Встреча выпускников

16

— О, мисс!

— Простите, что приходится вас беспокоить, мадам.

— Господи, Кэрри, что такое?

Когда ты лежишь с открытыми глазами приблизительно в течение часа, задаваясь вопросом, как переделать Уилфрида, не разбивая в пух и прах сюжет, и только-только начинаешь проваливаться в беспокойный сон, где тебя преследуют забальзамированные тела герцогов, немного раздражает, если тебя вдруг выдёргивают из него две взволнованные и даже немного истеричные служанки в халатах.

— О, мисс, декан просила нас прийти и сказать вам. Энни и я, мы так напуганы. Мы почти поймали это.

— Поймали что?

— Независимо от того, что это, мисс. В комнате для лекций по естественным наукам, мисс. Мы видели его там. Оно было ужасно.

Ошеломленная Харриет села.

— И оно исчезло, мисс, сделав что-то ужасное, и никто не знает, что это может быть, поэтому мы подумали, что должны кому-то сказать.

— Ради Бога, Кэрри, расскажите по порядку. Садитесь обе и начните с начала.

— Но, мисс, разве мы все не должны пойти и посмотреть, что там произошло? Оно исчезло через окно тёмной комнаты, вот куда оно пошло, и в эту самую минуту оно может быть убивает людей. Запертая комната, и ключ внутри, а в комнате может лежать труп, плавающий в крови.

— Не будьте смешной, — сказала Харриет. Но, тем не менее, она встала с кровати и начала охоту на шлёпанцы. — Если это ещё один чей-то розыгрыш, мы должны попытаться положить этому конец. Только не нужно этой ерунды о крови и телах. Куда оно ушло?

— Мы не знаем, мисс.

Харриет посмотрела на крепкую и возбужденную Кэрри, лицо и глаза которой подёргивались, свидетельствуя о неизбежной истерике. Она никогда не считала главного скаута особо надёжным человеком, и была склонна связывать её богатые эмоции со слишком большой щитовидной железой.

— Тогда где декан?

— Ждёт у двери лекционной комнаты, мисс. Она сказала сходить за вами…

— Хорошо.

Харриет опустила фонарик в карман халата и вытолкала своих посетителей в дверь.

— А теперь быстро расскажите мне, в чём дело, и не шумите.

— Ну, мисс, Энни приходит ко мне и говорит…

— Когда это было?

— Примерно четверть часа назад, мисс, или около того.

— Около того, мадам.

— Я была в кровати и спала безо всяких снов, а Энни спрашивает: «У тебя ключи, Кэрри? Что-то странное в лекционной комнате». Тогда я говорю Энни…

— Минутку. Позвольте Энни сначала рассказать свою часть.

— Да, мадам. Вы знаете эту лекционную комнату позади Нового дворика, её можно видеть из нашего крыла. Я проснулась около половины второго, случайно выглянула из окна и увидела свет в лекционной комнате. Мне показалось это странным — в такое позднее время. И я увидела тень на шторах, как будто кто-то перемещался.

— Значит, шторы были задёрнуты?

— Да, мадам, но это просто занавески цвета буйволовой кожи, поэтому я могла видеть тень очень чётко. Ну, я немного понаблюдала, и тень ушла, но свет остался, и я подумала, что это странно. Поэтому я пошла и разбудила Кэрри и попросила у неё ключи, чтобы я смогла пойти и посмотреть, вдруг там что-то не так. И она тоже видела свет. И я сказала: «О, Кэрри, пойдём со мной, мне не хочется идти одной». И Кэрри спустилась со мной.

— Вы прошли через Холл или через дворик?

— Через дворик, мадам. Мы думали, что так будет быстрее. Через дворик и железные ворота. И мы пытались посмотреть в окно, но оно было плотно закрыто, и шторы задёрнуты.

Сейчас они уже вышли из Тюдор-билдинг; когда они проходили по его коридорам, всё было тихо. И казалось, что в Старом дворике также не было никакого движения. Крыло библиотеки было тёмным, за исключением лампы, горящей в окне мисс де Вайн, и тусклого освещения в проходе.

— Когда мы подошли к двери в лекционную комнату, она была заперта и ключ был вставлен изнутри, потому что я наклонилась, чтобы посмотреть в замочную скважину, но ничего не смогла увидеть. А затем я заметила, что штора у двери не задёрнута до конца, — у этой двери стеклянные панели, мисс. Ну, я посмотрела в щель и увидела что-то чёрное, мадам. И я сказала: «О, оно там!» И Кэрри сказала: «Дай мне взглянуть» и немного толкнула меня, и я ударилась в дверь локтем, и это, должно быть, напугало его, потому что свет погас.

— Да, мисс, — нетерпеливо сказала Кэрри. — И я сказала: «Ах!», а затем изнутри раздался страшный шум, и что-то упало, и я закричала: «О, оно идёт на нас!»

— И я сказала Кэрри: «Беги и зови декана! Оно находится внутри». Тогда Кэрри пошла за деканом, а я услышала, как кто-то внутри немного переместился, а затем уже больше ничего не слышала.

— И декан пришла, и мы немного подождали, и я сказала: «О! Вы думаете, что кто-то лежит там с перерезанным горлом?», а декан сказала: «Спокойнее! Какие же мы глупцы, оно убежит через окно». А я говорю: «Но на всех окнах решетки». А декан говорит: «Окно в тёмной комнате — оно пошло туда». Дверь тёмной комнаты также была заперта, поэтому мы обежали вокруг снаружи и, конечно же, обнаружили широко открытое окно. Тогда декан говорит: «Приведите мисс Вейн». Вот мы за вами и прибежали, мисс.

К этому времени они достигли восточного угла Нового дворика, где их ждала мисс Мартин.

— Боюсь, наша подруга исчезла, — сказала декан. — Нам следовало соображать быстрее и подумать о том окне. Я обошла вокруг дворика, но не обнаружила ничего плохого. Будем надеяться, что это существо вернулось в кровать.

Харриет исследовала дверь. Она была, конечно, заперта изнутри, и штора на стеклянной панели прилегала не очень плотно. Но внутри всё было тёмным и тихим.

— Что намерен предпринять Шерлок Холмс? — спросила декан.

— Полагаю, войти, — сказала Харриет. — Думаю, у вас нет такой полезной вещи, как плоскогубцы с длинными губками? Нет. Ну, тогда придётся выбить стекло.

— Не порежьтесь.

«Сколько раз, — подумала Харриет, — её детектив, Роберт Темплтон, прорывался через запертые двери и находил труп убитого финансиста!» С забавным чувством, что она исполняет какую-то роль, она наложила складку халата на панель и нанесла резкий удар кулаком. К её большому удивлению панель осыпалась внутрь в точности так, как было задумано, что сопровождалось негромким звоном стекла. Теперь нужно обмотать шарф или носовой платок, чтобы защитить руку и запястье и предотвратить появление дополнительных отпечатков пальцев на ключе и ручке. Декан любезно предоставила необходимый инвентарь, и дверь была открыта.

Первый делом с помощью фонарика Харриет обнаружила выключатель. Он находился в выключенном положении, и она переключила его ручкой фонарика. Комната осветилась.

Это было довольно голое, неуютное место, в котором было несколько длинных столов, множество жёстких стульев и доска. Комнату называли лекционной для занятий естественными науками частично потому, что мисс Эдвардс иногда использовала её для занятий, на которых приходилось демонстрировать физические устройства, но в основном потому, что какой-то благотворитель, давно покойный, оставил колледжу некоторую сумму вместе с небольшим количеством научных книг, анатомических гипсовых пособий, портретов умерших учёных и стеклянных шкафов, заполненных геологическими минералами, обременив это достаточно стеснительное наследство условием, что все эти старинные безделушки должны быть размещены вместе в одной комнате. В остальном ничего в комнате не напоминало о научных исследованиях, за исключением того, что одной стороной она соседствовала с небольшой каморкой, в которой имелась раковина. Каморка иногда использовалась фотолюбителями в качестве тёмной комнаты, поэтому так и называлась. Как только включили свет, причина грохота и треска, услышанного двумя скаутами, стала очевидной. Доска была сброшена на пол, а несколько стульев оказались разбросаны, как если бы некто, в спешке выбираясь из комнаты в темноте, заблудился среди мебели. Самым интересным в комнате была коллекция предметов, лежащих на одном из столов. Там находился расстеленный газетный лист, на котором стояла банка с клейстером и кистью, часть дешёвого блокнота и крышка от картонной коробки, заполненная вырезанными буквами. Кроме того, на столе лежало несколько посланий, выполненных теперь уже знакомым стилем анонимщика и склеенных обычным способом, в то время как полузаконченное послание в том же стиле лежало на полу, демонстрируя, что «писатель» был прерван в середине работы.

— Так вот где она этим занимается! — воскликнула декан.

— Да, — сказала Харриет, — но интересно почему? Это место кажется слишком общедоступным. Почему не в собственной комнате? Декан, пожалуйста, ничего не поднимайте. Лучше оставим всё как есть.

Дверь в тёмную комнату была открыта. Харриет вошла и исследовала раковину и открытое окно над ней. Следы в пыли ясно показали, где некто перелез через подоконник.

— Что снаружи под этим окном?

— Мощёная дорожка. Боюсь, что там вы немного сможете обнаружить.

— Похоже, а кроме того, это место не видно ниоткуда, кроме окон ванной, которая расположена в коридоре. Очень маловероятно, что выходящего кто-то заметил. И если нужно составлять письма, то лекционная комната ничуть не хуже любого другого места. Хорошо! Не думаю, что сейчас мы можем сделать многое. Харриет резко повернулась к двум скаутам. — Вы говорите, что видели этого человека, Энни.

— Не так хорошо, чтобы узнать, мадам. Она была в чём-то чёрном и сидела за дальним столом спиной к двери. Мне показалось, что она писала.

— Разве вы не видели её лицо, когда она встала и повернулась, чтобы выключить свет?

— Нет, мадам. Я сказала Кэрри, что увидела, и Кэрри попросила посмотреть и стукнула по двери, а пока я говорила ей не шуметь, свет погас.

— А вы ничего не видели, Кэрри?

— Ну, я даже не знаю, мисс, я так разволновалась. Я видела свет, а затем больше ничего не видела.

— Возможно, она прокралась вдоль стены, чтобы добраться до выключателя, — предположила декан.

— Должно быть, декан. Пройдите, пожалуйста и сядьте за стол на тот стул, который немного выдвинут, а я посмотрю, что можно увидеть от двери. Затем, когда я стукну в стекло, встаньте и выйдите из поля зрения как можно быстрее к выключателю и выключите его. Штора висит так, как раньше, Энни, или я сместила её, когда разбила панель?

— Думаю, что почти как раньше, мадам.

Декан пошла и села. Харриет закрыла дверь и прильнула глазом к щели в шторах. Эта щель находилась со стороны петель и позволяла видеть окно, концы двух столов и место, где около окна стояла доска.

— Взгляните, Энни, всё было так?

— Да, мадам. Только, конечно, тогда доска стояла.

— Теперь делайте то, что вы делали тогда. Скажите Кэрри то, что говорили, а Кэрри пусть стукнет в дверь, а затем заглянет, как в первый раз.

— Да, мадам. Я сказала: «О, оно там!» — И отскочила назад вот так.

— Да, а я сказала: «О, Боже, дай взглянуть!» — и затем я натолкнулась на Энни и ударила… примерно так.

— И я сказала: «Осторожно, ты его спугнула».

— А я сказала: «О!» или что-то в этом роде и заглянула, но ничего не увидела…

— А сейчас можете кого-нибудь увидеть?

— Нет, мисс. Я старалась увидеть, но внезапно погас свет.

В этот момент свет действительно погас.

— Ну и как? — спросила декан, осторожно приблизив рот к дыре в панели.

— Отличная работа, — сказала Харриет. — Точно в срок.

— В ту же секунду, как услышала удар, я бросилась вправо и кралась вдоль стены. Вы меня слышали?

— Ни звука. Но ведь на вас мягкие шлепанцы?

— Мы тогда тоже ничего не слышали, мисс.

— На ней тоже должны были быть мягкие шлепанцы. Ну, я думаю, что это решает дело. Мы должны пройтись вокруг колледжа, чтобы убедиться, что всё в порядке, и можно возвращаться в кровать. Вы двое можете идти, Кэрри, а мисс Мартин и я присмотрим за всем.

— Очень хорошо, мисс. Пойдём, Энни. Хотя уверена, что не смогу заснуть.

— Эй, прекратите сейчас же этот базар!

Раздражённый голос объявил о появление чрезвычайно сердитой студентки в пижаме.

— Не забывайте, что некоторые люди ночью хотят немного отдохнуть. Этот коридор не место… О! Извините, мисс Мартин. Что-то случилось?

— Абсолютно ничего, мисс Перри. Извините, что мы потревожили вас. Кто-то оставил свет в лекционной комнате, и мы пришли проверить, всё ли в порядке.

Студентка исчезла, резко вздёрнув взъерошенную голову, словно показывая, что она думает по этому поводу. Служанки пошли к себе. Декан повернулась к Харриет.

— К чему все эти дела с реконструкцией преступления?

— Я хотела узнать, действительно ли Энни могла видеть то, о чём нам рассказала. Эти люди иногда позволяют собственному воображению несколько разгуляться. Если вы не возражаете, я собираюсь запереть эти двери и взять с собой ключи. Я хотела бы услышать мнение кое-кого ещё.

— Ага! — сказала декан. — Изысканного джентльмена, который целовал мои ноги на Сейнт-Кросс-роуд, с восклицанием: «Vera incessu patuit dean?»[95]

— Это на него похоже. Что ж, декан, у вас красивые ноги. Я это заметила.

— Ими восхищались, — удовлетворенно произнесла декан, — но редко в столь публичном месте или после пятиминутного знакомства. Я сказала его светлости: «Вы — глупый молодой человек». Он ответил: «Человек вне всякого сомнения, и иногда достаточно глупый, чтобы быть молодым». «Хорошо», — согласилась я, — но, пожалуйста, встаньте: вы не можете быть молодым в этом месте». И тогда он очень мило сказал: «Прошу вашего прощения за то, что вёл себя как фигляр, я не могу предложить никакого оправдания, и поэтому простите меня просто так!» — Я пригласила его на обед.

Харриет покачала головой.

— Боюсь, что вы слишком чувствительны к светлым волосам и стройной фигуре. Действительно, то, что в устах худого звучит как юмор, будучи сказанным тучным стало бы дерзостью.

— Возможно, это и могло быть чрезвычайно дерзким, но в действительности не было. Мне интересно, что он сможет выяснить из этого ночного дела. А сейчас лучше пойдём и проверим, нет ли ещё чего-нибудь экстраординарного.

Однако ничего необычного не наблюдалось.

Харриет позвонила в «Митру» перед завтраком.

— Питер, не могли бы вы прийти утром вместо шести часов вечера?

— Через пять минут, где бы вы ни были. «Если она прикажет, они пойдут босиком в Иерусалим, на суд великого Хана, в Ост-Индию, чтобы принести ей птичку, которую можно носить на шляпке».[96] Что-то случилось?

— Ничто страшного, но есть кое-какие улики на месте преступления. Но яичницу с беконом можно доесть.

— Я буду в Джоветт-лодж через полчаса.

Он приехал сопровождаемый Бантером с фотоаппаратом. Харриет провела их в комнату декана и рассказала всю историю при некотором участии мисс Мартин, которая спросила, желает ли он поговорить с этими двумя скаутами.

— Не сейчас. Вы, кажется, задали все необходимые вопросы. Мы пойдём и взглянем на комнату. Я так понимаю, что туда нет другой дороги, кроме как вдоль этого прохода. Две двери слева, полагаю, комнаты студенток. И одна справа. А остальные — ванные и прочее. Которая тут дверь тёмной комнаты? Эта? Полностью видна из другой двери, поэтому не было другого пути, кроме как через окно. Ясно. Ключ от лекционной комнаты был внутри, а штора оставлена как было? Вы уверены? Хорошо. Вы позволите мне взять ключ?

Он распахнул дверь и заглянул внутрь.

— Сделай фотографию всей картины, Бантер. У Вас в этом здании очень хорошие, плотно пригнанные двери. Дуб. Никакой краски, никакой полировки.

Он достал из кармана линзу и провёл ею, скорее для проформы, над выключателем и дверной ручкой.

— Я действительно увижу, как выявляют отпечатки пальцев? — спросила декан.

— Да, конечно, — ответил Уимзи. — Они ничего нам не скажут, но процесс производит на зрителя большое впечатление и вселяет уверенность. Бантер, пожалуйста инсуффлятор. Вы увидите, — он быстро распылил белый порошок на раму и дверную ручку, — насколько неистребима привычка хвататься за двери, когда вы их открываете. — Когда он сдул лишний порошок, выше замка появилось удивительно богатая картина. — Вот превосходная вещь — наличник дверного замка. Я могу позаимствовать стул из ванной?.. О, спасибо, мисс Вейн, я не имел в виду, чтобы вы его принесли.

Он расширил зону исследования до вершины двери и верхнего края рамы.

— Вы, конечно, не ожидаете найти отпечатки пальцев там? — спросила декан.

— Ничто не удивило бы меня сильнее. Это — просто демонстрация нашей тщательности и эффективности. Рутина, как говорят полицейские. Ваш колледж поддерживается в должной чистоте, с чем я вас поздравляю. Так, с этим всё. Теперь устремим пытливый взгляд на двери тёмной комнаты и проделаем ту же операцию. Ключ? Спасибо. Здесь меньше отпечатков, как видите. Я делаю вывод, что в эту комнату обычно заходили из лекционной. Об этом также свидетельствует наличие пыли на верхнем торце двери. За чем-нибудь всегда не углядишь! Линолеум, однако, благородно вымыт и начищен. Следует ли мне стать на колени и прогуляться по полу в поисках следов? Это отвратительно сказывается на брюках и редко приносит пользу расследованию. Давайте лучше займёмся окном. Да, конечно кто-то здесь пробирался. Но это мы уже знаем. Она встала в раковину и уронила вот эту мензурку из сушилки.

— Она встала в раковину, — сказала Харриет, — и оставила влажное пятно на подоконнике. Теперь оно, конечно, уже высохло.

— Да, но это доказывает, что тогда она действительно вышла именно этим путём. Хотя это едва ли требовало доказательств. Другого выхода просто нет. Это не старинная задача хорошо запертого помещения и трупа внутри. Ты там закончил, Бантер?

— Да, милорд, я использовал три разных выдержки.

— Это должно сработать. Можно протереть эти двери. — Он с улыбкой повернулся к декану. — Знаете, даже если бы мы действительно смогли идентифицировать все эти отпечатки, то все они принадлежали бы людям, которые имеют полное право здесь находиться. И в любом случае у нашей преступницы, как и у любого другого современного человека, скорее всего, хватит ума носить перчатки.

Он критически оглядел лекционную комнату.

— Мисс Вейн!

— Да?

— Что-то, связанное с этой комнатой, взволновало вас. Что это было?

— Вы и сами догадываетесь.

— Согласен, убеждён, что наши сердца бьются в унисон. Но расскажите мисс Мартин.

— Когда наша анонимная писательница выключила свет, она, должно быть, была близко от двери. Затем она вышла через тёмную комнату. Почему она свалила доску, которая находится совершенно в стороне от прямой линии между этими двумя дверями?

— Точно.

— О! — воскликнула декан, — но это пустяки. Каждый может заблудился в темноте. Однажды ночью моя настольная лампа перегорела, я встала, чтобы попытаться найти настенный выключатель и разбила нос о платяной шкаф.

— Вот! — сказал Уимзи. — Трезвый голос здравого смысла падает на наши догадки как холодная вода на горячее стекло и разбивает их вдребезги. Но я этому не верю. Ей требовалось только двигаться на ощупь вдоль стены. У неё, должно быть, была какая-то причина возвратиться в середину комнаты.

— Она оставила что-то на одном из столов.

— Это уже более вероятно. Но что? Что-то опознаваемое.

— Носовой платок или что-то, что она использовала, чтобы прижимать наклеенные буквы.

— Ну, пусть так. Полагаю, эти бумаги лежат так, как вы их нашли. Вы трогали их, чтобы убедиться, что клейстер ещё не высох?

— Я дотронулась только до того незаконченного письма на полу. Видите, как это делается. Она проводит линию из клейстера на бумаге на месте строки, а затем накладывает буквы. Незаконченная строка была только липкой, но не влажной. Но видите ли, мы вошли уже после того, как она ушла, через пять или десять минут.

— Вы не проверяли ни одно из других?

— Боюсь, что нет.

— Я только задавался вопросом, сколько времени она здесь находилась. Похоже, что успела плотно поработать. Но мы можем проверить и по-другому. — Он взял крышку от коробки, в которой лежали буквы.

— Грубый коричневый картон, не думаю, что стоит пытаться обнаружить на нём отпечатки пальцев. Или проследить буквы — они могут быть взяты откуда угодно. Она почти закончила свою работу, осталось только несколько дюжин букв, и многие из них — Q, K и Z и тому подобные редко встречающиеся согласные. Интересно, как должно было заканчиваться её последнее сообщение.

Он поднял бумагу с пола и перевернул её.

— Адресовано вам, мисс Вейн. Это первый раз, когда вы удостаиваетесь такой чести?

— В первый раз после того первого раза.

— А! «Не думайте, что вы меня поймали, я смеюсь над вами, вы…» ну, эпитет осталось выбрать из букв в коробке. Если ваш словарь достаточно богатый, можно попытаться понять, что там должно было стоять.

— Но… лорд Питер…

Прошло там много времени с тех пор, как она последний раз обращалась к нему, используя титул, что она даже немного застеснялась. Но она оценила его формализм.

— Что я хотела бы знать, так это почему она вообще пришла в эту комнату.

— Это — тайна, не правда ли?

На столе стояла настольная лампа с абажуром, и он машинально включил и выключил её.

— Да. Почему она не могла сделать это в собственной комнате? К чему нарываться на разоблачение?

— Прошу прощения, милорд.

— Да, Бантер?

— Представляет ли это интерес для расследования?

Бантер нырнул под стол, а затем приблизился, держа в руках длинную чёрную шпильку.

— О боже, Бантер! Это похоже на листок из давно забытой истории. Сколько людей пользуются сейчас такими штуками?

— О, сейчас как раз многие, — сказала декан. — Возвращается мода на небольшие локоны на шее. Я сама пользуюсь шпильками, но мои — бронзовые. И некоторые из студенток. И мисс Лидгейт, но у неё, по-моему, тоже бронзовые.

— Я знаю, кто пользуется чёрными и именно такой формы, — сказала Харриет. — Я имела счастье как-то втыкать в неё эти штуки.

— Конечно же мисс де Вайн. Каждый раз — наша Белая Королева. И она везде их роняет. Но я полагаю, что она — единственный человек в колледже, который никогда и ни по каким причинам не войдёт в эту комнату. Она не читает лекций, не ведёт семинаров, никогда не пользуется тёмной комнатой и не интересуется трудами по естественным наукам.

— Когда я шла сюда вчера вечером, она работала в своей комнате, — сказала Харриет.

— Вы её видели? — быстро спросил Уимзи.

— Простите. Я — идиотка. Я только имела в виду, что у неё в комнате у окна горела настольная лампа.

— Невозможно установить алиби на основании настольной лампы, — сказал Уимзи. — Боюсь, что придётся всё-таки совершить прогулку по полу.

Вторую шпильку обнаружила декан, причём в том месте, где её и можно было ожидать найти — в углу около раковины в тёмной комнате. Декан была так довольна собой как детективом, что почти забыла о значении этого открытия до горького восклицания Харриет.

— Мы ещё не идентифицировали шпильки наверняка, — утешительно сказал Питер. — Это будет небольшим заданием для мисс Вейн. — Он собрал письма. — Я возьму их и добавлю в досье. Полагаю, что на доске для нас нет никакого сообщения?

Он поднял доску, на которой было только несколько химических формул, выведенных мелом почерком мисс Эдвардс, и поставил стойку в вертикальное положение напротив окна.

— Смотрите! — внезапно сказала Харриет. — Я поняла, почему она выбрала этот путь. Она хотела выйти через окно в лекционной, но забыла про решётку. И только когда она отодвинула штору и увидела её, она вспомнила про тёмную комнату и бросилась туда второпях, на пути роняя доску и стулья. Она, должно быть, была между окном и стойкой, потому что и доска и стойка упали вперёд в комнату, а не назад к стене.

Питер задумчиво посмотрел на неё. Затем он возвратился в тёмную комнату, опустил и поднял оконную раму. Она двигалась легко и почти бесшумно.

— Если бы это здание не было так хорошо построено, — сказал он декану почти обвиняюще, — то кто-нибудь непременно услышал бы, как поднимают окно, и выбежал бы вовремя, чтобы поймать леди. Кроме того, интересно, что Энни не услышала шум от мензурки, упавшей в раковину… А если услышала, то, вероятно, подумала, что что-то произошло со стеклянным шкафом в лекционной комнате или что-нибудь в этом роде. Вы ничего не слышали после того, как пришли сюда, не так ли?

— Ни малейшего звука.

— Тогда она должна была выйти, пока Кэрри вытаскивала вас из постели. Полагаю, никто не видел, как она шла.

— Я опросила только трёх студенток, окна которых выходят на эту стену, но они ничего не видели, — сказала Харриет.

— Ну, вы можете спросить Энни о мензурке. И спросите их обеих, заметили ли они, когда пришли сюда, было ли открыто окно в тёмной комнате или нет. Я не надеюсь, что они заметили хоть что-нибудь, но никогда не знаешь.

— А какое это имеет значение? — спросила декан.

— Не очень большое. Но если оно было закрыто, это поддерживает теорию мисс Вейн о доске. Если же оно было открыто, то это означало бы, что отступление было заранее запланировано именно в этом направлении. Это вопрос о том, имеем ли мы дело с близоруким или дальнозорким человеком, я имею в виду ментально. И вы могли бы заодно спросить, видел ли кто-нибудь из других женщин в крыле скаутов свет в лекционной комнате, и если да, то как рано.

Харриет засмеялась.

— Я могу ответить на этот вопрос хоть сейчас. Ни одна из них. Если бы видели, то сразу прибежали бы, чтобы сказать нам об этом. Можно не сомневаться, что приключение Энни и Кэрри задало главную тему беседам в зале слуг этим утром.

— Это, — сказал его светлость, — совершенная правда.

Повисла пауза. Казалось, лекционная комната больше не предлагала поля для исследования. Харриет предложила Уимзи прогуляться по колледжу.

— Я собирался это предложить, — сказал он, — если у вас есть время.

— Мисс Лидгейт ожидает меня через полчаса для новой атаки на просодию, — сказала Харриет. — Мне нельзя урезать нашу встречу, потому что её, бедняжки, время так драгоценно, а кроме того, она внезапно подумала о новом приложении.

— О, нет! — закричала декан.

— Увы, да! Но сейчас мы могли бы просто обойти территорию и взглянуть на места самых важных битв.

— Я особенно хотел бы увидеть Холл, библиотеку и переход между ними, вход в Тюдор-билдинг, бывшую комнату мисс Бартон, расположение часовни по отношению к задней двери и место, где с Божьей помощью можно взлететь на стену, а также дорогу от Квин-Элизабет в Новый дворик.

— О небо! — воскликнула Харриет. — Вы просидели с досье всю ночь?

— Тс! Нет, я довольно рано проснулся. Но пусть Бантер об этом не услышит, иначе он начнет проявлять заботу. «Мужчины умерли, и черви их пожрали, но не за то, что рано те вставали». Наоборот, говорится, что раннему червячку достаётся первая птичка.

— Вы напоминаете мне, — сказала декан, — что там, в моей комнате, меня ожидает полдюжины червячков, жаждущих получить свою птичку. Трое — опоздавшие без разрешения, двое — граммофоны во время отдыха, и одна — что-то, связанное с автомашиной. Мы встретимся на обеде, лорд Питер.

Она убежала на встречу с преступниками, оставив Питера и Харриет совершать тур по колледжу. Из комментариев Питера Харриет не смогла понять, что у него на уме, ей даже показалось, что он несколько абстрагировался от рассматриваемого вопроса.

— Полагаю, — сказал он наконец, когда они прибыли в домик на Джоветт-гроув, где он оставил автомобиль, — что вряд ли в ближайшие ночи у вас вновь будут неприятности.

— Почему?

— Ну, с одной стороны, ночи становятся очень короткими, а риск очень большим… Ну да всё равно, — вы очень оскорбитесь, если я попрошу вас… если я предложу вам принять некоторые меры личной безопасности?

— Какие меры?

— Я не предлагаю вам класть под подушку револьвер. Но у меня появилась мысль, что с этого момента вы и по меньшей мере ещё один человек может подвергнуться нападению. Это может быть лишь игрой моего воображения. Но если наша шутница напугана и вынуждена сдерживать свои эмоции, — а я думаю, что она напугана, — следующая атака, когда она состоится, может оказаться серьёзной.

— Ну, — сказала Харриет, — по её же словам, она считает меня просто смешной.

Его внимание, казалось, было привлечено чем-то на приборной панели, и он сказал, глядя не на неё, а на автомобиль:

— Да. Но говоря без всякого тщеславия, мне жаль, что я не ваш муж, брат, возлюбленный или кто-то в этом роде, а тот, кто я есть.

— Вы имеете в виду, то, что вы здесь — это опасно для меня?

— Смею утверждать, хотя и льщу себе.

— Но это не остановило бы её от нападения на меня.

— Возможно, она об этом и не подумала бы.

— Ну, я не возражаю против риска. Но я не вижу, почему он стал бы меньше, если бы мы были связаны какими-то отношениями типа родственных.

— Было бы невинное оправдание моего присутствия здесь… Не думайте, что я пытаюсь нажить капитал на этом деле для себя лично. Я делаю всё возможное, чтобы соблюдать формальности, как вы, возможно, уже заметили. Я только предупреждаю вас, что иногда я — опасный знакомый.

— Давайте проясним этот вопрос, Питер. Вы думаете, то, что вы оказались здесь, может сделать эту женщину отчаянной и она может захотеть отыграться на мне. И вы пытаетесь сказать мне, очень изящно, что было бы безопаснее, если бы мы скрыли ваш интерес к этому делу под прикрытием какого-то другого интереса.

— Безопаснее для вас.

— Да, хотя не могу понять, почему вы так думаете. Но вы уверены, что я скорее умру, чем позволю себе пойти на такой бесчестный обман.

— А разве не так?

— И в целом, вы скорее предпочтёте увидеть меня мёртвой, чем обесчещенной.

— Вероятно, это другая форма самомнения. Но я полностью к вашим услугам.

— Конечно, если вы — такой опасный союзник, я могла бы приказать вам уйти.

— Могу себе представить, как вы убеждаете меня уйти и уничтожить всю работу.

— Ну, Питер, я, конечно, скорее умерла бы, чем обманула вас или сказала ложь про вас. Но думаю, что вы всё преувеличиваете. Вы обычно не будите бурю.

— Бужу и довольно часто. Но если это — только мой собственный риск, я могу позволить ветру дуть. Когда дело доходит до других людей…

— Ваш инстинкт заставляет помогать женщинам и детям, попавшим в беду.

— Ну, — признал он с сожалением, — нельзя подавлять естественные инстинкты целиком, даже если причина и личный интерес говорят обратное.

— Питер, это — позор. Позвольте мне познакомить вас с какой-нибудь миленькой женщиной, которая обожает быть защищённой.

— Она попусту потратит на меня время. Кроме того, она всегда обманывала бы меня самым милым образом ради моей же собственной пользы, а я этого не терплю. Я возражаю против того, чтобы мною тактично управлял кто-то, кто должен быть равным мне. Если мне нужны тактичные иждивенцы, я могу их нанять. И уволить их, если они станут слишком тактичными. Я не имею в виду Бантера. Он окружает меня непрерывным холодным душем тихой критики. Я не защищаю его, он защищает меня и сохраняет независимое суждение… Однако, не предлагая личную защиту, могу я всё же предложить, чтобы вы использовали разумные предосторожности? Говорю вам откровенно, мне не нравится озабоченность вашей подружки ножами и верёвками.

— Вы это серьёзно?

— В виде исключения, да.

Харриет собиралась предложить ему не быть смешным, но затем вспомнила рассказ мисс Бартон о сильных руках, которые схватили её сзади. Возможно, это было правдой. Мысль о ночных прогулках по длинным коридорам внезапно стала неприятной.

— Очень хорошо, я буду осторожна.

— Думаю, это будет мудро. А теперь я должен бежать. Я успею обернуться, чтобы предстать перед главным столом на обеде. Семь часов?

Она кивнула. Он слишком буквально выполнял её приказ прибыть этим утром вместо шести часов. Ощущая некоторою пустоту, она пошла, чтобы сразиться с корректурами мисс Лидгейт.