Война Поппи

Глава 27

Поппи

“I Think I’m In Love”- Andie Case

— Ну, давай. Всего десять минут, — произносит Брэндон с преувеличенным энтузиазмом.

— Я не понимаю, почему мы не можем просто поехать, — у меня на пальце ключи от машины. Он выхватывает их и бросает на кофейный столик.

— Десять минут, — повторяет он, но, скорее всего, по факту он подразумевает, что это будет поход в пятьдесят миль.

— Свежий воздух пойдет тебе на пользу, — настаивает он, хлопая меня по заднице.

— О, да, потому что воздух Лондона такой освежающий?

Он ухмыляется.

— Точно.

— Ладно. Десять минут, — соглашаюсь я. — Одной минутой больше — и я возвращаюсь. — Он направляется к двери, и я следую за ним. — Я не люблю гулять. Здесь холодно и противно, и я знаю, что это займет больше десяти минут, потому что у тебя нет правильного понимания времени.

— Продолжай ныть, женщина, продолжай. Ну, давай же, — он придерживает передо мной дверь, вытянув руку.

Я бросаю на него последний взгляд и проскальзываю под его рукой.

— И лучше бы этой китайской еде оказаться стоящей того.

— Детка, пожалуйста. Это лучше, чем секс.

— Ну, а это уже оскорбление.

Он откидывает голову назад и смеется, запирая дверь.

— Ты еще не пробовала их хрустящие водоросли. Мы с этими водорослями определенно собираемся уединиться в ванной.

Я провожу руками по лицу и качаю головой.

— Я не могу даже с тобой, Брэндон.

Он посмеивается, кладет руку мне на плечо, целуя в висок. И это простое прикосновение заставляет мое сердце трепетать.

На улице свежо, хотя на заднем плане гудит вездесущий шум лондонского трафика. Перед нами по тротуару скользят осенние листья. Мы проходим перед магазинчиком и рынком велосипедов, а затем из двери магазина вылетают мужчина и женщина. Она выглядит раздраженной. Лицо у него буквально свекольно-красное.

— О, кто-то попал под раздачу, — комментирует Брэндон, посмеиваясь. Он кивает в сторону ссорящейся пары. — Я уверен, его поймали, когда он засмотрелся на грудь консультантки. — Я толкаю его локтем под ребра, и он кряхтит. — Ей следует немного ослабить поводок. Я имею в виду, что ей придется задрать ночную рубашку, чтобы он мог взглянуть, — он смеется.

— Ты такой ребенок, ты хотя бы знаешь об этом? — я вздыхаю, глядя на часы. — И уже прошло три минуты.

— Тебе лучше поторопиться, если хочешь успеть за десять минут, — поддразнивает он.

— У меня короткие ноги. Заткнись.

— Да, — он смотрит на меня сверху вниз. — Ты коротышка.

— Мудак, — я толкаю его, и он спотыкается на тротуаре, зацепившись за велосипедную стойку.

Его взгляд падает на металлическую стойку, а затем снова возвращается ко мне.

— Да, продолжай в том же духе, ведь мне совсем не нужны коленные чашечки.

Я смеюсь и пожимаю плечами. А затем замечаю вывеску «Китайский вок» и хватаю его за руку.

— Смотри, здесь есть китайская кухня, — я пытаюсь подтащить его к двери, но он продолжает идти дальше.

— Неа, — Брэндон практически тащит меня за собой. — Здесь нет ничего настоящего от китайской кухни.

— О, Боже мой. Ты как беременная женщина…

— Ты назвала меня толстым?

Я опускаю взгляд на его живот, тянусь к низу его рубашки и просовываю пальцы под нее, поглаживая его кожу холодными ладонями. Он визжит, как как девчонка, и отталкивает меня от себя.

— Вот что я имею в виду… — смеюсь я.

— Хорошо, но мне действительно нужен именно мой китайский ресторанчик, но позже… — он хмурится, глядя на меня. — Позже ты за это заплатишь.

— Обещания, обещания.

Он ухмыляется и ускоряет темп, заставляя меня практически бежать трусцой, чтобы не отставать от него.

Двадцать пять минут ходьбы. Десять минут простоя в очереди. Десять минут ожидания нашего заказа. Когда мы уходим, он затыкает уши, чтобы больше не слышать, как я жалуюсь. На полпути домой он сдается, приседает, и я, улыбаясь, забираюсь ему на спину. Как в старые-добрые времена.

— Боже мой, — фыркает Брэндон, удобнее подтягивая меня на спине и направляясь по тротуару к квартире.

— Ничего не хочу слышать. Это заняло больше десяти минут.

— Ни хрена. Я чувствую себя чертовой вьючной лошадью.

— Нет, — хихикаю я. — Опоссумом.

— Это не делает звучание гламурнее.

— Что есть, то есть, — я пинаю его в бок пятками. — Двигайся, — я заливаюсь смехом.

— Клянусь богом, женщина, — он поднимается по лестнице на второй этаж и останавливается возле своей квартиры, — ты должна мне, — он ухмыляется.

— Ты сам был мне должен за то, что заставил меня идти. Теперь мы квиты.

— Пф-ф, даже близко нет. По крайней мере, это того стоило. — Иногда мне кажется, что Брэндон так и не повзрослел за пятнадцать лет.

— К счастью, у нас есть китайская еда, которая лучше секса. Она позаботится о тебе, по крайней мере, этим вечером, — я смеюсь, когда он открывает дверь. Пакет с едой висит у него на запястье, из-за чего ему трудно вытащить ключ из замка. Я спрыгиваю с его спины, когда дверь распахивается.

Брэндон подходит прямо к журнальному столику и бросает на него пакет, а затем плюхается на пол и откидывается спиной на диван.

— Знаешь, — начинаю я, сажусь рядом с ним и вытягиваю ноги под шатким столом, — мне очень не хватается возможности обедать, сидя за настоящим столом.

Брэндон уже разрывает пакеты, открывая пенопластовые контейнеры и раскладывая их на столике. От еды, взятой на вынос, поднимается пар, и он вдыхает его, издавая тихий стон, потирая руки и улыбаясь.

— Ух ты, — говорю я, вытаскивая палочки для еды.

— У меня есть минутка. Не порти ее.

— Ага, — я хватаю контейнер, полный курицы, подхватываю кусочек палочками и запихиваю его в рот.

Брэндон наблюдает за мной, ожидая моей реакции. Еда хороша, даже восхитительна, но я не доставляю ему удовольствия, подтверждая его слова, что это лучше, чем секс. Я пережевываю и пожимаю плечами, ковыряясь палочками в контейнере.

— Вкусно.

— Курица для тебя, — он запихивает в рот лапшу, продолжая жевать, и берет в руки коробочку со своими драгоценными морскими водорослями. Когда он открывает ее, до меня доносится соленый запах. Он цепляет водоросли палочками и подносит к моему лицу. — Попробуй это.

Я фыркаю и отодвигаюсь от зеленого нечто, свисающего с его палочек.

— Нет, спасибо.

Он закатывает глаза и усмехается.

— Ты как малое дитя.

— И что? Я просто не хочу твои противные водоросли, не обижайся.

Он отправляет иx в рот.

— И кто из нас нездорово питается? — говорит он, поднимая брови.

— Хрустящие, обжаренные во фритюре водоросли, — я хмыкаю. — Да, явно звучит как правильное питание.

— Очень приближенно ко всей этой здоровой ерунде, — он пожимает плечами и закидывает в рот водоросли, будто они могут убежать.

Мы сидим на полу его квартиры, опустошая контейнеры с едой, пока оба не наедаемся. Смотрим фильм «Крепкий орешек», и, как только появляются титры, я иду в душ.

Мой взгляд постоянно возвращается к двери, которую я намеренно оставила приоткрытой, пока стягиваю с себя одежду. Сердце колотится в груди. Я хочу, чтобы он зашел сюда. Мне следовало просто попросить его, но я не могу заставить себя решиться на это. Это все так странно: быть так близко к кому-то и в то же время так бояться.

Я поворачиваю краны, все еще наблюдая за дверью, пока вода нагревается. Когда пар начинает клубиться, я забираюсь в душ. Мое тело обдает обжигающей водой, и ощущение тепла снимает напряжение, которое так сильно сковало мои плечи.

Петли двери ванной скрипят, и мой пульс учащается. Я наблюдаю за его тенью через занавеску в душе, пока он стягивает рубашку через голову. Я слышу звон пряжки его ремня, когда он роняет джинсы на пол. Мое сердце трепещет, как пойманная птица. Нервы на пределе. А через несколько секунд он отодвигает занавеску, на его лице появляется непреодолимо сексуальная ухмылка. Его глаза так медленно скользят по моему телу, что, когда они снова встречаются с моими, я вся горю.

Я изо всех сил пытаюсь не отвести взгляд от его лица, но терплю неудачу, задаваясь вопросом, почему мне так стыдно за свое влечение к нему. Мои глаза скользят по его груди, татуировкам, животу, и я напряженно сглатываю. Единственная мысль, которая сейчас крутится у меня в голове, — это то, как он прижимает меня к стене, заключая в ловушку между своим твердым телом и плиткой. Я стою, не в силах пошевелиться, а он заходит в душ и закрывает пространство между нами. В ту секунду, когда его ладони обхватывают мою талию, я вынуждена закрыть глаза, потому что его прикосновения чертовски приятны. Мои пальцы слегка дрожат, когда я скольжу по его груди, медленно очерчивая каждую выпуклость его пресса. И я чувствую себя такой слабой из-за него. Это то, что Брэндон всегда делал со мной: ослаблял меня, даже когда мне хотелось быть сильной.

Я слежу за струйками и каплями воды, которая стекает по его твердым мышцам. Легкая ухмылка на его губах — и мое сердце бешено колотится в груди. Он наклоняется и касается губами моей шеи, а я запрокидываю голову назад, касаясь холодной плитки. Я именно там, где хочу быть — зажатой между теплом его тела и холодной стеной.

— Нужна помощь? — его глубокий голос грохочет у моего уха, когда он кусает меня за шею. И, прежде чем я успеваю ответить, он прижимает мои руки к стене, накрывая мои губы поцелуем. И мы впадаем в то состояние блаженства, которое никто из нас не может отрицать.