Загадаю Тебя

Глава 11

Под монотонный, убаюкивающий голос Лилии Аркадьевны наблюдаю за тем, как падает снег. Разномастные снежники, медленно танцуя, хороводом кружат за стеклом. Так чудно! Словно соревнуются между собой, желая поскорее добраться до поверхности.

Там за окном зима: холодная и морозная. Белым-бело вокруг. Сугробы прилично выросли за ночь. Еле добрались с Сенькой до школы. Как зайцы скакали по Троицкой улице.

– Оль…

– М?

– Можно я сегодня у тебя переночую? – наклонившись ко мне, спрашивает подруга.

– Да. Что-то случилось? – интересуюсь осторожно.

– Та ничё не случилось. Просто мои уже начали отмечать Старый Новый Год.

– Так три дня ж до него ещё.

– А им на это фиолетово, – тяжко вздыхает она. – Совсем финиш. Сегодня мать ползала по дому на четвереньках, искала очки, которых у неё сроду не было.

– Понятно.

– Никита-то где? Не объявлялся? – шепчет Сеня мне на ухо.

– Нет, – отвечаю я честно.

Неприятно, что он пропал, но с другой стороны, очень ожидаемо. Такое бывало уже неоднократно. Дело в том, что Никита проявляет обиду именно таким образом. Вроде как наказывает меня своим равнодушием. Что-то типа того.

И вот не могу сказать, что особо страдала в такие моменты, но факт, что всегда почему-то старалась идти на примирение первой. В этот раз, положа руку на сердце, не хочу. В конце-концов, я ни в чём перед ним не провинилась. Ну не поехала в Тулу и что теперь? Из-за этого злится? Вон даже с Новым Годом не поздравил. Не поздравила и я…

Так, ладно, надо сконцентрироваться на уроке.

– Ярчайший представитель известных классиков русской литературы, Николай Васильевич Гоголь, прославился на весь мир. Его произведения популярны не только в странах бывшего Союза, но и далеко за их пределами. Мать Николая Васильевича была необыкновенно красивой женщиной. Её выдали замуж в четырнадцать лет.

Кто-то из одноклассников присвистывает.

– Будущий отец великого русского писателя был в два раза старше, чем она.

– Со стариком замутила, – кривится Соколов, и ребята дружно улюлюкают.

– Тихо! Не разлагайте дисциплину! – учительница стучит кулаком по столу. – Итак, продолжим… Род Гоголей уходит корнями к украинским казакам, в частности, к знаменитому гетману Остапу Гоголю. Всего в семье Гоголей было двенадцать детей.

– Кошмар.

– Соколов, я сейчас выгоню тебя за дверь!

– Да я и сам рад выйти, – равнодушно пожимает тот плечом.

– Цыть я сказала! – зло зыркает на него Лилия Аркадьевна. – Отец Николая Васильевича писал пьесы для домашнего театра. Возможно, именно поэтому Николай так увлекался литературой. Вообще, любимым предметом Гоголя была русская словесность. Писателю тяжело давались иностранные языки, но он обладал отличной памятью. Также маленький Коля увлекался рисованием, шитьём и вязанием.

– Чего? – фыркает Ерохин с задней парты.

– Он кроил и шил платья для своих сестёр.

– Юдашкин, блин.

– Так, давайте ближе к делу. Какие произведения Николая Васильевича вам известны? Цыплакова, – учительница строго взирает на девушку из-под очков с толстой оправой.

– Ну, «Преступление и наказание».

– Это Достоевский, Мария.

– А…

Поднимаю руку.

– Миронова.

– «Шинель», «Вий», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Мёртвые души», «Ревизор».

– Верно, Ольга, – кивает она. – Между прочим, сюжет «Ревизора» подсказал Гоголю Александр Сергеевич Пушкин. В основу пьесы легли реальные события, произошедшие в Новгородской Губернии.

– Лилия Аркадьевна, а к нам в среду тож ревизор едет из департамента. Вы в курсе? – снова подаёт голос Соколов.

– Да, едет смотреть, как учится выпускной класс.

– Мож попросим у него бабла на ремонт актового зала? Че второй год закрыт, починить бы.

– Не вздумайте выдать что-то подобное! И вообще, Соколов, к уроку это не имеет никакого отношения! Так вот… на чём я остановилась. Ах, ммм, «Ревизор», Пушкин, да-да, – бормочет женщина себе под нос. – Александр Сергеевич импонировал Николаю Васильевичу. Даже подарил ему собаку. Когда питомец умер, Николай очень расстроился. Так-с…. Надо сказать, что первой публикацией Гоголя стала поэма «Ганц Кюхельгартен». Она была издана им под псевдонимом. Критики восприняли данное произведение весьма прохладно. Николай Васильевич был очень разочарован. Выкупил оставшийся в продаже тираж и самостоятельно уничтожил его.

– Очень умно.

– Есения! Вы сговорились сегодня, что ли?

– Не, ну а че, бред же? Только бумагу зря испортил. Деревья пострадали напрасно.

– Всё, тшшш! – шикает она, поправляя свои окуляры.

– Зачем же он сжёг второй том «Мёртвых душ»?» Он ведь писал его больше десяти лет, – спрашивает Маша Колобкова, наша отличница.

– Опять бумагу испортил!

– Бриж! Цыть! Почему Гоголь сжёг второй том? Что ж… Думаю, потому что Николай Васильевич был весьма и весьма требователен к себе. Он почти дописал второй том, но, перечитав, посчитал, что ему не удалось осуществить определённый творческий замысел. И да, изначально «Мёртвые души» должны были стать трилогией.

– Слава Богу, не стали, а то б читали в три раза больше.

– Можно подумать, ты, Соколов, первый читал, – усмехается Колобкова.

– Записываем, одиннадцатый «а» тему урока: «Мёртвые души» Николая Васильевича Гоголя.

В классе становится шумно. Ребята достают тетрадки и письменные принадлежности.

– Разбудите Федотова! Стыд какой, спать на уроке!

– Та вы не ругайте его, он всю ночь роды у коровы принимал, на пару с матушкой, – отзывается его сосед по парте.

– Хомякова, рот прикрывай, когда зеваешь. Не то муха залетит. Вон она как раз летает, пристанище ищет.

Одноклассники хохочут.

– Манеры и воспитание на нуле!

– Простите, Лилия Аркадьевна, – извиняется та, смутившись.

– Бог простит. Я вам просто хочу напомнить, что сдавать русский язык в июне всем! А там примеры из литературы понадобятся.

– Всё, не мешайте! Сами ничего не хотите знать, дайте другим послушать! – цокает языком Колобкова. – Продолжайте, Лилия Аркадьевна.

– Когда она уже зубы сточит о гранит науки, – закатывает глаза Сенька.

– Главные литературные ценности поэмы «Мёртвые души» – это уникальные типажи помещиков, тонко, ярко и удивительно точно прописанные. Итак, о чём же эта книга? Летом вы должны были прочитать её. Да, Мария.

– Главный герой поэмы – Павел Иванович Чичиков, бывший чиновник, выдающий себя за помещика. Согласно сюжету, он приезжает в город «N» и пытается войти в доверие ко всем важным обитателям города. Его цель — покупка крепостных крестьян, но не живых, а уже умерших.

– Верно, молодец. Сейчас мы составим таблицу. Охарактеризуем основных персонажей поэмы, – Лилия Аркадьевна берёт мел и отворачивается к доске. – Записываем: Чичиков, Собакевич, Ноздрёв, Манилов.

– Ну и фамилии…

– Говорящие. Через своих персонажей Гоголь показывает читателю, каким был сословный состав России девятнадцатого века. Со всеми его пороками и «достоинствами». Пишем вместе со мной…

– Зачем этот Чичиков скупал мёртвых крестьян? – озадачивается Дима.

– Читать надо было, Соколов! – уже традиционно язвит Колобкова.

– В царской России раз в несколько лет проводилась перепись крестьян мужского пола. Если крестьянин умер или сбежал, до следующей переписи он юридически считался живым, а в народе их называли "мёртвыми душами".

– И чё? – чешет затылок Вовка.

– Чем больше душ было у помещиков, тем большую сумму кредита им выдавали. Чичиков планировал провернуть своего рода махинацию, – объясняю ему я.

– Ааа, вон оно чё! Вот же ж хитрожопый!

– Соколов! – грозно рявкает Аркадьевна.

– Сорямба.

– Пару слов о самом названии, – она поправляет пиджак. – Какой приём лежит в основе…

– Оксюморон! – перебивая учительницу, кричит Маша.

– Да.

– Оксюморон? Рэпер?

– Оксюморон, Соколов, – это образное сочетание противоречащих друг другу понятий. Души бессмертны, они не могут быть мертвы.

– Зануда.

– Зануда летом поступит в МГУ, а вы, неучи, останетесь в Загадаево коров доить или, в лучшем случае, производить сгущёнку! – произносит Колобкова надменным тоном.

– Ой ну да, ну да…

– Успокоились. Работаем в парах. Заполняем все графы таблицы: персонаж, возраст, внешность, социальное положение, род занятий, семья, положительные и отрицательные качества, Составляем характеристику персонажей на основе прочитанного. Либо обращаемся к произведению сейчас.

– А можно обратиться не к Гоголю, а к Гуглу? – вздыхая, уточняет Семакова, отчего по классу вновь проносятся смешки.

– Гугл не сдаст за тебя экзамены, Семакова.

– Вот говорили мы тебе, не надо перекрашиваться в блондинку. Отупела совсем от пергидроля.

Ира встаёт со своего места и даёт Соколову затрещину.

– Угомонились. РАБОТАЕМ! У вас пятнадцать минут! – объявляет учительница.

Одиннадцатый «а» (кстати, единственный одиннадцатый класс в нашей школе) нехотя принимается за дело.

Лилия Аркадьевна довольно требовательный педагог и, что немаловажно, человек, искренне любящий свой предмет. Так что, как вы поняли, спуску она никому не даёт. Если ту или иную книгу вы не прочитали, она на уроке всё преподнесёт так, что основная мысль будет ясна. Даже Соколову с Ерохиным, для которых литература – это ад адский.

– Феодулия, ну и имячко у жены Собакевича, – фыркает Сеня.

– Забавное сочетание. Феодулия Собакевич.

У подруги вибрирует телефон. Дважды.

Она тянется к нему.

– Потом, – отрицательно качаю головой, покосившись в сторону преподавателя.

Телефон настырно вибрирует ещё раз и Сенька, беззаботно отмахнувшись, пододвигает его к себе. Очень рискуя.

Минута – она меняется в лице. Глаза становятся по пять рублей, рот приоткрывается.

– Оооль, – толкает меня локтем в бок, – глянь, кто мне написал во Фрэндапе [1]!

– Кто? – вынужденно отвлекаюсь от характеристики вышеупомянутого Собакевича.

– Сама читай, – улыбается во все тридцать два зуба.

Не отстанет же. Беру телефон, прячу под партой и читаю.

«Привет, Сеня из Загадаево!»

«Это Лёха. Неделю назад к вам приезжали с пацанами».

Галдин, что ли?

Растерянно моргаю.

«Красивые фотки. А сама-то Оля чё на свою страницу не выходит? Кинул пару сообщений, она молчит».

«Просьба есть. Можешь прислать мне её номер? Для дела надо»

– Он тебе писал? И ты не сказала? – возмущаясь, наезжает на меня подруга.

– Я не знаю. В соцсети не заходила. Из-за Никиты.

– А ну быстро зайди!

– Сень… – посылаю ей красноречивый взгляд.

– Этот татуированный, по ходу, запал на тебя! Номер, для «дела», ага-ага, – многозначительно поигрывает бровями.

– Перестань.

– Да стопудово! Он, знаешь, как тебя разглядывал весь вечер. Да-да… Заинтересован.

– Глупости.

– Бриж, Миронова, что за разговоры? – раздаётся за спиной голос Лилии Аркадьевны.

– Кошечкина обсуждаем, – отзывается Сеня.

– Собакевича, – прочистив горло, поправляю её я.

– Кошечкина… Есения, тебе, как никому другому, совершенно нельзя отвлекаться! Твоя успеваемость тревожит весь педагогический коллектив, который пятнадцатого числа, напоминаю, встретится на педсовете.

– Не стоит насчёт меня тревожиться. В, отличие от Колобковой, в МГУ поступать не планирую. Я в принципе никуда поступать не планирую, – говорит уже тише.

– И тем не менее, – склонив голову влево, осуждающе смотрит на Сеньку русичка, – от сдачи Единого Государственного Экзамена…

– Никто не освобождён, я в курсе, Лиль Аркадьевна.

– Почему тетрадь опять пустая? – берёт её в руки и листает. – Ах, так сегодня это ещё и одна тетрадь по всем предметам? Что тут у нас… – прищуривается. – Свойства степенных функций.

– Это алгебра.

– Моногибридное скрещивание, – учительница вопросительно выгибает бровь.

– Эт биология, – поясняет подруга.

– Семья как социальный институт, – читает на следующей странице.

– Общага.

– Есения-Есения… – поджимает губы педагог. – К слову, о семье. Задержись после звонка, пожалуйста. Итак, класс, внимание, давайте посмотрим, что у вас получилось.

Лилия Аркадьевна принимается обсуждать с нашими одноклассниками героев поэмы, а я искоса наблюдаю за Сенькой. Она, конечно же, моментом сникла, хоть и старается не подавать вида. Увы, мы обе понимаем, что от грядущего педсовета, посвящённого неуспевающим обучающимся, ничего хорошего не жди.

– Изучим аккаунт Галдина, – шепчет она, и не думая исправлять своё бедственное положение. – А этот Лёша симпатичный, между прочим. Смотри, – показывает мне его фотографии. – О, и эти тут. Богдан с Безмозглым Кеном, – демонстрирует мне снимок, на котором все трое запечатлены в каком-то московском клубе, судя по указанной геолокации.

Мой взгляд непроизвольно останавливается на парне, стоящем посередине. Красивый, конечно, не поспоришь. Улыбка прям очаровательная. Наверное, не только своей Эле он нравится.

Мне почему-то опять становится грустно, когда воскрешаю в памяти наше с ним прощание.

– Щас глянем этого упыря, – подруга включает режим инкогнито и заходит на страницу к Разумовскому. – Вот ведь гад! У него действительно есть шуба из шиншиллы! Убийца! Петицию, что ли, составить? Пусть его зелёные подкараулят у дверей университета!

– Сень…

– Козёл. А тут смотри, это чё? – нажимает на кнопку воспроизведения видео. — В рекламе средства для волос снимался! Так вот где я его морду видела!

Улыбаюсь. Шутка про лак для волос начинает играть новыми красками.

– Фу, какой же он противный! – кривится она. – Сколько пафоса! Меня аж воротит!

Звенит звонок.

– Тебя подождать? – убирая учебник в сумку, бросаю в её сторону сочувствующий взгляд.

– Не. Аркадьевна долго полоскать мозги будет, а у тебя вон пропащий женишок нарисовался, – кивает на окно.

И правда, вот сюрприз! Замечаю пуховик Никиты у ворот школы.

Странно, почему он на уроки не пришёл? Прогуливает? На него это как-то не похоже.

– Ладно, тогда до вечера, Сень, – уже собираюсь уходить.

– До вечера. И это, Оль, я дала татуированному твой номер, если что, – выдаёт преспокойненько.

– С ума сошла? – резко притормаживаю. – Зачем ты это сделала?

– Мне интересно, чего он от тебя хочет, – подмигивает мне, улыбаясь.

– Сень, вот даже не спросила, – недовольно на неё смотрю.

– Ой, а чё мне спрашивать, Оль? Будто я не знаю заранее, какой ответ получу. Расслабься. Иди уже к своему Никите. Умоляю, будь ледышкой. Устрой ему, так сказать, допрос с пристрастием. Насчёт визита к Кэт…

__________

[1] – Фрэндап – вымышленная социальная сеть.