Забери мою девственность

Глава 26.1. Тщеславие

Андрей

— Ты точно должен ехать?

— У каждого человека своя миссия. Я свою знаю. Поэтому да, должен.

Сжимается в комок. Физически ощущаю ее напряжение.

Закрываю глаза. Это было бы проще всего. Все бросить и жить по инерции. Чувствовать ее тепло рядом каждую ночь.

Тая перетягивает на себя весь фокус моего внимания. Мне ничего не хочется рядом с ней. Только жить одним моментом. Становлюсь безвольным животным. Она же первая начнет меня презирать, если я забью на свои цели и буду жить только для нее.

— Тай! — поднимаю лицо за подбородок, стираю пальцем слезу, — сыграй со мной в шахматы, — перевожу тему.

— Нет, — хлюпает носом.

— Почему?

— Я не играю с любителями, — заявляет высокомерно.

Не могу сдержать улыбку. Целую в сладкие губы.

— Тай!

— Ммм?

— О чем ты думаешь, когда часами сидишь за доской?

— Считаю варианты.

— Ты опасная женщина. Все в жизни просчитываешь, да? — смотрю с интересом.

— Нет. То, что неинтересно, просчитывать не хочется. В остальных случаях всегда задействованы эмоции, которые мешают правильно все рассчитать, — морщит лоб. Не нравятся ей эти эмоции.

— За доской эмоции не мешают?

— С нормальными людьми нет. Есть те, кто специально выводит тебя из себя, чтобы мешать думать.

— И что же эти нечистоплотные шахматисты творят? — улыбаясь спрашиваю.

— Разное. Особо талантливые манипуляторы взбираются на вершину шахматного Олимпа. Например, есть такой шахматист Виктор Корчной. Он брыкался ногами под столом. Корчил рожи и громко фыркал.

— Неужели такое помогает? — искренне удивляюсь.

— Умственная работа требует холодной головы, — пожимает плечом Тая. — Любые нервы убивают нормальный мыслительный процесс.

— Что еще делал ваш шахматный хулиган? — продолжаю отвлекать Таю от своей персоны.

— Спасский жаловался, что Корчной на претендентском матче в первом ряду перед сценой посадил шестерых экстрасенсов, которые мешали Борису думать.

— Мнительный этот ваш товарищ Спасский? — скептически хмыкаю я.

— Спасский классный, — мечтательно заявляет Тая, — из дворянской семьи, сибарит и большой любитель женщин. Стал чемпионом мира только на одном таланте. Очень редкое явление. Обычно нужно еще какое-нибудь дополнительное качество — быть трудолюбивым как вол или тщеславным, уметь идти по головам.

— Например, лягаться под столом? — усмехаюсь я.

— Типа того, — наконец-то смеется Тая, — а Спасский парил по жизни как бабочка, случайно залетевшая на самую вершину. Он шутил, что выиграл матч с Корчным, потому что тот приехал с женой, а сам Спасский с двумя блондинками.

Хмыкаю. Неприятно сжимается в груди, когда Тая так восхищается мужчиной, и это не я. Более того, начинаю искренне не понимать, почему из нас двоих она выбрала меня, а не Котова.

Это Котов у нас парит по жизни. Я как раз тщеславный и целеустремленный. Готов, как тот самый Корчной, лягаться под столом, если это поможет добиться результата. Готов пахать как вол, одаренность же пока под вопросом.

Не знаю, сколько лет этому Спасскому, но я его заочно уже ненавижу. Хочу, чтобы Тая восхищалась только мной и обязательно этого добьюсь.

Пока же стираю неприятный осадок самым понятным мне способом. Сгребаю Таю к себе на грудь. Подтягиваю немного вверх, нанизываю на себя и раздвигаю руками бедра. Поднимаю за плечи и усаживаю на себя верхом.

— Давай, Золушка, порадуй своего принца.

Не хочу больше отвлекать от себя. Пусть думает только обо мне и чувствует только меня.