Яду, светлейший?

Глава 24

Линас был непривычно мрачен, как и небо за окном. Будто специально именно в день нашего отъезда с ночи моросил дождь, грозивший, судя по гонимым ветром сизым тучам с севера, превратиться к обеду в самый настоящий ливень.

– Все обойдется.

В нерешительности остановилась позади смотревшего в окно Линаса. Рука дрогнула и после минутного колебания легла ему на плечо – непростительная фамильярность для ведьмы! Однако он не заметил, стоял как стоял, наблюдал, как слуги переносили вещи в наемный экипаж – вереницу баулов, саквояжей, чемоданов. Складывалось впечатление, что мы перевозили в родовое поместье Клавелов всю свою жизнь.

– Понимаю, мне не стоило…

Закусив нижнюю губу, тяжко вздохнула.

Воистину, Джургас мастер своего дела! Сначала мариновал, морил голодом, изводил одними и теми же вопросами, затем применил метод кнута и пряника. Однако наряду с тревогой за свою судьбу и судьбу Линаса я испытала облегчение. Больше никакой лжи. Не нужно притворяться, следить за каждым словом. Джургас все равно бы узнал, лучше уж на свободе, чем в тюремной камере. Впрочем, дружелюбие заместителя Верховного инквизитора настораживало. Уж не темная ли он лошадка, еще один участник игры? Помнится, Линас высказывал подобное предположение, Джургас тогда перевел все в шутку.

– Вы хорошо знаете монсеньора Гинтаса?

Линас издал непонятный звук, нечто среднее между смешком, хрюканьем и вздохом.

– Настолько, что имел честь выпить с ним чашечку чая в приватной обстановке.

– Чая?

Нахмурившись, обошла Линаса, оперлась поясницей о подоконник. «Великосветские леди никогда…» – прозвучало в голове строгое наставление из учебника по этикету. Но ведь Линас в курсе, кто я такая, глупо перед ним жеманничать.

– Ну да, чая, – рассеянно повторил инквизитор и потер ладонью лоб. – У него дома. Отказаться не мог – некоторые предложения не предполагают отказов.

– И какой у него дом? – Меня обуяло любопытство. – Он женат?

– Хотите составить выгодную партию?

– Нет. – Кончики ушей покраснели, что, признаюсь, случалось со мной нечасто. – Просто… Просто его носовой платок пах пудрой, – раздраженно выпалила я.

– Платок? – Брови Линаса поползли вверх. – Похоже, я много не знаю. Может статься там, в кабинете…

– Я этим больше не промышляю. – Прекрасно поняла, на что он намекает. – Выдача разрешения – личная инициатива монсеньора. Да и если бы… Я… Нет!

– Успокойтесь, Аурелия! – Губы Линаса тронула легкая улыбка, но глаза остались серьезными. – Я всего лишь пошутил, чтобы разрядить обстановку. А то как перед грозой!

– Вам тоже кажется?

Взгляд упал на Римуса. С зонтиком в руке, он стоял у распахнутой входной двери и за что-то выговаривал кучеру.

– И чай этот все не идет из головы! – Линас взъерошил волосы на затылке. – Прежде монсеньор не выделял меня среди прочих. И ведь не сказал ничего толком! Так, пожурил за молчание и инициативу. Оставшееся время мы обсуждали здоровье моего отца, мое житье-бытье в Колзии, перспективы довыборов в Земельные штаты – словом, всякую ерунду. Это-то меня и смущает!

Не в силах стоять, он принялся расхаживать по гостиной; дорожный плащ за спиной взметался словно крылья демона.

– То ли скрывает, то ли не доверяет, то ли считает виновным.

– Увы, пока монсеньор сам не раскроет карты, мы этого не узнаем. Остается лишь на время выбросить из головы и понадеяться, что Гинтас не аннулирует разрешение.

– Аурелия!

Линас глянул на меня так… Еще бы Белбога помянул и по полу каблуком дважды постучал!

– Ну, а что? – Чтобы чем-то себя занять, вытащила из корзинки с провизией яблоко и с хрустом вонзила в него зубы. – Монсеньор хозяин своему слову и своей печати, на то он и инквизитор. Аж второй по значимости инквизитор в стране. Наш удел – смиренно подчиняться любым капризам. Кто проверки устраивает, кто регистрационные номера раздает, кто разрешения отзывает.

– Он женат.

– А?

Недоуменно уставилась на Линаса.

– Вы спрашивали, женат ли монсеньор Гинтас. Да, у него двое детей, погодки. Супруга никак с магией не связана, дочь бывшего начальника Счетной палаты. Красивая, ноги от ушей, глаза в пол-лица.

Рассмеялась:

– Тогда она не красавица, а урод! Жалко монсеньора – жить с женщиной, состоящей только из глаз и ушей. Разве только все время поворачиваться к ней бельмом.

Как Линас ни сопротивлялся, губы его дрогнули, да что там губы – через минуту все лицо излучало беззаботное веселье.

– Ну знаете! – Все еще захлебываясь от смеха, он вытер глаза – проняло до слез. – К счастью, госпожа Гинтас вас не слышит, а то сидеть бы вам в одиночной камере до конца дней. С чего вдруг вы на нее так ополчились?

– А вот нечего при мне других женщин нахваливать!

– Так она старше меня…

Линас осекся. На мгновение нахмурился, а затем… К чему этот лукавый блеск в глазах? С таким только налоги повышают по желанию подданных.

– Лучше не начинайте, светлейший! – на корню пресекла возможные инсинуации. – Меньше выдумываешь, крепче спишь.

– Обязательно поделюсь вашим рецептом от бессонницы с семейным лекарем. – Блеск в глазах никуда не делся. Это нервировало, если дальше так пойдет, сотру юбку до нитей основы. – Монсеньор Гинтас и о вас говорил…

– Да? – изобразила искреннюю заинтересованность, а сама мысленно торопила Римуса.

Ну сколько можно там возиться, не всю столицу же мы за город перевозим!

Подумала – и осадила себя. Куда тороплюсь, мне с Линасом в одном экипаже ехать, так и так никуда не денусь.

– Он сказал, вы отчаянно защищали меня.

Линас бросил на меня пытливый взгляд. Увы, он и в подметки не годился взглядам Джургаса.

Пренебрежительно фыркнула:

– Так уж и отчаянно! Монсеньор изрядно преувеличивает. Так, вздохнула пару раз: жалко, если безвинный человек пострадает. Опять же я с вами повязана, мы в одной лодке… Да прекратите на меня пялиться! Я вам не феникс, а обыкновенная ведьма.

Каюсь, сорвалась. А все Линас! Нечего так многозначительно молчать и кивать. Еще один нашелся! Да не люблю я его, не люблю. Так, использую иногда. Хотя чаще, в силу должности, он меня.

Понятия не имею, до чего бы мы договорились, если бы не Римус.

Стоило услышать: «Вещи погружены, милорд, можно ехать», как я подобралась, даже пару раз глубоко вздохнула от волнения. Ну да обратной дороги нет, придется знакомиться с лордом Вальтером Клавелом.

* * *

Все проселочные дороги похожи друг на друга: пыль или грязь в зависимости от времени года, колдобины и тучи мошкары, витающей над канавами у обочины. А еще они не способствуют активному общению, потому как в любой момент рискуешь прикусить язык. Так что продолжение нашего увлекательного и крайне содержательного разговора не состоялось.

Линас нервничал не меньше моего. Сначала думала, из-за Верховного инквизитора, потом поняла – отца. Выяснила, тот отставной военный, пусть никогда и нюхал запаха крови. Зато дисциплина и порядок стали кредо всей его жизни. Вальтер и от домашних требовал того же, беспрекословного подчинения приказам. А Линас вот взбунтовался. Дважды.

– Отец видел меня юристом, – Линас посвятил меня в очередные детали своего прошлого. – В крайнем случае боевым магом, раз надумал поступать в столичный университет. Почтенным, уважаемым, сделавшим карьеру. А я инквизитор, таким сыном перед соседями не похвастаешься. Отец ведь командовал Первой ротой королевской гвардии, дослужился до генерал-полковника.

– А сколько всего этих рот? – рискуя онеметь, включилась в разговор.

Дорога дорогой, но скучно! Одни и те же пейзажи за окном, есть надоело, да и нужно как-то развлечь Линаса, а то совсем сник, бедняга!

– Две.

– О, тогда это действительно почетно.

– Еще бы! – Линас состроил кислую рожу. – Круглосуточный допуск во дворец, к королю без записи и всякое такое. Он бы до сих пор служил, но лет десять назад вынужден был подать в отставку. Характер у него тяжелый, бескомпромиссный, вот и нажил врагов. С тех пор осел в поместье, выращивает розы.

– Розы? – удивленно переспросила я.

– Да, розы. Вроде, даже новый сорт какой-то вывел, победил с ним на волостной садоводческой выставке. Так что не забывайте нахваливать его цветы и ни в коем случае не рвите!

Я и не собиралась. Во-первых, розы колючие. Во-вторых, я ведьма, а не восторженная барышня.

При мысли о маске, которую надлежало примерить, пришла моя очередь кукситься и хмурить брови. Эх, почему мне не выпало изображать даму полусвета? Тут бы я справилась, а благочестивая сиротка… Отставной генерал меня мигом раскусит.

– Вы говорили, в поместье празднуют юбилей. А кто еще будет?

– Из гостей? Все наши родственники, соседи, пара сослуживцев по конному полку – человек сорок. Скромно, по столичным меркам.

– Сорок – это, по-вашему, скромно? – Я ненадолго потеряла дар речи. – Нет, нет и нет! Вертаем все взад. Невеста разорвала помолвку, узнав, что вы под следствием, вы с горя притащили с собой любовницу…

– Аля, вы справитесь, даже не сомневайтесь!

Пальцы Линаса крепко сжали мое запястье.

«Аля» – меня так называли только друзья. Возмутиться бы, но уменьшительное имя грело слух. «Аурелия» – это что-то официальное, тогда как «Аля»…

Додумать не успела – карета резко дернулась, подскочила. Раздался непонятный треск, экипаж начал стремительно заваливаться набок. Даже испугаться, вскрикнуть не успела, как потолок поменялся местами с полом. Карета еще раз повернулась и замерла.

– Аурелия, вы в порядке?

Прислушалась к собственным ощущениям. Сильно ныло плечо, в полете я ударилась им о стенку экипажа. На голове шишка – от более серьезных травм спасла корзинка с продуктами, эффектно надевшаяся на меня на манер шлема.

Дверца кареты нараспашку… Холодок ужаса заструился по позвоночнику. А ведь я могла в нее вылететь! Тогда все, ушибами не отделалась бы.

Стоп, а где Линас? Я слышу его голос, но не вижу.

Увы, Линасу повезло меньше, чем мне: коварный экипаж вышвырнул его в канаву. К счастью, милостивая судьба уберегла инквизитора от серьезных травм. Грязный, с окровавленной головой, Линас стоял на своих двоих, придерживаясь за подножку кареты. Надо бы его осмотреть. Переломы коварны, частенько маскируются под ушибы.

– Со мной. Все. Хорошо.

Избавившись от сомнительного головного убора, пошатываясь, выбралась наружу.

По лицу тоже что-то текло. Не кровь – яйца. А если бы в корзине была бутылка вина?.. Умеренность в отношении спиртного иногда спасает жизнь. Воду мы перевозили в специальной дорожной фляге, с ней ничего не сделалось, так, помялась слегка. Вон, валяется под ногами. Наклонившись, подняла ее, а затем перевела взгляд на передок кареты – увлеченные собой, мы совсем забыли о третьем пострадавшем. Возница обнаружился возле задней оси, кряхтя, рассматривал что-то.

– Колесо отлетело, – не оборачиваясь, пояснил он. – Чудом живы остались! И мы, и лошадки. Кабы постромки не порвались…

Кучер махнул рукой и сокрушенно покачал головой. Сам он тоже был в крови и грязи, подозрительно припадал на левую ногу. Зато лошади не пострадали вовсе, стояли неподалеку с остатками упряжи, испуганно косились в нашу сторону.

– Так ты говоришь – колесо?

Убедившись, что даме помощь не потребуется, Линас направился к вознице, глянул туда, куда он указывал.

– Оно, родимое, соскочило.

– Само?

– Да я себе враг, чтобы само! – насупился кучер и с болезненной гримасой почесал шею. – Помог кто-то.

– Так уж и помог! – не поверил Линас. – Сам, негодяй, не проверил, а теперь других винишь.

– Вот, гляньте, сюда гляньте! Сам, говорите?

Обиженно сопящий кучер ухватил Линаса за рукав, потащил к другому краю оси.

– Кабы я не проверил, то один подшипник бы разболтался. А тута?

Он ткнул на уцелевшее колесо.

Заинтересовавшись, и я подошла, убедилась, что кто-то очень хотел, чтобы мы не доехали до поместья. Кучер прав, не мог он не заметить, что оба подшипника расшатались. На уцелевшем сохранились следы злодеяния – мелкая металлическая крошка. Некто быстро, топорно ослабил крепление.

– Да с такими колесами только на тот свет! – не унимался стремившийся оправдать себя кучер. – Я туда не тороплюсь, и вам не советую.

Линас поманил меня: мол, отойдем в сторонку.

– Что думаете? – вполголоса спросил он.

– Думаю, кучер не врет. Мы проехали всего несколько часов, не могло крепление само по себе так сильно разболтаться. Оставшееся колесо на соплях держится, дунь, и отвалится.

– Я тоже склоняюсь к его невиновности. Халатность – извечный бич нашего народа, но тут вышла бы халатность в квадрате.

– Уважаемый! – окликнул Линас кучера. – Вы когда колеса проверяли?

– Так с утреца, перед самой поездкой.

– И никуда не отлучались, вечно при экипаже были?

– Никуда. Только если… Дворецкий ваш, добрая душа, пустил в дом погреться, пока вещи грузили. Погоды стояли!..

– Да, шел дождь.

Он и сейчас накрапывал, но постепенно стихал. Повезло, не сбылись худшие ожидания, ветер унес тучи на юго-восток.

– И надолго вы отлучились?

– На четверть часа, не больше. Чайку выпил. Запрещено, что ли? – вновь надулся возница.

– Не запрещено. Мы ни в чем вас не виним, наоборот, оплатим лечение, если таковое потребуется.

– Дайте лучше сверху двадцать грошей здоровье в трактире поправить.

Линас тихо рассмеялся, покачал головой.

– Ваш клиент, – шепнул он. – Не верит в традиционную медицину.

Пропустила добродушную колкость мимо ушей. Сейчас меня волновали две, нет, даже три вещи: последствия крушения, дальнейшая дорога и злоумышленник. Именно в такой последовательности. Сомневаюсь, будто злодей притаился в соседней канаве. Нет, он остался в столице, в полной уверенности, что мы туда не вернемся. А еще преступник знал, что мы получили разрешение на выезд, что значительно сужало круг подозреваемых. Сам он, конечно, ничего не делал, нанял мальчишек. Те вечно крутились возле богатых домов и различных экипажей. Идеальные исполнители – никто внимания не обратит. Зато рана на голове Линаса заслуживала самого пристального внимания, равно как нога кучера. Да и собственное плечо неплохо бы осмотреть.

Возница от моей помощи наотрез отказался. Мол, на нем, как на собаке, все само заживет, особенно с двадцатью грошами в кармане. Линас выдал ему двадцать пять, отчего кучер заметно повеселел, даже прихрамывать почти перестал. Пока он ловил лошадей, осмотрела инквизитора. Рана на голове на поверку оказалась глубокой ссадиной, остальное – синяки, ушибы. Я тоже на память о дорожном происшествии обзавелась распухшим суставом. Ничего, доберемся до ближайшего постоялого двора, мигом все исправлю! Должна же быть какая-то польза от ведьмы? Главное, сделать все тайно, ночью, а то люди мнительные, разбираться не станут. Сжечь не сожгут, а из дома выставят.

– Тут деревня недалече. – Вернулся кучер, держа под уздцы гнедую пару. – Я могу съездить, мужиков позвать, чтобы экипаж перевернули, колесо новое справили.

– А давай поступим иначе. – Линас заподозрил, что первым делом возница завалится в кабак, а уж только потом, на следующий день, вспомнит о брошенных на дороге седоках. – Ты останешься добро стеречь, а мы с госпожой в деревню направимся. Идет?

– Идет, – без особого энтузиазма согласился кучер. Точно планировал выпить.

– В какой стороне деревня-то?

– В той, – он указал нужное направление. – На развилке направо, мимо оврага.

– Вперед!

Линас подмигнул мне и забрался на одну из лошадей.

Состроила гримасу. Опять лошадиный круп, будто мне синяков мало! Но покорно полезла, потому как лучше отбить себе все пониже спины, чем стоять под дождем у разбитой кареты.