Выступления Мао Цзэдуна, ранее не публиковавшиеся в китайской печати. Выпуск второй (1957–1958)

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СОВЕЩАНИИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ ШАНХАЯ[6]

В конце марта этого года, то есть сто дней назад, я беседовал здесь с членами партии. В то время я приезжал, чтобы «зажечь огонь». За эти примерно сто дней обстановка в стране очень сильно изменилась, сознательность народа стала гораздо выше. Ведь были бои.

В то время мы предвидели это, и я как раз здесь об этом говорил. Только тогда я не употреблял выражение «зажечь огонь», а говорил о том, что, когда нас критикуют, мы должны терпеливо слушать, затем проанализировать критику и ответить на нее. Все правильные критические замечания надо принять, а неправильные подвергнуть критике. Мы должны верить, что большинство людей — хорошие люди. Это относится к населению всего земного шара и к 600-миллионному китайскому народу, к коммунистической партии и комсомолу, к демократическим партиям и группировкам, интеллигенции, торгово-промышленным кругам, учащимся, к рабочим и крестьянам (рабочие и крестьяне составляют основную массу нашего народа). Большинство людей — это хорошие люди, достойные и честные, а не ловкачи со скрытыми намерениями. Под большинством я имею в виду не 51 процент, а свыше 90 процентов людей. Так, например, если говорить о студентах, то в Пекинском университете из более чем 7 тысяч преподавателей и студентов правые элементы составляют лишь 1, 2, 3 процента. Что значит 1, 2, 3 процента? Это значит, что образующие костяк, решительно настроенные правые элементы составляют один процент, иначе говоря, их немногим более 70 человек, а постоянно занимаются организацией бесчинств и беспорядков лишь 50 человек с небольшим, то есть меньше одного процента общего числа преподавателей и студентов. Они создали мелкие организации вроде «Научного общества ста цветов», «Научного общества любителей знаний», «Научного общества Гегеля–Энгельса», «Научного общества Конфуция–Мао Цзэ-дуна». Потом они сами почувствовали, что эти названия не слишком-то подходящи, и оставили одно — «Научное общество ста цветов». «Вождя» этих студентов зовут Тань Тянь-жун; сейчас это личность, известная всей стране. На сей раз даже герои появились! И «левые» и правые группировки породили своих героев.

Разжечь огонь, чтоб самого припекало, очень нелегко. Говорят, будто кое-кто у вас тут стал раскаиваться и не решился разжечь огонь сильнее. Я думаю, в Шанхае огонь был разожжен почти такой, какой требовался, ему только чуть-чуть не хватало силы и страсти. Если бы раньше знать, что все пойдет так хорошо, то почему бы не предоставить большую свободу действий, чтобы дать вырасти ядовитой траве, чтобы эта нечисть вылезла наружу? С какой стати нам ее бояться? Мы говорили: не бойтесь! Но в нашей партии есть отдельные товарищи, например N и другие, которые всей душой преданы партии и государству, но боятся потрясений и бурь в Поднебесной. Это происходит вследствие того, что они не видят общего положения и расстановки сил, не учитывают что большинство народа, свыше 90 процентов, — хорошие люди, которые стоят за нас и которых бояться нечего. Они могут ругать нас, но не хотят нас бить. Они ругают нас, но не пускают в ход кулаки.

Что же касается тех лиц, которые составляют ничтожное меньшинство, то, например, в Пекинском университете, о чем я только что говорил, костяк правых элементов среди студентов составляет менее одного процента. Кроме того, 1–2 процента студентов аплодируют им и поддерживают их. Среди профессоров и доцентов положение несколько иное. Там правые элементы насчитывают приблизительно 10 процентов и около 10 процентов составляют «левые» элементы. Эти две группировки примерно равны. Промежуточные элементы составляют примерно 80 процентов. Мы не должны бояться этих промежуточных элементов. Некоторые наши товарищи опасаются, что дом рухнет, опасаются также, что небеса рухнут на землю. С древних времен лишь очень немногие боялись, что небеса рухнут на землю, как тот хэнанец, о котором сложена поговорка: «Житель удела Ци печется о небе»[7]. Кроме него, никто не боялся, что небеса рухнут на землю. Свыше 90 процентов населения — наши друзья и товарищи, и бояться их не следует. Бояться народных масс неразумно.

Что такое руководитель? Старосты кружков, старосты групп, ректоры университетов, профессора, доценты, лекторы, секретари партийных комитетов, члены партийных комитетов, секретари партийных организаций, в том числе и мы, — все это руководители. У нас, у руководителей, безусловно, имеется некоторый политический капитал; он накоплен благодаря тому, что мы в большей или меньшей степени поработали для народа. Сейчас, разжигая огонь, мы хотим прокалить себя. У каждого из нас, в том числе и у меня, есть недостатки. Как говорится, «люди — не святые мудрецы». Кто не ошибается? Поэтому нужно периодически «разжигать огонь».

По моему мнению, в дальнейшем нужно проводить такие кампании по меньшей мере каждые 2–3 года. В течение одной пятилетки нужно проводить такие кампании по меньшей мере 2 раза.

Разве не стал лучше Сунь У-кун[8] после того, как он прошел горнило восьми гексаграмм Лао-цзы? А мы разве не говорим, что надо пройти закалку? Пройти закалку означает пройти через горнило, как проходит чугун через домну или сталь через мартен, и побывать под молотом. А пневматический молот — мощная штука! В Советском Союзе я видел пневматические молоты усилием в 3 тысячи тонн и в 10 тысяч тонн. Мы тоже должны пройти закалку. Каждый говорит, что хочет пройти закалку. Считается, что закалка полезна для здоровья. «У меня есть недостатки, я очень хочу пройти закалку», — говорит кто-нибудь. Но когда действительно нужно пройти закалку, он не решается. Сейчас же нужно разок пройти действительную закалку и побывать под молотом если не в 10 тысяч тонн, то по крайней мере в 5 тысяч тонн! На какое-то время воцарится мрак, померкнут солнце и луна. Это оттого, что сойдутся два ветра. Один ветер — это критика со стороны хороших людей, составляющих большинство, и мы ее приветствуем. Они критикуют недостатки в работе коммунистической партии, чтобы она их изжила. Другой ветер — это деятельность правых элементов, составляющих ничтожное меньшинство. Они наступают на нас. Наступление большинства — нужное и положительное явление. Это закалка. Наступление правых — для нас тоже своего рода закалка. Тот, кто действительно хочет пройти закалку, должен благодарить правых за то, что они наступают на нас. Правые элементы своими действиями оказывают большое воспитательное влияние на нас, на нашу партию, на широкие народные массы, на демократические партии и группировки, учащуюся молодежь, рабочий класс и крестьянство. В отношении правых элементов мы проводим сейчас политику «окружения и истребления». В каждом городе имеется некоторое количество правых элементов, они хотят нас свергнуть.

[Наша] революция является народной, является революцией 600 миллионного народа, руководимого пролетариатом; разве одной партии под силу осуществить революцию? Демократическая революция — дело народа, социалистическая революция — дело народа, строительство социализма — тоже дело народа. Правые элементы отрицают успехи народного дела.

По какому пути нам идти? По социалистическому пути или по капиталистическому? Кто должен осуществлять руководство строительством социализма? Пролетариат или буржуазия? Пролетариат — многочисленный класс, и его авангардом является коммунистическая партия. Буржуазия тоже имеет политические партии. Кто должен осуществлять руководство, коммунистическая партия или правые элементы? Хороша ли коммунистическая партия? Нужна ли она? Народ говорит «да», а правые элементы говорят «нет». По моему мнению, было бы очень хорошо провести широкую дискуссию по этим трем вопросам.

Правильно ли осуществляется революция? Правильно ли осуществляется строительство? Есть ли успехи? Являются ли успехи определяющими или преобладают ошибки? Это первейшие вопросы. Вот сейчас мы проводим широкую дискуссию. Этот вопрос в ходе дискуссии не обсуждался. А по вопросу о демократической революции в свое время шла длительная дискуссия. Она началась в последние годы правления Цинской династии, продолжалась во время Синьхайской революции, борьбы против Юань Ши-кая, войны против северных милитаристов и велась в годы войны против японских захватчиков.

В период антияпонской борьбы велась дискуссия даже по вопросу о том, нужно ли оказывать сопротивление Японии. Одни заявляли, что оказывать сопротивление невозможно, потому что в Китае не хватает винтовок. Это были сторонники фетишизации оружия. Другие говорили: не бойтесь, все-таки главное — это люди, люди важнее оружия, поэтому мы можем сражаться.

Дискуссией были переговоры в Чунцине, старый Политический консультативный совет, переговоры в Нанкине. Чан Кай-ши хотел непрерывно бороться [с компартией]. В результате он потерпел поражение. Таким образом, демократическая революция осуществлялась в условиях дискуссий, прошла длительную психологическую подготовку. Социалистическая же революция вылилась в короткий, внезапный штурм. В течение 6–7 лет были в основном завершены преобразования общественного строя. Проводилась и работа по перевоспитанию людей, но в этом отношении сделано еще недостаточно.

Социалистические преобразования имеют две стороны: преобразование общественного строя и перевоспитание людей. Общественный строй — это не только система собственности, но и надстройка, то есть правительство, органы политической власти, идеология. Например, газеты относятся к сфере идеологии. Некоторые говорят, что газеты не носят классового характера и не являются орудием классовой борьбы. Это неправильно. По крайней мере в течение нескольких ближайших десятилетий, до тех пор пока во всем мире не будет уничтожен империализм, такие высказывания будут вредны. Газеты, и не только газеты, но, например, и философия, различные сферы идеологии отражают взаимоотношения классов. Просвещение, литература и искусство — все это сферы идеологии, надстройка.

Естественные науки имеют два аспекта. Сами по себе естественные науки не имеют классового характера, но использование естественных наук, вопрос о том, кто их использует, носит классовый характер. Главарь «Научного общества ста цветов» в Пекинском университете Тань Тянь-жун — студент четвертого курса физического факультета.

Идеализм получил сейчас среди физиков значительное распространение. Более всего идеализм распространен на факультете китайской литературы и на историческом факультете. Идеализм также очень сильно распространен в кругах работников газет. Однако не думайте, что дело только этим и ограничивается: в области общественных наук, в области философии и политической экономии также много сторонников идеализма; много приверженцев идеализма и в области естественных наук. Их мировоззрение является идеалистическим. Если вы спросите такого приверженца идеализма, из чего состоит вода, то он ответит как материалист, что вода состоит из двух элементов; свою деятельность он сообразует с конкретной обстановкой. Но если вы его спросите, как преобразовать общество и как упорядочить стиль работы коммунистической партии, то он скажет, что надо уничтожить коммунистическую партию. Мы говорим, что надо упорядочить стиль работы коммунистической партии, а идеалисты заявляют, что надо ликвидировать коммунистическую партию.

Поначалу наша политика заключалась в том, чтобы только слушать, а не говорить, в течение нескольких недель терпеливо слушать, навострив уши, а самим не говорить ни слова. Мы не инструктировали ни партийные комитеты, ни секретарей партийных организаций, ни актив партийных организаций, ни комитеты комсомола, мы решили: пусть они бессистемно ведут бой, и пусть каждый поступает по собственному разумению.

В партийном комитете университета Цинхуа имеются враги, и, как только здесь состоялось собрание, партком тотчас же сообщил о наличии врагов, которых назвал «повстанческими» элементами. Такое событие, как «восстание» коммунистов, радостно для обеих сторон. В Пекинском университете потери составили 5 процентов членов партии из числа студентов; в комсомоле потери были несколько больше и, вероятно, достигли 10 (а может быть, и более) процентов общего числа комсомольцев университета. Я считаю, что это вполне естественно. Даже если потери составят 10, 20, 30, 40 процентов, мы будем только рады.

Буржуазная идеология, идеализм проникают в коммунистическую партию и в комсомол. На словах носители этой идеологии выступают за коммунизм, а фактически они против коммунизма или колеблются. Если они «поднимут восстание», мы будет только рады; нам не нужно будет заниматься чисткой: они сами убегут от нас. Противник также будет очень рад. Но как только мы окружим правых, дело примет совсем иной оборот. Многие из тех, кто связан с правыми, но сами не являются правыми элементами, станут разоблачать их: ведь они подняли восстание! Есть еще определенное число правых элементов, желающих поднять восстание. Сейчас с правыми водить дружбу худо.

Несколько месяцев назад я здесь выступал. С тех пор не прошло и ста дней, а обстановка так существенно изменилась.

Нынешняя борьба в основном политическая. Это классовая борьба. Она имеет разные формы. В настоящее время эта борьба носит прежде всего политический характер, а не военный и не экономический.

Содержит ли она элементы идеологической борьбы? Да, содержит, но ее основное содержание составляет политическая борьба. Идеологическая борьба будет на следующем этапе, формы ее будут более мягкими. Коммунистическая партия проводит упорядочение стиля работы, комсомол также должен упорядочить стиль своей работы. Путем идеологической борьбы нужно повышать свой уровень, по-настоящему изучать марксизм-ленинизм и оказывать друг другу действенную помощь.

Нет ли у нас субъективизма? Нет ли у нас бюрократизма? Нужно как следует пораскинуть мозгами, подумать, сделать кое-какие заметки. Если поработать так в течение нескольких месяцев, можно будет поднять еще на одну ступеньку уровень своей марксистской, политической и идеологической подготовки.

Потребуется еще около месяца борьбы. Правые элементы все время публикуют в газетах свои статьи. Но невозможно, чтобы они публиковались весь этот год и весь будущий год, и еще год: у них нет так много материала, да и сколько их, правых элементов?! Когда они испишутся, они вынуждены будут публиковать кое-что и кое-как, от случая к случаю.

Июль нынешнего года — месяц напряженной борьбы против правых элементов. Через месяц, в августе, борьба примет мягкие формы. Правым элементам больше всего нравятся острые формы борьбы, им не по душе мягкие формы, а мы выступаем за мягкие формы. Они говорят нам: «Коммунисты несправедливы. Когда вы вели борьбу против нас, вы использовали острые формы. Теперь же, когда вы проводите упорядочение стиля работы внутри своей партии, вы используете мягкие формы». Даже в прошлом, когда проводилась работа по идеологическому перевоспитанию, когда мы критиковали Ху Ши и Лян Шу-мина, все наши внутрипартийные директивы требовали применения мягких форм борьбы. События в мире всегда развиваются зигзагообразно. Общественные движения всегда идут по спирали.

Правые элементы нужно выкорчевывать, сейчас все еще нужно выкорчевывать их, нельзя ослаблять внимания к этому. Правые элементы теперь хватаются за каждую соломинку, потому что они идут ко дну. Только сейчас они поняли преимущества мягких форм борьбы. Раньше они жаждали бури и говорили, что при «легком ветерке и мелком дожде» от избытка влаги рассада риса погибнет, зерна не будет, начнутся стихийные бедствия; они говорили, что мягкие формы борьбы не так удобны, как острые. Сейчас лето, период бурь, но придет август и можно будет перейти к «легкому ветерку и мелкому дождю», потому что не так уж много осталось того, что подлежит искоренению.

У нас в Китае на протяжении веков люди учились на положительных и отрицательных примерах. Японский империализм также был нашим большим и хорошим «учителем». Были Цинская династия, Юань Ши-кай, северные милитаристы, затем — Чан Кай-ши. Все они для нас сыграли роль хороших «учителей». Без них китайский народ получил бы недостаточно полное воспитание. Недостаточно, чтобы учителем была только коммунистическая партия. Многие деятели из промежуточных элементов не выполняют большую часть того, о чем мы говорим, и хотят поступать иначе. Например, они не согласны с формулой «сплочение–критика–сплочение», они не согласны также и с тем, что успехи, достигнутые в искоренении контрреволюции, играют определяющую роль. Они, например, не согласны также и с системой демократического централизма и с демократической диктатурой народа при руководящей роли пролетариата. Если мы говорим, что надо объединяться с Советским Союзом и со странами социализма, а также с миролюбивыми народами всех стран, то они и с этим не согласны. Есть еще одно положение, которое они особенно рьяно отвергают, — это положение о том, что «ядовитую траву необходимо вырвать». Пусть выползет нечисть, пусть все полюбуются на нее, а после того как она покажет себя, все увидят, что она — зло и подлежит уничтожению.

По мере роста ядовитой травы ее надо уничтожать. Крестьяне каждый год должны заниматься прополкой; вырванные с корнем сорняки могут служить удобрением. Говорились ли эти слова? Конечно, говорились! А ядовитая трава все же растет. Крестьяне каждый год должны выпалывать сорную траву, то есть убеждать ее, но сорная трава не хочет покоряться, на следующий год она снова вырастает. Если в течение 10 тысяч лет вырывать с корнем сорную траву, то она все равно будет снова вырастать; если вырывать ее в течение 100 миллионов лет, она все же будет ежегодно вырастать. Она считает нас ядовитой травой, а себя — ароматными цветами. Поэтому она не относит себя к числу тех, кто должен быть уничтожен. Она хочет уничтожить нас, ей и в голову не приходит, что именно она сама подлежит искоренению.

Социализм установился быстро. Генеральная линия изучалась всесторонне, но дискуссии не было; не было дискуссии внутри партии, не было дискуссии и в обществе. Тут мы подобны корове, поедающей траву: сначала проглотили, а затем начинаем понемногу отрыгивать и пережевывать. Свершив революцию, мы в основном уже преобразовали строй. Прежде всего мы преобразовали экономический базис, то есть систему собственности на средства производства; затем мы преобразовали надстройку, то есть органы власти, идеологию и т. д. Все это мы в основном преобразовали, но дискуссия по этим вопросам не была развернута. И вот сейчас через газеты, путем собеседований и собраний, через дацзыбао мы развертываем дискуссию. Дацзыбао — вещь хорошая и заслуживает распространения. Посмотрите, какое распространение получили книга Конфуция «Луньюй»[9], «Пятикнижие» и «Тринадцатикнижие» конфуцианского канона, «24 династийные истории» и «Шиу гуань». По-моему, дацзыбао тоже заслуживают распространения. Так, например, на заводах при проведении кампании по упорядочению стиля работы, мне кажется, очень хорошо использовать дацзыбао, и чем шире, тем лучше: 10 тысяч штук — отлично, 5 тысяч — хорошо, 2 тысячи — удовлетворительно, ну а если использовать всего несколько штук, от случая к случаю, то неудовлетворительно.

Разговорный язык лишен классовых признаков, на нем говорит и пролетариат и буржуазия; и пролетариат и буржуазия имеют свои драматические произведения, написанные разговорным языком, предатели тоже имеют драматические произведения, написанные разговорным языком, такие пьесы ставились и в период освободительной войны против японских захватчиков. Пролетариат может использовать дацзыбао; буржуазия также может использовать дацзыбао. Мы верим, что большинство людей на стороне пролетариата, вследствие чего применение такого оружия, каким является дацзыбао, выгодно для пролетариата и отнюдь не выгодно для буржуазии. При этом на какое-то время воцарятся мрак и неразбериха, и может показаться, что это выгодно для буржуазии. Но это продлится только 2–3 недели. И набраться терпения надо тоже на 2–3 недели, когда не захочется ни спать, ни есть. Но разве вы не говорили, что хотите закаляться? Если человек на несколько недель лишится сна и аппетита, это и будет означать закалку. Ведь не засовывать же вас и вправду в печь для прокаливания!

Многие деятели из промежуточных элементов начнут колебаться. Это тоже очень хорошо: колеблясь, люди приобретают опыт. Именно колебания являются отличительной особенностью промежуточных элементов, а иначе почему бы их называли промежуточными? На одном полюсе находится пролетариат, на другом — буржуазия, а между ними множество промежуточных элементов. На полюсах — меньшинство, в промежутке — большинство. Однако в конечном итоге вся группа, занимающая промежуточное положение, состоит из хороших людей, они — союзники пролетариата. Буржуазия хочет привлечь их на свою сторону и превратить в своего союзника: одно время создавалось впечатление, что ей это удается. Пролетариат тоже хочет привлечь их на свою сторону и превратить в своего союзника; какое-то время создавалось впечатление, что это ему удается сделать.

Промежуточные элементы также критикуют нас, но их критика доброжелательна. В критике со стороны правых элементов используется это обстоятельство для козней, а промежуточные элементы оказываются сбитыми с толку.

Дацзыбао, о которых я говорил, являются средством веления войны, одним из видов оружия для ведения войны. Подобно винтовкам, карабинам и пулеметам, они являются легким оружием, а такие газеты, как «Вэньхуэй бао», «Гуанмин жибао» и некоторые другие, можно сравнить с самолетами и артиллерией. Газеты «Гуанмин жибао» и «Вэньхуэй бао» в ходе нынешней кампании получили очень хороший урок. Раньше они не знали, что такое пролетарская газета и что такое буржуазная газета; они не делали четкого различия между социалистической газетой и буржуазной. Даже если в какой-то момент они начинают понимать это различие, руководители этих газет стремятся превратить их в орудие буржуазии. Они ненавидят пролетарские газеты, ненавидят социалистические газеты.

На что ориентирует учебное заведение своих студентов, на социализм или на капитализм? На что ориентируют торгово-промышленные круги своих торговцев и промышленников (крупных, средних и мелких капиталистов), на пролетариат или на буржуазию? Надо ли проводить перевоспитание? Есть люди, которые как огня боятся перевоспитания и утверждают, что от перевоспитания появляется чувство самоунижения и, чем больше перевоспитываешься, тем сильнее унижаешь себя. Я думаю, что такая трактовка не годится. Нужно говорить, что, чем больше перевоспитываешься, тем больше уважаешь себя; нужно говорить, что, когда проходишь через перевоспитание, появляется чувство уважения к себе, ибо само желание перевоспитаться появляется только тогда, когда человек становится сознательным.

Некоторые считают, что уровень их классового сознания очень высок, считают, что их не надо перевоспитывать. Напротив, они намерены перевоспитывать пролетариат, хотят по своему образу и подобию преобразовать мир, а пролетариат хочет по-своему осуществлять преобразования. На мой взгляд, большинство людей, свыше 90 процентов, хотят перевоспитания. Разумеется, при этом неизбежен период нерешительности, раздумий, сомнений и колебаний. Но чем энергичнее проводится перевоспитание, тем более люди чувствуют его необходимость.

Кампания по упорядочению стиля работы коммунистической партии именно и является перевоспитанием. В дальнейшем кампании по упорядочению стиля работы будут проводиться через 2–3 года. Вы говорите, что после этой кампании по упорядочению стиля работы можно больше не заниматься упорядочением; но неужели после проведения этой кампании больше не останется бюрократизма? Пройдет 2–3 года и все забудется, вновь появится бюрократизм. Так уж устроены люди, они легко забывают. Поэтому по прошествии определенного времени нужно снова заняться упорядочением стиля работы. Неужели же буржуазии и пришедшей из старого общества интеллигенции не нужно заниматься упорядочением стиля работы? Не нужно перевоспитываться? Если вы не хотите употреблять слово «перевоспитание», то замените его другим, назовите это кампанией по упорядочению стиля работы, так тоже можно.

Разве все демократические партии и группировки не занимаются сейчас упорядочением стиля работы? Что же плохого будет в том, если все общество займется упорядочением стиля работы?

Сейчас демократические партии и группировки занимаются упорядочением вопроса о линии, исправлением буржуазной правооппортунистической линии; я считаю, что это правильно. В коммунистической партии стоит вопрос не о линии, а о стиле работы. У демократических партий и группировок вопрос о стиле работы сейчас стоит на втором месте, главным для них является вопрос о том, каким путем идти: путем Чжан Най-ци, Чжан Бо-цзюня, Ло Лун-цзи, Чэнь Жэнь-бина, Пэн Вэнь-ина, Лу Чжи, Сунь Да-юя[10] или каким-нибудь другим? Прежде всего нужно внести ясность в этот вопрос.

Надо выяснить следующие три вопроса: вопрос об успехах революции, об успехах строительства — в конце концов хорошо или плохо выполняется дело, которым занят многомиллионный народ? В каком направлении мы будем развиваться, в направлении социализма или капитализма? Если мы пойдем по социалистическому пути, то какая партия должна осуществлять руководство, коалиция Чжана–Ло или же коммунистическая партия? Нужна широкая дискуссия для того, чтобы выяснить вопрос о линии. Перед коммунистической партией также стоит вопрос о линии, он касается тех самых «повстанческих элементов». «Повстанческие элементы» — это правые элементы в коммунистической партии и в комсомоле. По отношению к ним борьба ведется по вопросу о линии.

Догматизм сейчас не имеет отношения к вопросу о линии, потому что он не вырабатывает линии. В нашей истории догматизм однажды определил линию, потому что он сформировал строй, политику, программу. Теперешний догматизм не сформировал ни строя, ни политики, ни платформы. Это нечто слишком твердое. Если сейчас его отковать и прокалить, то он станет немного мягче. Разве не говорят сейчас во всех учреждениях, учебных заведениях, на заводах о том, что надо спускаться вниз? Нам не нужны гоминьдановский стиль работы и барские привычки; председатели кооперативов выходят в поле и вместе с народом пашут землю; директора заводов, секретари партийных комитетов идут в цеха. Если все будут так поступать, то бюрократизма станет гораздо меньше. Выпускайте дацзыбао, проводите собрания и собеседования, дифференцированно подходите к разрешению вопросов, связанных с тем, что подлежит исправлению или заслуживает критики. Неустанно изучайте марксизм и повышайте свой идейно-политический уровень.

Наша китайская нация — хорошая нация. Это нация очень справедливая, очень энергичная, очень умная, очень смелая. Мы хотим создать оживленную, полную бодрости политическую обстановку, при которой были бы централизация и единство, демократия и централизм, свобода и дисциплина. Нужно, чтобы имелось и то и другое, а не только что-либо одно. Не следует затыкать людям рот, не давать им говорить. Нужно поощрять высказывание мнений, нужны оживление и активность.

В отношении большинства людей должен действовать принцип «высказывающему не в укор». Как бы остро человек ни говорил, как бы ни ругал, за это на нем вины нет, за это нельзя наказывать и за это нельзя надевать на человека «смирительную рубашку». «Смирительные рубашки» — для правых элементов. Не нужно бояться народных масс, нужно быть вместе с ними.

Умеете ли вы плавать? Если в течение ста дней по одному часу ежедневно вы станете учиться плавать, то ручаюсь, что научитесь, даже если вы совершенно не умеете плавать. Нет никакой надобности в учителях и не нужно пользоваться спасательным кругом; если вы будете пользоваться спасательным кругом, то никогда не научитесь плавать.

Если прибегнуть к образному языку, народ — это вода, руководители, начиная от бригадиров различных ступеней и вплоть до нас, — это пловцы. Мы не должны отрываться от воды, не должны действовать вопреки свойствам воды, а должны действовать в соответствии с ее свойствами. Не надо ругать народные массы, ругать народные массы непозволительно. Не надо противопоставлять себя народным массам нужно всегда идти одним путем с народными массами. Народные массы тоже могут ошибаться. Когда они совершают ошибку, нужно как следует им растолковать, в чем она состоит. Если они не слушают, следует подождать немного, а когда представится подходящий случай, снова сказать об их ошибке, но не отрываться от народных масс. Тут как во время плавания: не надо отрываться от воды, нужно действовать не вопреки свойствам воды, а в соответствии с ними.

Мудрость проистекает от народных масс. С нашей точки зрения, интеллигенция — наиболее невежественная часть общества. Иной интеллигент задерет нос и считает себя если не первым в Поднебесной, то по меньшей мере вторым. Что значат для него рабочие и крестьяне? Мужичье, которое и грамоты-то толком не знает. Но решающую роль играет не интеллигенция, а трудящиеся; решающую роль играет самая передовая часть трудового народа — рабочий класс. Кто кем руководит, пролетариат буржуазией или буржуазия пролетариатом? Пролетариат руководит интеллигенцией или интеллигенция пролетариатом? Интеллигенция должна стать пролетарской интеллигенцией, иного пути нет.

Я как-то говорил: «Если нет кожи, то на чем же будет держаться шерсть?» Эти слова сказал один шанхайский капиталист, а я привожу его высказывание. Мы с ним вкладываем в эти слова разный смысл. Он говорил: «Я всю свою собственность передал государству, и мое предприятие стало смешанным государственно-частным предприятием. Если нет кожи, то на чем же будет держаться шерсть? Неужели и теперь будут говорить, что я капиталист? Неужели все еще будут говорить, что я эксплуататор?»

Интеллигенция пришла из старого общества, другими словами, она росла на коже пяти видов. В прошлом эта шерсть, то есть интеллигенция, держалась на следующих пяти видах кожи: на системе империалистической собственности, на системе феодальной собственности, на системе собственности бюрократического капитализма и, кроме того, на системе собственности национального капитализма и системе собственности мелких производителей.

В прошлом шерсть, то есть интеллигенция, держалась либо на коже трех первых видов, либо на коже двух вторых видов собственности. Сейчас «нет кожи», не стало кожи, империализм бежал, его собственность перешла в наши руки, феодализм свергнут, земля передана крестьянам, а теперь принадлежит кооперативам. Предприятия бюрократического капитала сейчас национализированы, предприятия национального капитала стали смешанными государственно-частными предприятиями и в основном превратились в социалистические предприятия. Собственность мелких производителей (крестьян, кустарей) в настоящее время также изменилась и превратилась в коллективную собственность, хотя сейчас она еще непрочная и нужно несколько лет, чтобы она смогла окрепнуть. Особую проблему представляет собой перевоспитание людей. Для перевоспитания людей требуется более продолжительное время. Эти пять систем собственности держат под своим влиянием капиталистов и представителей интеллигенции, которые постоянно помнят о них, помнят даже во сне. Людям, перешедшим со старого пути, трудно расстаться со старыми привычками. Такова человеческая натура.

На какой же коже будет теперь держаться интеллигенция? Она должна держаться только на коже, представляющей собой систему общественной собственности, она должна будет пристать к телу пролетариата. Кто будет кормить интеллигенцию? Рабочие и крестьяне. Интеллигенция — это учитель, которого пролетариат пригласил на работу. Но если она захочет преподавать по-старому и старое, если она захочет преподавать шаблонные формы написания экзаменационного сочинения, обязательные в старом Китае, если она захочет преподавать конфуцианство, капиталистические взгляды и потребует, чтобы за это ей выдавали денежное содержание, то рабочий класс на это не согласится. Интеллигенция уже лишилась социально-экономической базы: нет больше ни одного из вышеперечисленных пяти видов кожи. Теперь она может пристать только к новой коже. Сейчас некоторые представители интеллигенции повисли в воздухе, находятся в состоянии полного смятения, между небом и землей.

Пяти видов собственности не стало, старое не вернется, но интеллигенция тем не менее не проявляет большого желания пристать к телу пролетариата. Чтобы пристать к телу пролетариата, нужно проникнуться пролетарской идеологией, нужно проникнуться расположением к пролетариату, нужно ладить с рабочими и поддерживать с ними дружеские отношения. Но интеллигенция не хочет этого, она все еще думает о старом. Мы сейчас подталкиваем ее; благодаря этой широкой критике, я думаю, у нее в той или иной степени может пробудиться сознание.

Мы сейчас оказываем воздействие на промежуточные элементы. Промежуточные элементы должны проявить сознательность и не должны слишком высоко задирать нос. Мы говорим им: «Ваши знания ограниченны. Вы — интеллигенция, и вместе с тем вы не интеллигенция. Было бы правильней назвать вас полузнайками. Объем ваших знаний таков, что, как только речь заходит о больших, принципиальных вопросах, вы тут же ошибаетесь. Если у вас так много знаний, то почему же вы ошибаетесь? Почему колеблетесь? Почему вы клонитесь то туда, то сюда, как растущая на стене трава под порывами ветра?» Сейчас я не собираюсь говорить о правом крыле интеллигенции, позиция этой части интеллигенции в корне ошибочна. Та часть интеллигенции, которая занимает промежуточное положение, тоже ошибается. Допускаемые ею ошибки состоят в том, что она колеблется, не различает, куда ветер дует, на какое-то время теряет ориентацию, теряет ясность мысли. Отсюда видно, что знаний у нее не слишком много. Знаний больше у рабочих и у полупролетарских слоев крестьянства. Они с первого взгляда понимают, что собой представляют Сунь Да-юй и компания, с первого взгляда видят, в чем они неправы. Им достаточно прочитать несколько фраз, чтобы понять, кто неправ; для них незачем писать такие длинные статьи. Так чьи же знания глубже? Знания глубже у тех людей, кого интеллигенция считает неграмотными.

При определении общей обстановки, при определении главного направления надо прислушиваться к мнению пролетариата. Я именно так поступаю. Когда мы делаем какие-либо дела или намечаем какие-либо большие планы, нам непременно нужно узнать мнение пролетариата, а для этого надо объездить разные места, поговорить с пролетариями, подумать вместе с ними, можно или нет осуществить намеченное нами дело, посоветоваться с представителями пролетариата, а также посоветоваться с близкими к пролетариату кадровыми работниками. Для этого нужно побывать на местах.

В Пекине ничего не добывают. В Пекине нет источников сырья, все сырье поставляют туда рабочие и крестьяне, все сырье доставляется с мест. Центральный Комитет Коммунистической партии Китая представляет собой завод по переработке этого сырья. Если сырье будет переработано плохо, то неизбежны ошибки.

Источником знаний являются народные массы. В конечном счете мы опять-таки приходим к линии народных масс. Что значит правильно разрешать противоречия внутри народа? Это значит исходить из реальной действительности и проводить линию народных масс. Другими словами, нельзя отрываться от масс, нужно быть с ними как рыба в воде и как пловец в воде.

Нужно ли разом покончить с правыми элементами? Как быть с такими, как Сунь Да-юй? Поколотить их палкой прямо-таки необходимо. Если не всыпать им несколько раз, они притворятся мертвыми. Погонять и всыпать, погонять и всыпать, и так несколько раз. Досаждать им до тех пор, пока они не образумятся и не захотят по-настоящему перевоспитываться, пока они не окажутся в полной изоляции. Только тогда можно будет привлечь их на свою сторону. Так как они все же интеллигенция и притом обладают огромными знаниями, то привлекать таких людей на свою сторону полезно, ибо они могут кое-что сделать. К тому же они уже оказали нам большую помощь. Став нашими «учителями», они преподали народу урок. Выступив в роли учителей-самообличителей, они на отрицательных примерах преподали нам урок. Мы отнюдь не собираемся бросить их в реку Хуанпу, мы все-таки намерены лечить, чтобы спасти больного.

Возможно, кое-кто не желает переходить на нашу сторону. Если кто-то не желает переходить на нашу сторону, то пусть! Пусть эти люди унесут свои убеждения с собой в могилу. Сколько лет сейчас Сунь Да-юю? Предположим, что он доживет до 100 лет, то есть проживет еще 50 лет.[11] Если он ни в коем случае не изменит своих взглядов, если он очень упрям, если этот человек — неприступная крепость, то и пусть! У нас не хватит энергии без конца наступать на него. Мы должны заниматься делом. Разве можно в течение 50 лет каждый день лишь наступать да наступать? Пусть та часть людей, которая не желает исправляться, унесет свои убеждения с собой в могилу и предстанет с ними перед владыкой загробного мира. Такой Сунь Да-юй может сказать владыке загробного мира: «Я был упорен, я твердо стоял за „пять кож“, я боролся с этими ублюдками, с коммунистами, с левым крылом китайского народа, с широкими народными массами. Они хотели, чтобы я занялся самокритикой, а я стоял на своем». Но сейчас и в загробном мире сменились повелители. Первым повелителем загробного мира стал Маркс, вторым — Энгельс, третьим — Ленин. Сейчас и загробный мир разделен на две части; в капиталистическом мире владыка остался старый, а владыками социалистического загробного мира являются названные люди. Я думаю, что когда люди, подобные Сунь Да-юю, предстанут перед владыкой загробного мира, их и там пошлют на перевоспитание.

Я много говорил, на этом заканчиваю. Спасибо за внимание.