Записки изыскателя

Ручей Ягодный

Мы обследовали долину до самой продуктовой базы, проверили состояние склада и все вместе тронулись в обратный путь. Рекогносцировка показала, что правый берег для строительства дороги совершенно не пригоден.

А когда вернулись к своим товарищам, то приступили к работам по укладке трассы. Потянулись однообразные напряженные трудовые дни.

По мере продвижения вверх по реке Дебин тайга становилась дикой и непроходимой. Густой лиственничный лес с подлеском и большие участки стланика чрезвычайно усложняли трассировку. Ближе к реке лес редел, но начинались мари, и это обстоятельство заставляло нас укладывать трассу у подошвы сопок и пробиваться сквозь лес.

Выбирал направление трассы я и всегда находился впереди. Приходилось проделывать за день много километров, чтобы найти лучшие места для укладки трассы. Но вот направление задано, и работа закипала: рубили просеку, провешивали линию — всем хватало дел. В это время я уходил дальше. Вот идешь по густому девственному лесу и прислушиваешься к шуму рабочих, прорубающих просеку. Постепенно все звуки затихают, и надо подождать появления трассировщиков.

Однажды в ожидании товарищей я сидел, задумавшись, на дереве у ручья. Вдруг тихий шорох вблизи заставил меня насторожиться. Палец инстинктивно лег на спусковой крючок ружья. Из распадка вышел красавец сохатый. Не замечая человека, он остановился в нескольких шагах и, оглядываясь по сторонам, стал прислушиваться. Закинув назад голову, украшенную большими тяжелыми рогами, он с шумом втягивал в себя воздух. Влажные ноздри его нервно трепетали. Он был спокоен, и вместе с тем чувствовалось, что каждый мускул его сильного тела напряжен до предела. Мы встретились взглядами. Сохатый вздрогнул, его большие темные глаза расширились от испуга, но он продолжал оставаться на месте. Не двигаясь, сидел и я.

Так продолжалось несколько секунд, пока я случайно не пошевельнулся. Таежный великан наклонил голову к земле так, что густая шерсть на загривке стала дыбом, сделал прыжок в сторону и, закинув рога на спину, легко помчался по тайге. Продуктов у нас было много, и убивать такого красавца ради охоты я не стал.

…Через несколько дней трасса подошла к самому серьезному препятствию, лежащему у нас на пути, к большому прижиму, обойти который не представлялось возможным.

Произведя тщательное обследование, я пришел к выводу, что трассу надо уложить в двух вариантах: и понизу, на отвесных скалах, и поверху, через сопку, что, по существу, означало уложить трассу через перевал. Этот ход явно удлинял линию, но имел и свое преимущество: он не требовал больших земляных работ.

Съемка нижнего варианта доставила нам много хлопот. Подвешенные на веревках люди по отвесным скалам переползали с места на место, на крохотных площадках устанавливали инструменты и делали нужные съемки.

Закончив нижний вариант, приступили к прокладке верхнего. Работали, как на перевалах, то есть трассировали линию сверху вниз.

К этому времени запас продовольствия подошел к концу. Работы на прижиме затягивались, и мы вынуждены были послать несколько человек на базу за продуктами. Отправив товарищей, мы продолжали настойчиво работать над перевалом.

Как-то Сережа, по установившейся у нас привычке приносить геологам все найденные интересные камни, принес кусок серого растрескавшегося камня и отдал его Фомичу.

— На, пожалуйста, насилу отломал его от большой глыбы. И, по-моему, это даже не камень.

Фомич долго исследовал находку, рассматривал ее в лупу, попробовал соляной кислотой, а потом пожал Сереже руку и объявил:

— Уважаемый Сережа, разрешите вас поздравить с ценной находкой, вы нашли не камень, а кость, и, по всей вероятности, кость какого-то бронтозавра, жившего в триасовом периоде!

Сережина находка вызвала живой интерес, и все старались определять, чья же это в действительности кость.

Пока ребята спорили, Фомич подошел ко мне и почему-то шепотом сказал: «Это кость мамонта. Сережа нашел остатки мамонта, это очень ценная находка».

— Так чего же делать из этого секрет? — спросил я. — Ребята, Сережа нашел мамонта, пойдем же вытаскивать его на поверхность.

Захватив с собой инструменты, мы шумной толпой пошли к месту находки и откопали там большой кусок бивня. Желая найти самого мамонта, мы стали углублять место раскопки, но встретили мерзлоту и, к сожалению, вынуждены были прекратить работу. Товарищи долго еще бродили по склону сопки в надежде найти еще что-нибудь интересное, но там больше ничего не оказалось.

Находясь вблизи поверхности земли, бивень сильно разрушился, однако сохранился еще настолько, что часть его пошла у нас на поделки мундштуков, гребешков, игрушек и других изделий.

…Закончив съемки вариантов, мы еще несколько дней занимались камеральной работой и проверяли натурные съемки.

К этому времени вернулись наши посланцы с продуктовой базы. Получив подкрепление в продовольствии, а главное — удостоверившись, что база в порядке, мы расстались с обжитой и удобной стоянкой и перебросили лагерь вперед. Опять потянулись однообразные дни, заполненные напряженным трудом большого коллектива людей. За нами в тайге оставалась хорошо набитая тропа и километры уложенной трассы.

Мы знали, что наша продуктовая база находится на правом берегу реки Дебин и как раз против устья левого притока. В верховьях этого безыменного ручья мы предполагали найти удобный перевал с выходом к реке Верхний Ат-Урях — концу маршрута изысканий этого года.

И когда до ручья оставалось километров около восьми, мы перебросили свой лагерь в его долину. Эго оказалось очень живописное место. По берегам ручья рос густой лес из лиственницы и тополя. Отдельные деревья, склоняясь над водой, купали свои пышные ветви в холодных струях. В тихих заводях лес отражался в воде, как в зеркале, и в легких рябинках волнения создавались причудливые картины.

В буйных зарослях этого леса терялось устье ручья, и трудно было сразу определить, где проходит его извилистое русло, впадающее в реку Дебин.

По широкой и сухой долине этого притока, огороженной высокими сопками, заросшими стлаником, рощи лиственниц чередовались с огромными полями ягоды голубики.

Довольно высокие кусты голубики, покрытые чуть розовеющими круглыми листьями, между которыми висели иссиня-черные, с сизым налетом, крупные ягоды, создавали яркий и красочный ковер. Везде, на каждом шагу, ягоды и ягоды. В долине растет голубика, а по склонам сопок — брусника со своими как бы искусственными вечнозелеными листьями. Такое изобилие ягод мы встретили впервые. И первую свою стоянку в этой долине назвали «Ягодной». Это название перешло затем на ручей, отразилось в наших полевых документах и в конечном счете ручей под названием «Ягодный» был нанесен на географические карты.

На этой стоянке нам предстояло пробыть довольно долго, поэтому лагерь мы расположили на опушке густого леса, на берегу реки Дебин, перед большой галечной отмелью.

С реки нас обдувал легкий ветерок и отгонял несносных комаров. Ребята в одних трусиках за самодельными столами обрабатывали полевые материалы и грелись на солнышке.

Много выводков разных пород уток носилось по реке и ее протокам, а на ягодные поля тучами прилетали пастись куропатки, глухари и рябчики. Наш стол был обильным и разнообразился дичью и рыбой, которой изобиловали река и ручей.

Мы долго стояли в этом нетронутом уголке тайги, и порой просто не верилось, что находимся на Крайнем Севере.

Конец трассы по реке Дебин проходил в очень сложных условиях. Густые заросли, в которых прорубали просеки для провешивания трассы, сильно мешали работе. Приходилось часто бросать пройденные километры и трассу укладывать заново. Преодолевая природные препятствия, мы в эти дни трудились, не щадя сил. Почти ночью возвращались в лагерь, наскоро ужинали и, как убитые, валились спать.

Наконец трасса вышла в долину ручья Ягодный. Впереди предстоял небольшой, но такой нужный всем отдых.

Закончив изыскания в долине реки Дебин, мы камеральничали, рабочие занимались хозяйственными делами, приводя в порядок имущество. В свободные часы люди отдыхали, занимались рыбной ловлей, охотой и сбором ягод. Так прошло несколько дней, и наступила пора снова собираться на рекогносцировку в поисках перевала. Но на этот раз мне особенно не хотелось покидать наш лагерь. Хорошо было здесь; даже забывалось, что мы в тайге, так далеко от населенных пунктов, на лоне дикой природы.

Неожиданно наш покой был нарушен. К нам прибыл отряд пограничников и предупредил о появлении в нашем районе вооруженной банды. В тайге становилось неспокойно. Пришлось отложить отъезд на рекогносцировку до прояснения обстановки.

Пограничники, неся дозорную службу, жили у нас. Но они должны были скоро уехать, и пока этого не произошло, мы начали работы в долине ручья Ягодный.

Первые километры трассы уложили быстро, так как места были хорошие. Но по мере продвижения вверх по ручью снова пошли трудные участки.

Несколько дней мы жили спокойно, так как пограничники сами несли охрану нашего лагеря. После же их отъезда мы снова остались одни. Приняв все меры предосторожности по охране лошадей и самого лагеря, продолжали работать. Был установлен целый ряд правил поведения. Людям запрещалось охотиться и ходить по тайге в одиночку; всякий выстрел означал нападение бандитов или медведя, и, услышав его, товарищи должны были идти на помощь.

Не скажу, чтобы на этот раз на рекогносцировку я ехал с большим удовольствием. Но раз надо, то ничего не поделаешь.

И вот мы с Сергеем и тремя рабочими снова в тайге, далеко от лагеря. Целыми днями пробираемся по зарослям, ночуем и бодрствуем у костров, неся ночные дежурства, и только к третьей ночи подъезжаем к развилку ручья. Впереди высились два перевала — один совпадал с общим направлением долины, другой же уходил несколько в сторону, но он был ближе к нам, и обследование мы решили начать с него. Потратив весь следующий день на изучение перевала, мы пришли к выводу, что он «безнадежный» и для перехода не годится.

Решили осмотреть другой, дальний, совпадающий с направлением долины. Переночевав внизу, мы на другой день приступили к его обследованию. По мере подъема на перевал небольшая марь в долине окончилась, и мы выехали на старое пожарище. То, что недавний пожар сжег все на своем пути, являлось верным признаком сухих, а значит, и удобных в геологическом отношении мест. Осторожно пробирались мы между скрученными остатками стланика и довольно быстро взобрались на вершину перевала. Пожар все сжег и на противоположной стороне, и это облегчило нашу задачу. Далеко вниз мы не спускались, так как убедились, что перевал проходим.

…Волнения последних дней, почти бессонные ночи и обследование перевалов теперь сказались на нашем физическом состоянии. Мы очень устали, передвигаясь по бесчисленным ущельям, осыпям и марям. На лошадях не везде проедешь, и большую часть пути пришлось идти пешком. Но как бы там ни было, а еще одна рекогносцировка закончена.

Решив основную задачу, на этом мы закончили свои поиски и с радостью повернули в обратный путь.

В одном густом перелеске мы спугнули стаю летающих собак — летяг, как их называют местные жители. У этого небольшого, серо-пепельного, похожего на белку зверька вдоль боков имелись перепонки, соединяющие передние и задние ноги. Взобравшись на вершину дерева, они близко подпускали нас, и когда мы начинали стучать по стволу, прыгали и парили в воздухе. Пролетали они метров сто — сто пятьдесят, хвостом управляя своим полетом. Полет их заканчивался почти у земли. Облетев какое-нибудь дерево вокруг, зверьки цеплялись, за его ствол и быстро взбирались опять на вершину.

Через два дня после нашего возвращения снова начались полевые работы по укладке трассы на левом берегу, ручья Ягодный.

Прошло несколько дней, и, наконец, настало время, когда мы кончили трассировку подъема и приступили к спуску. Ходить в лагерь стало еще дальше, и мы наметили день переезда.

В этот день все ушли на работу, а хозяйственники должны были перебросить лагерь через перевал на новую стоянку.

Несмотря на осень, был очень жаркий день. Раскаленный воздух как бы застыл, и даже на вершине перевала не чувствовалось дуновения ветерка. Обливаясь потом, мы карабкались на перевал. Мучила жажда; взятую с собой воду выпили, не добравшись еще до вершины. В темных и сырых расщелинах сдирали со скал чуть влажный мох и прикладывали его к разгоряченным лицам, стараясь хоть этим немного освежиться. Как-то особенно тяжело дышалось, и приходилось делать частые остановки для отдыха. Преодолев, наконец, подъем, все обессиленные повалились на землю на вершине перевала, через который проходила трасса.

Далеко внизу мы видели наш транспорт, который уже тронулся в путь. Когда он взобрался на перевал и лошадей развьючили, мы собрались на вершине и решили немного перекусить. Пока рабочие курили, а повара готовили завтрак, неожиданно посвежело, подул ветер и из-за сопки выползла черная туча. Она расползалась и, разрываясь на части, начала быстро опускаться к нам на седло.

Настала зловещая тишина. И, как только хозяйственники стали убирать разбросанные вещи, налетел вихрь. Поднялись тучи ныли, мелкие камни и песок. Все окуталось тьмой, сквозь которую засверкала ослепительная молния, оглушительно загрохотал гром.

Казалось, огненные вихри заплясали между нами. Лошади в страхе начали метаться, топча вещи, лежащие на земле. Рабочие и конюхи стали их ловить, привязывать и успокаивать.

— Печи! — вдруг закричал Фомич. — Растаскивайте подальше железо! — И он схватил лежащую рядом печь и побежал с ней в сторону. Все вскочили и стали расшвыривать лежащие в куче печи и трубы. Не знаю, была ли от этого какая-нибудь польза, но Фомич нас испугал, и мы все железные предметы разбросали по седлу перевала.

В воздухе пахло серой и гарью. К хаосу в воздухе присоединился и хаос на земле, когда хлынул проливной холодный как лед дождь и мутные потоки воды понеслись на нас с окрестных сопок.

Испуганные, мокрые и оглушенные сидели мы, укрывшись палатками. Наконец молния стала сверкать реже, раскаты грома затихли, и ветер уменьшился. Гроза так же быстро проходила, как и налетела на нас. Вскоре проглянуло и солнышко. Промокшие, мы начали собирать разбросанное имущество и помогать хозяйственникам приводить его в порядок.

Долго все припоминали эту грозу на перевале, ведь там мы находились не только близко от нее, но даже как бы в самой ее середине.

Долина после перевала оказалась сильно заболоченной, и Куприянов долго выбирал место для новой стоянки. На фоне рыжей мари и черных обгорелых стволов деревьев резким контрастом выделялись наши белые палатки.

Недалеко был уже конечный пункт этого маршрута, и, произведя большую рекогносцировку, мы потянули трассу по пожарищу.

Однообразный и унылый вид. Нет ни зелени, ни дичи, ни даже рыбы в этом ручье. Мерно хлюпает вода под ногами, а где ее нет, там ноги тонут в мягком ковре мха и торфа.

Трассу укладываем у подошв сопок, но мари и здесь поднимаются высоко на склоны.

Новый ручей, мы его прозвали «Заболоченным», впадает в довольно большую и многоводную реку — Верхний Ат-Урях, на берегу которой и заканчивался наш маршрут.

По мере приближения к реке характер долины мало менялся. Если у самой реки мари и кончились, то старый пожар и произведенные здесь порубки для нужд местного строительства совершенно оголили устье ручья Заболоченного. И хотя мы не любили такие печальные места, все же нам предстояло пробыть здесь еще довольно долго.

На этом заканчивались изыскания нашей экспедиции этого сезона. Оставалось еще выполнить небольшую часть камеральных работ, немного отдохнуть, собраться и отправиться в длинное путешествие назад, на поселок, на зимовку.