Время умирать

* * *

Промокших, замерзших и взъерошенных, их силком притащили в бункер генерала Чайны и подвели к его столу. Взглянув на его лицо, Шон понял, что тот находится в состоянии холодного бешенства.

Почти минуту генерал, не вставая с места, пристально смотрел на Шона, а затем сказал:

— Женщину можете увести, пусть посидит в другом лагере, подальше отсюда. Теперь ты ее не увидишь, пока я не разрешу.

Шон сохранил спокойствие и никак не отреагировал на сказанное, зато Клодия протестующе застонала и схватила Шона за руку, будто этим могла предотвратить грозящее им расставание. Генерал, видя ее горе, покивал и спокойно продолжил:

— Она заслуживает куда более сурового обращения, чем до этого. Пусть ее закуют в цепи, чтобы не сбежала, и приставят к ней строгую охрану.

Генерал бросил взгляд на двух охранниц, стоявших у стены, и кивнул им. Та, что повыше, носила сержантские погоны. Она тут же отдала краткое приказание девушке-рядовой, та встала и двинулась к Клодии. В руках у нее позвякивали наручники из нержавеющей стали.

Клодия плотнее сжала руку Шона и отшатнулась. Охранница было заколебалась, тогда сержантша еще раз отчетливо и резко повторила приказ. Девочка схватила Клодию за руку и без особых усилий оторвала ее от Шона.

Она развернула Клодию и толкнула ее лицом к выложенной из мешков с песком стене, защелкивая наручник на одном запястье, затем завела обе руки Клодии за спину и защелкнула второй.

Потом охранница отошла в сторону, уступая место начальнице, которая неторопливо приблизилась к пленнице. Взяв руки Клодии в свои, она подняла их так высоко, что Клодия вынуждена была подняться на носочки и сжать зубы, чтобы не вскрикнуть. Сержантша осмотрела наручники: они были защелкнуты, но болтались довольно свободно. Она умышленно защелкнула их еще на два деления, и Клодия опять чуть не вскрикнула.

— Слишком туго, они режут мне руки!

— Скажи своей сучке, чтобы ослабила браслеты, — бросил Шон генералу. Тот в первый раз за весь вечер улыбнулся и откинулся в кресле.

— Полковник Кортни, я отдал распоряжения, с тем чтобы эта женщина не получила еще одной возможности сбежать. Сержант Кара просто исполняет свои обязанности.

— У мисс Монтерро нарушится кровообращение и может наступить гангрена.

— Печально, — согласился генерал, — однако приказа я отменять не намерен, вот разве что…

— Если… что? — поспешно переспросил Шон.

— Разве что я буду уверен в вашем полном сотрудничестве и если вы дадите мне обещание, что не попытаетесь снова бежать.

Шон посмотрел на кисти Клодии. Они уже начинали менять свой цвет, кожа приобретала свинцовый оттенок. Блестящая сталь наручников врезалась в запястья, вены вздулись и превратились в темно-синие пульсирующие нити.

— Гангрена — опасное заболевание, и, к сожалению, практика ее излечения чересчур примитивна, — заметил как бы между прочим генерал.

— Хорошо, — мрачно бросил Шон, — даю слово.

— А как насчет сотрудничества? — напомнил генерал.

— Согласен.

Генерал отдал приказ, и сержантша, достав ключ, слегка расслабила наручники. И сразу же опухшие кисти Клодии начали приобретать первоначальный цвет.

— Уведите ее, — приказал генерал по-английски, и сержантша кивнула подчиненной. Они вдвоем схватили Клодию под руки и потащили к двери.

— Стойте! — закричал Шон и бросился вслед, но охранницы даже не обернулись. Огромный сержант-шанган схватил его за руки и стиснул так, что вырваться было нечего и думать.

— Шон! — В голосе Клодии слышались истеричные нотки. — Не позволяй им забирать меня!

Но женщины уже вытащили ее из бункера, и брезентовая занавеска закрылась за ними.

— Шон! — снова послышался ее голос.

— Я люблю тебя! — закричал он, пытаясь высвободиться из железной хватки сержанта. — Милая, все будет хорошо. Просто всегда помни, что я тебя люблю. Сделаю все, что нужно, и заберу тебя отсюда.

Его слова поглотили стены, а она откуда-то издали все отчаянно кричала: «Шон!» Затем уже тише: «Шон!» После чего за занавеской воцарилась тишина.

Шон понял, что выдал свои чувства, но нашел в себе силы успокоиться и перестал вырываться. Сержант ослабил хватку, и Шон, не обращая на него внимания, повернулся к генералу.

— Ты ублюдок, — сказал он, — ты подлый ублюдок.

— Вижу, ты не в настроении продолжать разговор, — сказал генерал и взглянул на часы. — Ладно, продолжим утром. Надеюсь, к утру ты остынешь.

Он взглянул на сержанта и сказал по-шангански:

— Увести! — И добавил: — Накормить и выдать сухую одежду и одеяла. А завтра утром жду их у себя.

Сержант отдал честь и повел пленников к выходу.

— У меня для них есть работа, — предупредил его напоследок генерал, — так что проследи, чтобы они были в состоянии ее выполнить.