Я думала, я счастливая...

Глава 28

Темно. Страшно. В ушах гул, через который пробивается противный, ни на что не понятный скрежет. Мелькнул свет. Яркий, ослепительный. Чей-то крик. Сирена. И снова темнота.

Удар пришелся в заднюю часть машины. Автомобиль резко швырнуло вперед, и он врезался в тех, кто тоже стоял, ожидая поворота. Столкновение было такой силы, что весь корпус за секунду превратился в невообразимое месиво, словно некий великан задумал сделать поделку из обычной жестяной банки. Николай и Соня были пристегнуты, но подушки безопасности не сработали и не смогли смягчить полученный удар. Как в замедленной съемке Николай смотрел на медленно приближающийся соседний автомобиль. На заднем стекле была смешная наклейка с изображением кипящего чайника. Бах! Стекло покрылось мелкой паутиной и взорвалось градом мельчайших осколков, которые резали и впивались в лицо, волосы, руки. Следом начала скручиваться передняя стойка, угрожая превратить салон в смертоносную ловушку. Николай даже не успел повернуть головы к Соне. Он не видел ее бледного лица с закрытыми глазами и безвольно сползшую с живота руку. После того, как брызнули осколки, он погрузился в черноту.

Кроме машины, где находились Николай и Соня, пострадали еще три автомобиля. Один из них выбросило на тротуар и пешеходы лишь чудом успели увернуться. Но сильнее всех досталось Николаю. Покалеченный корпус зажал его так, что пришлось дожидаться спасателей. За это время «скорая» уже погрузила Соню, которая была без сознания и увезла в одну из городских больниц. Видимых травм на ней не было, только кровоточили несколько длинных царапин на лице от прилетевших осколков. А вот вызволенного с трудом Николая, медики с сиренами и мигалками помчали в институт скорой помощи.

Тамара неожиданно для себя решила поехать прогуляться по центру. Так, небольшая прогулка вылилась в многочасовую круговерть среди магазинов, салонов, гудящих автомобилей и толпы людей, спешащих по своим делам. После тихого приморского поселка, она просто ошалела от звуков, запахов, рекламных баннеров, ярких вывесок, а главное, суматохи, без особого стеснения обрушившейся на нее всей мощью. Тамара с удовольствием погрузилась в водоворот бурлящего города и поняла, как она соскучилась по такой насыщенной жизни. Она вертела головой по сторонам, не хуже обычного туриста и ей казалось, что она совсем забыла знакомые с детства маршруты, мосты, часовни и дворцы и теперь открывает их для себя заново. А еще ей захотелось прогуляться по любимым местечкам вместе с Женей. Что ни говори, его не хватало. С улыбкой Тамара отбивалась от назойливых молодых людей, сующих ей в руки рекламные листовки, отрицательно качала головой на уговоры тетушек в теплой не продуваемой одежде, соблазняющих отправиться на экскурсию, резко переходила на другую сторону улицы, завидев огромную плюшевую зебру, которая мечтала со всеми сфотографироваться. Витрины горели огнями, зазывая в рестораны и кафе, махали руками воздушные человечки, как всегда скромно светился фасад книжного магазина — самое желанное для Тамары место в городе. Она забежала в несколько чайных студий, посмотрела ассортимент, взяла на заметку некоторые тонкости, которые мог бы применить Женька, и даже купила небольшую упаковку авторского чая. Потом пошла вдоль канала и незаметно для себя забиралась всё дальше и дальше, вдыхала сырой, чуть пахнущий тиной воздух, удивлялась смельчакам, которые не побоялись плыть на прогулочных катерах, когда от воды тянет холодом, и не спасают даже теплые пледы, выданные заботливым гидом. Она и сама замерзла страшно, но озноба не чувствовала, настолько соскучилась по родным местам. В глубине узкой улочки Тамара забежала в кофейню. Заведение пряталось в стороне от туристических троп, но славилась среди местных всегда отменным кофе и сладкими, ноздреватыми пышками. Есть их было неудобно, сахарная пудра обязательно просыпалась на одежду, пачкала руки и прилипала к щекам. Но еще со студенческих времен Тамара любила бывать именно здесь. А потом она приходила сюда с Николаем. А потом, когда подросла Лёлька, и с ней. Сегодня здесь был лишь один пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Облокотившись на круглый высокий столик, он пил кофе из щербатой, чуть пожелтевшей чашки, а его очки запотевали от пара. Он близоруко щурился и так и этак приноравливался, чтобы откусить кусочек лакомства, наверняка, знакомого ему с детства.

Давно уже стемнело и за большим окном подмигивали узкими желтыми глазами старые дома, словно интересовались: «Не забежишь к нам, на огонек?» Старик доел пышку, надел старомодную шляпу и, отвязав трясущуюся мелкой дрожью у входа, собачонку, отправился в темноту. Тамара не боялась здешней отгороженности от всего мира, знала каждый уголок и подворотню. Раньше, пройдя через дворы, можно было сразу оказаться у метро, а теперь придется сделать круг. Тамара разомлела в тепле, прислушиваясь к старым хитам, неизменно крутившимся здесь одним и тем же хозяином.

Домой она добралась быстро, уж очень хотелось принять горячую ванну и, поеживаясь, запрыгнуть в прохладную постель. Еще и сериал обнаружился интересный, никак не оторваться. Нагулялась так, что заболели ноги, но зато настроение — лучше некуда. Быстро посушив волосы феном, отметила блестящие глаза и полуулыбку, которая теперь целыми днями блуждает на лице. Интересно, что там впереди за жизнь? Уже были падение до самого донышка и боль, а вот теперь взлет волны и радость от каждого ежесекундного момента. А вдруг дальше снова пропасть? Хотя с чего бы? Ведь она понемногу меняется и благодарно принимает уроки судьбы. Научилась замечать мелочи, замирать перед привычным, ценить обыденные вещи и даже не ворчать, как ей мало солнца, цветов, тепла. Удивительно. Разве заметила бы она раньше банальную чашку кофе? А сегодня смаковала. Липкие от пудры пальцы всегда раздражали. Сегодня в сумочке лежала пачка влажных салфеток. В том году убивалась, что осталась одна? Но вот теплая пижама, свежее белье и ноутбук на коленях с уже открытой пятой серией. Наедине с собой.

Досмотреть ее она так и не смогла, слипались глаза. Но Тамара успела прошептать в бесконечность не благодарность, нет. Просто слова успокоения, что она дома и здорова, что Лёлька довольна своей жизнью, что Николай как-то устроился и не надоедает, не кичится, а как будто даже стесняется своего обретенного счастья. Вот они, эти мелочи, делающие наш мир осмысленным и понятным. Об этих мелочах и бормотала Тамара уже несколько недель перед сном. Как-то само собой пришло.

На душе было хорошо и спокойно, никаких больше падений в пропасть. Хватит с нее. Достаточно. Тамара уснула глубоко и крепко, как будто ее окунули в темноту. Ни одного сна. И только под утро завибрировал телефон, брошенный рядом с подушкой. Потом снова, и еще. Тамара спала так сладко, как могут спать только в далеком детстве набегавшиеся за день дети. Так она спала, когда приезжала к тете Клаше. Первую ночь маялась — мешал шум моря, зато потом — пушкой не разбудишь.

Проснулась, как от толчка. Поначалу даже не поняла, где это она, но с облегчением вспомнила — дома. В окна еле-еле сочился серый свет. Телефон снова загудел рассерженным шмелем, и Тамара улыбнулась: «Наверняка Женя. Опять будет говорить, что она всё проспала, пока все приличные люди с утра на работе». Но на экране, на фоне фотографии, где мужчина держит шампур с шашлыком, светилось «Коля».

— Господи, вчера же звонил… Надо же, с утра пораньше… — раздраженно пробурчала себе под нос Тамара.

Ей хотелось ответить на утреннее сообщение Жени, а не вести беседы с почти уже бывшим мужем. Бывшим — это если он еще сдержит своё обещание и сам подаст заявление. Она зачем-то показала язык изображению на телефоне, и только потом нажала иконку с зеленой трубкой.

Дежавю. Тамара сидит на краю кровати, звонок от Николая, только в трубке не его, а незнакомый голос, снова вмиг вспотевшие ладони, а в зеркале шкафа-купе испуганные и растерянные глаза.

Николай мягко плыл в невесомости. Ощущения были приятные. «Интересно, как это возможно? — лениво скользили мысли, — я что, попал в космос? Ха-ха…» Потом его закружила свистящая воронка, и ему стало страшно. Над головой раздавался ужасный грохот. Казалось, он никогда не закончится. Хотелось закрыть уши руками и закричать: «Прекратите!» Вдруг лязг и грохот исчезли. Вместо них раздался противный писк, как будто над ним кружила стая летучих мышей. «Поэтому и темно, — успокоился Николай, — летучие мыши живут в темноте». Откуда-то издалека доносились громкие, и едва слышные голоса, они сплетались воедино, потом распадались на отдельные звуки, и всё это ужасно раздражало. Хотелось уже заснуть, но его постоянно отвлекали. «А ведь мне с утра на работу», — обиженно думал Николай.

Он лежал на высокой кровати в окружении приборов, словно и правда, летел в космическом корабле. Многочисленные трубочки, провода, датчики, прыгающие на черных экранах цифры, напоминали научную лабораторию, если бы не особенный, специфический запах больницы. В какой-то момент он очнулся и попытался коснуться головы, но неуклюжие пальцы нащупали на глазах плотную повязку. Остальное тело он не ощущал и не мог даже представить себе, насколько серьезны его травмы.

Об аварии и состоянии Николая Тамаре рассказал неравнодушный доктор. Он сухо произнес перечень медицинских терминов, из которых она ничего не поняла. Слова звучали знакомо, но расшифровать их не представлялось возможным, тем более что для доктора они были привычны, а на непонимание родственников он давно не обращал внимания. Главное, озвучить, а уж потом расшифрует, чем именно грозит каждое из перечисленного. Одно Тамара запомнила точно — осколки стекол задели глаза, но насколько пострадало зрение будут говорить много позже, когда пациент пойдет на поправку. По мнению врача, больших проблем быть не должно, но гарантировать он ничего пока не может.

Разговор длился от силы три минуты, но Тамаре показалось, что прошло несколько часов. «А Лёля? Лёля знает?!» — обожгла ее торопливая мысль. Она принялась набирать дочь, но та сначала была вне зоны, потом в трубке грохотало метро, и только через некоторое время она перезвонила. Узнав об отце, всполошилась, зарыдала, кричала что-то несвязное, и Тамара жестко ее осадила, понимая: не время биться в истерике. Все переживания потом, а сейчас нужно собраться и ждать новостей о состоянии Коли. Ей и в голову не приходило, что в больнице уже давно может дежурить та, к которой он ушел. Она вообще о ней забыла. Помнила только об Ольге Ивановне — надо как-то ей сообщить. А у свекрови слабое сердце. Тамара взглянула на себя в зеркало сухими тревожными глазами и поняла, что находиться просто так дома, в ожидании, она не может. Да и не стоит по телефону пугать Ольгу Ивановну. Лучше сообщить плохие новости, глядя ей в глаза. Если что, сможет хотя бы помочь. Тамара быстро оделась и выскочила из дома. Всю дорогу она крепко сжимала в руке телефон, опасаясь, что пропустит важный звонок. «Вот и пропасть», — билось в голове.