Я попал в свою же книгу! Том 1

Глава 51 Тусклость

За окном виднелся лишь мрак без намёка на какой-либо свет. Просторная квартира с минимальным количеством мебели и с приглушённым светом множества светодиодных ламп. Огромный голографический телевизор, что мог собой заменить окно.

По сравнению с моей маленькой квартирой эта слишком просторная. Зачем людям столько пространства, если оно даже ничем не заполнено?

Красный диван в середине комнаты мог вместить в себя человек десять, а на столике рядом с ним я бы мог и сам спать.

— Как тебе?

Лак с гордостью осматривался вокруг, садясь на диван.

— У меня точно такая же квартира. В ванной комнате, кстати, есть целая голографическая стена. Ты можешь мыться, смотря на любые пейзажи, которые тебе нравится. Это всё роскошь, к которой стремятся многие.

Несмотря на его слова всё что я видел было увеличенной версией моей собственной квартиры. Уверен, что голографической стеной я даже пользоваться не буду.

Может я просто не приспособлен к роскоши? Для меня ведь даже вкус еды не имеет особого смысла.

— Классно.

— Твой тон говорит об обратном, — нахмурился Лак. — Что тебе не нравится? Шикарная квартира, сто квадратных метров современный минималистичный дизайн! Мебель от «Гусей» самого престижного бренда в Европе! Ты вообще спальню свою видел?

Лак открыл дверь в другую комнату, где стояла огромная кровать с балдахином, чьи огромные красные шторы, напоминали мне турецкие шторы, которые были у меня в детстве.

— На этой кровати может поместится целый гарем! А её мягкость и аромат…

Лак прикоснулся к бархатному одеялу и принюхался к приторному аромату вокруг.

— Кровать что источает духи? — нахмурился я.

— Приятные ароматы воспроизводит по выбору! Ты можешь выбрать запах природы, цветочного поля или дождя! Это кровать от «М-корп»!

Они производят не только оружие, прорывные технологии, механические протезы, но и кровати. Я как автор удивлён их страсти производить всё подряд.

— Тебе всё ещё не нравится?

— Да, что ты так прицепился ко мне?

Я оглядел огромную кровать слишком большую и мягкую, что явно не подходит для такого меня, любящего замкнутые пространство, посмотрел в просторную гостиную, где необходимо устраивать вечеринки и звать друзей, чтобы она не казалась столь пустой.

— Мне просто не по душе это место.

В нём я чувствую себя ещё более одиноким. Может, если бы здесь была Апрель, то всё ощущалось бы по-другому.

Лак скептично посмотрел на меня, вздыхая и возвращаясь разочарованным шагом в гостиную.

Я последовал за ним, садясь на красный диван, пока Лак доставал из мини бара коньяк.

— Будешь? — спросил меня он.

— Какой повод?

— Новоселье.

Лак забавно хихикнул, ставя два стакана на стол и заливая каждый светло-золотистой жидкостью, от которой доносился лёгкий аромат карамели, смешной с сильным запахом спирта. Странное виски…

— Если честно первый раз вообще его отмечаю, — усмехнулся он. — Так непривычно.

Без тоста он опрокинул первый стакан, краснея и шипя. В его лице виднелась радость и сожаление.

— Тебе самому сколько? Двадцать? Двадцать один? Мне вообще-то шестнадцать. Ты уверен, что хочешь спаивать меня?

На самом деле мне за двадцать, и я старше его, но он же не знает этого.

— Кому не всё равно, Аластор? — с лёгкой обидой посмотрел на меня красный Лак. — Неужели, ты не хочешь пить со мной?

Его понесло от одного стакана? Хотя, конечно, понесёт, если выпивать всё разом.

Чтобы не расстраивать его я медленными глотками стал отпивать из своего стакана горьковатой жидкости, что обжигала горло и заставляла голову гореть от эмоций.

— Так-то лучше, — его лицо стало проще. — На самом деле я понимаю тебя.

Лак с ностальгией оглядел просторную квартиру, где два выпивающих юноши выглядели слегка одиноко.

— Это слишком просторное место, — вздохнул он. — Я понял это когда ещё был ребёнком. Отец за мной почти не следил и меня воспитывали няни, которые сменялись одна за другой. Мой отец очень любил с ними спать и пару раз делал это на моих собственных глазах. Мне было года три или четыре, когда я первый раз увидел это, и я не понимал, что мой отец делал с няней прямо на моих глазах на слишком большой для ребёнка кровати. Я смотрел в глаза няни…

Внезапно он замолк, наливая себе ещё немного виски и заливая себе в рот.

— Полные отвращения к моему отцу их глаза я не забуду никогда. Отец был тираном и няни не любили его, но несмотря это они относились ко мне хорошо. Даже когда он брал их силой, на следующий день они нянчились со мной будто ничего не было. Такие сильные и любящие, что так раздражало моего отца. Каждый раз, когда я привязывался к няне, будто к родной матери он специально менял её на другую. Каждый грёбаный раз он их менял…

Красное лицо Лака пылало от гнева, а глаза смотрели на дно стакана в своё отражение на его дне.

— Он говорил: «Она не твоя мать и ты недолжен к ней привязываться!». Кленс говорил, что отцу больно смотреть, что я привязываюсь к ним, когда моя собственная мать мертва. Ты представляешь, насколько он эгоистичная гнида? Он думал, что я не имею права привязываться к ним только потому, что вся моя любовь должна принадлежать к матери, которую я даже никогда не знал и которую он скорее всего убил. Но я был ребёнком и мне нужна была материнская забота… — Лак запнулся. — Особенно в этом месте, где твоё одиночество будто удваивается.

— Ты знаешь, что с ними было дальше? С твоими нянями?

— Нет, я пытался найти тех к которым я особенно привязался, но они будто в воздухе растворились. Я не знаю убил ли их отец или просто скрыл от меня подальше.

Лак продолжал без умолку говорить о себе и своём отце.

Мидас постоянно рушил ему жизнь. Часто приходил пьяный в его квартиру и начинал говорить пьяные истории, которые ему не хотелось слушать. Иногда в ходе таких разговоров Мидас упоминал его мать.

Лак никак не знал как относится к своей матери, но ему был мерзок отец, который жестоко убирал тех кто могли ему их заменить, потому не верил в его любовь к ней.

Когда Лаку исполнилось шестнадцать его отец на день рождение подарил ему девушку, которая должна была скрасить его вечер.

Эта девушка была дочерью одного из должников Мидаса и потому, чтобы спасти свою семью она была готова на всё.

Однако для Лака это всё было мерзко, особенно видеть страх в глазах девушки, которую отец буквально подсунул ему в кровать.

Лак не стал пользоваться ей в ту ночь, и они просто всю ночь болтали о пустяках. Девушка была ему благодарно, пока Мидас на следующий день не казнил её отца, узнав о том, что она не исполнила своих обязанностей.

С тех пор он её больше не видел, последнее, что он помнил о ней было отчаянием в её глазах, когда голову её отца раскрошил золотой топор Мидаса.

Лак был готов бесконечно говорить свои истории, пока я его не остановил.

— Лак ты уже всё виски выпил.

После каждой истории он выпивал по стакану, пока я довольствовался маленькими глотками и едва выпил один стакан.

— На часах два ночи, тебе пора спать!

— Ещё отец, отец…

Его шаткий голос едва имел смысл, а сам он почти храпел в шаге от сна.

Взвалив его руки себе на плечи, я понёс его шатающееся тело к выходу из квартиры. От него очень сильно воняло спиртным.

Выйдя из квартиры, я встал у двери напротив, где и жил Лак.

Почему Мидас так близко расположил меня к нему?

— Лак, открой дверь, — потряс его плечи я.

— Сейчас…

Лак попытался подставить свои умные часы к замку двери, но промахивался и ударял ими по стене.

— Вот чёрт, она двигается, Аластор! Держи её! — в пьяном бреду говорил он.

Вздохнув, я схватил его руку и направил её на замок. Дверь отперлась, и мы вошли внутрь квартиры идентичной моей.

Я доковылял его тело до спальни, где положил его на кровать и стал раздевать, пока он о своём отце.

Лак заткнулся лишь, когда я его укрыл одеялом.

Когда я собирался уйти он схватил мою ладонь.

— Спасибо, Аластор… — в отличии от прочего пьяного бред эти слова я не стал пропускать мимо ушей. — Мне так давно нужно было выговорится, но я не мог это никому сделать. Никто ещё не доверялся мне так, как ты. Ты дурак доверил свою жизнь такому неудачнику как я…

Лак странно захихикал, смотря мне в глаза.

— Несмотря на талант, я тот ещё неудачник, но мы скоро это изменим. Я доверяю тебе, Аластор! Ведь как такой отчаянный парень, как ты может мне врать? Особенно, когда ты доверил мне такую тайну!

Он тыкал мне в грудь с глупой улыбкой на своём красном лице.

— Мне было страшно, когда я узнал, что ты помогал «Сыновьям Перуна». Я думал, неужели ты как мой отец? Говоришь одно, а делаешь совершенно противоположное? Но нет! Ты рядом со мной! Ты живёшь теперь в соседней комнате!

— Ага.

Я попытался от него отвязаться, но он крепкой хваткой держал меня.

— Прошу пообещай мне! — дрогнувшим голосом сказал Лак. — Пообещай, что не кинешь меня! Не бросишь, как это сделали мои няни! Аластор, пожалуйста! Ты же мой друг!

В его заплаканных глазах мой равнодушный вид мне самому казался до омерзения грязным.

Я выдавил из себя улыбку и моё отраженье в его глазах стало более гармоничным.

— Обещаю, а сейчас спи, Лак.

— Хорошо…

Он отпустил меня и сразу задремал, громко храпя.

Вернувшись в свою квартиру, я прислушался к тишине, которую раньше развеивало бормотание Лака. Пугающая тишина, в которой рождаются страшные мысли.

Мне страшно.

Такая же тишина была, когда я жил в своём настоящем мире. Душащая, не предвещающая ничего, кроме бесконечной пустоты. Из-за неё я много раз сходил с ума и думал, а зачем я вообще живу?

Из-за такой тишины, кажется, будто жизнь просто не имеет смысла.

Внезапно мои умные часы завибрировали.

[Апрель: Не спишь?]

Мне пришло сообщение от Апрель.

Она не спит в такое время? Разве это не плохо? Хотя мне приятно, что она пишет мне.

[Вы: Нет.

Апрель: Я тоже. Мне что-то совсем не спится. Здесь так непривычно тихо в моей палате. Обычно я слышу твоё дыхание, когда ложусь спать и оно становится, чем-то вроде моей мелодии для сна. Как кстати на новом месте? Ты сказал, что мы переедем, когда я выпишусь.]

Я планирую переехать на верхние этажи нашего муравейника, когда разберусь с «Золотыми Воротами». Апрель я сказал, что сейчас осваиваю наше новое место, а не нахожусь у «Золотых Ворот».

Она совершенно ничего не знает о моих планах.

[Вы: Одиноко без тебя.

Апрель: Это мило:)

Вы: Это Элизабет научила тебя ставить смайлики в конце?

Апрель: Ага! Мы с ней много переписываемся! Она умеет печатать так много интересных смайликов! Она мне столько аниме посоветовала…]

Мы продолжали переписываться не о чём, пока оба не заснули глубокой ночью.

На крыше муравейника «Золотых Ворот» утром было холодно и серо. Солнце только готовилось выйти из-за горизонта, заставляя мир застыть между ночью и утром, рождая самое унылое время, которое не имеет смысла.

Именно, в такое время я чаще всего и просыпаюсь.

Вроде не ночь, но и не утро, ты оказываешься в некоем лимбо, которое отделяет тебя от привычного хода вещей.

От моего дыхание исходил лёгкий пар, а тело слегка дрожало от утреннего холода. Вокруг цвела зелень и стояли стойкие деревья, создавая иллюзия того, что мы находимся в парке, а не на крыше муравейника.

— Что ты делаешь в такую рань?

Мою утреннею хандру прервал своим присутствием Мидас. Он был одет в куртку, которая магическим образом скрывало весь жир его тела, и он казался просто очень здоровым мужчиной. С его лица пропал суровый взгляд, который всегда видно, когда он разговаривает с подчинёнными.

Казалось, Мидас сейчас был совершенно ошеломлён моим присутствием на крыше.

— Рано встал и решил прогуляться по новому дому, — несмотря на лживость моей натуры эти слова были правдой.

Мы с Апрель переписывались до четырёх утра, потом я на миг уснул и проснулся в пять утра. Я поспал где-то минут сорок и всё равно не был способен уснуть. Мне всегда тяжело спалось на новом месте.

— Вы сами-то что делаете в это мёртвое время здесь?

— Мёртвое время? — он с усмешкой осмотрел серый парк, где были лишь мы вдвоём. — Хорошо сказано. Я просто ещё не засыпал и пытаюсь выветрить алкоголь после неплохо кутежа с Петром. Моя жена не любила запах алкоголя, поэтому прежде, чем вернуться в свою постель уснуть я всегда прогуливался, где-нибудь. Даже после её смерти это привычка не покидает меня.

Он подошёл к перилам у конца крыши и упёрся в них, смотря в горизонт, где стали виднеться маленькие лучики Солнца, что начинали озарять мир вокруг, очищая тот тоскливой серости.

— Как Лак? — спросил Мидас.

— Он решил отметить моё новоселье и выпил бутылку виски, — вздохнул я. — Сейчас спит, скорее всего.

— Вы неплохо ладите, ему не достаёт верных друзей.

— Поэтому вы поселили меня рядом с ним?

— Дурак, ты Аластор, — Мидас усмехнулся. — Ты ему не друг, это-то я точно знаю. Но ты полезен и понимаешь, что к чему, поэтому я и держу тебя рядом с ним. Только посмей его предать и ты лишишься головы, как и твоя подружка. Я хочу, чтобы ты передал ему немного своей прыткости, своего навыка лизоблюда и прочей херни, которую ты пытаешься использовать со мной.

Этот ублюдок видел меня насквозь. Слишком многих интриганов, мошенников и подхалимов он встретил в своей жизни, чтобы я был способен его полноценно обмануть.

— Плохого же вы обо мне мнения.

— Конечно, — он презренно посмотрел на меня. — Но можешь не бояться смерти, если продолжишь показывать, что знаешь своё место. Ты сам себя наказал, когда решил прийти сюда раньше намеренного, ведь был виноват, тем, что связался с ЧГА. Мне понравилась твоя предприимчивость, как ты сразу же загладил свою вину.

Делает вид, будто планирует долгосрочное сотрудничество. При этом его лицо всё такое же красное и спокойное, будто ложь для него не является чем-то постыдным.

Хотя в этом мы похожи, разве что я в отличии от него просто скрываю свой стыд, а ему действительно всё равно.

— Я стараюсь быть полезным и верным инструментом в ваших руках, — усмехнулся я.

— Верно, — кивнул Мидас. — Кленс боится тебя, потому что думает, что ты можешь заменить его. Несмотря на возраст он крепко держится за своё место. Старый не понимает, что я ценю его не за его навыки.

— И что же является для вас самым ценным в ваших подчинённых?

— Верность, естественно. Талантливых подчинённых можно найти всегда, а вот верных днём с огнём не сыщешь.

— Разве я не могу быть верным?

— Ха-ха-ха-ха!

Мидас чуть живот не надорвал, когда услышал мои слова.

— Ты никому не можешь быть верен, Аластор. Твои глаза, в которых всегда скрывается презренье к окружающим, твоя вечно унылая морда, что появляется, когда ты думаешь, что никто не видит твоего лица и наконец твой рот, что лжёт без зазрения совести, всё это с потрохами выдаёт какой ты человек.

Притворятся абсолютно всегда невозможно. Во время коротких пауз я могу выйти из образа, в моих глазах может проскользнуть мои настоящие мысли. Обычно люди не замечают этого, но Мидас внимательный к другим, из-за своей паранойи.

Как же всё сложно, когда это касается не моих персонажей.

— И какой же?

— Жалкий, мелкий и думающий, что может обмануть любого, ведь сам отчасти верит в свою ложь. Аластор, твои качества не уникальны и не являются твоим преимуществом, они лишь доказывают, насколько ты бесхребетен.

Мои руки невольно сжались в карманах. Мидас заметил это и шире усмехнулся. Неужели понял, что я в них прячу?

— Ты сейчас думаешь, что я могу продолжать глумится над тобой, ведь всё равно ты будешь смеяться последним. Все вы «умники» так думаете. Вот потерплю я немного, а потом ударю этого ублюдка в спину и займу его место. Каждый раз облизывая мой сапог вы думаете, насколько же сладким будет вкус победы после всех ваших унижений?

Он схватил мою руку и вытащил её из кармана. Моя рука сжимала револьвер, что целился сейчас в небо, из-за его держащей ладони.

Нет смысла сопротивляться. Он во много раз сильнее меня, несмотря на свой лишний вес. Всё же он держится на своём месте не только, из-за страха своих подчинённых и их лояльности, но и благодаря своей личной силе.

— Но нет, Аластор, — он отпустил мою руку без намёка на удивление. — Победы не будет, ведь я не доверяю гадюкам вроде тебя.

Моя дрожащая рука спрятала револьвер обратно в карман. По моему лбу скатывался пот, а глаза бегали по парку.

Он должен знать, что я боюсь его. Мидас верит только моему страху, и я обязан ему его показать.

— И даже, если ты попытаешься что-то выкинуть, то горько пожалеешь. Неужели, ты думал, что если спрятал свою подружку в частной клинике, то ей ничего не будет угрожать в случае твоего провала? Если со мной или Лаком, что-то случится мои парни, о которых никто кроме меня не знает вломятся в ту поликлинику и убьют твою девушку.

Он не знает про настоящий заговор. Это просто запугивание. Тем более Апрель ничего не может угрожать. Если он отправят на неё кого-то ниже высшего офицера, то она точно выживет.

— Есть много способов, помимо боя, чтобы убить её. Я вполне могу заплатить врачам, чтобы они дали твоей девушке не тех лекарств.

Это престижная частная клиника, они ни за что не пойдут на поводу у какого-то бандита.

— Врачей, кстати, легче всего купить. Все думают, это же благородная профессия спасать жизни! Но увы сейчас её позволить себе могут лишь самые жадные из нас. На самом деле я не столь богат сколько фармацевтические компании или дорогие частные клиники, но даже я не так сильно продаюсь, как они.

Он читает мои мысли? Нет, иначе бы давно понял кем я являюсь.

Мидас лишь хитрый ублюдок, который думает, что контролирует ситуацию.

— Боишься? — улыбнулся довольно дрожи в моих руках Мидас. — Это славно, ведь только страх держит в узде людей вроде тебя.

Он вальяжно похлопал меня по спине и громко зевнул.

— Ладно, мне пора спать. А ты Аластор и дальше думай, что подхалимством всего можно добиться. Мне нужны исполнительные люди, вроде тебя.

Расслабленный и довольный Мидас покинул крышу, оставляя меня наедине с взошедшим Солнцем на горизонте.

— Неужели, мой страх настоящий?