Я попал в свою же книгу! Том 1

Глава 55 Тот еще пьяница

Апрель плавала между сознательным и бессознательным, накаченная множеством лекарств.

Её глаза были закрыты, но она помнила помещение, в которое зашла. Сейчас она должна была находится в большой капсуле посреди стерильно чистого помещения с белым полом, белым потолком и ярким светом неизвестно откуда.

Вокруг неё должны были сновать врачи в халатах и сверять данные на экране её капсулы.

Миг и она ощутила боль в области груди, такую мимолётную и далёкую. Это вызывало раздражение и зуд, но со временем боль пропадала и на том месте образовывалась приятная прохлада.

Они должно быть вскрывали её шрамы скальпелем и сразу использовали особый артефакт, который позволял контролировать регенерацию. Апрель слабо разбиралась в рынке артефактов, но Аластор перед операцией объяснил ей, что это особый артефакт символ поликлиники, в которой она находится.

Подобные артефакты находились во всех клиниках высокого уровня. Плод науки и магии, а также разработка Матрикс-корп.

Боль была жгучей и тянущейся, но короткой и сопровождающейся прохладой. По всему телу она чувствовала, как распространяется холодок.

Боль переместилась на её обрубки пальцев. Первая волна была такой же как остальные, но вторая заставила взвывать сознание Апрель, ведь прохлада пропала.

Методично боль усиливалась с каждой секундой, создавая адский вихрь в сознании девушки.

Ей хотелось кричать, но она не могла. Она желала выплеснуть боль в виде ударов, но тело не слушалось её. Беспомощность только подстёгивало боль врываться в её сознании глубже и глумится над её беспомощным «я».

«Зачем? Зачем я согласилась на это⁉» — взывала она.

Апрель не хотелось ничего в этом мире, кроме прекращения этой боли в области обрубков.

Мысли Апрель стали теряться в её мозгу, уступая своё место потоку импульсов боли и страданий.

С каждой секундой она всё больше теряла себя.

Сознание Апрель попыталось ухватится за что-то, и она вспомнила нежное тепло в щеке, а затем и в груди. Нет, оно не было физическим, это было фантомным теплом, которое слегка успокоило паникующее сознание Апрель.

Ухватившись за тепло, она сохранила себя и боль ушла. Наконец девушка потеряла сознание попрощавшись с болью.

Апрель открыла глаза, видя над собой белый потолок. Пару секунд она просто созерцала его, думая о том, как же приятно иметь сознание, а ещё больше быть способной контролировать своё тело, которое сейчас ей казалось немного непривычным.

Она поднялась, замечая Аластора, который с нежной улыбкой смотрел на неё.

Он ничего не сказал и лишь довольно кивнул.

Апрель посмотрела вниз на свои руки с десятью милыми пальчиками, которые озорно стали двигаться, когда она того пожелала. Без шрамов, белые и нежные, словно у младенца они казались ей чужими.

Её взгляд прошёлся по запястьям без ожогов и шрамов от когтей. Целыми пальцами правой руки она прошлась сначала по левому запястью, потом пальцами левой руки по правому.

Кожа такая бархатная и нежная, какую она сама часто видела у Элизабет.

Она сбросила с себя одеяло, обнажая своё тело в больничном халате.

Десять пальцев на её ногах послушно задвигались, когда она обратила на них внимание.

Апрель встала перед Аластором и стала прыгать, ощущая небывалую лёгкость в движениях.

Она сделала лёгкий реверанс, который видела в аниме про аристократов и у неё он получился грациозно и величественно.

Апрель сделала пару длинных шагов по полу, касаясь своими тёплыми пальчиками его холода, который она со сладостью ощущала. Ей больше не приходилось обволакивать ступни магией, чтобы не ощущать дискомфорта при движении.

Хотя всё же был маленький дискомфорт в её груди, которая часто тянула её вперёд.

Апрель чуть-чуть заглянула под больничный халат. К сожалению, из-за собственной груди она не видела всего своего торса, но по её целостности Апрель догадывалась, что с ним всё в порядке.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — она спокойно и мелодично засмеялась.

Апрель ещё немного попрыгала по полу палаты, смеясь как ребёнок. Она присела на корточки, чтобы потрогать свои пальцы ног, но в итоге потеряла равновесие и упала, громко смеясь. Тело всё ещё оставалось для неё непривычно целым.

Аластор смотрел молча за тем, как Апрель дурачится. Его уставший вид как рукой сняло, хотя сонные глаза и мешки под ними всё ещё оставались на месте, но было в них, что-то такое кричащее о жизни.

Когда Апрель встала, то закружилась как юла, слегка неумело переставляя свои ножки. Импровизированный танец Апрель привёл её к Аластору, который чтобы она не врезалась в стену обнял её, позволяя её вихрю движений ненадолго прекратится.

— Ха-ха-ха!

Апрель засмеялась громче прежнего, вырываясь из его объятий и хватая того за руку, которую она стала безудержно щекотать.

— К-хе-хехе! — невольно ему приходилось глупо хихикать.

В ответ он сам приподнял её ногу и стал щекотать девушку за пятки, заставляя её тоже разойтись хохотом и упасть на кровать, в которую Аластор также последовал за Апрель.

Они не произнесли ни слова, пока дурачились, ведь то, что они чувствовали глупо было облекать в какую-либо конкретную форму, тем более такую непостоянную и неточную.

Впервые в жизни я возвращался домой до неприличия счастливым. Меня буквально окутывал жар счастья, что постоянно усиливался в груди, когда я вспоминал яркое лицо Апрель и то, как мы игрались, словно малые дети.

— Ха-ха-ха! — невольно я засмеялся.

Стоящие рядом пассажиры метро искоса на меня посмотрели.

Простите, просто я очень счастлив!

Спрятав улыбку, я облокотился об окно воздушного метра. Мы ещё не достигли района муравейников, поэтому в окне я видел яркие огни общественного района. Парки, торговые центры, тематические выставки и прочие точки сверкали во тьме начавшегося вечера.

Обычно такая картина наводит на меня тоску, так как я представляю себе счастливые семьи, которые там сейчас проводят своё время, но сейчас у меня это вызывает лишь улыбку. Нужно как-нибудь сходить туда с Апрель.

Мы могли бы посетить аквапарк, цирк или зоопарк. Оказывается, в городах столько мест куда с кем-то можно сходить. Раньше я такого не замечал.

— Не представляю для чего такому счастливому человеку необходима «Эссенция Гнева»…

От мыслей меня отвлёк подсевший ко мне мужчина в строгом чёрном костюме и с глазами дьявольского спокойствия.

— Лорд Арбитр, какая неожиданная встреча…

Не ожидал, что он ответит мне в тот же день, как я уведомлю Марию. А ведь у меня было такое хорошее настроение, которым я ещё долго планировал наслаждаться, нежась в кровати перед сном.

Хотя даже его появление едва омрачило мой мир.

— Мне было бы стыдно появится, когда ты меня ожидаешь, — его глаза сверкнули интересом. — Надеюсь, что ты меня вызвал не по пустяку, а то впереди этого воздушного метро вполне можешь оказаться ты.

Он мне обворожительно улыбнулся, что в купе с его пристально следящими за всем миром глазами выглядело пугающе, хотя не так сильно, как обычно.

— Смешная шутка, — легко улыбнулся я. — Благородный человек вроде вас же не будет пользоваться столь грубыми способами?

— Конечно.

Лорд Арбитр довольно кивнул, доставая из кармана флакон со сверкающей внутри алой жидкостью, в которой оседали на дне алые кристаллы.

— Ты знаешь, как изготавливается «Эссенция Гнева»? И почему этот товар можно найти только у демонов? — он скучно смотрел на флакон у себя в руках.

— Демоны питаются нашими пороками, они что-то вроде энергетических вампиров. Это жизненно необходимо для них. «Эссенцию Гнева» создают могущественные демоны, собирая из людских душ пороки с помощью особого ритуалы. И этот ритуал возможен только при условии особых обстоятельств, вроде убийства кого-то в неудержимом гневе или других подобных случаев. Я могу час расписывать вам способы его добычи и нюансы, но остановлюсь на этом. Думаю, объяснять почему эссенцию можно достать только у демонов глупо. Всё же кто кроме них решится на подобное зверство, а ещё важнее обладает подобным знанием?

— Если ты чернокнижник, то очень высокого ранга, — улыбнулся Лорд Арбитр. — Тогда зачем просишь «Эссенцию Гнева» у меня? Разве ты сам не способен устроить особые условия для ритуала и не провести его?

— Ритуалы — это всегда опасно, да и не хочется портить свои руки подобным, — честно ответил я.

Главное быть с ним честным, не оскорблять Бога и скорее всего Лорд Арбитр тебя не тронет.

— Понятно, но как ты планируешь с её помощью убить конкретного человека? Она неплохо подходит для вызова резни, ведь выпившей её перестанет себя контролировать и будет бросаться на всех подряд, но вот для точечных убийств эссенция крайне неэффективна. Демоны же просто любят её пить, особенно падкие до таких низших грехов, которые мне, к счастью, не по вкусу…

— Есть ритуал, позволяющий направить весь гнев выпившего на определенного человека.

— Ты же говорил, что не хочешь пачкать руки.

Дьявольские глаза Лорда Арбитра с трепетом сверкнули.

— Кто сказал, что буду проводить ритуал я?

— Какой же ты негодяй… — с явным довольством сказал он. — Чужими руками свою работу делаешь? Такой грех мне больше по душе, хотя всё ещё не дотягивает до моей планки. У кого планируешь из демонов просить помощи?

— Граф Ботис.

— Ха-ха-ха! — он холодно рассмеялся. — Этот змей? Я слышал он людям нравится, но как он тебе поможет? Ботис не так хорош в подобных ритуалах. Этот змей скорее простой советчик, хотя и может навести дурной заговор. Я знаю куда более сведущих в подобных делах демонов. Они-то и могут тебе «прекрасно» помочь.

— Мне нравится дружелюбие Ботиса и он не такой опасный, как другие. Тем более в искусстве наваждения он неплох.

— Демоны всегда опасны, — покачал головой Лорд Арбитр. — Но дело твоё юный чернокнижник. Тогда чем же ты мне за это заплатишь?

Он покрутил флаконом перед моим лицом.

Окружающие люди, словно не замечали его, занимаясь своими делами, хотя элегантный мужчина в дорогой одежда легко мог привлечь чужое внимание, тем более он был титульным героем. Какое-то его заклятие? Лорд Арбитр мастер тёмных искусств.

— Информацией.

— Правда? И что же ты такого знаешь, что может меня заинтересовать?

— Шесть демонических печатей, за которыми охотятся Демоны Греха. Три уже сломали, но три также защитили. Эти три будут находится в Московской Академии Героев. Демоны Греха желают освободить своего господина и рано или поздно узнают расположение печатей. Также к ним может присоединится один очень могущественный лич, что заинтересуется принцессой Англии.

Лорд Арбитр отдёрнул флакон от меня, косясь в другую сторону.

— С чего ты взял, что меня это интересует?

— Вы любите наблюдать и оценивать. Думаю, вы не сможете пропустить такое занимательно событие, как союз Демонов Греха с могущественным личом и борьба их с человечеством.

Именно к этому противостоянию мне и нужно приготовится, если Демоны Греха призовут своего хозяина, то вся Новая Москва может превратится в руины, прежде чем президент его остановит в последний момент.

— Откуда ты можешь это знать? — с подозрением посмотрел на меня он.

— Ну… — замялся я. — Демоны способны предсказывать будущее…

— Это ложь! — перебил меня он. — Демоны лгут, когда говорят об будущем и прошлом. Прошлое они искажают, а на будущее сами влияют, подстраивая события под свои нужды. Демон расскажет тебе о твоём страшном будущем и сам же его устроит. Истинную судьбу не контролирует никто лишь он…

Лорд Арбитр романтично взглянул на тёмное небо в окне.

Мне стоило бы испугаться, но шансы того, что Лорд Арбитр увидит во мне автора минимальны, если невозможны. Даже если бы я заявил такое, то он бы просто меня обсмеял, ведь моя сущность слишком жалка для его абстрактного «Бога».

Этот романтик повесится, если в итоге ему придётся признать меня.

Забавно.

— Забирай…

Лорд Арбитр перестал всматриваться в небо и кинул флакон мне. Его тело медленно стала растворятся, словно мираж, пока не испарилось из вагона.

Мне не страшно торговать с ним информацией из будущего. Лорд Арбитр надёжен и точно ни с кем не поделится информацией обо мне. Просто в его голове станет на одну загадку больше.

Пока я думал об этом в моей руке находился флакон с очень опасной жидкостью.

По дороге в синдикат «Золотые Ворота», я заскочил во внутренний двор муравейника «Д-28», который после взрыва синдиката «Королей Ночной Вероны» превратили в мемориал погибшим.

Множество чёрных надгробий с именами погибших при взрыве встретили меня в нём. Даже поздним вечером мемориал освещался ярким светом фонарей. Людей почти не было, я двинулся к центральному надгробию с именами погибших в взрыве детей и их портретами.

Мой принесённый венок из роз присоединился к другим таким же возле картины маленького мальчика с короткими русыми волосами, который только пошёл в первый класс. Его невинные голубые глаза с детским озорством смотрели на меня.

Тошно, мне очень тошно…

Я закрыл глаза, чтобы не видеть его взгляда и сложил руки в молитве.

Даже для меня существование загробной жизни в этом мире наполовину загадка. У меня были концепции отдельных раев для людей разной веры, но они не уходили дальше простых идей.

В моём мире есть демоны и даже ангелов можно найти, но это ещё ничего не значит. Если спросить этих созданий, то они ответят, что и рай, и ад существует, но они сами иногда сомневаются в своём знании.

Греческие Боги будут уверять, что есть Тартар, Скандинавские Боги будут петь вам о славной Валгалле, а Египетские скажут спросить об этом Анубиса, все они будут настаивать на своём.

Я в своей прошлой жизни не определился верую я или нет, но мне всегда искренне хотелось, чтобы нашим концом не была пустота.

Поэтому я искренне молюсь пусть мои неисправимые ошибки будут исправлены в загробной жизни.

— Не ожидал тебя здесь увидеть…

От молитвы меня отвлёк грубый мужской голос.

Ярослав директор шестой секции «Сыновей Перуна» стоял рядом со мной и смотрел на портрет случайного ребёнка, которому я принёс венок.

— Вы преследуете меня? — спросил я.

— Нет, я пару часов назад толкал здесь речь для новостей, — вздохнул он. — Всё же это наша ЧГА спонсировала этот мемориал. Я говорил об опасности синдикатов и что если их не искоренить, то подобные инциденты могут продолжить происходить по всей Новой Москве. Родственники погибших плакали во время моей речи, они видели во мне почти спасителя…

— Понятно…

Я не чувствовал гнева от его лицемерия. Сегодня мне было грустно, в другой момент я испытывал неловкость, а потом я стал невероятно счастливым. Мои эмоции кончились, у всего был предел.

Ярослав также без эмоций посмотрел на моё лицо.

— Зачем ты сюда пришёл? — спросил он.

— Мне снился сон о них, обо всех убитых, из-за меня, — вздохнул я.

— Думаешь, что это загладит нашу вину? Мемориал?

Он с надеждой оглядел это тихое и спокойное место, наполненное атмосферой пустой потери.

— Нет, — покачал головой я. — Я пришёл сюда не загладить вину, а облегчить ношу. Простой эгоизм и не более.

Это будет лицемерием, если я скажу, что пришёл сюда ради них. Мемориалы, могилы и памятники создают для живых.

— Поздравляю вас с десятым местом, кстати. «Сыновья Перуна» теперь одна из самых влиятельных Частных Геройских Ассоциаций в стране.

Я хотел просто развеять тишину возникшую, между нами, но Ярослав принял это за издёвку и его лицо покраснело от гнева.

— Думаешь, что ты бы поступил по-другому?

— Твои герои были воинами, а эти дети невинными гражданскими, — вздохнул я.

Я не осуждал его просто говорил очевидные для меня факты.

— А ты бы отправил своих товарищей на смерть, когда можно было обойтись меньшей кровью? Ответь честно!

Ярослав почти брызгал слюной, говоря мне это. Спокойный и расчётливый директор пропал вместе с моей невольной издёвкой.

К его счастью, рядом кроме меня не было свидетелей жалкого состояния директора. Мне даже жаль было бы его, если бы не смерть этих детей, которые точно куда больше достойны моей жалости.

— Представь лица своих друзей, которые должны умереть только потому, что они выбрали профессию героя!

Невольно в моей голове возникли образы Акиры, Аина, Апрель, Марии, Насти и Элизабет.

Смог бы я выбрать этих детей, а не их?

Одного имени Апрель хватит, чтобы сказать нет. И мне всё равно, что она сама выбрала свою будущую профессию.

— Ты поймал меня на лицемерии… — улыбнулся ему я.

— Видишь… — он глупо и жалко улыбнулся мне в ответ. — Ты такой же…

Нет, что-то не так. Я упускаю, что-то очень важное.

Разве всё сводится к этим двум выборам?

— Нет, ты меня запутал, — помотал головой я. — С чего ты решил, что у тебя не было третьего выбора? Ты мог отступить!

— Нет, иначе бы война с синдикатом продолжилась и пало ещё больше людей!

— Ты так в этом уверен? А вдруг они бы капитулировали? Отказались от борьбы?

— Отказаться от мести невозможно… — вновь нахмурился Ярослав.

— Мы этого никогда не узнаем, из-за твоего выбора… — я тяжело вздохнул. — Всё же мы разные.

— Ты дурак, если так думаешь.

Ярослав с презрением окинул меня и сделал шаг в сторону, готовясь покинуть меня.

— Нет, это ты. Ты возвёл в Абсолют своё решение об убийстве этих детей! Ярослав, ты говоришь, что у тебя не было иных вариантов, но они были и ты их отрицаешь, потому что иначе директор шестой секции окажется простым убийцей, а не тем кому всего лишь пришлось сделать сложный и тяжелый выбор!

Директор остановился, искоса, смотря на меня. В его глазах я видел свои собственные, затравленные виной и бессонницей.

— Я вступил в «Сыновей Перуна», потому они помогли мне, когда я оказался на дне. Они вытащили меня из бедности, дали работу и смысл жизни. Члены нашей ЧГА — это большая семья, в которой мы зовём друг друга братьями и сёстрами. Мы защищаем друг другу спины на заданиях и вместе обороняем то, чем дорожим. Я не мог этим пожертвовать ни ради чего. Для меня нет ничего ценнее нашего братства.

Это не оправдание для меня, но для него этого хватит с лихвой.

— Мне легче от того, что ты тоже испытываешь вину, — внезапно сказал я. — Но от этого я не перестану презирать тебя.

— Мне всё равно, — он раздраженно вздохнул. — Просто не путайся под ногами и поскорее приведи Апрель обратно в муравейник. Думаешь, я не заметил, как ты сбежал и спрятал Апрель в поликлинике? От контракта её это не спасёт.

— Х-ах-аха!

На его угрозы я рассмеялся, заставляя его лицо скорчить смешную и недоумённую рожу.

Я уже не тот, что раньше. Мне он не страшен и даже обиды больше во мне этот директор не вызывает.

— Ты неправильно понял, — закончив смеяться сказал я. — Это часть моего плана по уходу из синдиката, поэтому можешь расслабится. Апрель немного полежит в поликлинике, а потом мы вернёмся в твой муравейник на верхние этажи. И если что паспорт второго уровня, я уже приготовил для себя и для неё.

— Главное, чтобы Апрель вернулась в наш муравейник…

Ярослав фыркнул и поспешил уйти.

— Стой! Последнее!

Он остановился, когда я его окликнул. Мы ещё кое-что не уяснили.

— Не смей звать Апрель сестрой или как-либо ещё! Она моя и только моя! Пускай она будет в твоём ЧГА, но от этого она не перестанет быть моей!

Если бы мой разум не был столь уставшим, то я бы смутился от собственных смелых слов.

— До этого ты говорил о её свободе выбора… — процедил мне он.

— Просто я уверен, что она точно выберет меня…

Я убрал счастливую усмешку рукой. Моя улыбка будет некстати в этом мемориале, но я просто не могу сдержаться.

— И я счастлив! — всё же выпалил я. — Меня терзает вина, мне часто грустно, но от этого я не становлюсь менее счастливым. Конечно, я виноват перед этими детьми, я виноват перед всеми, но всё равно мне никак не получается отказаться от счастья. Я чувствую! Понимаешь, я чувствую счастье от одной возможности это ощущать!

— Сумасшедший!

Ярослав не выдержал моего всплеска эмоций и поспешил удалится.

Счастье пьянит лучше любого алкоголя, и я был сегодня пьян, как никогда.