Лабиринт Безумия

Глава 9

Таррэн открыл глаза, когда солнце еще не встало. Странно. В чем дело? Обычно, если такое случалось, это значило только одно: или он полностью отдохнул или же случилось нечто из ряда вон выходящее.

Темный эльф настороженно прислушался к себе, обежал притихшую поляну напряженным взглядом и мигом оказался на ногах: точно, случилось, потому что Белки нигде не было! Причем, судя по остывшей траве, довольно давно. Проклятье! Ведь не собирался же спать! Прекрасно помню, что велел себе бодрствовать до упора. Помню, как она уселась рядом. Помню, как спрашивала об Аккмале и той битве при Бронлоре, где они с Дядько, оказывается, тоже немало наследили… помню, что собирался ответить, а она как раз помешивала угли… ох ты! Неужели опять?!!

Таррэн быстро шагнул к остывшему костру и низко наклонился, старательно не замечая изумленного взгляда проснувшегося от шума его шагов Элиара. Осторожно втянул горячий воздух, узнал знакомый запах и тихо ругнулся: провела, зараза! Обманула! ОПЯТЬ!!! Да что ж за манера у нее делать все по-своему?!! Ни с кем не считается! Ни о чем не думает! Сама решила, сама же и сделала, после чего все равно ушла Торк знает куда! Даже не предупредила! И плевала она на чужое мнение, чужие желания, беспокойство и, тем более, досаду! Совершенно неуправляема!! Дикарка, одно слово!!

Он коротко выдохнул и, сделав успокаивающий жест Светлому, широким шагом вышел, надеясь перекипеть где-нибудь в тишине и блаженном одиночестве.

— Эй! У меня вопрос! — раздалось звонкое сбоку, едва мирно спящая поляна осталась позади, и Таррэн едва не подпрыгнул от неожиданности. Торк! Напугала же до полусмерти!!

Белка, широко улыбнувшись, как всегда любила делать в личине Белика, бодро помахала лапкой из-за дальнего ствола. Подозрительно бодрая, свежая и полная сил. Но, кажется, заметно успокоившаяся после вчерашних тревог.

— Как спалось?

— Замечательно, — буркнул эльф. — Без сонной травы нельзя было обойтись?

— Нет, — безмятежно сообщила она. — Ты был прав: ребята слишком вымотались и перенервничали вчера, чтобы спокойно отдыхать и оставить попытки извиниться за пересмешника. Пришлось им малость помочь.

— А предупредить ты не могла?!

— Зачем? Тебе тоже стоило выспаться. Так что я подсыпала щепотку в угли — я ее всегда с собой ношу. Так, на всякий случай. А оно и пригодилось. Правда, здорово?

Таррэн посмотрел совсем мрачно.

— Белка? Тебе никогда задницу не драли?

— Не-а. Пока таких умельцев не рождалось.

— Плохо. Похоже, я буду первым.

— Э-эй, ты куда? — забеспокоилась Белка, когда он резко развернулся и направился в противоположную сторону — злой, насупленный за вчерашний обман, недовольный и все еще сонный. — Подумаешь, беда? Ну, поспал чуток побольше? Ну, вялый немного… так это скоро пройдет! Через час оклемаешься и поскачешь, как зайчик!

Он не стал оборачиваться.

— Таррэн!

— Подожди, я сейчас, — неохотно откликнулся эльф, пропадая за густыми зарослями.

— А-а-а… так бы сразу и сказал, что по нужде. Я ж решила, что ты надулся.

Таррэн только вздохнул. Язва, как есть язва. Снова для чего-то его разозлила, почти вывела из себя и чуть не взбесила, да еще и вопрошает ехидненько: мол, а что не так? Ну зачем, спрашивается, это нужно? И главное, кому?! Неужели нельзя без этого злорадства в голосе? Неужели нельзя было просто сказать, объяснить, предупредить? Или ей нравится играть чужими чувствами? Менять маски с одной на другую? Похоже на то. Сегодня Белка, завтра суровая Гончая, послезавтра настоящая хмера, послепослезавтра озорной Белик… для чего?!

— Значит, у меня вопрос, — невозмутимо повторила Белка, едва он вернулся. — Пойдем, прогуляемся, пока остальные дрыхнут. Все равно ты уже выспался, мне делать форменным образом нечего, Траш с малышом еще охотятся, а Элиар пусть костер посторожит, раз поднялся.

Он обреченно кивнул.

— Что ты хотела узнать?

— Почему на тебя не действует моя магия?

— Чего? — изумленно хлопнул ресницами эльф.

— Моя сила, — повторила Белка, взглянув уже в упор, и ее глаза на миг превратились в два отточенных до бритвенной остроты кинжала. — За десять лет, что я живу в таком безобразном виде, редко случалось, чтобы кто-то мог держат себя в руках, особенно на первых порах. Из наших каждый попробовал свои силы. Все до единого подходили, вежливо интересовались моими планами на будущее и еще осторожнее спрашивали, нет ли в них места еще для кого-нибудь. Даже Сар’ра. А ты все еще держишься, хотя времени прошло немало, и вполне неплохо себя чувствуешь. Раньше такого не было: все рано или поздно срывались и делали глупости, но ты уже вторую неделю ходишь, как ни в чем не бывало. Я хочу знать, почему? В чем секрет?

Таррэн неловко кашлянул и засмотрелся вдаль.

— Значит, я не слишком тебя привлекаю? Она не работает? И ты совсем ничего не чувствуешь? — продолжала допрос Белка.

Эльф снова кашлянул, но смолчал: говорить ни на ту, ни на другую тему не хотелось. Врать было глупо, а говорить правду и давать ей повод лишний раз позлорадствовать — совсем ни в какие ворота не лезет. Поэтому он просто отвернулся, надеясь, что она еще помнит условия их недавнего договора: у него было полное право не отвечать.

Белка с досадой поджала губы.

— Ладно. Тогда скажи: как ты общаешься с Лесом?

— Просто сообщаю свои желания, и он их выполняет, — немедленно отозвался эльф, с облегчением поняв, что не ошибся в ней.

— Вслух?

— Зачем? Достаточно подумать: это же магия Изиара, и он хорошо ее понимает.

— Хочешь сказать, Лес сделает для тебя почти все? — не слишком поверила Гончая.

— Да. По крайней мере, ближайшие несколько дней.

Она на мгновение задумалась, постояла, но вдруг решительно направилась в сторону. Зачем-то походила среди могучих стволов, по некоторым легонько постучала ногтем, другие по непонятной причине забраковала, затем стремительно промчалась дальше, вынуждая эльфа следовать за собой. Попетляла, покружила, ненормально озаботилась и только когда нашла старое, замшелое дерево — странную помесь дуба и какой-то колючей гадости, которая росла прямо на ветках — довольно прищелкнула языком. А потом потребовала:

— Докажи. Сделай так, чтобы тиррс подарил нам хоть один плод.

— Тебе зачем? — удивился Таррэн.

— Что, не можешь?

— Могу, но…

— Так сделай!

Темный эльф пожал плечами и приложил ладонь к покрытому зеленовато-серым мхом стволу. Он чувствовал, что ему не причинят вреда. Откуда-то знал, что мох не станет выделять наружу смертоносный яд. На мгновение ощутил себя деревянным исполином, взмывающим под самые небеса, взглянул на далекую землю и жалких человеческих козявок, зачем-то потревоживших его покой, но быстро опомнился и резко тряхнул одну из высоких веток, на которой действительно дозревали шипастые, ядовито лиловые плоды.

Один из них покорно сорвался и со свистом полетел вниз.

— Неплохо, — оценила Белка, двумя пальцами поднимая с земли игольчатый мячик, похожий на ощетинившегося ежа с налипшими сверху сухими листьями. Не слишком большой, с ладонь, увесистый, с очень острыми шипами и одной единственной черной бороздой посередине… она легко подбросила трофей и бережно убрала в сумку. — Ха, оказывается, от тебя есть польза! Раньше приходилось дожидаться, пока сами созреют и еще не успеют выпустить ядовитый газ. А теперь можно просто попросить и — готово! Гляди-ка, даже пятнистый мох не надумал тебя поранить!

Таррэн взглянул исподлобья и машинально отер руку.

— Тебе не надоело меня подставлять?

— Нет, — очаровательно улыбнулась она. — Когда надоест, ты узнаешь первым, обещаю. А теперь пошли-ка назад: наших уже можно поднимать на ноги, а то переспят ненароком. Выходить лучше засветло, топать придется почти до заката, чтобы к полудню добраться до Ямы. Но вдруг какие неожиданности по пути встретятся? Вдруг ты оплошаешь? Или я что-нибудь пропущу?

Белка беззаботно махнула рукой и повернула к оставленному лагерю, ничуть не смутившись своим поведением и даже тем, что вполне могла поставить под угрозу его жизнь. А почему? Да все потому же!

— Ты до сих пор мне не веришь? — тихо спросил эльф.

Ответом стал быстрый, неимоверно острый взгляд из-под полуопущенных ресниц — стремительный, как взмах смертоносного клинка, холодный, оценивающий, бесстрастный и напрочь лишенный какой бы то ни было веселости. Нет, она не убрала с мягких губ обворожительную улыбку, не остановилась и не подала виду, что прекрасно понимает, о чем идет речь. Не напряглась и не стала изображать досаду от того, что эта игра его больше не обманула. Только едва заметно пожала плечами и неслышным шагом ушла, оставив невесело усмехнувшегося Темного смотреть себе вслед и, заодно, додумывать все остальное.

«Жаль, — печально подумал Таррэн, в который раз любуясь ее гибкой и плавной походкой. — Жаль, что мы навсегда останемся по разные стороны. Жаль, что я не смогу стать чем-то большим. Жаль, что ты не согласишься на меньшее. Жаль, что все так, как есть, потому что (видят ваши боги!) я бы очень хотел, чтобы все сложилось по-другому… действительно, жаль».

Белка, будто услышав, негромко фыркнула и с нарочитым шумом ворвалась в просыпающийся лагерь.

— Подъе-е-е-е-м!!!..

Таррэн наблюдал за ней весь долгий день. Смотрел, как она упруго мчится по зеленому лесу, как черной кошкой перепрыгивает через неглубокую речушку. Следил, как она молча общается с кровной сестрой, как припадает иногда на колени, всматриваясь в зеленые глаза хмеры и выуживая из ее памяти все, что та видела во время охоты. Он старательно подмечал все ее движения, все незаметные простому глазу жесты. Каждый сосредоточенный взгляд, каждый взмах ресниц, каждое шевеление губ и даже беззвучный шепот для чутких ушей Карраша, который после этого немедленно срывался с места и надолго пропадал в непролазных чащобах.

Эльф не знал, зачем делает это, но упорно наблюдал, стараясь расшифровать и запомнить мельчайшие черточки, даже крохотные смены ее настроения. Будто хотел навеки запечатлеть в памяти то, что больше никогда не сможет увидеть. Он следил за ней, пока видел ее спину. Затем беззастенчиво обратился к своей силе, рассудив, что в последний день этой жизни, может себе позволить некоторые вольности. Потом смотрел уже через чужие глаза, довольно быстро научившись выискивать внутренним взором крохотных зверьков, затаившихся среди густой листвы, и через них, подобно тому, что Белка проделывала с хмерой, умудрялся наблюдать за ее плавным кошачьим шагом. Пару раз даже птиц сумел нечаянно зацепить, но при этом смена декораций произошла столько стремительно и резко, что он не сразу понял, почему глядит на себя с дикой высоты, а ноги вдруг перестали ощущать под собой опору. Кажется, он даже споткнулся и едва не пропахал носом землю, но вовремя успевал вернуться в родное и привычное тело, каждый раз с облегчением убеждаясь, что ничем себя не выдал.

Он не стал делиться с остальными внезапно появившимися способностями. Зачем? Кому это интересно? Тем более тогда, когда вскоре они перестанут иметь всякое значение? Кроме прямых потомков Владыки Изиара, на это не способен никто в целом мире. Но тому, кого признал Хозяином Проклятый Лес, в этих пределах ни в чем не будет преград. По крайней мере, ближайшие семь дней. Ты голоден? Каждое дерево протянет тебе съедобный плод. Замучила жажда? И под твоими ногами немедленно возникнет холодный родник. Хочешь что-то посущественнее? Только брось клич, и первый же мохнатый охотник принесет к твоим ногам любую добычу, на выбор: от крохотных кузнечиков до славного куска свежего мяса. Кажется, именно поэтому Таррэн вдруг начал слышать и понимать Траш, тогда как для Белки его собственные мысли оказались полностью закрыты.

И кто сказал, что здесь не действует магия?!

Действует. Еще как действует, только совсем иначе, чем везде, оттого и кажется, что ее на самом деле нет. Просто древний Амулет изменил здешние места столь глубоко, что теперь они охотно подчинялись магии одного лишь Рода. ЕГО Рода. Вот вам и вся загадка Серых Пределов. Вот и вся их страшная тайна. Стоило столько тысячелетий мучиться и проливать океаны крови, когда ответ лежал на поверхности! Просто он никому не был нужен: ни Перворожденным, ни гномам, ни даже людям. А может, они просто не догадывались об этой элементарной истине? Кто знает? Вряд ли Темный Владыка оставался бы в неведении, если бы хоть один из Стражей-Темных обнаружил эту закономерность. Впрочем, откуда им ее обнаружить, если здесь с роду не появлялось ни одного мало-мальски грамотного Хранителя, ни (тем паче!) наследника трона!

Смешно?

Очень. Оказалось, многих жертв можно было бы избежать. Оказалось, что здесь достаточно было оставить лишь одного единственного нормального мага, и все проблемы с Проклятым Лесом были бы решены. Смешно, опять скажете вы?

Да, это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Таррэн почти не удивился тому, что внезапно стал слышать на многие сотни шагов вокруг и видеть то, чего никогда раньше не мог. Всего второй день под сенью этих странных деревьев, и он уже начал их неплохо чувствовать. Уже понимал, какое из абсолютно незнакомых растений смертельно ядовито, а к какому лучше не приближаться в темноте. Без труда ощущал, где и в каком настроении бродят незнакомые хмеры, мог прямо отсюда велеть им убраться подальше, мог молча попросить укрыть драгоценных детенышей в одной из пещер на далеком севере, потому что вскоре должен случиться обильный дождь, а по одному из склонов с норами пройдет большой оползень.

Он неожиданно стал различать новые цвета. В какой-то момент поймал себя на мысли, что способен не только бежать намного быстрее, но и мчаться в таком темпе несколько суток кряду, не нуждаясь ни в еде, ни в питье, ни в отдыхе. А затем обернулся и вдруг понял, что нечто подобное происходит и с остальными его спутниками. Только гораздо медленнее и слабее.

Весельчак неожиданно перестал тяжело дышать и побежал по буреломам с поразительной прытью, будто и не смотрел вчера с мученическим выражением лица на заходящее солнце и не думал с ужасом о новом дне непрекращающихся издевательств над его нежным телом. Аркан тоже повеселел, будто открыл в себе второе дыхание. Молот ловко подбросил и тут же, на бегу, поймал свою громадную секиру, ничуть не смутившись тем, что с самого утра маковой росинки во рту не держал. Сова с любопытством осматривался по сторонам, каким-то чудом не проваливаясь в многочисленные ямки и незаметные сверху овражки и выбоины, будто заимел на ногах еще одну пару глаз. Волкодавы и Гончие уже давно привыкли к своим способностям, поэтому ни капли не изменились. Однако им потребовалось на это несколько лет, а чужакам, приведшим с собой Великого Вожака, повезло сильнее: НЕЧТО изменило их всего за несколько дней. ОНО позволило им обрести новые силы. ОНО же спокойно пропускало их в святая святых и начинало само незаметно привыкать к своим странным гостям.

ЭТО чувствовалось везде. Как незримое присутствие третьей силы. Как легкий аромат, слабое напоминание о прошлом, как невидимое покрывало. В густых зеленых кронах над головами, в ослепительно ярком небе, с которого игриво подмигивало полуденное солнце. В мягкой траве под ногами, которая в любой момент была готова превратиться в смертоносный ядовитый ковер, но все еще милостиво позволяла восхищаться своей исключительностью. В нетронутой паутине, что свисала с веток длинными серебристыми нитями и красиво переливалась под солнечными лучами. В голосе удивленно порхающих птиц, никогда раньше не встречавших двуногих незнакомцев. В фырканьи невидимых ежей. В стрекотании кузнечиков, тихом пении сверчков, шелесте неимоверно острых листьев, способных простым касанием располосовать обычный доспех, как гнилую нитку. В далеком рычании невиданных зверей, многие из которых с легкостью могли бы разорвать человека пополам. В шуршании полуразумных лиан. В шипении многочисленных змеек, старательно маскирующихся под тонкие ветви. Даже в жужжании надоедливых комаров, что на этот раз не решились атаковать свиту Хозяина, а лишь повисли плотными облаками вдоль прямой тропы и неслышно звенели, ожидая Его нового приказа… да, ЭТО было вокруг. Разлитое в воздухе, пропитавшее листья насквозь, въевшееся в кору деревьев или витающее над ними невесомой пыльцой. ЭТО — магия Амулета Изиара, которая все сильнее и настойчивей воздействовала на приближавшихся гостей.

«Может, это моя близость так сказывается? — мысленно пожал плечами Таррэн. — И мое желание, чтобы мы поскорее добрались до места?»

Все могло быть.

Темный эльф отметил это мимоходом, по ходу дела, на бегу. А сам все так пристально следил за маленькой Гончей, которая уже не первый час вела их к невидимому, но быстро приближающемуся Лабиринту. Она мчалась по Лесу стремительной молнией, легко огибая выскакивающие навстречу деревья и без труда перепрыгивая встречные протоки, овраги, буераки. Бежала в своем привычном темпе, время от времени переглядывалась с Траш и нимало не сомневалась в том, что остальные не отстают ни на шаг.

Вот теперь Таррэн хорошо понимал, как ей удавалось так легко идти по обычному лесу, как получалось с потрясающей грацией бежать по острым скалам и ни разу не сорваться. Если бы он не видел и не чувствовал сам, что происходит, продолжал бы считать ее из ряда вон выходящим явлением. А на самом деле вот она, причина.

Нет, конечно, Белка была удивительной. Конечно, и сейчас продолжала занимать все его мысли. Конечно, с ней не сравнится ни одно другое существо на Лиаре. Но теперь он знал истинную цену этого поразительного умения и понял, наконец, почему ни один Страж, ни один человек, проживший здесь хотя бы год, никогда не покинет Серых Пределов. Почему они больше не откажутся от этого странно притягательного, но смертельно опасного места: просто это — их новый дом, их родина, их колыбель, охотно принявшая в себя когда-то таких же отверженных, как он сам, и сделавшая Диких Псов теми, кто они есть — суровыми Стражами и неподкупными Сторожами. Этот дом они не предадут, как их предали когда-то по ту сторону гор. Не покинут его, не бросят, не забудут и всегда будут возвращаться в него, куда бы ни забросила их судьба. Ни Урантар, ни Шранк, ни Адвик, ни один из трех матерых Волкодавов, незримыми тенями следующих за отрядом след в след. Даже Белка отсюда не уйдет — ни по своей, ни (тем более!) по чужой воле. Ни за что, потому что просто не сможет жить в другом мире.

Таррэн в очередной раз огляделся по сторонам и признал, что Пределы действительно достойны подобной преданности. Да, они были жестоки к чужакам. Да, не любили присутствия людей. Да, защищались от вторжения, как могли — цветами, травой, колючками и шипами, когтями, зубами и даже ядом. Но сейчас, когда полный ненависти и осмысленной ярости Кордон остался позади, когда перед внутренним взором то и дело возникали чужие мысли и обрывки эмоций, когда он смог, наконец, слиться со здешней природой и взглянуть на этот странный мир множеством других глаз, перед ним вдруг открылось истинное сердце этих земель. И Таррэн неожиданно понял, что оно на самом деле живое, нежное, трепетное. Может, излишне суровое внешне. Прохладное, как гордая и неприступная красавица, прекрасно знающая о своем неоспоримом совершенстве. Немного жестокое, но, безусловно, притягательное и никем еще не покоренное. Свободное, как ветер в вышине. Чистое, нетронутое и очень ранимое, которое ждало лишь честного признания, чтобы открыться, и именно этим было по-настоящему прекрасно.

Точно так же, как надежно спрятанное сердце Белки.

В этот миг неожиданного прозрения Таррэн внезапно осознал, что все ее многочисленные маски, все резкие и вызывающие оторопь перемены настроения, вся жесткость и холодность к себе и другим — не более чем шипы и колючки у безжалостного к чужакам Кордона. Что она так же, как Проклятый Лес, умеет хорошо защищаться. Умеет быть такой же жестокой и хорошо знает, как поразить слабое место у каждого своего врага. Она научилась быть хитрой, коварной. Приспособилась к своей новой роли. Она умело играла многочисленными масками, как Пределы — всем своим потрясающим многообразием оттенков. Она завлекала, обманывала миражами, окручивала и запутывала, скрывая свою настоящую суть. Окружила себя непроходимой стеной из холода, равнодушия и стальной выдержки. Умела больно ударить кинжалом. Могла выпустить острые когти. Была способна выстрелить из засады ядовитым жалом насмешки. Когда не было другого выхода, привычно отгораживалась щитом безразличия и терпеливо пережидала, пока буря снаружи не утихнет. А вот мягкую и нежную сердцевину… свою ранимую душу… ее главное сокровище на самом деле мало кто видел. Может, Сар’ра когда-то сумел подсмотреть. Литур — в самый первый день возле Тропы. Ну, Дядько еще иногда, а больше — никто в целом свете. Но даже перед ними она никогда не рисковала открываться полностью. Только Траш доверилась, только кровной сестре позволила видеть себя — настоящую, а перед остальными быстро и решительно захлопывала железную дверь. После чего для самых недогадливых, слишком упрямых и особо тупых дополнительно вывешивала табличку со словами: ВХОД ВОСПЕРЕЩЕН!

И те, кто не внял, могли пенять на себя.

Темный эльф ошарашено моргнул, вдруг увидев свою необычную спутницу с совершенно новой стороны, потому что раньше даже не думал, что такое вообще возможно. Не предполагал, не надеялся, что она смогла себя сохранить, только где-то очень и очень глубоко, на самом дне — там, куда не заглянут посторонние и куда не дотянутся острые иглы предательства. ОНА ВСЕ ЕЩЕ ЖИВА! ЖИВА!! Она не полностью стала Беликом, как говорила на Тропе, просто не смогла убить себя по-настоящему — вот что он понял сейчас! И тот Темный не сумел ее уничтожить, не убил, не стер из памяти. Только покалечил и надолго усыпил, порушил прежнюю жизнь, мучил и резал по-живому, но до конца изменить все же не смог: она оказалась слишком сильна.

Таррэн в который раз за день посмотрел на неестественно прямую спину Белки и остро пожалел, что у него не хватит времени пройти через ее личный Кордон. Не получится даже на версту приблизиться к ее нежному сердцу, потому что от него она отгораживалась особенно тщательно. Никогда не удастся подойти настолько, чтобы сказать, что он, наконец, понимает ее. Знает, зачем она пыталась отказаться от себя самой. И так же хорошо знает, почему не смогла этого сделать.

«Ты все еще жива, Белка, — молча сказал эльф. — Жива, как бы ОН ни хотел обратного. Он не смог сделать тебя другой, не смог убить твою душу. Никогда не забывай об этом, девочка, и не стремись к смерти, потому что у тебя еще есть шанс. Еще не все потеряно, ведь ты ЖИВА, а значит, ОН все-таки проиграл свой последний бой. ОН не смог. И я этому очень рад».

— Слышь, ушастый? Ты можешь хотя бы не сопеть так громко? — на мгновение обернулась Гончая. — Можешь гордиться хоть до посинения тем, что идешь вторым вместо Шранка, но за твоим мерзким дыханием мне плохо слышно Траш!

— Не к тому прислушиваешься, — уязвлено буркнул Таррэн, мигом отбросив в сторону неуместные сантименты. — Вместо того, чтобы уши вытягивать в мою сторону, лучше проверь направление: по-моему, мы уже прошли очередное Место Мира.

Она внезапно запнулась и резко встала.

— Что ты сказал?

— Говорю, что ты пропустила наш отдых, — раздраженно повторил эльф, останавливаясь за ее спиной. — Место Мира осталось позади и немного левее. Я его давно чувствую. А вот ты, кажется, замечталась?

Белка зло сузила глаза, сжала зубы и нехорошо посмотрела, даже не заметив, что поодаль с изрядной опаской встали остальные спутники, напряженно гадающие, во что дурному ушастому выльется этот странный взбрык, и как долго они еще смогут безнаказанно отдышиваться до того, как Гончая снова возьмет с места в карьер.

Но она отчего-то не спешила — мрачно сверлила окаменевшее лицо эльфа изумрудными глазами и странно молчала.

— Да, ты прав, — наконец, медленно ответила Белка. — Кажется, я слишком задумалась о том счастливом времени, когда больше не буду видеть твою уродскую морду. Действительно замечталась, так что можешь гордиться еще больше. Даже орден какой на грудь повесить. Но раз уж ты у нас теперь такой умный, может, сам доведешь остальных до лагеря?

— Почему нет?

— Прекрасно, — холодно улыбнулась она. — Шранк, вы идете следом за ним и готовитесь к ночи. Дядько, на тебе периметр и караул. Карраш постережет снаружи. А мы с Траш еще погуляем по округе.

— Не уверен, что это хорошая идея, — буркнул Урантар, кинув на Таррэна укоризненный взгляд, но тот все еще был слишком раздражен, чтобы это заметить.

— Поверь, так будет лучше.

— Белик…

Она в ответ бешено сверкнула ядовито зелеными радужками, и Воевода, мигом покрывшись холодным потом, резко осекся: Торк! Только не сейчас! Только не здесь! Не хватало еще того, чтобы она снова сорвалась, как на Тропе! Вон, как взвилась! Едва не рычит и не скалиться, да и то, лишь потому, что спокойствия Траш хватает на них двоих. Вернее, ПОКА хватает. Может, она потому и примеченное Место пропустила, что слишком напряженно прислушивалась к узам, а не к Лесу?! Не хотела рисковать?! Проклятие, проклятие и еще раз проклятие!! Говорил же: рано было начинать новое Единение! Слишком малый срок прошел с прошлого раза! Слишком опасно! А тут еще и Темный решил поупрямиться не вовремя!

— Может, тебе поспать? — неуверенно предложил рыжий, когда зловещее молчание начало ощутимо давить на нервы.

— Нет.

— Почему? Вам же трудно…

— Не лезь, рыжий! — рыкнула Белка, хищно оскалившись вместе с резко заворчавшей хмерой. — Не суйся туда, в чем ничего не смыслишь!

— А думаешь, будет лучше, если ты опять озвереешь?! — неожиданно не послушался Весельчак. — Думаешь, кому-то от этого станет легче?! Или, может, спокойнее?! Я, например, не больно желаю, чтобы вокруг меня, как вокруг куска свежего мяса, ходило целых три хмеры, а не две, как обычно! И еще больше не желаю лишиться внушительной части своей задницы, если у тебя вдруг сдадут нервы!

Она ядовито зашипела.

— Конечно, не желаешь, потому что задница, как оказалось, — самая ценная и дорогая часть твоего тела!

— Так и знал, что тебе понравилось.

— ЧТО?!!

— Разве я не прав? — нагло ухмыльнулся рыжий и демонстративно сложил руки на груди, заставив Воеводу пугливо покоситься на возмущенную до глубины души воспитанницу, Волкодавов — нервно поежиться и отступить на шаг, а Гончих мысленно покрутить пальцем у виска: ну все, крышка дураку. Нашел, когда таскать хмеру за усы! Еще бы миловаться полез, хам! Сейчас она его…

Белка странно кашлянула и неожиданно кивнула.

— Да, она вполне ничего, хотя бывают и лучше.

— Язва! Ты оскорбила мою задницу в лучших чувствах! — дерзко заявил Весельчак, нисколько не смущаясь и не тушуясь. — Как ты могла ее сравнить с чьей-то еще? Неужели у Элиара понравилась больше?

— Ну-у-у… как тебе сказать… я, в общем-то, не смотрела специально. Не сравнивала. Как-то не думала, что когда-нибудь придется выбирать. Считаешь, уже пора?

Рыжий с готовностью развернулся.

— А то! Эй, ушастый, повернись, чтобы мое превосходство было заметнее! Давай, давай. Не боись. Это не страшно: всего пара минут, немножко опозоришься и можешь спокойно отдыхать дальше. Ну? Надо же помочь Белику выбрать!

Светлый ошарашено моргнул и почувствовал, как у него начинают краснеть кончики длинных ушей. Торк! До чего мы дожили: мне предлагают демонстрировать свою пятую точку ради того, чтобы кому-то понравиться! Совсем спятил смертный! Пользуется тем, что шкуру нам спас, и считает, похоже, что теперь ему все позволено?! ГАД!!

Обстановка как-то незаметно разрядилась, Таррэн неожиданно остыл, отставив в сторону раздражение и уязвленную гордость. А у Белки в глазах, тем временем, вместо прежнего бешенства вдруг появилось откровенно задумчивое выражение, словно и правда решала: лучше или нет? Кажется, она больше не злится? Кажется, столь неожиданный поворот событий настроил ее на мирный лад? Торк, да ведь рыжему болтуну надо при жизни поставить памятник за то, что умеет вовремя вмешаться и на корню остановить начинающуюся бурю! Вот бы он так всегда попадал в точку!

Наконец, Элиар медленно покачал головой.

— Прости, рыжий, но я не стану тебя так страшно позорить.

— Ты просто боишься проиграть! — авторитетно бросил обрадованный Лис.

— Нет. Боюсь, что рядом со мной ты будешь смотреться слишком жалко, а я, хоть и не человек, все же знаком с понятием «мужской солидарности».

— А! Это нечестно: так моя победа не будет безоговорочной! Таррэн, может, ты рискнешь? Ты же тоже этот… с ушами. Чего смотришь? Ты не так уж сильно отличаешься от Элиара, а значит, мы все-таки сравним сходство моей смертной задницы с задницей Перворожденного. И пусть Белка сама решит, у кого лучше.

— Нет, спасибо, — внутренне содрогнулся Темный эльф.

— Гм. Тогда, выходит, я выиграл? За неимением достойных противников, так сказать? — задумчиво предположил Весельчак. — Раз уже мне одному удалось сверкнуть разок своей лучшей частью перед глазами прекрасной дамы… случайно, конечно, и по острой необходимости… тем более, я же не знал, что Белик на самом деле — вовсе не Белик, а очень даже Белка… но зато мне уж повезло так повезло!

Таррэн почувствовал, как у него против воли вспыхнули уши: на самом деле не только этому обормоту, так сказать, «повезло». Некоторые, между прочим, умудрились показаться «даме» во всей своей красе. Причем, не только «лучшей частью», как рыжий, а вообще всем, чем только можно.

Он невольно припомнил подробности той недолгой встречи, собственную непростительную беспечность, проклятую любовь к ночным прогулкам, затем — неожиданный визит и сочную оценку Гончей, которая так бесцеремонно его разглядывала в тот день. Поймал быстрый взгляд Воеводы, припомнил неожиданно злорадный вопль Белки по возвращении, после которого мудрого Стража аж перекосило, и, к собственной досаде, порозовел еще больше (к’саш! кажется, Седой в курсе, ЧТО там тогда случилось!). Но, к счастью, эльф сумел сохранить каменное выражение лица, не подал виду, что рассмотрел в глубине серых глаз Урантара лукавый огонек, и, наконец, очень осторожно покосился в сторону. Опасаясь не столько мстительного эпитета в свой адрес, сколько того, что Белка снова будет злиться и нечаянно все-таки сорвется.

Наверное, не надо было огрызаться сегодня? Не стоило фыркать и задевать ее гнусными намеками на собственное превосходство? Может, даже имело смысл прикусить язык и не связываться с этими грешными узами, от которых она становится сама не своя? Но у нее такой потрясающий талант выводить людей (да и эльфов тоже!) из себя, что противиться ему совершенно невозможно! Торк! А как еще прикажешь реагировать, если тебя из теплой постели радужных мечтаний вдруг бесцеремонно вырывают в неприглядную действительность, сверху окатывают ледяной волной презрения, язвительной насмешки и недовольства, а потом еще и демонстрируют бешеный нрав разъяренной кошки? Ну, не сдержался, с кем не бывает? Да, оплошал. Каюсь. Прошу прощения! Но я же не со зла, я не желал ее задеть или обидеть. Просто она опять нацепила знакомый звериный оскал и, как всегда, с поразительной легкостью сумела вывести меня из себя. Снова выиграла, как и хотела: в искусстве играть на чужих эмоциях, как на эльфийской флейте, ей действительно нет равных. А я… я очень сожалею. И еще больше сожалею, что посмел ее незаслуженно обидеть.

Эльф медленно повернул голову, стараясь сделать это естественно и незаметно, порыскал глазами по окрестностям, а потом с непередаваемым облегчением выдохнул: Белки давно не было на прежнем месте. Но она вроде бы остыла? Справилась с собой? Больше не будет рычать и злиться по пустякам?

Траш, поймав его обеспокоенный взгляд, вдруг хитро подмигнула, обнажила в широкой улыбке ослепительно белые зубы и, одобрительно хмыкнув, исчезла в кустах.

Нет, ушастый. Не будет. На самом деле, она очень отходчивая.