Второе счастье

Глава 10 Угол зажигания

Неведомого мне Вадика я выбросил из головы сразу, как только вышел из комитета комсомола. Понять причины его интереса ко мне без дополнительных данных я не мог, а звонить тому же Михаилу Сергеевичу с вопросом было неправильно — такое лучше спрашивать при личном разговоре, между прочим, и показывая полное равнодушие к предмету беседы. Конечно, провести старика я не рассчитывал, но надеялся, что он зачтет мне даже попытку сыграть по взрослым правилам.

Сейчас же я был всем сердцем в том гаражном боксе, который судьба на время выделила под мои нужды. Конечно, я не рвался дрочить напильником свинченные с вертолетов детальки; думаю, мало кто на всей планете мог бы прийти в восторг от подобной перспективы. Но каждый добытый грамм магниевого порошка приближал окончание разборок с наехавшей на меня бандой, после чего я собирался заняться более интересными делами. О том, что я могу лохануться и проиграть, я не думал — такой исход, разумеется, был возможен, но я собирался сделать всё для своей победы. Никакой другой результат меня не устраивал. Возможно, в этом я превосходил приятелей Боба, которые видели в охоте на ухажеров Аллы всего лишь какую-то странно-извращенную игру. Впрочем, в этом времени ещё не было компьютеров или различных пейнтбольных клубов, с помощью которых они могли выбросить лишнюю агрессию, так что в чем-то я их понимал.

Вообще в своем будущем я бы тупо подал на этих ребят заявление в полицию и предоставил им самим объясняться с законом, ибо записанные на диктофон угрозы — дело не шуточное. К тому же уже в первой стычке я бы постарался хорошенько их разозлить, а потом отправиться в ближайший травмпункт, чтобы там сняли мои синяки. В общем, при грамотном ведении дела я бы нашел этим великовозрастным дебилам занятие на достаточно долгий срок. А потом придумал бы для них ещё какую-нибудь изощренную подставу, чтобы они оставили меня в покое за другими делами. Но сейчас обращаться в милицию мне не хотелось — засмеют и погонят ссаными тряпками, да ещё и поиздеваются на предмет привлечения правоохранителей к детским разборкам в песочнице.

Но сразу попасть в вожделенный гараж мне не удалось. У выхода из института я увидел Стаса, который дымил какой-то гадостью у урны и особых сомнений в том, кого он ждал, не было. Занятия давно закончились, и в институте студенты если и имелись, то только в следовых количествах. Заметив меня, Стас встрепенулся и помахал лапой. Я мысленно вздохнул и направился к нему.

Бог всё-таки любил троицу.

— Привет! — он протянул руку, и я её пожал.

Сейчас мне нечего было опасаться. Это же Стас.

— Привет, — ответил я. — Ты чего тут мылишься?

— Тебя жду, — подтвердил он мои опасения. — Твои сказали, что ты где-то задержался, вот и решил тут потоптаться.

— Ага, меня в комитет комсомола вызывали, — не вызвали, а сам пошел, но кому нужны эти подробности. — Так бы уже давно свинтил. Долго топчешься?

— С полчаса, как занятия закончились, не страшно… Слушай, ты уже к вертолетам ездил?

Я оглянулся по сторонам — но в поле зрения никаких агентов КГБ не было.

— Да, вчера.

— И как прошло?

— Нормально… пару кило набрали, — похвалился я. — Правда, на каких-то мужиков нарвались, чуть до драки не дошло.

Я даже в мыслях не держал, что Стасик будет выцыганивать у меня часть добычи — это было настолько не в его характере, что проще дождаться, когда рак на горе свистнет. Он, скорее, восхитится моим успехом — и сделает это со всей искренностью, на которую был способен. Я бы даже поставил деньги, что он переживал и волновался за меня, поскольку сам указал, куда надо ехать.

Впрочем, торопить его с выяснением его желаний тоже было бессмысленно — сам дойдет до сути, когда созреет, а до этого так и будет ходить вокруг да около.

— «Черные», наверное, — он поскрёб пятерней в затылке. — Я с ними сталкивался, но без конфликтов, хотя ходили опасно. Но тут нифига не сделать, инфу про новьё на свалках сливают сразу всем, а там — кто первый. Не повезло… Сильно поцапались?

— Не успели, военные прожектор врубили, те испугались и свалили, а мы в корпусе прятались с полчаса, потом тоже ушли.

— Круто! — Стаса действительно привлекали все эти приключения, без которых я бы с удовольствием обошелся.

Я подозревал, что у него какие-то проблемы с выработкой адреналина или уже сформированная зависимость от этого гормона, заработанная за годы изготовления всяких взрывающихся штуковин. В любом случае ни то, ни другое, кажется, не лечится, зато может послужить на благо общества — если Стас выберет в жизни правильную профессию.

— А кто сливает инфу? — заинтересовался я.

— Да фиг знает, — отмахнулся Стас. — Мне знакомый один рассказывает, а он откуда узнает — без понятия. Я к тебе чего… ты точно пиротехнику решил из магния делать?

— Нет, конечно, — тут лучше было не врать. — Это я так, для посторонних ушей. Мне нужны какие-нибудь бомбочки вроде светошумовых гранат, но без излишеств. Чтобы враги не сразу очухались.

— Воевать собрался? А с кем? — оживился Стасик.

Его привлекали не только приключения, в которых можно было поднять уровень адреналина, но даже рассказы о всяких стычках — я так и не выяснил, почему, просто не до того тогда было. Правда, из-за слегка несуразного телосложения Стас не рисковал принимать участие в драках сам, но вот послушать был готов всегда.

— На меня наехали трое челов, они вдруг захотели, чтобы я расстался со своей девушкой, — объяснил я. — У меня, как ты понимаешь, другое мнение. Вот и хочу с ними поодиночке поговорить, может, передумают.

— А гранаты тебе зачем? — недоуменно спросил Стас.

— Ну а как… они лет на пять-шесть старше, спортом занимаются. Раз на раз выходить не вариант. А тут ослепил такой световухой, сбоку по башке взрезал чем тяжелым — и объясняй свою позицию, пока не надоест. Я ещё про самопал думал, но это слишком ненадежно.

— Если черный порох смешать и ударный механизм с капсюлем приспособить, то норм будет, — тут же выдал он.

В этом весь Стас. Я иногда вспоминал его и думал, как он мог погибнуть — при своем отношении к оружию и прочим опасным игрушкам. Видимо, даже в армии с него не смогли согнать накопленный за годы корпения над книжками жирок — и поэтому он не сумел нормально укрыться от осколков душманской мины, которые буквально изрешетили его спину. Из-за его легкой неуклюжести я не собирался вовлекать Стаса в свои дела с приятелями Боба, а вот его опыт обращения с взрывчаткой мог пригодиться моей будущей армии, если, конечно, я начну создавать такую структуру.

— Не успею, — я покачал головой. — Мне до пятницы надо с этим разобраться. Световухи бы успеть сделать.

— Световухи у меня есть, — радостно объявил Стас. — И с самопалом могу помочь.

Он немного помолчал и добавил уже значительно тише и скромнее:

— Если хочешь, конечно.

Со Стасом мы договорились на завтра. Он обещал притащить все необходимые запчасти и детали, с чем и отчалил, кажется, довольный, что подписался на это гиблое дело. Ну а я отправился осматривать свои новые владения.

Гараж представлял собой заваленный барахлом бокс размером шесть на три метра. По одной из длинных стен хозяин собрал мощный верстак с массивными тисками, внутри был проведет свет, установлены розетки и имелась куча разного инструмента, которым, наверное, можно было пользоваться. Правда, я не хотел подводить Елизавету Петровну перед её знакомым, и собирался завтра забежать в хозяйственный у института, чтобы прикупить ещё пару штуковин — так-то кое-что у меня уже было, но, например, до пилы по металлу я не додумался.

По идее, бомбочек, которыми обещал поделиться Стас, должно хватить мне с запасом, тем более что он был готов отдать мне их абсолютно бесплатно — вернее, в обмен на часть того металла, что мы с Аллой скрутили с вертолетов — и, в принципе, это был честный размен. Я точно знал, что двух кило магния хватит, чтобы вооружить световухами целый взвод спецназа. Ну а «шкрябать» Стас умел как никто другой. Лично мне не хватало терпения заниматься этим достаточно долго.

Тем не менее, именно это мне и надо было делать. Стас Стасом, но если у него возникнет какой-нибудь форс-мажор, то лучше я буду готов к нему, чем не готов. Я снял куртку, повесил её на один из гвоздей, вбитых хозяином гаража в стену, закатал рукава и подступился к зажатой в тиски детали с напильником в изнеженных студенчеством руках.

Меня хватило примерно минут на сорок. Я скептически оглядел результат — небольшую горку серого порошка, в который превратилась треть детали. Этого должно было хватить на пару световух, и меня посетило навязчивое желание забить на остальное, но я мужественно его заглушил, согласившись только на небольшой перекур. Я бросил глухо звякнувший напильник на верстак, скатал из куска газеты кулечек и аккуратно ссыпал туда магний.

А потом достал сигарету и вышел из гаража на свежий воздух. Было уже сумрачно, хотя полноценный вечер ещё не наступил. Выделенный под мои нужды бокс находился в самом дальнем углу нескольких гаражных кооперативов и у самой железки, но был отделен от неё решетчатым забором, выкрашенным в радикальный зеленый цвет. Но тут вообще все металлические части были зелеными — если не считать криво и косо нанесенных на боксы номеров.

У пары гаражей наблюдались признаки жизни. Но если у дальнего всего лишь была немного приоткрыта одна створка ворот, то у ближнего, что находился прямо у центрального прохода, собралась небольшая толпа — четверо мужчин почтенного возраста сгрудились вокруг открытого капота «копейки», которая наполовину выглядывала из гаража. Судя по всему, у них был своего рода консилиум, который должен был вынести приговор двигателю этой колымаги, потому что один из мужиков периодически нырял внутрь, на водительское сиденье, и то заводил, то глушил несчастный агрегат.

Заинтересовавшись, я подошел поближе. Эти мужики неплохо проводили время. Рядом со входом имелся накрытый старой газетой ящик из реек — на нем стояла початая бутылка самой дешевой водки и лежала немудрящая закуска, в основном состоящая из кусков черного хлеба. Видимо, этот «стол» был предназначен либо для празднования победы, либо для поминок по мотору — в зависимости от диагноза собравшихся специалистов.

Мужики высказывали самые разные предположения относительно причины неисправности. Один предлагал отрегулировать клапана, другой выражал уверенность, что хозяин машины попал на замену сразу двух цилиндров, у третьего во всём был виноват распредвал. Владелец «копейки» — относительно молодой мужчина самого пролетарского вида — растерянно слушал заключения этого консилиума и, как мне показалось, собирался рвать на себе волосы, но пока держался.

Меня они не замечали.

Я узнал эту неисправность, потому что столкнулся с ней совсем недавно, когда на первой заправке «двушки» в Кашире залил 76-й бензин вместо 93-го. Здесь была та же самая ситуация, но в обратную сторону. В этой компании, скорее всего, никто 93-м машины не баловал, и владелец «копейки», скорее всего, обзавелся «элитным» топливом случайно — например, купил с рук канистру, не уточнив, что именно находится внутри. Думаю, если бы он сообщил товарищам о своем опрометчивом решении, они быстро привели бы двигатель в чувство — почти любой автолюбитель в этом времени должен был знать эти моменты, если не хотел попасть впросак. Но пока что тема не того бензина так и не прозвучала, и несчастный копейковод был готов почти на всё, лишь бы не отправлять мотор на капиталку.

— Надо угол зажигания выставить, — сказал я.

Четыре головы резко повернулись в мою сторону.

— Тебе чего, пацан? — недовольно спросил самый старший, усами похожий на моржа.

— Да помочь решил, а то вы прямо тут начнете весь движок перебирать. А нужно всего лишь вот эту гайку повернуть… только машину сначала надо заглушить, — объяснил я.

— Да откуда тебе знать? — возмутился «морж».

— С пару недель назад в Кашире залил другой бензин в «двушку», потом прямо на трассе регулировал, — объяснил я.

— У тебя своя машина? — в голосе «моржа» появились нотки уважения.

— Нет, пока не обзавелся, — улыбнулся я. — Знакомому помогал перегнать.

По лицам мужиков я увидел, что мой авторитет приобрел некоторый вес.

— А не молод ты для такого?

— Раз доверили — значит, не молод, — отрезал я дальнейшие сомнения в моей компетенции. — Вы попробуйте с трамблером, вдруг я ошибаюсь.

Но я не ошибался. После трех итераций им удалось найти нужное положение гайки, и владелец «копейки», расчувствовавшись, пожал мне руку — в благодарность за помощь. Они даже предложили мне выпить за успешное окончание ремонта, но тут я был вынужден отказаться. Пить «андроповку» за четыре шестьдесят две у меня не было ни малейшего желания — но для мужиков я сослался на необходимость делать домашнее задание.

Я примерно представлял, что это за люди. В «мирной» жизни они могли быть кем угодно — хотя бы и сотрудниками НИИ «Охраны животных от окружающей среды», причем с весомыми степенями и званиями. Но в данный момент они были членами гаражно-строительного кооператива «Фауна», причем уже прошедшими через ужасы распределения паёв и строительства. Теперь у каждого из них имелся собственный гараж — фактически второй дом, в который можно сбежать от заевшего быта, чтобы обсудить с приятелями животрепещущие проблемы современности и принять на грудь немного водки. И человек, который безо всякой оплаты помогает страждущим, становился им почти что братом. Впрочем, я уже вспоминал о том кредите доверия, который в этом времени имел любой незнакомец.

— А ты чего тут делаешь вообще? — наконец поинтересовался «морж».

Этот вопрос он должен был задать мне в самом начале беседы. Посторонние в гаражные кооперативы, как правило, не допускались.

— Мне разрешили гаражом попользоваться, вон там, — я указал на «свой» бокс. — Шестьдесят второй.

— Саныч разрешил? — недоверчиво переспросил хозяин «копейки». — Это на него совсем не похоже.

Остальные неодобрительно покачали головой, как бы подтверждая, что Саныч — та ещё сволочь.

— Я не сам договаривался, — развел я руками. — Это Елизавета Петровна помогла, она в…дцатом доме по Новоалексеевской живет…

— Петровна-то? А, тогда понятно, — протянул «морж» и хитро подмигнул мне. — А ты, значит, её зять? Алька её хорошей девчонкой выросла.

Я подумал, что не хочу знать, что это подмигивание означает.

— Пока что нет, — я улыбнулся. — Но собираюсь им стать.

— А сюда в гаражи надолго?

— Не знаю, — неопределенно сказал я. — Я про мопед думал, но не новый, а с рук. Но пока ничего не попадается. Так что если не найду, то через месяц верну ключи.

— А, мопед это хорошо, — кинул один из мужиков. — Что, други, выпьем за то, чтобы у… тебя как зовут?

— Егор.

— …чтобы у Егора всё получилось.

Они выпили. Я поблагодарил новых знакомых и вернулся в свой бокс к своему магнию. Я точно знал, что у меня всё получится, если я буду усердно работать и если у Стаса действительно есть то, что мне нужно.

К вечеру среды я понял, что с подготовкой надо заканчивать. В принципе, я уже был готов выступать на свою битву как полагается — конно, людно и оружно. Правда, из «людно» у меня был только я сам, но, думаю, любой из великих князей московских вошел бы в моё положение. Коня я тоже не имел, но на своих двоих передвигался вполне уверенно. Ну и с «оружно» получилось не совсем так, как я рассчитывал, но в первом приближении моего арсенала должно было хватить как минимум на начало конфликта.

С бомбочками Стас конкретно начудил. Он привез пять штук, и все они были ударного действия, причем с химическим механизмом, которую он придумал сам. Их нужно было с силой швырять в цель и надеяться, что находившаяся рядом с зарядом маленькая стеклянная колбочка разобьется. Честно говоря, эту конструкцию мне было страшно даже держать их в руках, и меня пробивал холодный пот при мысли о том, что Стас таскался с ними целый день — по метро, институту и рядом со мной, — а до этого хранил у себя в комнате. Иногда я думал, что свою судьбу он заслужил процентов на сто двадцать. Но Стасик всё-таки был нормальным парнем, и голова у него была светлой. Если его энергию направить в нужное русло, то он далеко пойдет. Правда, сейчас его мало что интересовало за пределами теории и практики взрывчатых веществ, но должен же он был когда-нибудь повзрослеть?

Поэтому во вторник Стас пыхтел над изготовлением нормальных световух, с поджигом из охотничьей спички, дубовых и надежных, как швейцарские часы, только без шестеренок. Правда, оказалось, что того порошка, над которым я в понедельник бился часа три, хватит только на два готовых изделия, а ещё одна порция магния, которую я сумел нашкрябать во вторник, целиком ушла на пугачи. Но тут было ничего не поделать, да и в любом случае два всё равно больше нуля.

С пугачами вообще получилось весело. В Стасе я, конечно, не сомневался — раз он пообещал помочь, то сделает это кровь из носу. Но вот его энтузиазм я недооценил — как с бомбочками. В дополнение к световухам он притащил самопал, который был заточен под пороха и капсюля. В принципе, он работал и на магниево-марганцовочной смеси и его можно было переделать, чтобы выстрел происходил от удара дюбеля на тугой пружине по небольшой кучке серы от спичек. Но для моих целей этот пистоль совершенно не подходил. Это была здоровая дура, которая в полном боевом снаряжении сносила черепа и отрывала конечности. Я повертел её в руках и с сожалением отложил в сторону. Садиться в тюрьму из-за каких-то уёбков мне совершенно не улыбалось.

— Не пойдет, — сказал я Стасу. — С него даже палить страшно… живые они всё-таки, не уверен, что решусь. Из такого в живот попадешь — она кишки вместе с позвоночником вынесет, а это сразу насмерть.

Стас почесал затылок.

— А, это… — он снова завис и согласился: — Убивать да, нехорошо.

Из нелетального короткоствола у Стаса имелось два пугача, которые были ручным аналогом бомбочек, но ещё умели метать картечь — то есть несколько собранных в связку шариков от велосипедных подшипников. Недалеко и с низкой кучностью, но вот они мне подошли идеально. Правда, оказалось, что это тоже какая-то экспериментальная конструкция, из которой сам Стас ни разу не стрелял. Он предложил испытать их среди деревьев за железкой, но тут я уперся — всё-таки парк, да и военный госпиталь с охраной неподалеку. Можно было уйти дальше к кольцу, но там располагалось лесничество и бродили редкие лоси. Ну а выезжать в глухие подмосковные леса на испытания у меня не было ни времени, ни желания. Поэтому я положился на традиционный «авось», втайне надеясь, что до стрельбы дело у меня не дойдет.

В принципе, я был доволен потраченным временем. Меня расстраивало только то, что Стас наотрез отказывался от ужина в компании меня, Аллы и её бабушки, но тут удивляться не приходилось. Он вообще был человеком скромным и новых людей принимал постепенно — это у нас с ним всё произошло достаточно быстро, но я откровенно жульничал, пользуясь своим послезнанием. Я точно знал, что если Стас увидит возможность что-нибудь взорвать, то не удержится. Он и не удержался.

В качестве компенсации я выдавал ему пакет с бутербродами, Мне не нужно было ходить к гадалке, чтобы узнать, что в общаге Стаса ждет полный голяк в смысле пищи — они пока что жили так, как и мы до моего переселения в прошлое. Мы, пожалуй, даже чуть получше. Впрочем, Стас катался со мной из любви к искусству. Его вообще мало пугала поездка к чёрту на кулички, он был вроде той бешеной собаки, если дело касалось его хобби, и в такие моменты даже сто вёрст не были для него большим крюком. К тому же он был родом из самой центральной Сибири, и я подозревал, что он считал Москву большой деревней — задолго до того, как это стало мейнстримом[18].

И пока я стоял у подъезда с вечерней сигаретой и смотрел вслед уходящему Стасу, я думал совсем не о том, что завтра мне, возможно, предстоит кого-то искалечить с помощью самопального оружия, а о том, что чуть ли не впервые после попадания в прошлое использовал послезнание. Для меня это ощущение было чем-то новым и неизведанным.

Конечно, повторное «знакомство» со Стасом и использование его навыков для моей пользы не было чем-то необычным. Мы и в первый раз с ним сошлись достаточно легко — правда, будучи представленными и после нескольких часов, которые мы провели в одной компании под пиво и преферанс. Но сейчас я знал, на что давить, и использовал своё знание. Это было как с машиной — я знал, как и куда жать и что крутить, и пользовался этим, не слишком задумываясь.

Вообще я не помнил, в какой момент решил, что послезнание, которым так гордились все книжные попаданцы в прошлое, со мной не сработает. Наверное, оно могло пригодиться, если бы я сразу не поломал ту линию, по которой катилась моя жизнь раньше. Наверное, я мог вернуться на эту линию, если бы Алла исчезла бы с моего горизонта сразу, как только проснулась у нас в комнате. Наверное… да много было этих «наверное».

Но Алла не исчезла, а вернулась с новыми идеями, и сейчас я находился на совершенно незнакомой мне линии истории, и мог ориентироваться только в каких-то глобальных вещах вроде сессии, каникул или смерти Генсеков. Правда, все изменения касались только меня и моего ближайшего окружения. Где-то там, в больших государственных учреждениях, своим чередом зарождалась цепочка событий, которая в не слишком далеком будущем приведет к масштабным переменам в отдельно взятом социалистическом государстве и во всем мире. В других зданиях разрабатывался план, после реализации которого появится Чернобыльская зона отчуждения.

А вот моя жизнь начала складываться по-новому, и как к этому относиться, я не знал. И не только моя жизнь — я был почти уверен, что мои действия повлияли буквально всех моих знакомых, случайных и не очень. Например, музыканты из «Кино» могли опоздать на свой поезд, застрять на вокзале, со злости что-то наговорить друг другу и по приезду в Ленинград расстаться навсегда. Конечно, вряд ли всё было настолько радикально, но я мог сравнивать только те события, о которых хоть что-то знал; про апрельские гастроли «киношников» в Москве я не знал ничего.

Вряд ли я сильно повлиял на Жасыма и Дёму — хотя наш казах мог, оставшись без меня, в одиночестве, придумать какую-нибудь шнягу, которая тоже сильно изменит его жизнь. В первой жизни я был с ним рядом весь этот месяц и никуда не уезжал; мы о чем-то говорили, о чем-то спорили, но подробностей у меня в памяти не осталось. Сейчас ничего этого не случилось. Я, конечно, не считал себя незаменимым в общении, но регулярный преферанс под не менее регулярное пиво здорово расслабляет и избавляет от глупых мыслей и предотвращает глупые поступки.

С Дёмой всё было проще — он старательно катился по наклонной, и в прежней жизни я не сделал ничего, чтобы удержать его от падения. Сейчас я тоже не вмешивался в его судьбу. Я понимал, что спасти всех не смогу.

Скорее всего, я как-то повлиял на жизни Виталика и даже его дедушки, но очень опосредовано. Тот же Михаил Сергеевич в силу своего наверняка высокого положения мог и не обратить внимания на попытки несчастного попаданца изменить его судьбу — в советских реалиях он был настоящим небожителем, которые иначе смотрят даже на обыденные вещи и счет начинают не с большого пальца.

Про Аллу и говорить было нечего — без меня её давно бы похоронили. Правда, я уже обеспечил этой милой девушке несколько приключений на её симпатичную попку, которые могли закончиться весьма печально, но пока что нам удавалось выходить из стрёмных ситуаций без особых потерь.

Но главное, что я вынес из общения со Стасом — мне не нужно слепо пытаться следовать по событийному руслу. Достаточно того, что я знаю людей, знаю, кто на что способен, и как это может мне пригодиться. Осталось придумать, к чему применить эти знания.