Я попал в свою же книгу! Том 1

Глава 37 Глупая пташка

— Аластора, я попрошу остаться…

После занятия мы с Марией остались наедине в комнате. Она выпроводила Апрель из кабинета железобетонным аргументом: «Апрель, хочешь присоединится и с нами подготовить следующую лекцию?». Это был лишь предлог Марии отвязать её от меня.

Услышав такой аргумент Апрель со скоростью света покинула кабинет на этот раз решив обедать с Элизабет без меня.

Преподаватель артефакторики с беспокойством смотрела на меня.

— И как всё прошло вчера?

— Ужасно, правительство не будет меня защищать.

Стоит всегда помнить свою ложь. Поэтому лучше говорить правду, ведь её в отличии от лжи не необходимо постоянно держать в голове. Увы правда при этом менее надёжна.

— Что? — удивилась Мария. — Но это ведь…

Она хотела сказать, что это его долг защищать граждан, но похоже в последний миг вспомнила в каком мы государстве.

— И что ты планируешь делать? Мой дом всё ещё готов тебя принять, как и Апрель.

— Не нужно, — помотал головой я. — Я попрошу защиты у ЧГА своего муравейника. В крайнем случае попрошу их подделать мою смерть по программе защиты.

— Это менее надежно, чем жить со мной. Почему ты так не хочешь принимать мою помощь?

— А почему вы её так активно предлагаете? — хотел перевести стрелки я.

— Потому что ты мне нравишься.

— Чего?

Моё неловкое лицо тут же отвернулось в сторону.

За окном был такой умиротворяющий вид сероватых небес. В дали у дорожки к академии были посажены множества деревьев чьи листья приобрели золотого цвета и под такт холодного ветра уносили их куда глаза глядят.

Жёлтые, красные и оранжевые осенние лепестки кружили по двору академии, придавая странную атмосферу текущему дню.

Осенняя Россия такая меланхоличная, хотя даже в ней ей своя прекрасная русская тоска. Вроде на душе и гадко, но всё равно приятно…

— Ты неправильно понял…

Мне было не видно её лица, но я был уверен оно также смотрело в окно, чтобы отвлечься.

— Ты мне нравишься, как хороший студент и мне хочется тебе помочь. Так почему ты отвергаешь мою помощь?

— Может такие уточнения нужно говорить сразу, чтобы конфузов не случалось?

— Прости, я не подумала, когда выпалила это.

Мы вновь стали смотреть друг на друга, но наши глаза не решались встретится.

— Потому что я взрослый, — решил ответить я.

— Но ты…

— Нет, я действительно взрослый. У меня есть ответственность за себя и других. Я постоянно думаю, как улучшить свою жизнь и жизнь дорогого мне человека. Разве это не работа взрослого постоянно думать о проблемах и решать их?

Мне двадцать пять лет, я уже не помню каково это доверить свою жизнь на чужое обеспечение.

— И поэтому эту проблему я хочу решить сам.

Хотя в крайнем случае, конечно, я сбегу к ней. Я не идиот, чтобы умереть из-за своей глупой гордыни.

— Ты так в этом уверен?

Внезапно Мария сделала шаг мне на встречу и стала трепать мои волосы.

Она издевается?

— Абсолютно.

Я хотел ущипнуть её за руку, которой она трепала мои волосы, но с усмешкой Мария потянула меня назад за них. Моё равновесие было нарушено, но всё же я ущипнул её за что-то мягкое, что сразу затвердело, когда я это сделал.

— А-х! — простонала внезапно она.

Не успел я посмотреть, что такого ущипнула моя рука, как Мария влепила мне сильную пощёчину, от которой у меня мир в глазах закружился волчком.

За что я её ущипнул? Я же целился в руку. Я стрелок и не мог промазать!

— Зачем ты это сделал?

Мария, покраснев защищала руками свою грудь, пока я пытался сориентироваться в пространстве.

— Зачем вы потянули меня за волосы? — с лёгкой обидой сказал я.

— Мне показалось, что это будет забавно…

— Аналогично…

Я дотронулся до правой щеки, она всё ещё жгла резкой болью.

— Сильно болит? — голос Марии стал проще. — Получается ты случайно ущипнул меня за…

— Да, — прервал её я. — Какой идиот будет домогаться своего преподавателя, который тебя буквально одной пощёчиной может убить?

— Тот, кто надеется её морально задавить?

— Я не такой идиот…

Как же жжётся щека.

— Регулируйте удар, пожалуйста, — вздохнул я. — Привыкли, что женская пощёчина почти ненаказуема?

— Не кори меня, — смутилась Мария. — Это ты дотронулся до меня.

— Не бойтесь сейчас мои мысли занимает только боль в щеке, а не мысли о вашем теле.

«Сила Творца» вырвалась из моей руки и белой маной обволокла щёку. Боль медленно стала пропадать.

— Какой же у тебя прекрасный контроль маны.

— Ага, — кивнул я. — Мне можно уже пойти? Ваш удар стоил моего случайного проступка.

— Конечно, только в следующий раз не распускай руки.

— Я не мазохист.

— Я хочу податься на программу защиты для раскаявшегося члена синдиката.

Ярослав Русов, директор шестой секции «Сыновей Перуна» ничуть не удивился моей просьбе. В его русых волосах стало прослеживаться больше седых волос, чем я помнил при первой нашей встречи.

Неужели это «Короли Ночной Вероны» его так потрепали? Наверное, когда они в прошлый раз напали, то убили много его товарищей. Хотя зоркий взгляд директора для меня всё ещё был загадкой.

— Ты ведь знаешь о правилах ЧГА? — вздохнул Ярослав.

Директор приблизил правую руку и стал рыться в них.

— Какие именно?

— То, что ты можешь просить защиты только у той ЧГА, в муравейнике которого ты прописан. ЧГА обязана выслушать твоё прошение, но не принять.

— Да.

Перед тем как подаваться на программу защиты я её досконально изучил.

Они не обязаны принимать тебя, но за особую «услугу» или просто взятку ЧГА вполне может тебе помочь.

Если «Чёрные Йокаи» меня в итоге бросят, то я просто обращусь к «Сыновьям Перуна». Думаю, пару миллионов или информация о «Золотых Воротах» вполне их устроит, а на крайний случай можно устроится у них личным артефакториком.

ЧГА не так тесно сотрудничают с правительством, как многим кажется, поэтому они вполне могут не сдать меня государству, если я буду предоставлять им выгоду.

— Тогда ты понимаешь, что если мы не примем твоё прошение, то ты обречён?

В глазах Ярослава гулял неизвестный мне огонёк. Он хочет меня шантажировать?

— Я могу обратится к другому муравейнику и просто переехать.

— Ты так в этом уверен?

Директор продолжал спокойно, что-то искать в телефоне.

Он же не сотрудничает с Мидасом? Этого просто быть не может он директор шестой секции ЧГА, которая занимает одиннадцатое место в России. Они не могут позорить себя связью с синдикатом.

— Моё слово против твоего, — внезапно сказал Ярослав. — Если я буду клеветать на тебя каждому муравейнику, в который ты обратишься, то тебя никуда не примут, разве, что в тот, где нет ЧГА, а для тебя такой муравейник смертельно опасен. Тем более, если твой синдикат заметит твой внезапный переезд, то что-то заподозрит.

Директор изначально меня изучил? Или это просто распространённая практика и он как более опытный человек изучил все подводные камни?

По сути, у меня нет выбора, кроме обращения за помощью к ЧГА, разве что просит защиты у Марии или государство, у которых я не хочу быть на поводу.

— Что ты хочешь мне сказать?

Я сидел напротив него и сжал под столом кулаки. Хочет выдоить меня досуха?

— О, нашёл! — наконец перестал возится с часами он.

Умные часы Ярослава стали высвечивать мне голограмму контракта.

Согласно ему подписавший человек должен в течении нескольких месяцев после окончания обучения вступить в Частную Геройскую Ассоциацию «Сыновья Перуна», а во время самого обучения проходить стажировку только у этой ЧГА.

Там было ещё много скучных пунктов про обязанности подписавшего и самой организации. Впрочем, контракт был неплохой относительно других, так как гарантировал медицинскую страховку, пенсию и компенсацию в случаи тяжёлых травм.

Это был очень выгодный контракт, но всё ещё не привлекающий меня. Он, как и любой другой контракт ограничивает твою свободу.

— Хотите, чтобы я подписал его?

— Не ты, а твоя сожительница, Апрель, — скучно оглядел меня он. — Ты мне не нужен.

— Почему вы уверены, что она согласится, если я…

— По отчётам Тимофея и Сигурда. Именно, они рассказали о доблести твоей подруги во время атаки на наш муравейник. Ты ближе всех к ней и только ты способен убедить её вступить к нам.

— У меня есть выбор?

— А ты как думаешь, когда приходишь ко мне за защитой?

В глазах Ярослава не было жалости, гнева и каких-либо других чувств. Он просто делал, что считал нужным без капельки сомнений.

Идеальный солдат, исполняющий приказы, почти такой же, как Тимофей, но ещё более хладнокровный и зрелый.

— Мало этого, я тебя ещё привлеку к ответственности за отношения с синдикатом, если ты не подчинишься прямо сейчас. Ты можешь попасть в тюрьму.

— У меня есть права.

— Нету, Аластор, — вздохнул Ярослав. — Здесь решает право сильного. Тем более ты серьёзно думаешь, что я не смогу тебя привлечь к ответственности? Даже без признания, я смотрел твой баланс и знаю, что деньги приходят к тебе с теневого счёта. Тебя не трогают, потому что так делают все. Но теперь, когда твоя подруга меня заинтересовала, то можно и привлечь тебя к ответственности.

— Я могу заплатить вам, могу рассказать о всех делишках синдиката и стать вашим…

— Меня ничего не интересует, кроме твоей сожительницы, — прервал меня директор. — Апрель невероятно талантливый герой, который нам необходим. Она уже сейчас имеет большую силу, представь теперь какой у неё потенциал? Не удивлюсь, если через двадцать лет она станет титульным героем.

— Я не могу решать её судьбу.

Мне нельзя позволить Апрель подписать контракт, иначе её жизнь станет зависима от ЧГА.

Люди вступают в них, из-за денег, чтобы набраться опыта или просто потому, что это престижно, забывая, что ЧГА в любой момент может отправить тебя на смерть и ты даже противится этому не сможешь.

— Выбирай в живот или в лицо.

Ярослав говорил как уголовник.

— В любом случае будет больно.

— Ты абсолютно прав.

Директор шестой секции обошёл стол и сжал ладонь в кулак.

Весь воздух был выбит из моих лёгких, а из рта неугомонно вырывался дикий кашель. Мозг замер от внезапной боли и лёгкого шока. В глазах невольно скопились слёзы, а тело согнулось в позе эмбриона, когда моё тело свалилось со стула.

Этот ублюдок просто ударил меня. Даже Мидас ни разу не бил меня. Запугивал, но не бил.

— Забавная жизнь штука, — улыбнулся Ярослав, смотря сверху вниз на меня.

Я пришёл в логово змеи и подставил шею, чтобы она впрыснула в меня яд.

— Пару мгновений назад, пока ты не попросил моей защиты я не мог тебя ударить, но как только ты признался, что являешься членом синдиката, то я могу тебя хоть до смерти за пытать, а потом скинуть на банальную оплошность, которую мне простят.

— Что-то мне не смешно… — сдавленным голосом ответил я.

— А тебе и не должно быть смешно. Сколько мне тебя ломать, чтобы ты умолял на коленях Апрель подписать контракт? Даже если ты не сломаешься, то тебе нужна наша защита.

— Отлично вы меня защищаете, — сквозь зубы сказал я. — Мой живот очень хорошо познал вашу защиту…

Второй удар ногой был более резким, чем его первый.

Моё тело, словно сосиска покатилось по полу. Боль была не столь острой, но всё тело сжалось и тянулось собой покрыть живот.

Вся боль будто вирус распространялась от живота к мозгу и у меня начинала гудеть голова.

Какой же мудак!

Чем вообще ЧГА отличается от синдиката? Одним просто не нужно делать вид неплохих парней?

И я ведь идиот сам приполз к ним от отчаяния.

— Ещё?

Ярослав сел на колени с презрением смотря на мои глаза полные влажной жидкости. Мне не хотелось плакать, это было просто реакцией организма на боль.

— Апрель самостоятельная личность.

— Она полностью зависит от тебя. Неужели, ты боишься за неё? Не бойся я не буду ей вредить. Тебе я врежу, потому что ты не покладистый и дерзишь мне, хотя у тебя нет никаких прав и возможностей, кроме как принять мою руку помощи.

Его рука и нога помощи неплохо поработали с моим животом.

— Если она начнёт дерзить, то также изобьёшь её? Апрель у меня с характером.

— Нет, ведь мне нужно её доверие, — серьёзно ответил он. — А на тебя, если честно мне насрать.

Чтобы доказать свои слова делом, он третий раз ударил меня ногой по животу от чего я откатился к стене лицом.

Было уже не так больно, скорее обидно, что я даже в ответ ничего не могу сделать.

В случае провала мне действительно нужна их защита, но, как я могу продать ему Апрель?

Какой смысл мне вообще, что-то делать, если я её потеряю?

— Иди в задницу, мудак.

— Плохой выбор…

Дальше было лишь избиение. Он привязал меня к стулу, чтобы моё тело меньше брыкалось и бесконечно отрабатывал свои удары, будто я был его личной боксёрской грушей.

При этом он не перебарщивал. Избивал до синяков, но делал всё, чтобы я не умер и не сломал кости. Ярослав поил меня зельями и пихал в рот магические растения, чтобы мои раны заживали для следующей отработки ударов.

У меня сегодня был выходной от Мидаса, а Апрель я сказал, что пошёл решать вопросы с документами, которые она ненавидит, из-за чего не пошла со мной.

Шпионы же Мидаса не решались входить в ЧГА, но и особых подозрений у них должно быть, так как заходить внутрь, чтобы утрясти вопросы с документами — это обычный житейский вопрос.

Иными словами, спасти от этого урода меня никто не мог.

— Тебе нравится боль?

Ярослав брезгливо мыл свои руки от моей крови под умывальником в кабинете. Кровь тёплыми ручьями стекала с моего разбитого носа.

— К боли никогда не привыкаешь… — сухим голосом ответил я. — Но каждый раз, когда я её испытываю, то пытаюсь вспомнить боль, которую испытал гораздо сильнее. Боль в животе, боль от больного зуба. Жаль, что моральная боль в такие моменты не столь сильна, но я уверен воспоминания о ней позволяют мне держаться.

Дерзость тоже была ещё той мазью от боли и ноющего зуба часть которого он мне случайно сломал, пока избивал мою давно поплывшую рожу. Это уже была рожа, а не лицо.

— Ты согласен?

Директор вытер мокрые руки полотенцем и подошёл обратно ко мне.

— Ты забыл? — усмехнулся своей рожей я. — Иди в задницу, мудак.

— Ты идиот, — вздохнул Ярослав.

К моему удивлению он не собирался меня бить.

Внезапно в дверь постучали и к нам вошло едва знакомое мне лицо.

— Боже, вы не переборщили, директор? — воскликнуло оно.

Тимофей подошёл ко мне с увлажняющей маской для лица в руках.

— Он дерзил, — оправдался тот. — Восстанови его лицо, Апрель не должна знать об этой ситуации.

— Если она узнает, то никогда не вступит к нам!

Тимофей судорожными движениями стал наносить маску мне на лицо. От неё моё опухшее лицо стало ощущать приятное тепло и кожа стала мягко пульсировать.

— Ты же понимаешь, что если расскажешь ей об этом, то мы не предоставим убежище? Тебя убьёт твой синдикат без нас.

— Иди в задницу.

— Пользуешься тем, что я больше не буду тебя бить, чтобы на тебе не было следов побоев? — улыбнулся Ярослав.

— Аластор, — вздохнул Тимофей. — Не зли директора.

— Ты тоже иди в задницу, — фыркнул я. — Ты думаешь я забыл, как ты мне две пули в спину выстрелил?

— Первое правило, когда берут заложников ты не должен показывать, что они на тебя действуют.

— Ты дегенерат? Там не было других возможных живых щитов или заложников.

— Ты же понимаешь, почему я выстрелил… — перестал оправдываться Тимофей.

— Да, потому ты мудак, прямо как твой директор.

— Как-будто, ты также бы не поступил… — нахмурился Тимофей.

В каком дурдоме я оказался?

Тот я решившийся прийти сюда такой идиот…

— Всё, маску можешь снимать, — сказал Ярослав.

— Хорошо.

Тимофей тут же снял маску и с моего лица пропала приятная прохлада. Оно больше болезненно не пульсировало и ощущалось даже свежее, чем обычно.

— Да, ты выглядишь даже лучше, чем обычно, — кивнул Тимофей. — Корейская косметология и правда одна из лучших в мире.

Тимофей стал отвязывать меня от стула.

— Подумай, пока есть время.

Ярослав задумчиво смотрел в окно.

— Если синдикат тебя убьёт, то Апрель мы возьмём под свою опеку. Мы могли бы упечь тебя за решётку, но позволяем самому нам помочь и получить защиту.

— Заткнись.

— Аластор! — Тимофей попытался помочь мне подняться.

— Ты тоже заткнись! — оттолкнул его от себя.

Я кипел от гнева и еле держался на собственных ногах, когда всё же встал, но знал одну истину с этими ублюдками дел иметь мне не хочется.

Скорее я стану работать на правительство и стану птицей в клетке, чем буду потворствовать этим уродам. Или буду жить всю жизнь под защитой Марии с ней, хотя бы будет шанс завести роман в четырёх её стенах.

Тяжёлыми шагами я пошёл к выходу из кабинета, который пропитался запахом моей собственной крови. Ненавижу запах железа…