Война Поппи

Глава 34

Брэндон

“Blood Hands” — Royal Blood

Я вхожу на ринг и разминаю шею. Джош Хармон улыбается мне и шлет воздушный поцелуй.

— Я набью твою милую мордашку, — говорит он. Он смотрит на меня с широко открытыми глазами, зрачки не больше булавочной головки. Его руки дрожат от волнения, когда он подпрыгивает. Блестяще. Я говорю Ларри, чтобы он прибавил в скорости, и он приносит мне какого-то головореза с домкратом.

Я ничего не говорю, просто стою. Пока. Молчу. Я позволяю ярости кружиться и нарастать, как густое облако, пока она не захлестнет меня, окутав своими толстыми путами. Звук голоса Ларри превращается в отдаленный гул, как будто я нахожусь под водой, вдали от ситуации, а не в ее эпицентре. А потом звенит колокольчик, и все мгновенно встает на свои места: рев толпы, запах пота, пива и сигарет и ярость. Ярость бьет меня по коже, как бешеное животное, которое только и ждет, чтобы вырваться наружу.

Хармон надвигается на меня словно поезд и размахивает кулаками. Он тут же пытается войти в мою зону и заблокировать мою ногу своей. Это грязный ход, и в любом нормальном бою он незаконен. Я отклоняюсь, чтобы избежать его ног и поймать конец его замаха, только скользящий удар, но достаточно, чтобы рассечь губу. Я делаю паузу и провожу кончиками пальцев по пульсирующей губе. Моя рука окровавлена, и я улыбаюсь. Он снова набрасывается на меня. Что бы он ни употребил, это должно быть какое-то хорошее дерьмо, потому что он молниеносен. Я дважды ударяю его в лицо, но это его не смущает. Еще один удар. Его кулак едва проходит мимо моего бока, но я вздрагиваю от жала, которое вырывается из моей кожи. Когда смотрю вниз, я вижу три ярко-красные линии, тянущиеся через мои ребра. Я смотрю, как кровь поднимается вверх и стекает по моему боку.

Толпа ревет, кто-то освистывает, кто-то аплодирует. Ларри прокладывает себе путь на ринг, Киан следует за ним.

— Время! — кричит он. — Дисквалифицирован за нарушение правил поведения. — Я смотрю на Хармона. Он запрокидывает голову и смеется, поднимая руку. Свет отблескивает от бритвенных лезвий, которые ублюдок прячет, и Ларри и Киан встают перед ним.

— Защищаете своего мальчика? — спрашивает Хармон. — Я бы его уничтожил.

Я рычу и делаю шаг вперед, но Финн оказывается передо мной в ту же секунду. Хармон ухмыляется, плюет на пол и уходит с ринга.

— Мы оба знаем, что ты бы уделал гребаного наркомана. — говорит Финн.

Он никогда не ругается, я практически чувствую, как с него слетает напряжение. Его гнев можно контролировать, но все, что он делает, это подпитывает мой собственный. Я отталкиваюсь от него и несколько раз прохаживаюсь по рингу, сжимая и разжимая кулаки. Кожу щиплет. Я чувствую, как кровь стекает по боку, смешиваясь с потом.

Ларри движется передо мной, кладет руку мне на бок и осматривает повреждения.

— Иди обработай рану, — говорит он, внимательно изучая мое лицо. — Финн, иди с ним. Окажи ему первую помощь и не выпускай его.

К тому времени, как я возвращаюсь в раздевалку, уже чувствую себя настоящим убийцей. Моя кожа зудит, гнев ползет по мне, как муравьи. Финн сидит на металлической скамейке посреди комнаты, держа на коленях маленькую аптечку. Несмотря на кажущееся спокойствие, его колено постоянно дергается в поле моего зрения. Его волнение заставляет меня нервничать. Слишком много времени, проведенного в зоне боевых действий, доведет вас. Когда живешь, работаешь и убиваешь рядом с другими парнями, ты питаешься их эмоциями. Если один из них внезапно напрягается, лучше всего предположить, что вы вот-вот получите пулю в задницу. В каком-то смысле вы становитесь похожи на стаю животных, каждый из которых ищет в другом поведенческие сигналы. И его гнев только поджигает мой собственный, разжигает его и раздувает пламя еще выше.

— Финн, тебе пора идти, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Но Ларри сказал…

— Послушай, ты злишься, и это, блять, мне не помогает. — Я сжимаю кулаки и закрываю глаза. Я ненавижу чувствовать себя вышедшим из-под контроля, рабом этой агрессии.

Примерно секунду он колеблется, затем кивает, встает и выходит из комнаты. В ту секунду, когда он это делает, я стучу кулаком по одному из металлических шкафчиков. Кожа на ребрах натягивается при движении, и я кладу на нее руку. Кровь скользит по моей ладони.

— Чёрт!

Я плачу. Дверь распахивается, и я подпрыгиваю от внезапного удара о стену.

— Клянусь Богом, — говорит Поппи. Ее лицо покраснело, но оно стало мягким, как только ее взгляд скользнул по моему боку. — Этот парень — мудак. Вздохнув, она берет со скамейки аптечку и начинает в ней рыться.

— Со мной все в порядке.

— Ты истекаешь кровью. Она приседает передо мной, отталкивая мою руку в сторону. — Тебе нужна прививка от столбняка. Ее пальцы нежно касаются моей кожи, пока она осматривает порезы. Между ее бровями проходит складка, а губы сжимаются в сердитую линию. Это так мило, что гнев во мне слегка утихает. Она накладывает повязку на порезы и качает головой. — Ну, я думаю, тебе сделали прививку от столбняка, когда ты поступил на службу… Ты должен был вонзить ему зубы в горло.

Я нахмуриваю брови. — Я бы так и сделала, если бы Ларри не был сукой.

— Я имею в виду, чего он надеялся достичь, ударив тебя бритвой?

Я ничего не говорю и сосредотачиваюсь на точке на стене, пока она заклеивает бинт. Я считаю в уме до ста и сосредотачиваюсь на дыхании. Вдох-выдох. Я позволяю приятному аромату духов Поппи заглушить запах крови, пота и насилия.

Ее пальцы скользят по моей щеке, и я моргаю, глядя на нее сверху вниз. Маленькая морщинка на хмурых бровях все еще присутствует, портя ее идеальные черты.

— Перестань беспокоиться, — говорю я ей.

— Извини. — Она хмуро смотрит на меня, когда встает. — Я и не подозревала, что какой-то грязный мудак ударил тебя — в подпольной, незаконной бойцовской яме, могу добавить, — это то, о чем мне не стоит беспокоиться. Она стонет. — Ты только что получил удар, Брэндон. Как в тюрьме.

Я закатываю глаза.

— Детка, это царапина. Я не получил ни хрена. — Я не могу не улыбнуться.

— Не пытайся преуменьшить, Брэндон. — Она бросает на меня неприятный взгляд.

Я поднимаю руку и убираю волосы с ее лица, заправляя их за ухо. Ее ресницы трепещут, и она тяжело сглатывает.

— Я терпеть это не могу, — шепчет она.

Я прижимаюсь губами к ее лбу.

— Пошли.

Она все еще смотрит на меня, но вздыхает.

— Ты сводишь меня с ума.

Пожав плечами, я отстраняюсь от нее и надеваю майку и толстовку.

Как только мы выходим из раздевалки, я замечаю Финна, прислонившегося к задней стене. Хоуп с ним, без сомнения, пилит беднягу из-за какой-нибудь бессмысленной ерунды. Он замечает меня, пересекает комнату и падает рядом со мной. Толпа в «Яме» все еще плотная, и, если уж на то пошло, кровь только еще больше разозлила их. Я обнимаю Поппи за плечо, крепко прижимая к себе, пока мы проталкиваемся сквозь потных пьяниц и пробираемся к двери, ведущей в задний переулок.

Дверь в подвал с грохотом захлопывается за нами, и холодный воздух обволакивает меня, заставляя дрожать от страха. В темном переулке пахнет гниющей едой и мочой. Это в значительной степени местный туалет для каждого посетителя «Ямы».

— Бинго! — кричит Хоуп. — Давайте, ребята. Сыграем в бинго.

Я фыркаю. Клянусь, эта девушка совершенно не обращает внимания на все, что происходит, если только это не связано с членом.

Поппи нервно смотрит на меня.

— На самом деле я просто хочу домой.

— Одевайся, — говорит Хоуп. — Финн, ты хочешь пойти со мной? Это крутая штука. Можно выиграть массажер для шеи и… Алло?

Поппи сжимает мою руку. Я смотрю на нее сверху вниз, прежде чем проследить за ее взглядом в сторону Финна. Он смотрит на какую-то точку в переулке, его поза напряжена. Он обхватывает пальцами руку Хоуп и тянет ее за собой. Одного маленького движения достаточно, чтобы привести в действие все мои инстинкты.

Я встаю перед Поппи и встаю рядом с ним, как раз в тот момент из темноты появляются четверо парней, Джош Хармон посередине. Они входят в тусклый свет уличного фонаря. Его друзья выглядят такими же подонками, как и он сам, и от них исходит агрессия. Они делают еще один шаг в переулок, и я замечаю, что губа Хармона рассечена, и хотя его правый глаз распух, эта растущая ярость, эта потребность причинить кому-то боль очевидна. Я поворачиваю шеей в сторону, сжимая кулаки.

— Поппи, возвращайся домой, — говорю я сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь держать себя в руках, пока она не уйдет.

— Нет, оставайся, дорогая, — усмехается Хармон, пытаясь оглядеться вокруг.

— Не разговаривай с ней, блять. — Меня трясет, когда я пытаюсь сдержать боль, которую я готов причинить ему. Я чувствую напряжение Финна.

Хармон смеется, и его друзья присоединяются к нему, как стая хорошо обученных собак.

— Я собираюсь надрать тебе задницу на глазах у твоей маленькой шлюшки.

Ну вот.

Я падаю на него, как на гребаное здание. Мой кулак трижды ударяет его по лицу, кто-то из его друзей бьет меня по почкам. Что-то во мне радуется, когда я бросаю вызов каждому из них, черт возьми. Мой маленький демон оказывается на высоте, наслаждаясь грубой жестокостью. Я выбивал из них дерьмо, снова и снова прибивая костяшки пальцев к плоти и костям, пока кровь не покрыла мои руки. Я поглощен, ослеплен единственной целью — уничтожить парня передо мной. Я смутно помню, что двое других замерли на полу — благодаря Финну. Теперь остались только я и Хармон. Мой кулак и его лицо.

— Брэндон, — кричит Поппи. — Хватит! Брэндон. Я слышу ее, но ничего не замечаю. — Финн, заставь его остановиться. Он его убьет!

— Ничего такого, чего тот не заслуживает, — голос Финна пронизан той же тьмой, что и мой разум.

Я бил Хармона до тех пор, пока моя рука не устала, а его лицо полностью покраснело и распухло.

— Брэндон, пожалуйста, — голос Поппи прерывается всхлипываниями, и мне хочется пойти к ней, но я просто не могу вырваться. Тяга слишком велика.

Что-то скользит по моей руке, меня хватают, и я замахиваюсь. В последнюю секунду я понимаю, что это Поппи. Я сдерживаю силу удара, но уже слишком поздно. Мой кулак сталкивается с ее челюстью, и она ударяется о бетон. Время останавливается. Мое сердце, кажется, замирает в груди, кровь стынет в жилах. Гнев мгновенно исчезает, и все, что остается, это ужас от того, что я только что сделал.

Она растянулась на грязной земле, приложив руку ко рту, из ее губ течет кровь. Финн и Хоуп бросаются к ней, чтобы помочь подняться на ноги.

— Поппи…

Хоуп обвиняет меня. Она дает мне пощечину.

— Ты, она грозит мне пальцем. — Гребаный мудак. Держись, блять, подальше от нее.

Поппи смотрит вниз, вся в слезах.

— Поппи, мне так жаль. — Шепчу я. Я знаю, что мне нужно извиниться. Делаю шаг вперед.

— Не смей. — Хоуп стоит, как сторожевая собака, она в ярости. Обычно я спорю с ней, но сейчас мне слишком стыдно.

Я провожу обеими руками по волосам и запрокидываю голову назад.

— Пожалуйста, позаботься о ней.

Она кивает и поворачивается на каблуках, взмахивая рыжими волосами. Я смотрю, как она уводит Поппи прочь и исчезает из виду. Финн медлит, бросая на меня неуверенные взгляды. Я оглядываюсь на четыре бессознательных тела, разбросанных по переулку. Это то, что я делаю. Это то, на что я способен, и мне никогда не было на это наплевать… пока Поппи не вмешалась в гущу событий.

— Пошли. — Он дергает головой, и я следую за ним. Мой разум и тело полностью онемели, и к тому времени, как я добираюсь до его дома, я даже не могу вспомнить, как добрался сюда.

Его квартира небольшая, но хорошо оформлена и очень чистая. Я был таким до того, как все произошло, и я думаю, что дошел до точки, когда я просто сдался и решил, что больше ничего не стоит делать. Временами я едва мог помыться, не говоря уже о том, чтобы убрать квартиру.

— Вот. Финн выходит из кухни и протягивает мне пакет со льдом, указывая на мою руку. Я смотрю вниз на свои разорванные и окровавленные костяшки пальцев, и все, что я вижу, это их соприкосновение с красивым лицом Поппи.

— Мне нужно к ней. Я начинаю вставать, но он кладет руку мне на плечо.

— Пусть пока Хоуп разбирается с ней.

Он ставит пиво на журнальный столик и садится рядом со мной. Я провожу трясущейся рукой по волосам.

— Они просто были там, и она там, и я потерял голову. Я никогда не причинил бы ей вреда, — хрипло говорю я. Но я это сделал. Я причинил ей боль.

— Знаю. Это была случайность.

Я не знаю, как долго Финн сидит и наблюдает за мной. Мой разум мечется в вихре вины и ужаса, пока я оцепенело пялюсь в стену. В конце концов он встает и выходит из комнаты. Я слышу, включается душ, и беру телефон, уставившись в пустой экран.

Я набираю имя Поппи, нажимаю кнопку вызова, и когда звонок поступает прямо на голосовую почту, записываю ей:

«Опоссум, мне очень жаль. Прости меня, пожалуйста. Я тебя люблю.»

Жду и жду, но ответа не получаю. Мое сердце колотится в груди, меня разъедает настоящий страх. Она уйдет от меня. Она уйдет, и что потом? Она моё все, и без нее все это совершенно бессмысленно. Но она единственный человек, которого я не могу обидеть. Я борюсь с собой в течение минуты, а затем понимаю, что не могу винить ее, если она уйдет. На самом деле, она должна уйти от меня. Она должна меня ненавидеть. Я катастрофа, ожидающая своего часа, бомба замедленного действия, а она пристегнута ко мне и ждет неизбежного удара. Я говорю себе, что никогда не причиню ей вреда, но я просто доказал, что ошибался. Я не могу доверять себе. Я даже не знаю, кто я, черт возьми, такой. Она — мой мир, но я только что увидел, что даже она не может успокоить этого гребаного демона внутри меня.

Я решаю совершить бескорыстный поступок хоть раз в своей дерьмовой жизни. Я не хочу ее прощения. Я просто хочу, чтобы она была счастлива, любима и в безопасности. Моя любовь причинит ей только боль, а это не то, чем должна быть любовь. Поэтому я отпускаю ее.

Набираю еще одно сообщение:

«Я не заслуживаю твоего прощения. Я не могу жить с собой, зная, что причинил тебе боль. Просто знай, что я люблю тебя, всегда.»

И я нажимаю «отправить».