Врач. Жизнь можно подарить по-разному

Глава 23

Марк

Нет, черт возьми! К Папе Римскому! Вдох-выдох… Можно просто проигнорировать вопрос?

– Марк? – переспрашивает.

– Да, это моя квартира, – киваю. – Не переживай, это двушка. Вам отдам большую комнату, – демонстративно бросаю сумку на диван.

– Но…

Бледнеет, краснеет, глаза распахнуты.

– Марк, – говорит почти шепотом, – почему ты это делаешь?

– Ну и вопросы ты задаешь, Катюх! – фыркаю, показываю всю степень глупости сказанного.

– Мам, – раздается Мишкин голос из кухни, – я есть хотю!

– Упс, – кривлюсь я. – А вот с этим у меня не очень, – мне почти стыдно. – Я себе не готовлю.

Катя идет на кухню, оглядывается, распахивает холодильник.

– Сейчас что-нибудь сообразим, – тянет задумчиво.

Слава детям! Ей резко стало не до дурацких вопросов.

– Можно в магазин сходить, – присоединяюсь к разглядыванию пустого холодильника. – Супермаркет через дом, – киваю в нужном направлении. – Но это лучше без Мишки. Слишком много людей в помещении.

– Ты сходишь? – она хмурится.

– Давай лучше ты! – возмущенно морщусь. – Ненавижу магазины! – улыбаюсь. – А у тебя на карте по-прежнему сорок тысяч.

– Но, – у нее даже голос срывается.

– Мы пока погуляем, – заговорщически подмигиваю Мишке.

Тяну его в коридор, не давая ей возможности отказаться.

– Там хорошая кулинария, – говорю Кате.

Сам завязываю шнурки. Мишка тут же подставляет ногу, как-то на автомате помогаю обуться и ему.

– Можно взять какую-нибудь запеканку или пирог, – беру ее сына за руку, открываю дверь.

– У тебя дома даже хлеба нет, – тихо произносит Катюха, – Ни яиц, ни молока…

– Купи все, что надо, – согласно киваю. – Только не тащи сумки сама, – смотрю на нее строго. – Позвони с касс, я подойду забрать.

Она выходит на площадку, я вызываю лифт, закрываю дверь, протягиваю ей ключи:

– Там при входе мастерская, – объясняю ей. – Сделай себе дубликат.

– Марк… – начинает она, натыкается на мой взгляд и замолкает.

Хм, жалко. Мне даже интересно, что ты хотела сказать?

Катя

Картошка, морковь, свекла. О! Кабачки! Тогда еще укропа, косточку на бульон, немного свинины потушить… Боже, как же все дорого! Но в сорок тысяч точно уложусь! Сорок тысяч. Для меня даже на месяц это много… Костя выделял на хозяйство значительно меньше.

Ух ты, осетинские пироги! Гуля такой заказывала. В духовке подогреть и будет вкусненько! Интересно, а духовка у него работает? Блин! У него… Как так вышло, что мы все сейчас у него?

Ой, молоко. Можно еще творог. Возьму яйца, сделаю сырников утром. Разрыхлитель, ваниль, мука… Хлеб, батон. Масло сливочное в холодильнике я видела. А у него есть дома гречка? Или рис? Да елки-палки! Ну как так можно жить? Как… Как одинокий холостяк… Без женщины. Совершенно точно. Замираю. В эту квартиру он никого не приводил. Кроме нас. Кроме меня… Марк…

Блин, пакеты действительно тяжелые. Ну ладно. Тут идти-то полквартала. Не буду звонить.

Делаю дубликат ключа на выходе. Два от квартиры и магнитный от подъезда. Стою, смотрю, как мастер, заигрывая, предлагает мне красненькую основу. На шутки отвечаю невнятным согласием. Мне не до этого старого кавказца. У меня в голове бьется беспокойной птицей одна-единственная мысль: «Я себе делаю ключи от квартиры Марка. Я. От квартиры Марка. Я сейчас буду жить у него. Я и Миша. У Марка».

Ладно. Это временно. Отпуск между химиями. На следующий раз что-нибудь придумаю. Подам заявку в гостиницу заранее.

Забираю ключи на красненькой основе, беру пакеты. Здесь недалеко: до угла, там свернуть во дворы… Захожу и замираю в изумлении. С детской площадки слышны крики и хохот.

Там установлено какое-то странное кольцо. Оно под наклоном и, похоже, движется под весом человека: нужно удержаться и пробежать по кругу. И эти двое, хохоча и крича от азарта, балансируют на детской карусельке. Мишка в восторге. Он с трудом удерживает равновесие, но не падает. И, кажется, уверен, что справляется с этим сам, хотя конечно же, просто Марк его постоянно ловит. От восторга оба смеются, шумят…

– Мама, – сын замечает меня.

Марк тоже. Спрыгивает, идет мне навстречу. Смотрю на них во все глаза и не могу произнести ни слова.

– Ты чего не позвонила? – берет пакеты Марик. – А мы что? Ждем гостей? – удивленно смотрит на покупки. – Мне кажется, втроем это съесть нереально!

– Ну, – смущаюсь, – это вроде как на всю неделю.

Марк удивленно вскидывает брови, а Мишка вдруг становится рядом с ним.

– Я возьму! – пыхтит мой мальчик, пытаясь подражать взрослому мужчине.

И прежде чем я успеваю крикнуть: «Нет! Тяжело», Марк освобождает одну из ручек.

– Давай вместе.

Мишка цепляется и, конечно, больше мешает Марку, чем помогает, но выглядит при этом ужасно гордым.

Вот так рядышком они идут к подъезду, а я остаюсь, словно вкопанная. Смотрю им вслед. Как? Как у него это получается? Почему Костя, который меня из роддома забирал, ни разу с Мишей не гулял? Почему Марк, который узнал о нас три недели назад, ведет себя так, будто мы с ним всю жизнь прожили?

– Кать, открой дверь, у меня руки заняты! – слышу его голос.

Подхожу, достаю свой ключ.

– О! Красненький, не попутаем, – улыбается Марк, а я опять смущаюсь.

У меня есть ключ от его квартиры. Красненький.

Марк

С моей кухни несется дурманящий запах осетинского пирога. Еще там весело булькает мясо в кастрюльке и тушатся на плите овощи. Я туда заходить боюсь! Холодильник вдруг стал полным, откуда-то досталась сковорода и целых три кастрюли! Три! Вообще не помню, чтобы их покупал. Мистика какая-то!

Украл у Катьки Мишку, и режемся с ним в приставку. Нашел гонки с совершенно детской анимацией. Возможностей у игрока минимум, но пофиг. Нам весело. Хотя желудок от ароматов уже сводит.

– Мужчины, мыть руки и ужинать! – раздается Катин голос, и я понимаю, что перестаю дышать.

Мишка, конечно, ничего не замечает. Послушно бросает джойстик и несется в ванную, а я смотрю ему вслед…

Решение привезти их сюда я обдумывал секунды три. Ну, может быть, пять… Пока она там рассуждала, что поедет к Светке. Потом заставлял себя не возвращаться к этому. «Все, – говорил сам себе, – дело сделано. Поздняк метаться!»

А вот сейчас захожу на свою кухню, смотрю на красиво накрытый стол, на чуть раскрасневшуюся Катюшку, на ерзающего от нетерпения ребенка. Оба поднимают глаза. Они ждут меня. Когда я сяду. Эта женщина и этот ребенок меня ждут.

Стою и думаю: а что, можно жить вот так?