Я попал в свою же книгу! Том 1

Глава 64 Последняя казнь

Мидас сидел на своём троне. Не восседал как обычно, не делал грозного вида, чтобы навести страху на своих подчинённых, он просто удобно уселся на золотом троне и смотрел скучающим взглядом на семейный альбом в своих руках.

Как такой человек может быть столь спокоен, когда его синдикат быстро рушится, а враги этаж за этажом приближаются к нему? Почему он не мечется от страха, как делали все те, кто погибал от его собственной руки? Почему не испытывает ужаса?

Все убитые им наверняка сейчас чувствуют разочарование и обиду. Разве своё возмездие они представляли таким?

Мидас знал, что этот день когда-нибудь настанет. Кто-то моложе, сильнее или хитрее разрушит всё что он эти долгие годы строил. Так всегда происходит, сам Мидас поступил подобным образом со своим предшественником.

Даже зная это Мидас не мог сбежать от титула главы. Если бы он сделал это, то за ним обязательно пришли все те, кому он насолил. Какую бы мирную жизнь он для себя не выбрал за ним могли всегда прийти.

— Прости дорогая, — вздохнул он, смотря на картину своей мёртвой жены. — Я не смог продержатся до того, как наш сын станет сильнее. Ты не простишь меня я знаю. Даже у твое доброты был предел. Ты не терпела моих пьянок, не терпела лёгкого отношения к сыну. Ты была гордой…

Золотые ворота в его тронный зал отворились. В нём не было охраны, которая бы защитила Мидаса, потому ему пришлось отложить альбом на трон, а самому встать, чтобы взяться за топор и защищать то последнее что у него осталось.

К нему вышел убийца в чёрных одеждах, что сразу скинул с себя маску. Он носил пиджак, словно плащ на плечах, его смазливое лицо расплылось в предвкушении.

Чёрные глаза убийцы с азартом окинули огромный золотой топор Мидаса. Харуки решил одеть пиджак нормально.

— И кто же предал меня? — единственное спросил Мидас.

— «Золотой Дракон».

Харуки обнажил свою катану из чёрной стали, поглощавший линии света вокруг себя.

— Счастлив слышать, что это не мой сын!

Мидас всем своим грузным телом накинулся на «Чёрного Сердцееда». От каждого его сильного шага содрогался пол. Сам Мидас сиял от золотой маны окружившей его.

Убийца выставил обвитую чёрной маной катану вперёд, принимая удар огромного топора.

Воздух затрепетал от столкновения двух ман чёрной и золотой. Плотные всплески маны хлестали в разные стороны.

Харуки слегка отступил, Мидас в ответ усилил напор, толкая своего оппонента назад, словно буксир.

«Чёрный Сердцеед» ловко изогнулся, позволяя топору скользнуть по его клинку и уйти в бок. Сам он устремился резко вперёд левой рукой пытаясь вырвать глаз своего оппонента.

Когда его пальцы в перчатках коснулись его глаза, тот превратился в чистое золото.

Не сумевшего ослепить на один глаз оппонента Харуки отбросило назад ударом боком Мидаса.

Глава «Золотых Ворот» влепил убийцу в стену, продолжая давить на него всем телом. Покрашенный в красный «Маглит» на стене покрылся трещинами от тела Харуки.

Мидас слегка отступил назад, чтобы замахнутся своим топором. Харуки, немного помятый ударом, но окруженный чёрной маной встретил его атаку сверху своим клинком, удерживая тот двумя руками.

От удара ноги убийцы вошли в пол и Мидас продолжил на него давить.

Глава «Золотых Ворот» всем своим полуголым телом покрылся золотом.

«Его удары стали сильнее в несколько раз…» — улыбнулся усиленному врагу Харуки.

— Знаешь, как таланты зовут в третьем район? — спросил его Мидас.

— Как же?

— Подарком судьбы! И мне досталась «Золотая Оболочка»! А-а-а-а!

Мидас заорал, усилив напор на клинок своего врага.

Харуки слегка переставил ноги, вырывая их из пола и сместил свою катану правее.

Топор Мидаса прошёлся по клинку, падая вниз на землю. «Чёрный Сердцеед» взмахнул мечом у его шеи, ощущая с какой неохотой клинок режет золото.

Пол под ними покрылся трещинами от удара топора.

Харуки цокнул, когда посмотрел на едва поцарапанную шею Мидаса и свой клинок без крови.

«Обычный меч бы сломался от столкновения с его оболочкой. Спасибо, Аластор!»

Мидас вынул топор из земли и побежал на Харуки, занося тот для мощного удара.

«Чёрный Сердцеед» вложил меч в ножны, уклоняясь от первого удара сверху вниз Мидаса. Топор вновь вошёл в землю и Харуки воспользовавшись этим напрыгнул на голову Мидаса, ударяя её своими локтями в прыжке.

По тронному залу прошёлся громкий звон. Золото, покрывшее Мидаса, завибрировало.

Глава синдиката только усмехнулся своей улыбкой из золота и продолжил напор на убийцу.

«Его мана распределяет импульс по оболочке и поглощает силу моего удара. Оглушить его не получится…» — сделал вывод Харуки, потирая болящие локти.

Убийца был на порядок ловчее грузного Мидаса, что на голову выше и на три тела шире. Глава синдиката пытался давить оппонента массой и сокращал территорию для маневра Харуки, загоняя того в углы.

Харуки во время очередного выпада Мидаса скользнул тому в ноги, оказываясь за его спиной. Убийца напрыгнул на его спину, пытаясь свернуть шею, но золотая голова ему не поддавалась.

— Глупец!

Мидас схватил его за руку, которая держала его голову и швырнул лёгкое тело Харуки в спину.

Убийца хорошо вошёл в стену, оставляя в ней свой отпечаток, в который Мидас незамедлительно ударил плечом.

Тело Харуки пробило толстую стену из «Маглита», вылетая прямо в коридор муравейника с красными коврами на полу и узкими стенами, которые не давали пространства для манёвра.

Несмотря на мощь удара убийца быстро поднялся, отряхаясь от пыли, покрывшей его слегка помятый чёрный костюм.

— Крепкий ублюдок, — вышел из дыры в стене Мидас к Харуки.

— Конечно, — фыркнул Харуки.

Убийца достал из внутреннего кармана белый платок, вытирая им пыль, что осела на его лице, покрытом чёрной маной.

— Моя одежда сделана из лучшего паучьего шёлка. Она крепче всего твоего муравейника, хотя менее, чем твоя оболочка, — поправил свой пиджак он, убирая платок обратно.

— Дело не только в ней.

Мидас выставил вперёд плечо, чтобы вновь протаранить убийцу, что стоял посреди узкого коридора.

— Спасибо за похвалу.

Глава ринулся на Харуки, который положил одну руку в карман пиджака. Когда Мидас оказался в паре сантиметров от него убийца вынул из кармана гранату.

Харуки кинулся на плечо Мидаса, позволяя тому ударить его своим плечом и нести взад по всему коридору с огромной скоростью. Убийца левой рукой раскрыл Мидасу рот и правой засунул глубоко в глотку гранату.

— Приятного аппетита!

Когда он попытался вытащить руку Мидас сомкнул свои золотые зубы, что вонзились в рукав его пиджака.

Граната взорвалась в глотке Мидаса и из его рта пошёл чёрный дым.

Глава синдиката влепил тело Харуки в очередную стену и пробил её останавливаясь.

Убийца влетел прямо в пустую баню синдиката, где всё ещё оставались маленькие бассейны, наполненные водой в один, из которых приземлился Харуки.

Чёрная перчатка на правой руке сгорела, обнажая теперь уже обгоревшую ладонь убийцы, которую тот обвил особенно плотной маной.

Силой воли Харуки пару раз сжал её в кулак, понимая, что ещё может ей сражаться, несмотря на боль.

Мидас вошёл в баню выплевывая из рта часть пиджака убийцы, всматриваясь в его правое запястье, где теперь красовались следы его зубов, из которых медленно текла кровь.

— У тебя внутренности тоже из золота. Твоя оболочка очень удобная.

Харуки встал из бассейна весь мокрый. Несмотря на его потрёпанный вид он оставался всё таким же красивым и изящным, способным прямо сейчас идти сниматься в рекламе для средств красоты.

Мокрые волосы придавали ему странного и пикантного шарма вместе с всё ещё самоуверенными глазами, несмотря на пыл битвы, что шёл не в его сторону.

— Дай угадаю, в задницу тоже нет смысла пихать гранату? — усмехнулся он. — Знаешь сколько в ней было магического пороха? Она могла пробить «Маглит».

— Какие же вы япошки сумасшедшие, — вздохнул Мидас. — Поэтому ваш синдикат все недолюбливают.

— А я думал нас не любят, из-за нашей силы.

Харуки побежал в сторону Мидаса по скользким плиткам бани с такой грацией, будто не ощущает никакого скольжения на своих ногах покрытых чёрной маной.

Мидас отложил топор в сторону и раскрыл свои руки, в которые забежал «Чёрный Сердцеед». Он вновь ударил его двумя локтями в прыжке.

Глава замкнул объятия на Харуки, сжимая его тонкую спину своими толстыми руками.

Невозмутимо убийца продолжил колотить его ударами по голове. Вибрация золота по всему его телу усиливалась с каждым ударом.

Мидас хотел сжать его тело и превратить в мячик мяса под своим телом, но чем чаще Харуки бил в одну и ту же точку головы, тем вибрация больше усиливалась.

Очередным ударом «Чёрный Сердцеед» заставил часть золота отколоться от оболочки, обнажая левую часть лица Мидаса из обычной кожи.

Когда Харуки попытался ударить в появившеюся брешь Мидас ударом живота отшвырнул от себя убийцу.

«Чёрный Сердцеед» влетел в конец бани, пробивая своим телом парилку, в которой он оказался окруженный паром из потухающей печи.

— Твоя оболочка плохо реагирует на постоянные атаки, — усмехнулся Харуки, вставая.

В деревянной парилке, окруженный белым паром он не видел ничего кроме золотого блеска что лишь на секунду пробился через плотную белую пелену.

Убийца резко упал на деревянный пол, где было холоднее всего в парилке. Над его головой пролетел огромный топор Мидаса, что врезался сначала в деревянную стену, а потом и в стену из «Маглита», что скрывалась за ней.

Затем он встал, чтобы оказаться прибитым грузным телом Мидаса, который устремился за своим топором в парилку.

Харуки вновь оказался прижатым его боком к стене, которая едва выдерживала сильный напор главы.

— Посмотрим кто из нас первый сломается! — закричал Мидас.

«Чёрный Сердцеед» ощутил холодок в спине, когда его тело, покрытое толстым слоем маны, ломало «Маглит» за ним.

«За мной ничего нет по плану здания только пропасть в сто этажей…» — подумал он.

Стена треснула и за ним засвистел дикий ветер. Солнечные лучи вместе со свежим воздухом вошли в тёмную парилку через дыру.

Мидас попытался скинуть его в пропасть, куда упал его прибитый к стене золотой топор, но «Чёрный Сердцеед» мёртвой хваткой схватился за плечо главы.

Глава ударил его левым свободным кулаком. Харуки схватил его и попытался кинуть тяжелого Мидаса через плечо, но из-за огромной массы оппонента свалился в пропасть вместе с ним.

Они оба полетели с сотого этажа муравейника прямо на дорогу внизу, где ездили большим потоком машины. Из-за упавшего первым топора Мидаса поток остановился перед ним.

В полёте Харуки пару раз ударил золотую тушу Мидаса по лицу, чтобы сместить его тело идеально под себя.

Мидас же в ответ схватил его одежду и сделал захват. В воздухе, где не на что было опереться у Харуки не было шансов победить Мидаса. «Чёрный Сердцеед» оказался под ним и летел в захвате первый на асфальт, как бы не пытался отбиться и сместить своего врага вниз.

В ушах не переставал свистеть ветер, Харуки под Мидасом не желал просто так сдаваться и лупил лицо оппонента без продыху. Сердца обоих оппонентов бились в непрекращающемся ритме войны.

Толстое тело Мидаса упало рядом со своим топором в асфальт, оставляя в нём длинные трещины. Машины рядом содрогнулись от его падения и в страхе их водители нажали в гудки, создавая невыносимый гогот.

Мидас ощущал боль всем телом. Золото не переставало перераспределять и поглощать импульс, но даже оно не было способно заглушить его весь.

Шатаясь, Мидас еле встал, чувствуя, как его голова не перестаёт кружится. Ему пришлось подождать пару минут, пока голова не стала нормально мыслить.

Глава посмотрел на трещину под собой.

Тело Харуки не было расплющено, как он ожидал. Оно сохранило свою форму и было впечатано в асфальт, из которого по части дороги разошлись трещины. В отпечатке на асфальте под ним скопилось огромное количество крови, а сам Харуки сколько не пытался встать не мог себе этого позволить.

Все кости в его теле были раздроблены, и он даже пальцем пошевелить не мог.

В чёрных глазах Харуки, из которых текла кровь всё ещё виднелся ритм битвы. Даже с переломанным телом японец не желал сдаваться.

— Сколько бы силы воли в тебе не было тело имеет свои ограничения, — сказал над ним с триумфом Мидас.

Золото пропало с его тела, и Мидас обрёл свои привычные краски. Он подобрал с асфальта свой золотой топор и замахнулся им над Харуки.

— Ты был силён.

Топор опустился на голову «Чёрного Сердцееда» и та превратилась в фарш.

Тело Харуки задрожало, чтобы потом безмолвно застыть.

Мидас тяжело дышал, смотря в высь, где едва виднелась крохотная дыра в их муравейнике, из которой они свалились.

Он чувствовал себя свободным, победителем, достойным жизни.

Мидас давно не ощущал себя настолько хорошо. И ему было всё равно на гогот машин вокруг и тело, что до сих пор ощущало эхо боли от падения.

— Знаешь как таланты зовут в моём в синдикате?

Услышав невозможный голос, Мидас ощутил боль в правой руке.

— Кха-х-а!

Мидас закричал, когда его правую руку с топором отрубили. Его рука покатилась по асфальту.

Труп Харуки пропал из трещины, и он стоял рядом с Мидасом, обнажив свою чёрную катану. Его костюм был целым и чистым, будто заварушки до этого не было. Даже его обгорелая правая рука вновь оказалась в чёрной перчатке.

— «Благословлением Асуры», — ответил на свой вопрос Харуки.

Мидас покрыл левую руку золотом и попытался ударить ей убийцу. Харуки лёгким взмахом меча лишил оппонента второй руки.

Безрукий Мидас покрыл свои обрубки золотом, чтобы не умереть от кровопотери.

— Мой талант «Фальшивый Симулякрум» позволяет мне воссоздать свою абсолютную копию, которая сражается вместо меня, пока не получает смертельных травм. Этой копией тоже руковожу я и ощущаю всё то, что ощущает она, пока моё основное тело скрывается в небытии. Естественно, я могу управлять лишь одной версией себя. Минусом моего таланта является лишь то, что копия обладает только половиной моей силы.

— Всё это время я сражался только с пяти десятью процентами твоей силы? И зачем ты мне это говоришь?

— Да, — кивнул Харуки. — Я говорю о своём таланте только тем, кому удаётся убить мою копию. Ты достоин похвалы, ведь это удалось мало кому.

«Чёрный Сердцеед» с самодовольной улыбкой удостоил Мидаса своими глухими аплодисментами.

— Ха-ха-хах-ха! — рассмеялся Мидас. — Все те, кого я убил бы взывали от обиды.

— Мне всё равно, — покачал головой Харуки. — Ты неплохо сражался и потому удостоился моей малой похвалы. Я убийца и убиваю кого скажут.

Убийца взмахнул клинком в воздухе, чтобы очистить тот от крови и вложил его обратно в ножны. Харуки достал из внутреннего кармана пачку сигарет и зажег одну из них у себя во рту пламенем, возникшем на кончике указательного пальца.

— Можешь встать поудобнее, чтобы я красиво отрубил тебе голову? И золотом покрой свою шею, пожалуйста. Мне нравятся трудности, — выдохнул полосу дыма вверх он.

— Могу. А можешь ли ты в ответ пощадить моего сына?

Мидас сел на колени покорно склонив голову. В каком-либо сопротивлении уже не было смысла. У него не осталось ни рук, ни приличного количества выносливости, чтобы противостоять врагу.

Он примет смерть и казнь, которую сам не раз устраивал над другими.

— Как наивно, — усмехнулся Харуки вынимая на секунду сигарету из рта. — Сколько твоих жертв умерло, моля о том, чтобы ты пощадил их семью?

— Сотни и я не пощадил ни одну.

— Не подумай, — покачал головой убийца. — Я не осуждаю тебя, ведь мне всё равно. Просто это забавно, как ты рассчитываешь на милость, когда сам её ни к кому не проявлял. Твой сын умрёт от руки «Золотого Дракона». И ты умрёшь с мыслью о том, что не смог его спасти.

— Как печально, всё же души убитых мной могут сегодня ликовать… — с тяжестью произнёс Мидас.

Харуки поднёс обнаженную катану к опущенной шее Мидаса. Та покрылась золотом, палач поднял вверх катану и одним быстрым точным взмахом опустил её.

«Чёрный Сердцеед» очистил взмахом меч от крови и вложил его в ножны, несмотря на свою жертву.

Только спустя секунду голова Мидаса упала с плеч и свалилась на асфальт, покрытый трещинами. Безголовое же тело упало в другую сторону. Кровь побежала по асфальту, заполняя трещины.

Этим днём глава «Золотых Ворот» Мидас был казнён. Его тело осталось гнить на дороге. Жители брезгливо будут его объезжать, возобновив движение на дороге и не удивляясь, что в городе стало на одну главу синдиката меньше.

Страх перед ним вместе с его смертью пропадёт и о нём забудут, как жители забыли о прошлых городских легендах. Такова была жизнь в городе.