже заключён, мы — муж и жена вашим повелением, но осмелюсь напомнить, что перед совершением таинства брака надо поститься неделю. Не соблаговолите ли вы почтить древние традиции и отложить брачную ночь на неделю? Чтобы соблюсти пост.

Прежде, чем королева ответила, вмешался священник:

— Ваше Величество, — сказал он мягко и с поклоном, — слова молодого мужа говорят о его благочестии. Этот брак мы заключили впопыхах, без оповещения и помолвки, давайте хотя бы дадим юным супругам очистить тела и души перед их первой ночью.

«Недельный пост?! — возопила про себя Эмер. — Да кто будет способен выполнить супружески долг после недели голодовки?!»

Королева заколебалась, но сдалась:

— Хорошо. Пусть постятся. Мы повелеваем перенести первую ночь на неделю.

— И ещё, Ваше Величество, — Годрик был так любезен, что Эмер почувствовала огромное желание пнуть его, чтобы не говорил глупостей. — В Дареме всё готово к свадьбе. Если вы помните, я должен был жениться на леди Дезире. Приглашены гости, моя мать закупила продовольствия, пригласила музыкантов и жонглёров. Будет несправедливым, если вы устроите торжество в столице — кто-то из гостей не сможет приехать, столько денег будет выброшено на ветер…

— И что ты предлагаешь?

— Устроим свадьбу в Дареме, — с готовностью предложил Годрик. — Это будет необременительно для Вашего Величества, и осчастливит ваших подданных. И моя жена не будет возражать. Правда, дорогая? — он схватил Эмер за руку, подтянув к себе и заглядывая новобрачной в глаза.

«Нет!» — хотела ответить Эмер, но в этот момент он пребольно ущипнул её за бедро, а пальцы у него были железными.

— А! — воскликнула Эмер и прикусила язык, но было поздно.

— Видите, она говорит «да», — засуетился Годрик. — Вы же не будете жестоки, Ваше Величество?..

— Не будем, — с сомнением произнесла королева. — Что ж, если у вас всё так быстро наладилось, справляйте свадьбу, где хотите. Завтра мы объявим о вашем браке и пришлём подарки. А сегодня отправляйтесь к себе, молитесь и готовьтесь.

— Я начну прямо сейчас! — с готовностью подхватил Фламбар, и в сопровождении друзей стремительно покинул церковь, оставив новобрачную одну, и даже не попрощавшись.

Эмер не успела возразить, но когда новоявленный супруг исчез за дверью церкви, ощутила обиду и разочарование. Где-то под рёбрами катался ледяной шарик, и хотелось что-то разбить или на кого-нибудь накричать. Но рядом стояла королева, и Эмер только вздохнула тайком.

— Он учтив и набожен, — сказала Её Величество, — и то, что произошло сегодня, тем более удивительно для нас.

— Не поверите, но и для меня всё это удивительно, — брякнула Эмер.

Королева совсем не по-королевски хмыкнула, и вышло это у неё один в один, как у племянника.