Заметки из путешествия в Россию

Приветственное слово Эрнста Толлера на Первом Всесоюзном съезде советских писателей[12]

Товарищи, в первые дни съезда, когда вы здесь подводили итоги достижениям советской литературы, я ехал на пароходе «Рыков». Иногда, собираясь с матросами и кочегарами в ленинском уголке, я разговаривал о тех же вопросах, которые вы здесь обсуждаете, о вопросах литературы.

Закоптелые, почерневшие от работы на палубе, от машин, эти люди, пролетарии от станка, рассказывали мне о любимых книгах, о книгах русских классиков, о книгах мировой литературы.

Эренбурга, Пастернака, Третьякова, Федина, Шолохова, Тихонова они знали так же хорошо, как Пушкина, Льва Толстого, Гоголя, Чехова, Горького. Они читали Диккенса, Бальзака, Уэллса и Андре Жида. Этим подтвердилось наличие огромных творческих сил, созидающих новую культуру первого в мире рабочего государства. Где еще в мире имеются люди такой породы?

Когда, сойдя на берег в Ленинграде, я почувствовал великий ритм строительства, его могучее дыхание, в котором переплавляется и вновь строится страна, я понял, на какую высоту поднялся Советский Союз с 1927 года — со времени, когда я впервые имел возможность посетить его. Мне захотелось, чтобы наши массы, живущие под варварским гнетом фашизма, вместе со мной увидели вашу действительность.

Когда по моей просьбе мне перевели газеты, я убедился, в каком объеме здесь ставятся идеологические проблемы. Я снова спросил, где еще в мире делается подобное. Я подумал о капиталистической прессе, насыщенной убийствами, скандальными историями, ежедневно отравляющей своих достойных сожаления читателей.

Товарищи, вы можете гордиться тем, что создали. И мы, писатели, преследуемые фашизмом, который мы ненавидим и против которого будем бороться до последнего вздоха, гордимся вместе с вами. Ваш пример может служить нам одним из сильнейших орудий в борьбе.

Нападение на вас — нападение на всех нас, на всё освобождающееся человечество. Наша обязанность в будущем — защищать то, что вы защищаете. Поэтому я разрешаю себе, как братски связанный с вами товарищ, сказать несколько критических слов.

Я буду говорить как драматург. Передо мной программа предстоящего в сентябре театрального фестиваля. Что я здесь нахожу? «Даму с камелиями» Дюма, «Уриель Акоста» Гуцкова — вещи давно известные. Но я вижу мало постановок молодых советских драматургов. Эта театральная неделя не даст гостям-иностранцам даже отдаленного представления о богатстве театральной литературы, созданной вашими молодыми писателями. Где же их пьесы? Где их интересные пьесы, которых капиталистический театр не осмеливается ставить?

Конечно, тематика западных писателей отличается от вашей. Вы пробуете конкретно оформить проблему новой жизни. После многих лет лишений, героического аскетизма вы в некотором смысле снова открыли жизнь. Вы пробуете на новой основе разрешать старые психологические проблемы брака, любви, материнства и т. д.

Перед нами, живущими в капиталистических странах писателями, стоят другие задачи, другие темы. Мы имели в Германии самые разнообразные формы революционного театра. Сильно опороченный экспрессионизм имел в свое время большое революционизирующее значение. И рабочие прекрасно воспринимали экспрессионистские произведения, если они художественно удавались. Некоторые из этих произведений — «Газ» Кайзера или «Человек-масса» — обошли театры всего мира, расчищая дорогу революционной драме.

Не нужно преуменьшать способности рабочей массы к художественному восприятию.

На смену экспрессионизму пришло новое направление и новая форма — репортажной пьесы, заслуги которой заключались в отборе и подаче новых тем и нового социального материала. Но эта форма оказалась бессильной охватить материал. Из синтеза этих направлений в немецкой драме возник революционный реализм: Фридрих Вольф, Берт Брэхьт, Пливье и Толлер.

Буржуазная критика упрекала их пьесу в тенденциозности. Что же называет буржуазная критика «свободным от тенденций»? Совокупность интересов, мыслей и чувств, оправдывающих капиталистический строй.

Можно представить героем пьесы буржуа, добросердечного, идеально хорошего человека, и, несмотря на это, он, благодаря пропасти между собственным поведением и действующих господствующих сил, обнажит систему общества, в котором живет.

Художник должен воздействовать не сухими тезисами, но полнокровными образами людей. Много великих произведений искусства являются социальными произведениями. Однако не следует смешивать социально насыщенное творчество с пропагандой. Пользующаяся художественными приемами пропаганда направлена только на злободневные темы. Она и больше, и меньше, чем искусство. Пропаганда больше, чем искусство, потому что в ней кроется возможность в случае удачи толкнуть слушателя к немедленному действию. Пропаганда меньше, чем искусство, потому что она никогда не достигает глубины, присущей художественному творчеству. Я говорю, естественно, о пропаганде в условиях капиталистического общества.

Товарищи, ваша радость — наша радость. Наши заботы должны быть и вашими заботами. Как мы у вас учимся, так и вы должны учиться у нас. Да, мы нуждаемся в вашей помощи. В особенности мы, изгнанные из своих стран писатели, жизнь которых скудна и возможности которых ограничены. Мы нуждаемся в ваших издательствах, театрах, в ваших читателях и слушателях.

Я приветствую резолюцию съезда. Очень важно, чтобы вы широко раскрывали двери художникам, бесстрашно борющимся против фашизма, даже тогда, когда их произведения не вполне соответствуют вашим идеологическим установкам. Ибо творчество этих людей охватывает буржуазный интеллигентский слой населения, ту часть юношества, к которой пролетарское искусство редко имеет доступ. Эта категория писателей рисует пустоту, безысходность и усталость буржуазного общества. Она заставляет людей вдумываться и понимать окружающее.

Эти писатели тоже являются пионерами нового мира. Хайнрих Манн, Блок, Дос Пассос, Фойхьтвангер, Синклер Льюис выполнили огромную революционную работу. Революционное дыхание произведения часто оказывает влияние, иногда не подозреваемое автором.

Искусство не является только сознательным рациональным творчеством. Оно возникает из единства сознательного и стихийного в человеке. Если писатель внутренне связан с коллективно-творческими силами времени, то и в творчестве его будет отражаться коллективная мысль эпохи, иногда даже сильнее, чем в произведениях коллектива писателей, безупречных политически, но имеющих небольшой художественный пробел: отсутствие таланта.

Усиливающемуся фашизму сопутствуют произведения не только с обнаженной тенденцией, но и такие, которые пронизаны то тут, то там бациллами фашистской идеологии.

Пользуясь каждым случаем, показывайте загранице вашу жизнь и ваши труды. Посещайте чужие страны, участвуйте даже в съездах буржуазных писателей. Важно, чтобы вы выступили на международной трибуне как пионеры, несущие в жизнь огромный плодотворный опыт.

Однако вам необходимо изучить, охватить проблемы Запада и по-настоящему узнать западного человека. Если бы завтра возникли конфликты с Советским Союзом, то для вас было бы непростительной небрежностью не знать Запада.

Остерегайтесь схематизации. Я знаю, что вы враги схематизации русского человека, но вы также должны бороться со схематизацией западного человека.

Я приветствую вас. Я приветствую всех заточенных товарищей, которым не дано знать, что их здесь по-братски вспоминают в печали и гневе. Мы их не забудем и не будем молчать. Кто в такое время молчит, тот изменяет званию человека.

Мы не падаем духом. Мы покинули страдающую и борющуюся в подполье Германию, но завтра она победит, победит во что бы то ни стало.