Я попал в свою же книгу! Том 1

Глава 36 Идиот

— Если ты честен с нами, то и нам нужно быть честными с тобой.

Харуки подошёл к ширме и лёгким движением отодвинул её в сторону.

Длинные чёрные волосы завязаны в большие клубки, проколотые двумя изящными золотыми шпильками с чёрными драгоценными камнями, изящное лицо с созревшими чертами с необходимой строгостью смотрело на меня своими кроваво-красными глаза, воплощавшие красу и страх.

Глава носила строгое чёрное кимоно без каких-либо прикрас.

Красива, серьёзна и строга, прямо как я её себе представлял.

— Я Киёко Фуджикава, глава «Чёрных Йокаев», — со всем величием посмотрела на меня она. — Зачем «Золотой Дракон» просит у нас помощи, когда является членом «Золотых Ворот»?

— Потому что глава синдиката хочет предать меня и сдать правительству.

Я поднял руку с умными часами, чтобы показать переписку Мидаса, но меня остановил чёрный клинок у моего горла.

Моё сознание даже заметить не успело, как Харуки обнажил меч и за миг оказался у моей шеи.

— Я хотел показать доказательства моих слов на своих часах.

Тьма его клинка зловеще пульсировала, жадная до моей крови.

— Перешли мне, и я передам главе.

В его голосе больше не было прежнего озорства и витала лишь холодная необходимость.

Выполнив его приказ, я опустил руки. Теперь вся информация, которую я получил была в его руках. Я решил отправить ему не только переписку Мидаса, но и план его убежище со всеми ходами и выходами.

Харуки внимательно вглядывался в свои умные часы и кивнув поднёс к главе.

Киёко не любила технику, хотя всё сегодня зависело от техники и интернета. Наверняка, она до сих пор пользуется письмами, а общается на расстоянии через других людей.

— Занимательно, — кивнула после долгого осмотра Киёко. — Ты ни за что продал нам всю эту важную информацию?

В голосе главы было презренье, смешанное с ехидством.

— Это лишь первая ставка в наших переговорах, — снисходительно улыбнулся я. — Я хочу показать свою вам лояльность.

— И на что же «Золотой Дракон» надеется? — нахмурилась Киёко.

— На ваше покровительство и возможность войти в вашу большую семью.

Мой голос должен быть максимально мягким и непринуждённым. Мне нельзя показать слабость и излишнею уступчивость.

— Взамен я помогу вам уничтожить синдикат «Золотые Ворота» и забрать все его огромные богатства. Это точно пойдёт на пользу «Чёрным Йокаям». У меня есть надёжные союзники в «Золотых Воротах» и в скором времени несколько высших офицеров умрут, из-за чего Мидасу придётся перераспределять контроль муравейников над другими высшими офицерами, в следствии чего его собственная защита ослабнет…

— Хватит, — прервала меня резким голосом Киёко.

Атмосфера в комнате стала немного удушающей, казалось, Киёко непроизвольно колебала воздух своей чистой невидимой маной.

— Ты хочешь воспользоваться нашим синдикатом, как собственным щитом?

— Нет, это будет честная сделка, госпожа «Алый Цветок». Со мной в качестве заговорщика вы почти не рискуете проиграть, а прибыль с муравейника «Золотых Ворот» будет колоссальной. Вы сможете забрать у них несколько триллионов рублей, а ещё приобретёте меня в качестве собственного артефакторика. Я лишь требую защиты и признания меня частью вашей семьи.

— А какие риски? Почему в тебе заинтересовано правительство?

— Из-за моих навыков.

Мой взгляд переместился на Харуки, который беспристрастно смотрел в ответ. Под взглядом своей матери Киёко он не смел проявлять какие-либо эмоции.

— Вы их уже должны были услышать от «Чёрного Сердцееда».

— Да, о твоих навыках ходят слухи по всей «Тёмной Сети». Они вполне могут заинтересовать правительство, потому мы отказываем тебе в помощи.

— Что?

Мои глаза невольно глупо захлопали. Просто так отказаться от такой прибыли?

— Но если мы уничтожим весь синдикат «Золотых Ворот», то и боятся того, что правительство раскроет мои навыки не стоит. Тем более вы же более независимы от государства, чем…

— Это не более иллюзии, — прервала меня она. — Правительство просто не хочет возится с нами, потому закрывает глаза на множество наших проступков. А мы же в ответ всячески избегаем их внимания.

Киёко оглядело моё тело, и атмосфера вокруг стала ещё больше давить на меня. Я не смел вызывать «Силу Творца» защитить меня, иначе Харуки тут же бы обезглавил меня.

— Готовы ли вы потерять такой шанс укрепить свою семью?

Я буквально предоставляю им на блюдечке лучшего артефакторика в мире с парой триллионов рублей. Неужели боятся бесплатного сыра в мышеловке?

— Ты постоянно говоришь о выгодах и объясняешь, почему мы должны делать угодные тебе дела, — вздохнула Киёко. — У нас нет никаких гарантий, почему ты в следующий раз не предашь нас.

— Мидас первый предал меня.

— Это так, — кивнула слегка благосклонно она. — Но мы всё равно не готовы принять в семью перебежчика. Наши переговоры окончены, ты можешь уйти.

— Хорошо…

У меня нет выбора, кроме как уйти достойно без мольбы и с гордо поднятой головой.

Харуки без слов подошёл сопроводить меня до выхода.

Мы с ним вошли в лифт, и я в последний раз взглянул на Киёко.

Её твердый взгляд был уверен в своём выборе.

Двери лифта закрылись.

— Ты согласен?

Харуки усмехнулся, когда услышал мой слегка подавленный голос.

Я не ожидал, что она так легко от меня откажется. Мне казалось, что мой план убедит её, ведь это пойдёт на пользу «Чёрным Йокаям».

План настолько прост и надёжен, что просто бери не хочу. Может в этом и главная проблема?

— С главой? — подал голос Харуки.

В нём вновь было слышно озорство.

— Я разочарован, что бойня в «Золотых Воротах» не состоится и мы не приобретём тебя в качестве артефакторика, но не мне обжаловать решение главы.

— Я буду поддерживать связь с Акирой и докладывать о всех перестановках в «Золотых Воротах».

— Всё ещё надеешься на нашу благосклонность?

— Потерять такой шанс подняться это кощунство. Я просто надеюсь на твоё благоразумие, как первенца Киёко Фуджикавы. Ты более современен и благоразумен в плане будущего. Твоя мать слишком цепляется за прошлое и боится изменений.

Я это знал, но всё равно решился на встречу, потому что несмотря на это она была неплохим главой.

— Поаккуратнее со словами, — тёмные глаза Харуки засверкали угрозой. — Но в них есть доля правды.

Всё что мне остаётся это надеяться, что она образумится, а пока я буду искать пути отступления, если придётся бежать от правительства и «Золотых Ворот».

Киёко сидела одна в просторной комнате и пила зелёный чай из чаши, который приготавливала несколько часов. Ей нравилось умиротворение от готовки чая, эта деятельность позволяла легче думать и быть более спокойной.

«Зелёный чай варят не для вкуса!» — думала она.

— Ты уже закончила?

Покой главы «Чёрных Йокаев» прервал Харуки, который со спины подошёл к матери, любопытно оглядывая её чай.

— Не понимаю, зачем ты готовишь его сама? У нас множество слуг, которые с радостью сделают это за тебя.

— Чай из чужих рук не столь вкусен, — улыбнулась Киёко. — Я была бы счастлива, если бы ты приготовил мне его.

Она представила, как её неугомонный ребёнок скрупулёзно пытается не умереть от скуки, пока готовит чай, чтобы порадовать мать.

«Жаль, что он никогда не сделает этого ради меня…» — вздохнула Киёко.

— Почему ты отказала «Золотому Дракону»? Разве это не прекрасная возможность укрепить наш синдикат?

Улыбка сошла с лица Киёко и вкус чая в её рту стал медленно затупляться.

— Ты жаден до достижений, Харуки. Это не та битва, которая нам необходима. Не вступай в необязательные сражения, если хочешь долго жить.

— Разве сражение не избегают только трусы? Ты сама меня этому учила, когда в пять лет избила до полусмерти деревянным мечом.

— Ты сам отказывался сдаваться, — дивной ностальгией улыбнулась Киёко. — Ты мой сын, потому твоя воля необычайна сильна. Но личная битва отличается от битвы общей. Когда дело касается твоего клана и семьи, то нельзя мыслить гордыней и жадностью.

Харуки вздохнул, обходя стол и садясь напротив своей матери. Он взял в руки чашу, предназначенную ему. Три часа стараний он выпил за пару секунд и с хлопком поставил чашу обратно на стол.

Маленькие и аккуратные глотки Киёко на его фоне выглядели детскими.

— Пока, мы стоим на месте другие двигаются вперёд. Стагнация плоха не потому, что люди страдают от вечной жадности, а потому что другие в это время движутся. Если мы не будем двигаться мама, то наш клан ослабнет и распадётся.

— В тебе говорит не благоразумие, а жадность. Эти земли плохо на тебя влияют. Русский дух в тебе цветёт и…

— Я всё ещё твой сын, — грубо прервал её Харуки. — И если тебе не нравится какой дух во мне растёт, то ты бы давно могла вернуться обратно в страну восходящего Солнца, чтобы меня воспитали тамошние традиции, которые здесь клан пытается отчаянно сохранить.

— Мы не можем бросить наших людей, — опустила взгляд Киёко. — Весь муравейник стоит на нашей семье.

— И потому мы обязаны двигаться вперёд, чтобы не заставить их жалеть, что они выбрали нас. Жизнь в нашем муравейнике далека от идеала. Многие наши соплеменники переезжают в районы получше, а некоторые даже отказываются от нашей культуры в пользу русской. Если мы не улучшим уровень их жизни, то быть японцем станет обременительно.

— Что ты сказал?

В глазах Киёко впервые появился гнев, обращённый на сына. Харуки был спокоен, словно холодный ручей, несмотря на давящую ауру своей матери.

— Так работает жизнь, мама. Если язык невыгоден, то его забывают. Если культура не развивается, то её заменяет другая. Ты стала настолько одержима сохранением наших японских корней, что заставила нашу культуру стагнировать.

— Я делаю всё ради клана.

Харуки отвёл свой взгляд. Неспособный смотреть на обвиняющие его материнские глаза.

— Я знаю, — вздохнул Харуки. — Мы с Акирой это знаем, потому и стремимся тебе помочь.

— Она тоже хочет пойти войной на «Золотые Ворота»?

— Ей просто любопытно.

— Ты испортил её, — вздохнула Киёко. — Мне казалось, что более кровожадной личности, чем я и ты не найти, но вот родилась Акира…

Аура вокруг Киёко стала спокойнее и Харуки улыбнулся, когда беседа свернула в более расслабленную обстановку.

— Если «Золотой Дракон» действительно чего-то стоит, то я подумаю ещё раз, но если это станет крахом нашей семьи, то…

— Я сделаю харакири.

Харуки сказал это твёрдо и без сомнений.

— То я приму ответственность на себя, так как являюсь главой, — усмехнулась сыну Киёко. — А ты на моих ошибках будешь обязан учится, мой любимый наследник.

— Хорошо, мама…

«Чёрный Сердцеед» не мог противится воли своей матери.

— А это правда, что твои родители убиты моим отцом? — спросил Лак.

После очередного рабочего дня мы сидели с ним в его кабинете, пока сопровождающая меня везде Апрель убивала время с Виктором и Настей в баре.

— Естественно нет, они умерли обычной смертью, — нахмурился я. — С чего ты вообще в это поверил? Я это выдумал, чтобы они думали, что у меня есть сильный резон убить твоего отца.

Иногда наивность Лака меня пугает. Он не тупой, но слишком сильно полагается на обстоятельства и ведёт себя довольно рассеянно.

— Просто, это так воодушевило некоторых высших офицеров… — вздохнул Лак. — Смог бы я также воодушевить их?

— С хорошей ложью, конечно.

В последнее время Лак ведёт себя неуверенно и постоянно спрашивает: «А смог бы я?». Как самонадеянность сочетается с неуверенностью в его теле?

— Тем более не стоит верить в их воодушевление, они просто улыбнулись тому, что кроме них кого-то ещё не устраивает Мидас. Если они поймут, что у нас не так много ресурсов, чтобы победить главу, то тут же предадут нас ради собственных шкур.

— Не знаю, — пожал плечами Лак. — Илья выглядел очень счастливым, когда ты его поддержал. Мне кажется его сердце захватить ты смог.

Тот высший офицер действительно казался другим. Пока остальные юлили и сомневались доверится ли мне, он почти сразу согласился и только ожидал команды, чтобы помочь нам в мятеже.

— Ты всё ещё хочешь их сдать, отцу? Может с их силой мы можем победить? Надеяться на иностранцев мне не очень хочется, а с ними…

— Нет, — прервал его я. — Мидас только и ожидает, что удара в спину, поэтому бессмысленно пытаться убить его простым заговором. Нам необходима помощь извне.

Я не рассказал ему о том, что переговоры с «Чёрными Йокаями» не состоялись. Мне просто не хотелось с ним этим делится и заставлять сомневаться во мне.

— Кленс попросил убедится в их желании предать Мидаса… — мягко сказал Лак.

— Он хочет оставить как можно больше высших офицеров в живых, — улыбнулся я. — Похоже старик понимает, что потеря сразу шести сильно ослабит синдикат.

— Ага, — неуверенно кивнул Лак. — Ещё он считает, что ты тоже можешь быть потенциальным предателем.

Он ожидал, что я удивлюсь? Почему он с лёгким опасением на меня смотрит?

— Что ты так смотришь? — закатил глаза я. — Это очевидно, что он видит во мне конкурента, поэтому будет вбрасывать подобные мысли в голову Мидаса.

— Но как ты хочешь заставить их окончательно предать главу? Многие, как ты и сказал действительно сомневаются.

— Сказать каждому, что мы все едины, — пожал плечами я. — Каждый из них будет думать, что другой поставил всё на кон и будет делать вид, будто согласен. Это простая психология масс, которая я надеюсь сработает с ними. Благодаря сильной лояльности Ильи провернуть такой трюк не столь сложно.

— А ты действительно умён, — обнадёженно улыбнулся Лак.

— Легко быть гением среди идиотов.

— То есть я идиот?

Лак с лёгкой обидой посмотрел на меня.

— Если ты это понял, то значит не идиот. Хотя у меня другая позиция относительно этого: «Я идиот и горжусь этим».

— Чего? Ты называешь себя идиотом? — опешил Лак.

— Ага, — кивнул я. — Мы все идиоты. Ты, я, учёные и простые люди. У каждого из нас ограниченный запас знаний, поэтому мы все в чём-то идиоты. Но соль этой позиции в другом, если ты идиот, то должен постоянно думать, чтобы перестать им быть. Стремится к знанию, иными словами, но так как оно бесконечно ты вечный идиот, стремящийся перестать им быть.

— Я ни хера не понял… — потёр свою голову Лак. — Ты это сказал, чтобы я не обидел, что ты меня идиотом назвал?

— Видишь, ты не идиот, — усмехнулся я.

«Я идиот, но не позволю другим себя таким называть!» — моя настоящая позиция, но её ни к чему ему знать.

Лицо Лака сейчас было расслабленным после нашего лёгкого разговора.

— Ты всё ещё хочешь убить отца? — спросил внезапно я. — Если ты сомневаешься, то мы можем отменить наш заговор.

Если он засомневается, то я вычеркну его из заговора.

— Это проверка? — спросил хитро Лак.

— Нет, — вздохнул я. — Просто убить отца, это…

— Это естественно, когда это Мидас, — прервал меня Лак. — Мой отец ублюдок, который сгубил не одну сотню жизней. Он загубил мою жизнь и жизни других людей. Если я убью его, то жизнь станет лучше.

Впервые я слышал в его голосе столько гнева.

— Что он тебе сделал?

Неужели, он действительно будет надёжным союзником?

— Много чего, — помотал головой Лак. — Первое что приходит на ум, как он убил отца моего одноклассника, который обидел меня в школе. Мне было всего десять лет, и его сын ударил меня вовремя переменны. Тогда мне захотелось поддержки отца, и я пожаловался ему. Знаешь, что он сделал? Он обозвал меня слабаком, привёл в наш муравейник отца моего одноклассника и казнил того на моих глазах. Отец назвал это защитой меня, но единственное, что он защищал это свою гордость, ведь его «семя» обидели.

— Что стало с твоим одноклассником?

— Не знаю, — вздохнул он. — Может его тоже убили, но после смерти отца тот перевёлся в другую школу. Мне хотелось его любви, но она привела лишь к чужой и бессмысленной смерти.

— Спасибо.

Лак опешил и посмотрел раскрытыми глазами на меня.

— С чего это ты? — удивился он.

— Спасибо, что ты на моей стороне.

Он чем-то напоминает мне друга из моей прошлой жизни. Тот тоже ненавидел отца, но по другой причине. Отец моего друга был просто алкоголиком, который бил свою жену и оставил огромное количество психологических травм на нём.

— Не за что, — кивнул Лак. — Мы с тобой в одной лодке и оба горим желанием избавить этот мир от очередного ублюдка.