VR 4. Грани реальности.

Глава 3

Лин неторопливо шла по полупустым коридорам своего отдела. Степенно цокающие каблуки эхом отражались от холодных стен и раз за разом искаженные возвращались к источнику звука. Идиллию ее одиночества осмеливался нарушать лишь странный шум идущий откуда-то сверху. Она с любопытством отправилась туда.

Подойдя поближе она улыбнулась. Истерические невнятные крики профессора Фроста и шум целой толпы людей дал понять, что опять случилось нечто неординарное, а значить это могло только одно — Эдвард. Этот человек в свойственной ему манере всегда мог расшевелить даже самую спокойную и инертную область социума, а уж после того, как он появился здесь со своим лохматым дружком это стало практически нормой. Он то и дело пугал окружающих огромной псиной, что на каждого в этом месте смотрела хищными глазами полными злобы и голода. Даже ей доводилось чувствовать на себе этот тяжёлый взгляд. Ощущение, что тебя жрут даже не прикасаясь было не из приятных.

Вот и сейчас она была уверена, что все повторяется, испуганные люди бьются в истерическом ужасе, а где-то за углом стоит хохочущий парень, что единственный из всех мог совладать с этой кровожадной зверюгой. Он явно испытывал от этого непомерное удовольствие и всегда заражал им и ее. Но картина открывшаяся в этот раз совсем не оправдала ожиданий…

Шум был действительно связан с Эдвардом, но вместо хохочущего победителя и его личного шерстяного кошмара она видела лишь два безжизненного свисающих тела на руках закованных в металл сотрудников службы безопасности. И судя по тому, как им в спину орал профессор и все время поторапливал и без того бегущих людей, то положение было более, чем критическое.

Их отнесли в медблок и в бессознательном состоянии обоих закрыли в капсулах для регенерации. Подобная процедура для людей была нормой, но вот о возможности восстанавливать там другие живые организмы она слышала впервые. Хотя, какая разница, что восстанавливать после анализа биологического вида? Все состоит из одних и тех же микроэлементов. Нужно их разве что собрать в правильном порядке на клеточном уровне.

Время тянулось мучительно долго. Писк оборудования с каждым ударом сердца монотонно заколачивал гвозди в ее расшатанную нервную систему, а беспрерывно бегающий вокруг Эдварда медперсонал ее раздражал только сильнее. Ведь это было единственное место, где она могла побыть с ним рядом не боясь, что он ее прогонит, но ей все время кто-то мешал.

Восстановление заняло четыре часа десять минут и двадцать четыре секунды. Это означало о весьма серьезных травмах и с каждой минутой ожидания она накручивала себя все сильнее об обстоятельствах, в которых они были получены. В уме были перебраны сотни вариантов от банальных несчастных случаев до проблем на работе или очередной вылазки в пустошь. И хоть она прекрасно знала, что он не покидал стены научного корпуса, но справиться с эмоциями никак не выходило. В последнее время ей это было свойственно, как и беспричинные перепады настроения.

— Привет, Эдвард. Нас наконец-то оставили одних. Мне так хотелось с тобой поговорить, — Лин взяла его за руку и медленно провела пальчиками от запястья до плеча. — Ты, наверное, как всегда теплый. Я всё ещё помню твои руки, твои прикосновения, другие будто стёрлись из меня, будто и не было их вовсе. Знаешь, я бы хотела тебе кое-что рассказать. Скорее оправдаться перед тобой… Ты все равно этого не услышишь, а если и услышишь, скорее всего подумаешь, что это был сон. Так даже лучше… сказать тебе это в лицо не хватило бы духу.

Я знаю, что ты считаешь меня шлюхой, ну или как там? Девушка с заниженным уровнем социальной ответственности… Первый вариант звучит все же лучше… привычнее… Но я ведь не всегда была такой. Помнишь я говорила о своей матери? Мой отец, после ее смерти занялся моим воспитанием самостоятельно. Старшая сестра уже давно не жила с нами, да и отношения у нас всегда были очень натянутые. А отец… Военная выучка, бескомпромиссность и четкая уверенность в собственной безоговорочной и единственно верной парадигме душили меня. Он всегда хотел сына, а родилась вначале Майя, а потом я. Не могу сказать, что он не любил нас, но воспитание бойцов и воспитание девочек это абсолютно разные вещи. Он этого не понимал. Я знаю, он хотел, как лучше, но выходило как всегда и жить под тяжестью его заботы и опеки было невыносимо.

Я же была своенравна и свободолюбива. Я убегала из дома, могла не появляться там по несколько дней, ночевала у подруг, которых он ненавидел и всячески пыталась вырваться из его плена. Какая я была дура! Ведь в итоге я влипла именно в то, от чего он меня пытался уберечь всеми силами.

Я связалась с одной очень сомнительной компанией. Они казались мне крутыми, независимыми, сильными, я хотела быть похожа на них, подражала им даже не смотря на то, что они были полными отморозками. Они грабили, избивали неугодных им, кошмарили слабых. Это было ужасно! Но тогда… в мои шестнадцать…

В этой компании был парень. Из всех этих говнюков этот был самым отмороженным, но меня всегда тянуло именно к плохим. Это была обратно сторона синдрома отличницы, которую во мне взращивали с самого детства. И ты знаешь я влюбилась, втрескалась в него по уши. Он боготворил меня, восхищался, защищал от всех, он казался мне идеалом, я страстно желала его и так же сильно боялась переступить черту. Всё-таки первый раз. А он терпеливо ждал. Ждал, пока боги целомудрия наконец отдадут меня ему на растерзание.

Однажды он позвал меня с собой на какую-то тусовку. Мне нездоровилось и не хотелось, но он настоял, сказал, что это совсем ненадолго, а потом у него будут дела, а меня он отвезёт куда захочу. Я поверила.

Мы приехали в какой-то богом забытый район и спустились в подвал. Там было темно и сыро. Никакой тусовкой там и не пахло. Мне стало очень страшно. А дальше был толчок и я проваливаюсь в темноту и толстая железная дверь с грохотом закрывается. Я звала его, кричала, умоляла выпустить, но в ответ была лишь тишина. Как оказалось эта тварь проиграла меня в карты. Точнее не меня, а деньги. Там сумма была просто смешная — тысяч двадцать, не более. А потом пришли они… их было трое или четверо тогда, я не помню… Они вытащили меня на свет, осмотрели и стали срывать с меня одежду, лапать, бить, трахать… Твари. Пока одни держали меня другие пользовались, потом они менялись и так до тех пор, пока их животные потребности не были удовлетворены полностью.

Меня связали и снова бросили во тьму. Туда, где я была лишь наедине сама с собой и с тем омерзением, что у себя вызывала. Все их касания, испражнения на моей коже… Это… ты все равно не поймёшь каково это было. Боже! Зачем я тебе все это рассказываю? Как хорошо, что ты этого не слышишь…

Они приходили каждый день, иногда по несколько раз. Я каждый раз вздрагивала слыша их шаги, ведь я знала, что сейчас все снова повторится. И оно всегда повторялось. Они развязывали меня, били, трахали, когда по очереди, когда все сразу. Я рыдала и умоляла их отпустить, но они лишь смеялись и продолжали издеваться надо мной. Иногда, когда им надоедали мои истерики и сопротивление они накачивали меня какой-то дрянью. Тогда я становилась покорной, а организм сам требовал того что им было нужно превращая меня в такое же животное, как и они… И что самое страшное — эффект был накопительным. Я перестала принадлежать сама себе.

Меня держали там девять дней, за которые я прошла по всем девяти кругам ада. В те редкие моменты, когда меня отпускало, я мучилась от ненависти и отвращения к себе, пыталась покончить с собой, меня дважды откачали, снова напичкали этой дрянью, связали и бросили с жгучим желанием принять в себя любого мужчину.

Из этого ужасного плена теперь и собственной похоти меня вытащил отец. Он лично явился в разгар «веселья», когда я в эйфории вся грязная, голая обрабатывала собственных насильников. Мне не было уже ни стыдно, ни больно, думаю, он сразу понял, что я под кайфом и сама себе не принадлежу.

Живым оттуда не ушел никто. Я не помню, что конкретно он с ними делал, помню лишь, как они кричали, умоляли его прекратить, захлебывались собственной кровью и испускали дух в жутких предсмертных хрипах.

После этого все пошло наперекосяк. Пережитый стресс требовал медицинского вмешательства и меня закрыли в одной из клиник. Мне прочищали мозги, пичкали препаратами, пытались вытащить из глубокой депрессии. Я боялась людей, боялась одиночества, даже собственная тень иногда заставляла вздрагивать. Лишь спустя полтора года я смогла вернуться к относительно нормальной жизни, заново научившись общаться с людьми, которых искреннее ненавидела. Ведь кому как не мне было знать о том, на что они способны.

Стараясь забыть свое прошлое я с головой ушла в учебу, экстерном закончила школу, поступила в колледж, закончив его с отличием, а следом и в местный университет на медицинский факультет.

Жизнь все же наладилась, я перестала бояться оставаться одна, научилась отчасти доверять людям, только не мужчинам… Их плотоядные взгляды вызывали во мне чувства стойкого отвращения и желания одновременно. В моей голове, тогда, в этом проклятом подвале, под воздействием неизвестного препарата, что-то перемкнуло и то, что меня пугало раньше теперь начало привлекать. Насилие, страдание, боль… Я боялась себе признаться, что для меня это норма и что перспектива быть порабощенной меня возбуждает. И это при том, что ненависть к противоположному полу так никуда и не делась…

А потом умер отец. Вернее его убили. Я осталась совсем одна, без защиты и средств для существования. Его сбережений хватило на то, чтобы закончить четвертый курс, а дальше нужно было выбирать либо работу, либо учебу, совмещать и то, и другое было большой проблемой. А ещё нужны были деньги, много денег. Учеба стоила очень дорого.

Я нашла себе неплохие подработки, но этого едва хватало на оплату обучения, а ведь ещё нужно было на что-то жить. Тогда-то я и выпустила внутренних демонов на свободу пустившись во все тяжкие. Изголодавшиеся по любви, тело с радостью приняло новые условия игры, да и желающих платить за внимание красивой девушки было хоть отбавляй. И лишь разум с омерзением смотрел на это со стороны и беспомощно пытался вырвать организм из сетей истинного порока.

Ты не поверишь, от моих грехов меня спас Билл. Точнее он меня чуть не убил вначале. Эта пьяная скотина на полной скорости влетела в машину моего, наверное, уже тридцатого парня. Он слава богу не выжил. Тот ещё козел был. Полный ноль в постели, а самомнение, как у порноактера. Если бы не тугой кошелек…

В общем, после аварии очнулась здесь с имплантами вместо рук и ног. Надо мной стоял мужчина в белом халате и нагло рассматривал меня и то, что теперь заменяло конечности. Он извинился и сказал, что виновен в случившемся и что в качестве компенсации морального и физического вреда оплатил лучшую из имитаций человеческого тела воплощенную в металле, оплатил мою учебу и ещё что-то закинул на мой счёт в банке. Я хотела вначале на него наехать, но осознав масштабы его вложений в мою жизнь поняла, что до этого продавала себя намного дешевле.

Напоследок он ещё предложил мне весьма творческую и хорошо оплачиваемую работу в научном корпусе. Я с трудом представляла, что будет входить в мои обязанности, но за такие деньги можно было делать все, что угодно.

Немного вникнув в рабочий процесс и осознав свою неприкосновенность и безнаказанность я решила оторваться на всех представителях мужского пола. Большая часть из них все равно были никчемными, остальные же просто шли в довесок. Кто не мог доказать свое превосходство, покорить и начинал лебезить при виде моей красоты сразу отправлялся под нож, как того от меня и требовали. Иные же иногда могли прожить на пару дней большей, пока новая игрушка мне не надоедала.

А потом появился ты со своим статусом неприкосновенности и адским огнем похоти в глазах. Ты был правильно, я бы даже сказала идеально сложен и просто не мог меня ни привлекать. Да уж… Билл постарался на славу!

Тихий монолог Лин прервал шум открывающейся двери и толпящимися за нею людьми. Девушка вздрогнула и отпрянула от кровати.

— Тащите его сюда! Профессор Фрост сказал отправить его к хозяину.

— Тяжёлый гад!

— Ох, чем он его только кормит?! — раздалось от крепких парней, что с трудом затаскивали огромного волка в помещение.

— А где их так? — поинтересовалась Лин глядя на кряхтящих парней. Они дотащили животное до кровати, с трудом закинули и лишь потом обернулись.

— Фух, — облегчённо выдохнул один из них. — Так у нас же! Они это… на полигоне были. Волк накинулся на вот этого, — парень указал на Эдварда пальцем. — Хотел его убить, потом охрана захотела убить волка, начала стрелять, а этот вступился, устроил драку, вырубил охранников, но получил импульс в живот. В общем куча пострадавших, а виноватых нет. Как-то так. Пойдем ребята, а то нас ещё Форест ждёт.

— А чё мы то сразу? — раздался удаляющийся голос. Ответа уже слышно не было.

Дверь закрылась и в жилом блоке снова воцарилась тишина. Лин посмотрела на Эдварда. Тот все так же молча лежал с закрытыми глазами. Если уж его и шум не разбудил, то видимо крепко спит — подумала она и мельком взглянула на волка. Большой, сильный — под стать хозяину.

— Видишь, твоего друга тоже вернули, скоро он снова попробует тебя сожрать за оказанное ему доверие, — девушка грустно вздохнула и задумалась. Она ведь сделала тоже самое свое время. — Но я вообще хотела тебе не только душу излить. Хотя это тоже стоило сделать. Будто гора с плеч упала. Я хотела сказать… Не знаю, как ты к этому отнесешься… Вряд ли ты будешь рад… Я и сама, честно, не знаю, как к этому относиться, а там кто тебя знает, конечно… Но все же ты должен это з…

— Лин, — раздался тяжёлый хриплый голос. От неожиданности девушка судорожно одернула свою руку от его щеки и отстранилась на метр. — Что ты тут делаешь?

— Говорят тебя твоя псина покусала, — сразу нашла, что ответить Лин, игриво поглядывая ему в глаза. — Вот скажи мне, стоила ли его жизнь таких мучений? Это ведь…

— А твоя? — холодно прервал Эдвард. — А твое предательство стоило моего доверия?

Лин прикусила губу, по спине пробежал лёгких холодок. Она прекрасно помнила его последние слова и прекрасно понимала, что не стоила. Его взгляд давил на нее.

— Неужели ты всю жизнь будешь мне это вспоминать? — с обидой в голосе произнесла Лин.

— Нет, конечно, не буду, — услышав ответ девушка улыбнулась. Внутри появилась крохотная надежда на чудо. — Связывать с тобой жизнь в мои планы не входит. Ты уж прости.

— Почему ты так жесток со мной? — вдруг вырвалось у девушки. По щеке скользнула теплая предательская слезинка. — Неужели я не заслуживаю прощения? Ты даже зверюгу свою простил за попытку тебя убить! Чем я хуже? Когда ты успел стать таким чёрствым, Эдвард?

— Когда ты предала меня. Я ведь искренне верил, что у нас может быть будущее, но в тот день ты убила нас. Ты убила себя во мне. Ты умерла для меня… — тихо прошептал Эдвард. В его голосе не было злобы, только холодное безразличие. — Дважды… — добавил он про себя. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты была счастлива, чтобы ты наконец нашла свое, но помочь тебе в этом я не смогу. И знаешь, Лин, наверное, для тебя это будет важно. Я простил тебя. Надеюсь ты сделаешь правильные выводы. А сейчас тебе лучше уйти.