Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук

43

Егоров находился в СИЗО-1 на ул. Ушакова 2–4. В обычной, прежней жизни на свободе, у него не было ничего, что приводит к наличию каких-либо благ: ни денег, ни власти, ни влияния или знакомств. В заключении, ничего из перечисленного к нему не прибавилось, от того и жизнь его не стала лучше. Будь у него деньги или связи он бы мог поставить себе в камеру телевизор. Или есть что-то вкуснее, чем казенная еда. Или заиметь шампунь.

Понимаю, что, глядя на Егорова сейчас, его даже может стать жаль. Целый день он сидит в камере и смотрит в краешек стола. Или в стену.

Егоров, по натуре человек не злой, попросту не станет ругаться или, тем более лезть в драку. Здесь, к слову, не дрался ни разу ни с кем. Есть граждане, которые так и чешут костяшки пальцев, чтобы с кем-нибудь побадаться, но Егоров их стороной обходит. А граждане эти и ругают Егорова ни за что и плюют в него и слова всякие нехорошие говорят.

— Че ты им не ответишь? — спросил сокамерник Егорова, после очередной такой стычки.

Егоров молчал. Ему нечего было ответить этому человеку. Так же, как нечего было сказать тем гражданам, что плевали в него. Егоров лишь смотрел в крашек стола.

— Я бы им, на твоем месте, — продолжал сокамерник, — зубы бы вышиб уже.

— Может, — предлагал другой сокамерник, — он ШИЗО боиться?

— Ну, может, — растягивал один сокамерник, — боишься шизуху?

Егоров молчал. Он представлял, что на самом краю стола, так настойчиво изученного им за время предварительного содержания, расположилась вся наша, известная до какой-то степени, вселенная. Он представлял, как Ротакор поднимается с обратной стороны стола-вселенной и видит, что люди, так настойчиво считающие собственные жизни и деяния хоть сколько-то ценным, разбегаются и самостоятельно прыгают в Вечность. Это было бы прекрасно.

Егоров понимал, что его вера недостаточно сильна. Он знал это, потому что брат Николай и брат Никита всегда повторяли ему «Если в вас есть истинная вера — достаточно лишь захотеть и тварь вокруг вас начнет сама себя убивать». Егоров знал, что в нем нет такого количества веры. Доказательством этого являлось неугомонное бурчание в ухо его соседей по камере.

Сокамерники Егорова посчитали, что он не увидит, как они растеряно переглядываются. Как спорят, не произнося ни слова о том, кто следующий будет пытаться разговорить Егорова.