Загадаю Тебя

Глава 39

Оля

Погода лютует. Мороз. Метель. Гололёд. Чем ближе новогодние праздники, тем хуже моё настроение. Из-за внутреннего состояния конечно…

На личном – полная катастрофа. С дедом накануне тоже сильно поругались из-за квартиры. В университете пора зачётов и семинаров, подготовка к которым занимает всё моё время.

Вот и сейчас, в воскресенье, уже какой час кряду сижу за учебниками и усиленно зубрю математические формулы, никак не желающие закрепиться в моей голове.

Ёлки-палки!

Ася уже три дня как на больничном. Смотрит за стеной очередной сериал и, хотя дверь в мою комнату плотно закрыта, я прекрасно слышу голоса, доносящиеся из телевизора. Сосредоточиться толком не получается. Нервничаю. Бесит, раздражает, но что могу поделать? Это же Асина квартира. Она тут хозяйка, и мы в любом случае должны подстраиваться.

Громко хлопает входная дверь.

Перевожу взгляд на часы.

Чего это Сеня вернулась? К десяти уходила на смену. Сейчас только обед.

Отложив книжку в сторону, встаю. Ныряю в тапочки и, зевнув-потянувшись, перемещаюсь в прихожую.

– Всё нормально? – прислоняюсь плечом к шкафу. Сенька в этот момент разувается, сидя на стареньком потрёпанном пуфе.

– Ничего нормального, Оль, – отзывается хмуро, отбрасывая заснеженный ботинок в сторону.

– Что-то случилось?

По выражению лица и без слов вижу, что да.

– Случилось, – кивает она, стаскивая куртку. – Меня уволили.

– Как уволили? – хрипит за моей спиной Аська, тоже выползшая на шум.

– За что, Сень? – искренне недоумеваю я. Ведь, если честно, Бриж – хороший сотрудник. Быстро всему научилась, жалоб от посетителей вроде как не было. (Разумовского в расчёт не беру).

Подруга тяжко вздыхает.

– Кофейню ограбили.

– Что? Когда?

– Вчера перед закрытием. Ты в группе тоже не читала сообщения, да? – обращается к Аське.

– Не-а. Отключила уведомления.

– Унесли всю выручку. Жанна как раз считалась. Труба, в общем.

– Ладно, а твоё увольнение тут причём? – поднимаю с пола куртку и отправляю её на вешалку.

– Ну как же? – хмыкает она. – Папаня ж мой.

– Это он сделал?

– Угу. Оклемался и решил довести начатое до конца.

– Поверить не могу, что вернулся…

Сеня грустно усмехается.

– Видать, действительно прижало нехило. Помните, я говорила, что он деньги кому-то должен?

– Да.

– Вот вам и причина.

– Ужас.

– Ты опознала его по камерам? – забираю у неё шапку.

– Там лицо закрыто, но что я отца своего не узнаю? – тихо произносит она, и от разочарования, звучащего в её голосе, становится больно.

– Полиция… ?

– Сотрудники допрашивали меня в кофейне час назад.

– То есть ты сдала родного отца? – Аська заходится кашлем.

– Да, сдала, – сквозь зубы цедит Сеня. – По-твоему, мне покрывать его надо было, что ли?

– Не знаю, всё же он твой папа, – пожимает Ася плечами.

– Поверь, от моего папы там мало что осталось.

– Ну всё равно, это… как-то… неправильно.

– Неправильно? Он мать накануне избил, будучи не в адекватном состоянии! Пусть уж лучше его посадят, изолировав от неё.

– Я бы на твоём месте…

– Ты не на моём месте, Ась! – Сеня поднимается с пуфа.

– Ты права, у тебя, в отличие от меня, есть родители. Какие никакие.

– Вот именно, никакие!

– И тем не менее, они есть.

– А толку?

– Давайте не будем ссориться, – вклиниваюсь я в их диалог. – Что в итоге с работой?

– Что-что… Нет её. Ещё и зарплату, блин, удержали, – идёт на кухню. Я хвостиком за ней. – Да и пофиг! Есть ведь медвежий костюм. Щас как раз праздники надвигаются. Заработаю на корпоративах даже больше, – Сеня ставит на плиту сковороду.

– Почему зарплату удержали?

– Как почему? Начальник сказал, типа в счёт украденного.

– Ты не обязана отвечать за поступки своего отца, – беру деревянную лопатку, чтобы помешать плов.

– Не обязана, но отвечаю. Проехали короче. Уволили и уволили. Надо во всём видеть плюсы, да? – вроде как на позитиве произносит, но меня не провести. Знаю, что она очень расстроилась, хоть и старается не подавать вида. – Я видела Богдана, – тянет многозначительно. – А ты?

Достаю тарелки. Опять она поднимает эту тему. Как надоело!

– Нет. Он не появляется в универе.

– Выглядит неважно. Помятый, разбитый.

Молчу.

– Я, кстати, высказала ему всё, что думаю.

– Ты о чём? – разворачиваюсь к ней.

– О вашей ситуации в целом.

– Зачем?

– Когда я спросила, правда ли, что вы расстались, он сказал, что так решила Оля. Я возмутилась, мол, а чего ожидал при таком раскладе. Ребёнок, бывшая. Полный замес. Сам виноват.

– И?

– Говорю, делать-то что-нибудь собираешься?

– А он? – любопытство, как ни крути, берёт своё.

– Судя по всему, нет, не собирается. Смирился как будто. А может, просто в заботах о будущем погряз. Работает вон как проклятый.

– Давай не будем о нём, – беру ложку.

Я итак тяжело переживаю происходящее, а Сенька – тот ещё любитель подлить масла в огонь.

– Хочешь обижайся на меня, Оль, но про квартиру он теперь в курсе.

Аппетит пропадает моментально.

– Сеня!

– Что Сеня? – невозмутимо отзеркаливает.

– Я просила держать это в секрете! – напоминаю с упрёком.

– Ну точно не от того, кто виноват!

– Зачем ты лезешь?! Неужели так сложно держать рот на замке? – возмущаюсь громко.

Рассказала! Взяла и вывалила всё!

– Я считаю, пусть знает, что тебя развели из-за него.

– Как ты могла! – со скрежетом поднимаюсь со стула.

– Оль, да пойми ты, беда не в том, что я ему рассказала, а в том, что ты профукала свою квартиру.

– Это только меня касается!

– И плевать, что дед её всеми силами удерживал, да? – откусывает кусок хлеба. – В больницу загремел.

– Я поступила по совести. Проблемы у Богдана возникли из-за меня и…

– И он пвеквасно решил их без твоего уфастия, – перебивает, продолжая есть. – Но кого это волнует, ты ж у нас умная. Не там, правда, где надо, – добавляет язвительно.

– Спасибо, подруга!

– Всегда пожалуйста, обращайся.

– Нет бы поддержать в трудную минуту!

– Нет бы посоветоваться перед тем, как принять такое глупое решение! – прилетает рикошетом. – Я до сих пор с тебя в шоке. Как можно быть такой дурой? Как можно настолько не думать о себе?

– Знаешь что… – у меня внутри прямо лютый ураган бушует, – не надо вести себя так, словно ты никогда по жизни не оступалась!

– И причём тут это?

– Потому что раздражает, когда ТЫ начинаешь читать мне нотации.

– Ну извини, что не могу смолчать! Какая есть! – разводит руки в стороны.

– Очень удобная позиция.

– Нормальная позиция!

– Ты всегда делаешь то, что хочешь. Не мешало бы изредка считаться с другими!

– Хочешь сказать, что я не считаюсь? – уточняет, прищуриваясь.

– Хочу сказать, что после сессии съезжаю в общежитие! – наконец озвучиваю ту новость, которую ношу в себе уже неделю.

*********

Долго дуться на подругу не получается. Двадцать второго декабря с пневмонией в больницу ложится женщина, которая работает с Сеней в паре, и мне… приходится стать медведем на последующие семь вечеров. Поскольку быстро отыскать другую кандидатуру агентству не удаётся.

Что ж. В этой подработке, безусловно, есть свои плюсы. Во-первых, действительно получается довольно-таки неплохо заработать. Во-вторых, выступления на новогодних огоньках, ёлках и корпоративах здорово отвлекают меня от того депрессивного состояния, в котором я пребываю. Вереница мероприятий для детей и взрослых закручивает так, что печалиться и лить слёзы по Богдану становится попросту некогда. По крайней мере, до тех пор пока я не оказываюсь в родном Загадаево. Но обо всём по порядку…

Тридцатого утром звонит дед, хранивший молчание ровно одиннадцать дней.

– Алло, – звучит недовольный голос в трубке.

– Привет, деда, – радостно лепечу я.

– Хать бы узнала, не окочурился ли предок, – выдаёт он обиженно.

– Я звонила тебе много раз, но ты не отвечал мне, – натягиваю одеяло до самого подбородка.

В квартире у нас очень холодно, несмотря на то, что мы обклеили окна ещё в октябре.

– Не знаю. Никаких звонков из гаджета слышно не было, – явно лукавит дед.

– Мне пришлось звонить соседям, чтобы выяснить, всё ли у тебя нормально.

– А я и думаю, какого рожна Тонька сюда таскается день через день. Скажи, чтобы не донимала меня больше, карга старая, – раздражается он.

– Хорошо, но тогда, будь добр, принимать вызов.

– Воспитывать меня удумала, сопля? Хочу принимаю, хочу нет!

– Так нельзя. Я же переживаю.

– Переживает она! Можно подумать!

– Два слова сказать нетрудно. Я в порядке, внучка. Большего не прошу.

– Это четыре.

– Что?

– Четыре слова, – умничает он.

Вздыхаю и переворачиваюсь на спину.

– Как здоровье? Как ты себя чувствуешь?

– На погост выносить пока рано. Спасибо, что поинтересовалась.

– Дед…

– Чего дед? Меня чуть повторный приступ не шандархул после того нашего разговора, – заводится по новой.

– Прости меня. Знаю, виновата перед тобой.

– Не поднимай нахрен эту тему! Я, вообще, по делу звоню, – заявляет он сухо. – Ну-ка продиктуй мне все ингредиенты для Оливье. Ручку беру.

– Ингредиенты?

– Да. Сам салат резать буду, раз больше некому.

– Ну почему же некому? – бормочу расстроенно.

Домой не зовёт, и это очень печально.

С другой стороны, прекрасно понимаю, что злится на меня из-за квартиры. Заслужила.

– Диктуй, я справлюсь без всяких тут, – самонадеянно говорит тот, кто к готовке абсолютно не приучен.

Перечисляю продукты и их количество.

– Что ещё на столе будет?

– На каком столе? На кой чёрт он мне сдался? Ложку салата съем. Стакан водки выпью, президента послушаю и на боковую.

Не передать, как грустно на душе становится от его слов.

– Как так? Праздник же…

– Тоже мне праздник великий! Слушай, у меня сбились все каналы, ни один не работает. Задницей сел на пульт, что-то нажалось.

– Тебе нужна круглая центральная кнопка. Откроется меню. Стрелочками листай вправо. Выбери автонастройка каналов, там будет…

– Нашёл уже сам, – перебивает, не дослушав. После чего между нами повисает пауза.

– Заработал?

– Да.

До меня доносится голос диктора новостей.

– Как жопа уже выглядит, а всё никак не уступит место молодой, – возмущается, судя по всему, имея ввиду телеведущую.

– Скажи, ты таблетки сердечные пьёшь?

– У меня ничего не болит.

– Болит или не болит, пить надо. Врач ведь говорил, что тебе необходим курс.

– Врач? Это который? Купленный твоим хахелем московским?

Упоминание о Богдане откликается в груди тоской и болью.

– Погоди… Ты о чём? – поднимаюсь с подушки и усаживаюсь на кровати.

– И без него бы справились. Ишь ты, спонсер недодельный! Всюду бамажки свои нараздавал!

– Он что, платил врачу?

Когда успел? Мы же вместе были.

– Мне полное обследование всего дряхлого организма в больнице сделали. Потом после выписки Айболит раз в неделю посещал меня целый месяц.

– Домой приезжал? – обалдело таращусь в стену.

– Домой. Ещё и натрындел, что дескать, программа для пенсионеров новая. От поликлиники.

– Как же ты узнал правду? – растерянно перебираю пальцами уголок одеяла.

– Как-как. Тоньке рассказал. Она пошла требовать такую же программу для мужа. Естественно, в регистратуре покрутили пальцем у виска.

– Ясно.

– Возвращать Москалю ничего не буду. Квартиры из-за него лишились! Не прощу!

– Он-то причём.

– Говорил тебе, не связывайся с этим мажором, дура-дурная!

– Дед…

– А ну, скотина пшёл вон оттуда! – громко ругается. Подозреваю, что на моего кота. – Шшш! Ах ты падла блохастая!

– Что такое? – спрашиваю, нахмурившись.

– Твоя шерстяная свинья завалила мне ёлку! Ну я тебе щас дам, плоскомордый! Ты у меня в печи Новый Год встретишь, дрянь усатая! Нашпигую яблоками во все отверстия и поджарю!

В динамике слышно помехи. Очевидно, нашкодивший Персик удирает от деда, а тот пытается его догнать.

Как же сильно я люблю их!

– Нет, ну давай пристрелим его, а? Какая от него польза? Жрёт, срёт, да ест.

– Ты сам нарядил ёлку? – шмыгаю носом.

– Нет, стоит голая посреди комнаты, – рассказывает нехотя. – Петрович, кретин, её припёр. Сдалась она мне. Кому на неё смотреть-то? Пучеглазому коту?

Сердце сжимается.

Напрямую не скажет, нет. Но ждёт ведь? Ждёт? Свою глупую внучку.

– Ладно всё, передача началась про бобров. Пока.

Как всегда без предупреждения сбрасывает вызов, а я, вскочив с постели, заправляю её, бегу в ванную и в голове стучит лишь одна мысль: надо обязательно ехать домой. И никак иначе.

– Хоспаде, осторожнее, – на обратном пути врезаюсь в Сеню, отношения с которой, невзирая на общую работу, до сих пор достаточно напряжённые. – На пожар летишь, что ли? – потирает плечо и отбирает у разувающейся Аси пакет.

– Нет. В Загадаево, – бросаю, ныряя в комнату.

Достаю рюкзак из шкафа, кидаю на постель и начинаю реактивно собирать самое необходимое.

Резко замираю.

А как же девчонки?

Сеня, которая не может вернуться домой к родителям.

Ася, у которой совсем никого кроме нас нет…

Возвращаюсь в коридор. Снова сталкиваюсь с Сеней. На этот раз лбами. Больно.

– Ай! Миронова, ты совсем ку-ку? Шишак стопудово будет.

– Я тут подумала… – прислоняю ладонь к ушибленному месту.

– М?

– А поехали все вместе к деду в деревню? – выпаливаю, глядя на их взъерошенные от шапок макушки.