Врата в Сатурн

VII — 3

— А скоро откроет и звёзды. — согласился Леднёв. — Я как раз сейчас работаю над одним проектом — знал бы ты, какие там открываются перспективы! Гарнье вот только… три дня назад сцепился с ним на одном совещании, так снова до скандала дошло!

— А он что, тоже на Земле? — спросил я. Не то, чтобы меня особо заботило, чем занят французский астрофизик — простая вежливость требовала проявить интерес, раз уж собеседник так возбудился.

— Да, мы вместе прилетели, одним лихтером. И с тех пор он постоянно путается у меня под ногами. Куда не приду — непременно либо он там был день назад, либо его вот-вот ожидают!

Я с трудом сдержал ухмылку. Это ещё неизвестно, кто у кого путается — Валерка, как это частенько с ним случается, потерял связь с реальностью, забыл, что в научном сообществе слово француза весит куда больше, чем любые его аргументы. Впрочем, это ещё как сказать — результаты исследований, которые Гарнье развернул на Энцеладе, насколько мне известно, многие коллеги астрофизика оценивают неоднозначно. В особенности, это касается выбора предмета исследования, получения энергии из «червоточин», связывающих два «звёздных обруча».

Леднёв тем временем как раз на эту тему и заговорил.

— … понимаешь, Лёх, он вцепился в свою идею и никого не слушает! Я сто раз ему говорил, что это опасно, но он и слушать не хочет! Твердит, как заведённый, про бездонный, неисчерпаемый источник дармовой энергии, а другие и рады слушать. Ещё бы — такая халява!..

— И что в этом плохого? — спросил я. — если он прав — прикинь, сколько проблем сразу решится? И никакого урона экологии — не надо ни уголь жечь, ни нефть, да и никакой Чернобыль не…

Я едва успел прикусить язык. До катастрофы на Чернобыльской АЭС ещё несколько лет — если она вообще состоится в этой реальности. Кстати, зарубка в памяти: надо как-нибудь ненавязчиво выяснить, как там дела — понять, не повторится ли история таким вот неподходящим образом?

К счастью, Валера не обратил внимания на мою оговорку.

— Ты не понимаешь, Лёх! И никто не понимает, потому как специалистов в этой области — Гарнье, да мы с твоей Юлькой, а более никого во всё мире! Его затея реально опасна — Гарнье попросту не представляет, с какими силами собирается заигрывать! Если я прав, то его эксперименты могут обернуться такой бедой, что взрыв вулкана Кракатау покажется праздничным фейерверком!

— А если ты не прав? — я скептически ухмыльнулся. — Валер, тебе ещё никто не говорил, что эта твоя священная война с гарнье — всего лишь сведение счётов? Ну невзлюбили вы друг друга, понимаю, характерами не сошлись — но должна же быть объективная научная истина? А вы, вместо того, чтобы разобраться совместными усилиями, собачитесь…

К моему удивлению, Леднёв не кинулся возражать.

— Если она и есть — то нам пока неизвестно. А работать со мной Гарнье категорически отказывается, и ничего с этим не поделать.

Он умолк. Я терпеливо ждал продолжения.

— Ладно, хрен с ним, с Гарнье. — Валера обречённо махнул рукой. — Ты мне скажи, почему Димки нет? А то у меня к нему дело…

— У родителей, в Томске. Как только вышел из санатория — так сразу собрался и уехал. И Нина с ним — ей дали отпуск на три месяца, вот и решили провести его вместе, у Димки на родине.

— Жаль… — Леднёв раздосадовано покачал головой. — Ты не в курсе — его теперь как, отстранили от работы во Внеземелье?

Ну почему же? — удивился я. — Отдохнёт в своём томске, восстановится — и на медкомиссию. Я говорил недавно с И. О. О. — так он уверяет, что врачи гарантируют полное восстановление.

Валера недоумённо нахмурился?

— Какой ещё И. О. О.?

— Так ты и «Москву-Кассиопею» забыл? Плохо дело, Валер, склероз в твои годы — это никуда не годится!

Да ничего я не забыл! Можешь толком ответить, кто это такой? Мне правда нужно знать, как у Димки дела, дело у меня к нему, важное!

— Не бери в голову, Валер. — сказал я. — Мы так называем главного психолога Проекта — давно, ещё с Артека…

— Ну, если главный психолог… — Леднёв покачал головой. — Понимаешь, мне скоро понадобится хороший водитель буксировщика с опытом работы в дальнем Внеземелье — вот я и хотел пригласить вас с Димкой. А у него — вон оно как…

— Так и пригласишь, какие проблемы? Можешь ещё Шарля позвать, он нам обоим сто очков вперёд даст в этом деле. Он, правда, ещё на «Заре», но скоро должен вернуться. Хочешь, я с ним свяжусь, поговорю? Только объясни сперва, что ты затеял?

— Ты ведь застал начало расчистки «обруча»? — ответил он вопросом на вопрос. — Того, что подо льдом на Энцеладе?

Я кивнул.

— Застал, только самую малость. Успели расчистить совсем небольшой кусок, метров двадцать по окружности.

— А сейчас — не больше трети. Очень трудно работать, техника постоянно ломается, не успеваем чинить… Но я не об этом. Ты, конечно, в курсе, что учёные сумели расшифровать часть символов с «обручей»?

— Конечно в курсе. — мне захотелось обругать собеседника — Валер, ты ещё спроси, сколько будет дважды два!

Злился я не зря. Именно с расшифровки символов на гобийском «обруче» и началась «батутная программа». Это случилось давно, ещё в пятидесятых; потом нашли второй «обруч» на Луне, а за ним добрались и до третьего, в «засолнечной» точке Лагранжа. Все три, как и их гигантский близнец на Энцеладе, были покрыты густой вязью символов; лингвисты прогнозировали, что на полную их расшифровку могут уйти десятилетия.

— Дважды два будет четыре. — сообщил Леднёв. — А спросил я потому, что удалось прочесть символы на недавно расчищенном фрагменте «обруча». Я оказался прав, Лёх, таких «обручей» ещё много, и тот, что на Энцеладе — далеко не самый крупный. И у нас, в Солнечной Системе и, конечно, у других звёзд. Представляешь, что будет, если мы найдём способ как-то к ним подключаться⁇

Я кивнул. Ещё бы не представлять — это будут в чистом виде «Звёздные Врата», сеть межпространственных порталов, фигурирующая в известном в «той, другой» реальности телесериале. Валера бредил этой идеей ещё на «Лагранже» — что же, выходит, он оказался прав?

— И где искать эти «обручи»? — спросил я. — Об этом в вашем фрагменте не сказано?

— Увы. — он развёл руками. — То есть, может и сказано, но мы пока этот кусок не расшифровали. А может, даже не расчистили, там работы ещё на полгода минимум. Есть правда, один намёк…

Он умолк. Я с усилием подавил желание спросить: «Какой намёк? На что?» Не дождётся Валерка от меня нетерпеливых вопросов, не на того напал…

Кухонная дверь скрипнула, в образовавшуюся щель просочилась Бритька. Подошла, положила лохматую башку мне на колени, глядя снизу вверх. В ореховых глазах читалось: «Что ты, хозяин? Ну их, эти 'обручи», символы и прочие неразрешимые загадки! Скоро охотничий сезон, поедем в Запрудню, на вальдшнепов сходим, на вечерней зорьке постоим…

Я запустил пальцы в шерсть на загривке. Прости, собаченька, но дело есть дело. А на охоту мы ещё съездим, обещаю…

— В прочитанном фрагменте содержится намёк на местоположение одного из «обручей». Если мы ни ошиблись с расшифровкой — этот обруч, самый большой из всех, был построен миллионы лет назад, в открытом Пространстве, вблизи пятой планеты Солнечной системы.

Я хмыкнул.

— Это, значит, в системе Юпитера?Вот как чувствовал, что придётся туда тащиться!

— А вот и нет. — он победно усмехнулся. — Речь идёт о близкой планете, которая находилась ближе к Солнцу, где-то в районе нынешнего Пояса Астероидов.

…Опа! Вот это сюрприз, так сюрприз…

— Ты что, о Фаэтоне? Валер, ты это сейчас всерьёз? Я понимаю, Казанцев в своих «Фаэтах» повторяет старую байку, но ты же учёный!..

— Серьёзнее некуда, Лёх. — Леднёв поднял на меня взгляд, лишённый даже тени насмешки. — Не до шуток мне, уж извини…

— Ну, хорошо… — медленно произнёс я. — Предположим, Казанцев и иже с ними были правы, Пояс Астероидов — в самом деле остатки разрушенной планеты. Но «звёздный обруч»-то тут при чём?

Он снова посмотрел мне прямо в глаза — непривычно серьёзно.

— Вот и я думаю: при чём?

Дверь снова скрипнула, на этот раз громче. Я обернулся — в дверях стояла Юлька. Бритька, пристроившаяся, было, у моих ног, вскочила и кинулась к ней — ластиться.

Лёш, ну сколько можно? — недовольно спросила она. — заперлись тут, как бирюки и не выходите! Ребята вас ждут — взял бы гитару, спел… Когда мы ещё соберёмся, вот так, вместе?

Я поднялся с табуретки.

— И правда, Валер, пошли. Насчёт «обручей» завтра поговорим, а сейчас — жизнь продолжается, верно?

Москва, июнь-август 2024 г.