Я думала, я счастливая...

Глава 34

Тамара еле-еле успела попасть в метро. Весь день они гуляли с Женей по городу, не сговариваясь, зашли в старинную аптеку, которую недавно превратили в музей и долго бродили там, с любопытством разглядывая необычные пузырьки толстого стекла, какие-то странные приспособления и старинную лабораторию по производству порошков и микстур. В домашнем ресторанчике съели по куску зажаренного стейка, и выпили настоящего грузинского вина. Тамара разомлела и с улыбкой поглядывала на Женю, благодарная ему за легкость дня и хорошее настроение. Она с удивлением обнаружила, что сегодня не вспоминала ни о Николае, ни о его болезнях, ни даже об Ольге. Все тревоги волшебным образом отступили и растворились в неспешной прогулке, в буйной зелени цветущих яблонь и слив, в красоте городских пейзажей с уютными закоулками и маленькими кофейнями. Ближе к вечеру поехали на вокзал. Женя обеспокоенно смотрел на часы и прогонял Тамару, боясь, что она не успеет добраться домой. Она смеялась и качала головой: в крайнем случае, существует такси. Ей хотелось увидеть, как лицо Жени мелькнет за стеклом вагона, прежде чем поезд судорожно дернется и лениво тронется с места.

«Иди уже домой!» — в телефоне высветилось сообщение. Тамара улыбнулась, ничего, успеется. Она нисколько не волновалась, что метро закроется, потому что сегодняшний день не может закончиться неудачей. Медленно шла домой по освещенной улице и размышляла над тем, как странно всё устроено в этой жизни. Ты вроде бы и живешь среди людей, не на безлюдном острове, и советчиков кругом много, но в то же время — ты абсолютно один и любое решение приходится сначала осторожно взвесить, а потом уж его принять. Мало принять, еще и столкнуться с непониманием или осуждением. За те несколько дней, что Женя был с нею, Тамара всё больше укрепилась в мысли, что имеет право не оглядываться на мнение дочери, матери, свекрови, потому что каждая из них остается в своем мирке, и только ей, Тамаре, предлагается жить в чужом. А есть ли у нее свой мир, если все вокруг постоянно убеждают, что его не существует?

Тамара тряхнула головой, скоро уже сама с собой вслух начнет разговаривать. Выключить бы в голове тумблер, чтобы наступила звонкая тишина. Вот сейчас придет домой, выпьет чашечку чая с бергамотом, потом в теплый душ и спать, спать. А завтра нужно сходить подать документы на развод. Или теперь это можно сделать дистанционно? Хорошо, что Лёлька уже выросла, а то мороки было бы больше. Хочется быстрее уже всё официально оформить. Думала, забросить и оставить, как есть — штамп в паспорте всего лишь фикция. Но потом поняла: нет, для нее будет лучше бумажка к бумажке. Нужно поставить галочку в списке напротив пункта «развод». Иначе так и будет таскать этот чемодан без ручки. А когда дело сделано, уже и не надо мучиться сомнениями.

На ходу отыскивая ключи, она легко забежала на четвертый этаж. Открыв дверь, вошла в темную прихожую, щелкнула выключателем и застыла в недоумении. На ярко освещенной кухне сидел Николай, и как ни в чем не бывало пил чай. Перед ним стояла вазочка с печеньем и зефиром, в углу что-то глухо бубнил маленький телевизор, а Николай выуживал из своей любимой кружки пакетик с чаем. Больше всего Тамару поразило, что муж сидел в своей обычной домашней одежде, а на ногах у него были его удобные тапки. Она даже моргнула несколько раз, чтобы окончательно убедиться, что ей не привиделось. Картина не изменилась.

— Привет, — невозмутимо поздоровался Николай и сделал щедрый глоток чая.

Он поморщился от горячего и попытался откусить зефир, но шоколадная корочка треснула и посыпалась на футболку и штаны. Чертыхнувшись, он принялся собирать крошки. Тамара словно онемела. Она испуганно смотрела на мужа, подозревая то страшное, что не давало ей покоя. Заполучив проблемы со здоровьем, он вернулся сюда, и угроза превратиться в сиделку обрела реальные очертания.

— Ты что здесь делаешь? — осторожно задала вопрос Тамара.

Она сняла кофту и повесила ее на плечики, потом взглянула на себя в зеркало тревожными глазами, никакой радости от появления мужа она не испытала. С недавнего времени в ее сознании он был неразрывно связан с неприятностями, слезами и муторным чувством долга. Не осталось ни легкости общения, ни милых словечек, ни утренних разговоров за завтраком, ни смущенных взглядов после вдруг бурной, как в молодости, ночи.

— Я пока поживу тут, — доброжелательно ответил Николай.

Тамара потеряла дар речи. Она даже сама испугалась, что так и не сможет выдавить из себя ни звука. Пыталась произнести хоть что-то, но только беспомощно открывала и закрывала рот. Со стороны это, наверное, смотрелось ужасно глупо.

— С какой стати? — удалось всё-таки выдавить ей.

Теперь уже удивился Николай. Он отставил в сторону кружку, вытер губы, поморщился от луча света, попавшего ему в глаза, и недоуменно протянул:

— Ну-у-у, это же и мой дом тоже.

У Тамары затряслись руки, но она попыталась собраться, уж очень ей не хотелось показывать Николаю, как она растеряна. С равнодушным лицом она прошла на кухню и тоже достала себе чашку. Машинально отметила, что Николай помыл посуду и даже приготовил макароны с сыром. Накрошил только сыр мимо, вся столешница заляпана. Раньше он был аккуратнее. Неужели со зрением проблемы так и не уходят? У нее защипало в носу, слезы, не спрашивая, подступили прямо к горлу. Николая ей не было жалко, вот нисколечко. Сидел он на кухне по-хозяйски, как будто все эти месяцы ничего и не происходило, выглядел вполне себе нормально, если бы не осунувшееся лицо, так что жалость к нему не возникала. А вот себя было жалко. Очень. Больше всего ее возмутило, как снова бесцеремонно нарушили ее планы на приятный вечер в одиночестве. Что ни говори, но она подустала от Жени, от того, что в доме постоянно находился другой человек, и приходилось так или иначе, но подстраиваться. Там, на юге, они лишь приезжали друг к другу в гости, а потом снова разбегались по своим углам. И так было удобно обоим. Особенно ей. Она и сама не понимала, когда и как это произошло, но ей понравилось быть наедине с собой. Еще год назад Тамара обмерла бы от мысли, что можно жить без мужчины. Но вот живет, и стоит мужчине чуть задержаться рядом, испытывает дискомфорт, как будто ей что-то угрожает.

Она налила себе чай и устроилась за столом. Николай молча подвинул к ней вазочку со сладостями. Тамара так же молча отодвинула ее от себя. Николай удивленно вздернул брови: не было такого, чтобы Тамара отказалась от вкусностей к чаю. Теперь, когда она сидела совсем близко, он отметил, как подтянулась ее фигура, изменилась, хоть и не кардинально, прическа, а кожу тронул чуть заметный загар, который нисколько ее не портил.

— И долго ты собираешься пробыть в своем доме? — нарушила молчание Тамара.

В «своем доме» она намеренно и, как можно язвительнее, выделила.

— Надеюсь, недолго, — сухо ответил Николай и потер глаза рукой. — Можно я выключу верхний свет, — попросил он, болезненно щурясь и, не дожидаясь разрешения, нажал выключатель.

По кухне разлился приятный полумрак. Когда-то Тамара очень любила сидеть здесь с мужем вдвоем. Она специально устроила кухню таким уютным уголком, чтобы по выходным можно было болтать тихонько до глубокой ночи, не боясь разбудить дочь.

— Помнишь, как мы здесь иногда пили с тобой вино? — вдруг спросил Николай и огляделся, словно искал бутылочку и бокалы. — Было хорошо…

Тамара быстро усмехнулась, нашел, о чем говорить. Если сейчас он заведет романтические воспоминания, дело совсем плохо. Она не собиралась провести вечер, перемывая прошлые годы.

— А помнишь, сколько раз ты сидел здесь, напротив, и врал мне, глядя в глаза? — спокойно спросила Тамара и насмешливо посмотрела прямо в лицо.

Николай вздрогнул, заерзал на стуле и отвернулся. Опустив голову, он внимательно рассматривал сложенные на столе руки. Тамара молчала. Николай, явно нервничая, попытался допить чай одним глотком, но поперхнулся. Он сильно закашлялся, подставив ко рту кулак, попытался выдохнуть, но кашель стал только сильнее. Тогда Тамара бесцеремонно постучала его кулаком по спине. Понемногу Николай смог отдышаться и просипеть «спасибо».

— Береги себя, Коля. Тебе еще сына на ноги поднимать, — сказала Тамара и, поставив со стуком чашку в раковину, вышла из кухни.

Все следующие дни Тамара старалась появляться из своей комнаты, как можно реже. Ее совершенно не устраивало новое соседство. Случайно столкнувшись с Тамарой в коридоре, Николай просиял так, будто всю ночь провел не в комнате Лёльки, а в объятиях жены. Он только что принял все лекарства, порадовавшись, как она аккуратно составила их в ряд, подписав крупными буквами названия. И как это ни он, ни Соня не додумались до такого простого способа? Странным образом баночки и упаковки с таблетками дома не терялись, не обнаруживались потом в ванной или под столом, как это бывало, когда он жил у Сони. Машинально, но Тамара наводила порядок даже там, где ей совсем не хотелось. Дошло до того, что она согласилась закапать ему глаза. Причем получалось это у нее аккуратно и быстро, ни одна капля не попадала мимо. Накануне Николай схитрил. Вечером он отправился в ванную и там долго пытался залить себе в глаза лекарство. Достаточно громко он ругался, потом тяжело вздыхал, а потом поскребся в спальню к Тамаре и жалобно попросил о помощи. Тамара раздраженно отодвинула ноутбук и, проклиная себя за слабохарактерность, пошла у него на поводу. Ругала потом себя страшно. Ей мерещилось, что Николай делает всё неспроста, а вьет вокруг нее паутину, не давая предпринять окончательные шаги к разводу.

Звонил Женя, и Тамара отчаянно врала ему про свою беззаботную жизнь и про разные дела, которыми она занята целыми днями. Ей было стыдно признаться, что Николай вернулся, а она не только не смогла его прогнать, но и включилась в его надуманную игру, цели которой она так до конца и не понимала. Знала одно, просто так он не уйдет, а скатываться до скандалов и драк не хотелось. Способов не пустить его домой, просто не существовало. Утешалась Тамара только тем, что не кокетничала сама с собой и не связывала присутствие Николая с ложными бабскими надеждами на воссоединение. Нет, этого она делать не станет.

Николай как будто чувствовал, что Тамара еле его терпит, а потому особо старался перед глазами не мельтешить. Сидел тихо, слушал книги или уходил гулять, иногда встречался с Соней. Обратно возвращался измученный и грустный. Однажды полвечера Тамара слушала бесконечные его звонки и разговоры по телефону. Это сильно раздражало. Невольно она оказалась свидетелем странной ситуации, когда Николай, явно встревоженный, метался по комнате, что-то переспрашивал, куда-то снова звонил. А уже глубоким вечером раздался сигнал домофона, и спустя несколько минут, Тамара услышала приглушенные голоса в прихожей. Предчувствуя самое плохое, она вышла из спальни и увидела Николая, который суетливо помогал снять свободный плащик с той, что прибыла в качестве поздней гостьи к ним в дом.

Тамара молча проследила, как Николай тащит свою спутницу за руку в комнату, а та, обомлев от ужаса, смотрит на нее испуганными глазами, словно волокут ее на жертвенный костер. Размытым пятном белело ее отечное лицо, виделся круглый, но какой-то некрасивый живот и растрепавшиеся волосы. Беременность эту женщину вовсе не красила, хотя Тамаре представлялась совершенно гламурная картинка, как в журнале. Спрятав Соню за дверь, Николай повернулся и, умоляюще сложив руки, быстро заговорил:

— Тамарочка, ты ничего не подумай! Я понимаю… я всё понимаю… но тут такие обстоятельства. Всего один вечер, я клянусь тебе! Я представляю, как это выглядит со стороны, но на сегодня нет другого выхода. Сонечкину квартиру затопили соседи. Там всё плывет. Ей просто некуда податься, а в ее положении… Тамара, пожалуйста, одну ночь… А дальше я всё решу. Я обещаю!

Тамара обессиленно смотрела на Николая, пытаясь понять, настоящий он или нет. Хотелось подойти ближе, ткнуть его пальцем в живот и убедиться, что это всё еще живой человек, иначе, почему его поступки напоминают действия безжалостного робота? Как случилось, что она не разглядела в Николае этого раньше, для Тамары так и оставалось загадкой.