Яду, светлейший?

Глава 28

– Что ты ему сделала?

Нахмуренные, сведенные вместе брови и то, с какой силой Линас стиснул мое запястье (на глазах у Анжелики, между прочим), оскорбили бы любую женщину, но я постаралась быть милой.

– Не понимаю, о чем вы, милорд.

Ресницы как опахала взлетели к потолку. Я даже смущенно улыбнулась, шаркнула ножкой. С последним перебор, но как хотелось! А еще – рассмеяться и перестать ломать эту комедию. Но что поделаешь, одного скандала за утро достаточно, стоит подождать хотя бы до обеда.

– О камердинере, – шипящим шепотом пояснил Линас и покосился на дочь соседки.

Та, не будь дурой, на всякий случай принялась с ним кокетничать: вдруг мы разругаемся вдрызг и место невесты освободится? Анжелика Линасу неровня, но инквизитор у нас бунтарь, в расстроенных чувствах может сделать предложение. Все равно папенька устроит разнос, пусть хоть за дело.

– Не знаю такого.

Сама невинность, аккуратно высвободила руку и подошла к окну.

– Какой чудесный парк! Леди Клавел наверняка жутко потратилась на садовника: как известно, хорошего тяжело найти.

Наговорила бы еще кучу подобной чепухи, если бы, извинившись перед Анжеликой, Линас не увел меня в тот самый парк, поближе к фонтану, чтобы заглушить не предназначенный для посторонних ушей разговор.

– Ну?

Иногда он был на редкость немногословен.

Подняла брови:

– Что, даже прошедшую ночь обсудить не хочешь? Еще час назад жаждал.

– Передумал. Сейчас меня больше волнует, какое новое обвинение предъявит тебе Гинтас.

– Ай-ай, – качая головой обошла вокруг мраморной чаши, – как можно, даже без «монсеньора»! Где ваше воспитание, светлейший?

– Там же, где твоя совесть.

– С совестью у меня как раз все в порядке. От камердинера не убудет. Или ты действительно вздумал вызвать его на дуэль?

Линас молчал. Пришло мое время насупить брови:

– Ты собирался? Серьезно? Дураки вы, аристократы, учитесь у ведьмы!

Обещания надо держать, а камердинер целых сорок минут безнаказанно разгуливал по свету.

Парк – это хорошо, в парке всегда много растений. Надеюсь, садовник, наоборот, плохой не выкосил под ноль сорные травы.

Огляделась, мурлыча детскую ведьминскую песенку: «Один росток рву, второй примечаю, недругу своему приготовлю я чаю». Было у нее и продолжение, но мы остановимся на гербарии.

Вот и белые соцветия посконника, скромно притаились среди кустов. Добавим розовых лепестков, отыщем душистой полыни, именно душистой, не горькой…

– Постой! – Линас отвел мою руку от очередного растения.

– Успокойся, не убью я никого. Ну, посидит в комнате уединений, подумает о вечном, ему даже полезно.

– Страшная ты женщина! – Линас с трудом сдерживал улыбку, портившую его напускной грозный вид.

– Знаю.

С самооценкой у меня все в порядке.

– А еще – воровка. Ты украла мое сердце.

И ведь так все хорошо начиналось!..

С укором посмотрела на Линаса:

– Вас книги тетушки покусали? Нормально же разговаривали, а тут Довмонт какой-то! Только я не Эдита, а ведьма с дурной наследственностью.

– Так и я паршивая овца в семействе Клавел. Присядем? – Линас увлек меня к садовой скамейке. – Скоро мне на ковер к отцу. Хочу услышать сегодня хоть что-то приятное.

Я отчаянно тянула время, несколько раз проверила, не помялась ли юбка, чистая ли скамейка. Уверенность, посетившая меня за завтраком, улетучилась вместе с парами горячего кофе.

– Меня ждут, – ухватилась за возможность снова избежать разговора. – Анжелика Лазье и ее кантата – или что там она репетирует?

– Мне тоже нужно кое-что отрепетировать. Предложение.

Я избегала смотреть на Линаса, сосредоточившись на собственных руках.

Вот майский жук опустился на травинку, она дрогнула под его весом…

– Полагаю, дворян учат этому с колыбели. – Собственный голос напоминал воронье карканье. – Подумаешь, дешевое представление! Вы не беспокойтесь, я отвечу «да».

– Вы?

Дыхание Линаса щекотало волосы на затылке. Кожей ощущала его пристальный взгляд. Будто в плен инкубу угодила!

Ослабевшие пальцы выпустили собранные растения, они веером осыпались мне под ноги. Повезло камердинеру!

– Ну… – Облизала пересохшие губы и с тоской вспомнила коктейли отца. Попросила бы приготовить самый крепкий, чтобы потерять связь с реальностью, обрести храбрость и как-то решить эту проблему. – Ну, – повторила столь же неуверенно, – можно и на «ты». Подумаешь, переспали! Я не первая и не последняя.

Отсутствие ответа не обнадеживало.

– Ты же не девственник?

Встревоженно обернулась и, прочитав отрицательный ответ на лице Линаса, с облегчением выдохнула. Хотя бы не совратила.

– Так вот, я тоже, отношусь к этому просто и…

– Меня не смущает, что ты дочь Юргаса.

Сильное заявление, даже слишком.

– А то, что занимаюсь нелицензированными видами деятельности?

Заковыристое определение какое, еле выговорила!

– Какими?

Глаза Линаса вспыхнули профессиональным интересом.

Не привыкла оговаривать себя, но:

– Проклятия, привороты, изменение сознания. Я же дочь темного мага.

Гордо расправила плечи, выпятила грудь. А у самой коленки под юбками трясутся.

– Врушка ты, а не дочь! – Линас легонько щелкнул меня по носу. – Я твою ауру видел.

– Могу испортить, – упрямо гнула свое.

Выиграть – дело принципа, ведьма я или нет!

– Порти, но только под моим присмотром. А то снова зелье летаргии сваришь.

Тут на его лицо набежала тень. Мне тоже расхотелось зубоскалить.

Как там сейчас Верховный инквизитор, пришел ли в сознание? От этого зависело очень многое. Как и от желания Джургаса докопаться до правды, а не просто представить королю виновных.

– Мы с тобой в одной лодке, – подытожил Линас.

Не глядя на меня, он отыскал мою руку. Так мы молча, не двигаясь, и сидели, пока по парку не разнеслось раскатистое: «Линас, я знаю, что ты здесь». Вальтер. Значит, и мне пора к Анжелике. Надеюсь, не испорчу ее выступление. Только вот уходить не хотелось. Говорить, впрочем, тоже, поэтому я просто поцеловала Линаса в губы и обозначила свои права коротким: «Мой». А последует ли за этим «твоя», еще посмотрим. Чувства – вещь эфемерная, но попробовать стоит.

* * *

После полудня гостей заметно прибавилось. Они стекались в поместье нескончаемой толпой, экипажи у подъезда сменяли друг друга.

Дом полнился голосами. Важные дамы и господа фланировали по парадным комнатам, оккупировали мягкие диваны и летнюю террасу. На последней накрыли фуршетный стол с легкими закусками и еще более легкими напитками.

Анжелика проявила понимание к моим сомнительным музыкальным и вокальным способностям, доверила переворачивать ноты, так что я беспрепятственно наблюдала за гостями через окна Музыкальной гостиной, благо из нее хорошо просматривалась терраса. Сама девушка по секрету призналась, что не горела желанием исполнять хвалебную вещицу:

– Маменька заставила. Она говорит, нам нужно дружить с Клавелами.

– Наверняка мечтает выдать вас за Линаса замуж, – усмехнулась я и успокоила: – Что вы, я не ревную!

Каюсь, вышла из роли, но интуиция подсказывала, Анжелика не представляла опасности. Первое впечатление иногда обманчиво, я тоже не понравилась Линасу с первого взгляда.

– Еще бы! – Собеседница состроила рожицу и с силой ударила по клавишам, издав фальшивую ноту. – Только и разговоров: Линас Клавел то, Линас Клавел се. Мол, брат в столицу перебрался, хорошо устроился, ты тоже времени не теряй. А про чувства слышать ничего не хотят.

Развернувшись ко мне всем корпусом, она мечтательно протянула:

– Хочу как у вас, чтобы случайно встретиться, раз и навсегда!

Милая наивная барышня! В двадцать четыре-то года. Да-да, Анжелика меня старше, по местным меркам, жуткая старая дева. Даже состояние и должность отца (он занимал некий пост в финансовом департаменте) не помогали. По словам Анжелики, обычных женихов, банкиров, торговцев, родители отвергали, а аристократы к ней не сватались. Вот и приходилось сочинять пафосные стихи, исполнять их под музыку на днях рождения важных особ.

– А вы любили? – сентиментальной ведьме вздумалось поговорить о чувствах.

– Нет, – вздохнула Анжелика, – но очень хочу.

Чуть было не ляпнула, что это дело нехитрое. Не успела: на пороге Музыкальной гостиной возникла Аврора.

– Ах, милая Анжелика, – с привычной фальшивой сладостью пропела она, – я вынуждена похитить вашу помощницу. Одна не справляюсь, нужно кому-то еще встречать гостей.

Еще одно испытание. Ладно, подбородок выше, улыбку – шире. Главное, чтобы руки от поцелуев не болели.

Однако все оказалось несколько сложнее, нежели я полагала. Мне предстояло встретить всего одного гостя.

– Вами интересовались, – едва затворились двери Музыкальной гостиной, таинственно обронила Аврора и, бросив на меня пристальный взгляд, с подозрением добавила: – Не предполагала, что у вас в Маконде такие знакомые!

– Какие, миледи?

Сердце упало в пятки. После неожиданного выступления камердинера можно было ожидать чего угодно.

– Он якобы знаком с вашим отцом, – будто не расслышав вопроса, невозмутимо продолжила мать Линаса.

И направлялись мы вовсе не на террасу, а в глубину дома, подальше от посторонних ушей.

Во мне теплилась надежда, что Аврора проверяет меня, как делала вчера за чаем, но она вдребезги разбилась о ее следующую фразу.

– И он вовсе не умер, вполне себе жив.

– Ваш таинственный гость ошибается или перепутал меня с кем-нибудь. Как ни печально, я сирота, меня воспитывали…

– С моей должностью не положено ошибаться: чревато. Равно как иметь плохую память.

Колыхнувшаяся портьера выпустила оставшегося прежде незримым свидетеля нашего разговора. Вот уж не думала, что придворный маг вздумает прятаться как дворовый мальчишка!

Марюс смотрел свысока, с легким прищуром. Мол, захочу – раздавлю, захочу – помилую. Однако мой подбородок не дрогнул, я стойко выдержала удар, умело изобразила удивление:

– Простите, с кем имею честь?

Когда он приехал и, главное, зачем? Не заслал ли камердинера на этот проклятый завтрак? Прежде грешила на Ольгаса, но он мелкая сошка, игрушка в руках патрона, пусть и крайне лживая, мстительная.

– Придворный маг королевства Маконд, лорд Марюс Дье к вашим услугам.

Он картинно поклонился, приложив руку к груди.

Кружившая рядом, словно коршун, Аврора не сводила взгляда с нас обоих.

– Рада знакомству, монсеньор.

Свой реверанс я тоже выполнила безупречно.

– Однако мы уже знакомы. Как вас теперь называть?

Серые глаза лучились довольством. Кот полагал, будто поймал мышь, но она вполне могла оказаться крысой.

– Так же, как и прежде… дядюшка.

Я нанесла удар с самой обворожительной улыбкой.

Лицо Марюса передернуло. Он даже отступил на шаг, отгородился вытянутой перед собой ладонью.

– Дядя? – ошеломленная неожиданным поворотом событий, Аврора уставилась на меня, позабыв о дворянской холодности и правилах этикета.

– Я не могу точно поручиться за степень нашего родства, монсеньор приходится мне то ли двоюродным, то ли троюродным дядей. Он давно не бывал у нас, поэтому не в курсе безвременной кончины моих родителей. Теперь я вспомнила, мне говорили, что один из членов нашей семьи вознесся так высоко!

Говорила, а сама продолжала улыбаться.

– Вы ведь знакомы с моим отцом, он ваш родственник, верно?

Марюс молчал. Только вот выражение его лица изменилось, теперь на нем расцвела схожая с моей, холодная, я бы даже сказала, смертельно опасная улыбка.

– Если мы родственники, как вы утверждаете, то в вас тоже должна течь магическая кровь. Это легко проверить, как и по ауре определить ваш дар. Если угодно, я могу попросить освидетельствовать вас третью, незаинтересованную сторону.

Тучи над моей головой сгущались, рискуя стать темнее сюртука Марюса. Странно, он явился на юбилей Вальтера словно на похороны, даже не во фраке. Уж не нас ли с Линасом надумал отправить на тот свет?

Невидимые челюсти Марюса щелкали перед самым моим лицом. Еще немного – и вцепятся в горло.

Меня неожиданно спасла Аврора.

– Полагаю, – сухо заметила она, – мой сын в курсе способностей своей невесты. Он инквизитор, если вы запамятовали. И ваше поведение… Не нужно впутывать меня в семейные ссоры, монсеньор. Вы утверждали, будто хотите поведать что-то важное…

– То есть вас совершенно не волнует, что ваша будущая невестка – ведьма?

Губы Марюса окаменели в улыбке-оскале. Он нанес свой удар.

– Как – ведьма?

Аврора смогла задать вопрос не с первого раза. Губы ее дрожали, в глазах застыл ужас. Сложно было поверить, что это та же несгибаемая, властная особа, встретившая нас вчера.

– Любая помешавшая планам мужчины женщина становится ведьмой. – Каких усилий мне стоило сдерживать истинные эмоции! И как сложно было врать, зная, что Марюс при желании способен разрушить любую мою ложь. – Монсеньор хотел видеть женой Линаса другую, более близкую родственницу, полагает, будто я приворожила его.

– Боюсь, ворожить вы умеете плохо, зато умны. Вся в отца! Пусть я знал его так недолго.

Уголки губ Марюса заняли прежнее положение, угрожающий блеск в глазах погас.

– Мы, маги, порой своеобразно шутим. Я ни в коей мере не хотел напугать вас, миледи. – Он галантно поцеловал руку все еще бледной Авроры. – Вы совершенно правы, я вымещаю зло за личные обиды. Малышка Аурелия к ним не причастна, их нанес другой человек. С вашего позволения, я хотел бы наедине извиниться перед ней.

Нет, только не это, наедине я с ним не останусь!

Всем своим телом умоляла Аврору увести меня… да хоть обратно в Музыкальную гостиную, но она предпочла бросить овцу прямо в пасть волка.

– Странно все это! Я совсем запуталась. То ведьма, то родственница. То вы знакомы, то нет. Еще и другая невеста какая-то…

Бросив напоследок на Марюса скептический взгляд, мать Линаса удалилась.

Первым делом, увеличила разделявшее нас расстояние и переместилась ближе к окну. Мы на первом этаже, даже при наличии высокого подвала есть шанс спрыгнуть без особых потерь. Во-вторых, набрала в грудь больше воздуху, чтобы закричать: вдруг Марюс вздумает меня душить? На тот же случай отыскала глазами предмет, которым бы могла ранить его или оглушить. Магия исключается, Марюс сильнее.

– И как, нравится изображать ту, кем не являешься?

Однако Марюс не спешил нападать. Наоборот, опустился в кресло, щелкнул крышкой портсигара. Комната наполнилась терпким гвоздично-смоляным ароматом.

– Неплохо справляешься! Жаль, недолго осталось. Ты ведь не думала, – приподнявшись, он всем корпусом подался ко мне, – что ваш фарс продлится долго? Так и быть, позволю отведать праздничного торта. Я предупреждал.

Февральский холодок заструился по телу, дрожью проник в голос.

– Не понимаю, о чем вы, монсеньор? Вы говорили с Линасом, сделали ему предложение. Ему, но не мне.

– Твой отец здесь, неподалеку. – Невозмутимо продолжил Марюс, выпустив очередную струйку дыма. – И ему очень не понравились твои откровения в кабинете Гинтаса. Как ты его обаяла? Он на красивых баб не ведется, у него даже суккубы плачут кровавыми слезами. Вы заключили сделку, так? Чего он хочет? И чего хочешь ты? Фамилию Дье?

Верхняя губа мага вновь брезгливо дернулись.

Хрипло рассмеялась:

– Где я и где Дье? Я всего лишь похожая на вас ведьма из Малых ямок.

– Не увиливай! – рыкнул Марюс, мигом растеряв всю свою благость. – Вы собрались свалить меня, поставить на мою должность кого-то другого. Родственника Гинтаса, полагаю. Или он сам надумал встать возле короля, а на свое место усадит Клавела?

Затушив сигарету, он принялся расхаживать по комнате.

Предусмотрительно молчала, не мешая чужому мыслительному процессу. Мне хватало своих поводов для размышлений, особенно оговорки Марюса.

Предупреждал… Сделать он это мог только в общественном саду под личиной старика, потому как лично ничего такого придворный маг мне не говорил. Тогда именно Марюс Дье и есть преступник. Ниточки сошлись! Еще бы добыть доказательства!..

– Играй в свои игры, ведьма, а в чужие не лезь. Иначе станешь очередной жертвой. Даже с таким папочкой. Особенно с таким папочкой, – зачем-то подчеркнул он. – Юргас мне изрядно надоел, не отыграться ли на его дочери? Как думаешь, он всплакнет, если тебя не станет?

Марюс остановился напротив меня, ухватил за подбородок. Попыталась оттолкнуть его и взвыла от стреляющей боли в запястье.

– И про меня не болтай. Не советую!

Оттолкнув меня с такой силой, что я отлетела к стене, Марюс вышел. На середине соседней проходной комнаты вдруг обернулся, криво ухмыльнулся:

– Раз уж назвалась моей родственницей, готовься, приглашу на танец. Учитывая мое положение в королевстве, всеобщее внимание тебе обеспечено.