Золотая мафия

Глава 31

Монтана проинформировал шефа правильно — около шести часов вечера начальник УБОПа Черенков действительно сидел в баре и безмятежно потягивал пиво. Расслаблялся. Убоповцы жизнь родного города должны знать не понаслышке, а из личных впечатлений, и хотя бы изредка заглядывать в оживленные места. Быть поближе к народу. Черенков пил пиво, пребывал в благодушном настроении и свое истинное состояние не показывал. А оно было далеко не благодушным. Какое может быть благодушие, когда Ковалев в это время приближается к бандитскому логову. Один, без Черенкова, без группы захвата, вопреки всем законам и правилам проведения подобных операций. Дай бог, если поехал все-таки не один и догадался прихватить своих ребят. Ведь у бандитов, если они находятся в Мухино, автоматы, и насчет применения оружия эта публика долго не раздумывает. Черенкову сейчас не пиво пить, а оцеплением командовать, бандитов вязать. А он пошел на поводу у детектива, не настоял на своем, не вызвал собровцев, а подался в бар. Совсем из ума выжил.

Черенков потягивал пиво, с любопытством оглядывал зал и все чаще незаметно поглядывал на часы. Да, детектив уже должен подъезжать к Мухино. Вот же тоже мудак, гений российского сыска! И послала же судьба помощника, ничего слушать не хочет, все по-своему норовит сделать. Неужели не соображает, на что идет, какой опасности подвергается, и вдобавок ко всему ставит на грань провала операцию. И ради чего, ради кого? Ради сутенера Ломтя. Слово ему, видите ли, дал. Честное пионерское. Анекдот, блин. Сплошные нервы, так и до инфаркта недолго докатиться. Сто грамм, что ли, врезать?

Алексей покосился в сторону барной стойки, возле которой крутилась официантка, и вмиг забыл про вожделенную стопку. За столиком в углу сидели два парня, о которых он только что с надеждой думал. За столиком собственными персонами восседали не кто иные, а помощники детектива, те самые лейтенанты-рокеры. Парни спокойно пили пиво и оживленно переговаривались. На Черенкова они внимания не обращали, хотя его присутствие наверняка отметили. Вот те раз… Гребаный супермен уехал все-таки один. Ну не мудак, а? Судя по спокойствию, ребята вообще ничего не знают о местонахождении доблестного начальника и не ведают, в какой опасности он находится. Им легче, они хоть пока не переживают. Дела, блин.

Про стопку Алексей уже не думал. И про пиво тоже, а лишь изредка, чтобы не выпадать из обстановки, подносил бокал ко рту. Безвкусное было пиво, пресное какое-то, горьковатое и теплое вдобавок. Моча, а не пиво. И зачем он сюда приперся, сидел бы в кабинете возле телефона, бумажки перекладывал, и то польза.

Начальник УБОПа не предполагал, что детектив поехал на операцию все-таки не один. И хорошо, что не предполагал и не догадывался. Черенков ошалел бы, за сердце схватился бы, если б знал, с кем именно поехал в Мухино супермен, кого взял в помощь. Черенков не поверил бы, даже если б услышал про «напарника» детектива. И не только Черенков, никто в управлении не поверил бы, что подполковник Ковалев, один из лучших сыщиков Рязани и области, гений российского сыска, как называет его начальник УВД, поехал в бандитское логово с Олесей Буркиной. С хрупкой и беззащитной женщиной. Со своей невестой. Проще в конец света поверить, чем в такое. Фантазии не хватит, чтобы представить такую картину. И ума тоже.

А картина именно такой и была.

Идея взять с собой Олесю зародилась у детектива неожиданно для него самого, и совершенно случайно. Вадим вообще не думал о таком варианте, когда позвонил Олесе на работу и сообщил, что кое-куда должен съездить, поэтому вечером немного задержится и запланированный поход в ресторан придется отложить. Олеся сама подсказала такой вариант, заметив в шутку:

— Я поеду с тобой! Посмотрю, куда это ты собрался ехать на ночь глядя. И с кем.

Ковалев лишь усмехнулся. Знала бы Олеся, куда едет непутевый кавалер, не капризничала бы. В Мухино если и следовало кого-то брать, то только собровцев с автоматами, а никак не женщину. Бандиты могут не понять такой дерзости и наглости, чего доброго, упадут в обморок. И не встанут. Хотя… Интересно, а как они все-таки себя поведут, увидев в машине женщину? Не занервничают, это точно. Стало быть, ее спутник тоже не вызовет тревоги и подозрений, ведь вряд ли кому взбредет в голову дурацкая мысль в безобидной паре усматривать детектива. А это немалые козыри, это неожиданность и натиск. Да, из обычного каприза могла бы получиться неплохая идея, Олесю действительно можно было взять с собой, если б не большой риск. Огромный риск, на который детектив не имеет никакого права. Олеся Буркина не сотрудник УВД, а технолог «Цветмета».

А Олеся не отставала и в своем желании составить жениху компанию проявляла все большую настойчивость. Женский каприз незаметно перерос в проблему, требующую решения. Желательно полюбовного.

— Все, я отпрашиваюсь с работы! — категорично, как о давно решенном, заявила Буркина. — Жду тебя у заводской проходной. И не вздумай не приехать! Останешься без ужина.

И положила трубку. Вадим дернулся было еще раз набрать номер, поведать о невозможности совместной поездки и задумался. А почему бы нет? Да, риск большой, да, он не имеет права рисковать чужой жизнью, но разве он не уверен в успехе операции, разве есть сомнения? Уверен. Абсолютно уверен. Иначе не стал бы расстраивать Лешего и поехал бы в компании взвода собровцев. Детектив прикинул возможные последствия, могущие возникнуть в случае поездки с Олесей, прикинул ситуацию так, прикинул этак — и решил невесту не расстраивать. Пусть поедет, пусть прокатится. В отчете начальству этот факт можно будет опустить. Или, на худой конец, обставить дело таким образом, что Олеся оказалась в машине совершенно случайно, и вообще они ехали никаких не бандитов брать, а просто прозондировать почву. Узнать, не появлялись ли в Мухино подозрительные личности. По сути дела, все так и есть, ведь нет никакой уверенности, что бандиты действительно находятся в деревне. Ждут, дожидаются оперативников, как же. Скорее всего, в деревне никаких чужаков нет. Так что пусть едет, пусть прокатится. Ничего страшного.

И ему в дороге веселей будет.

В Мухино детектив и его нежданная негаданная «напарница» приехали в начале седьмого вечера. Они медленно, словно что-то высматривая, проехали деревню и остановились возле кирпичного здания с вывеской «Глафира». Это был продуктовый магазин, частная собственность местной предпринимательницы со звучным именем, запечатленным на вывеске. Тот самый магазин, на допотопных весах которого три недели назад взвешивалась партия золота и где несколько дней назад детектив уже побывал. Вместе с Черенковым и с экспертами. Удачная получилась тогда поездка, подтвердившая факты кражи золота на «Цветмете». На этот раз детектива ждало разочарование — на массивной деревянной двери висел не менее массивный замок. И все же Вадим вышел из машины, поднялся на крыльцо и потрогал мощный засов. Обернулся в сторону машины и беспомощно развел руками. Опоздали. Возившийся у соседнего дома мужик решил, что парень очень сильно нуждается в покупке, если так расстроился и если не поверил замку. Мужику стало жалко припозднившихся пассажиров.

— Закрылась она, — громко поведал сосед и проявил сочувствие, — а вы к ней домой заверните. Глашка девка простая, ворчать не будет. Она каждому покупателю рада, особо ежели покупатель денежный. Она недалече живет, вон в том порядке, за теми домами. Тут пешком плевое дело дойти, а на машине и подавно.

Разговорчивый попался дед. И догадливый. Сразу смекнул, в каком продукте нуждается молодая пара.

— У нее дома склад, там все найдется, — уверенно толковал дед, — и выпить, и закусить.

Такое участие нельзя было не заметить и не отблагодарить.

— Не прокатитесь с нами? — предложил Вадим. — Мало ли, вдруг заартачится. А с вами не откажет. Сто грамм с меня.

Предложение пришлось деду по душе. Он тонко рассмеялся и возразил:

— Э-э, милок, за сто грамм я десять шагов не сделаю. А вот за «мерзавчик» поеду. И дом покажу, и с Глашкой, ежели хошь, потолкую. Что хотел купить-то?

А сам спорым шагом приближался к машине и на пути к желанной цели сделал уже намного больше десяти шагов. Значит, уверовал в реальность заполучить «мерзавчик».

Вадим покосился на сидевшую в машине Олесю и негромко, по секрету, исключительно как мужчина мужчине, поведал:

— Отдыхаем мы, дед, природой любуемся. Сам знаешь, что для этого нужно. Подруге вина, мне покрепче что-нибудь, водички запить да пожевать что-нибудь. Если Глашка заартачится, пусть не переживает, так и быть, стольник накину за беспокойство. Ну что, поехали, пока бабка не видит?

Дед засеменил к машине и на ходу тяжело махнул рукой:

— Она, милок, ничего уже не видит. Некому меня ругать, один остался. Ну, поехали. Как тут открывается-то?

Вадим открыл заднюю дверцу, помог деду взобраться на сиденье и достал из бумажника сто рублей. Долг платежом красен. Дед на сторублевку покосился с недоверием и брать ее не спешил. Но и не воспротивился. «Мерзавчик» по цене тянул лишь на третью часть бумажки, а сдачи не было. Лучше бы, конечно, обойтись без сдачи. Парень, сразу видать, деньжистый, для него сто рублей как для деда миллион. Не обеднеет. Не раздумал бы только. Вадим не раздумал. Более того, он даже настоял, чтобы дед взял деньги и добавил:

— У Глафиры не задерживайся. Объявишься, скажешь про меня, и сразу домой. Договорились?

Дед бережно спрятал деньги в карман, застегнул на пуговичку и вздернулся белесыми бровями:

— Какого рожна мне там крутиться? Были б деньги, а выпивку мы и без Глашки сообразим. У соседки самогонка получается получше магазинной водки, и понадежней. С ней хоть голова и болит, зато наутро живой просыпаешься. А с водки, милок, всякое может приключиться. Щас направо.

Вадим повернул направо, где через три дома от поворота жила местная купчиха Глафира. Дом был кирпичный, небольшой, с несколькими окнами, как многие дома по соседству, и в их ряду ничем не выделялся. Разве лишь добротной оградой, возведенной, судя по краске, совсем недавно, и таким же свежим веселым крыльцом. Похоже, любовник Глафиры разбирался не только в драгметаллах, а и в домашнем хозяйстве. Молодец, Глафира, работящего мужичка себе подыскала. Жаль, ненадолго.

— Сразу видно хозяина, — одобрительно заметил Ковалев, — все у него в порядке, все ухожено. И ограда, и дом, и огород.

Дед покосился на молчавшую девушку.

— Не хозяин он, а полюбовник Глашкин. Года два, почитай, шуры-муры крутят. Не нашенский он, правда, к Глашке только приезжает. И щас здесь. Машины что-то не видать, за домом, что ль, поставил. Как бы не уехали куда.

Дед завертел головой, всматриваясь в Глашкин дом с беспокойством. В случае отсутствия хозяйки его услуга не срабатывала, и лежавшая в нагрудном кармане купюра могла вернуться к прежнему владельцу. Парень он хоть и деньжистый, но разбрасываться сотенными бумажками просто так не станет, так недолго в одних трусах остаться. Ожидаемая дегустация соседской «свойской» грозила не состояться. Зря настраивался, старый пень, зря слюной исходил. Неужто парень заберет деньги назад? Может, не все? И в этот момент дед увидел за домом машину Глашкиного любовника и шумно выпустил из груди весь собравшийся за эти беспокойные мгновения воздух. Фу, мать честная, есть все-таки справедливость на земле! Дед победно выставил перед лицом Вадима заскорузлый, полусогнутый палец:

— Вишь, машина? Дома они! Его это машина, Юркина! Тормози.

Юркину машину детектив видел, и не только машину. Еще детектив видел, как в дальней от крыльца комнате шевельнулась занавеска, как на кухне мелькнула чья-то тень. Бандиты были дома. Вадим повернулся к Олесе, по-прежнему не проронившей ни слова, и засомневался в правильности решения взять ее с собой. На расстоянии выстрела, в непосредственной близости от бандитского логова, опасность воспринималась намного острей, совсем иначе, чем на расстоянии. Из Касимова. Олеся волновалась и безуспешно пыталась это скрыть. Вадим по дороге рассказал об истинной цели поездки, и сейчас она хорошо представляла возможное развитие событий. И даже намного красочней, чем нужно. Будь дед наблюдательней, давно обратил бы внимание на взъерошенное состояние девицы. К счастью, деда целиком поглощали собственные задумки и радужные ожидания и о чужих проблемах думать не позволяли.

— Тормози! — строго зашипел дед, когда Вадим начал разворачивать джип, приняв маневр за желание повернуть назад. — Говорю же, дома они! Аль машину не видишь?

Уезжать детектив не собирался, такой вариант исключался категорически. Уезжать поздно. Уж если подъехали к дому, нарисовались перед обитателями, обозначились, то надо доводить дело до конца, а не убираться восвояси. Не будоражить Глашкиных гостей. Нет, перед ними обязательно нужно засветиться, хотя уехать можно тихо-мирно, без шума, если обстоятельства сложатся не по сценарию. Мало ли, вдруг преступников окажется больше ожидаемого или вмешается его величество случай. Или вообще карта не так ляжет. Можно будет и уехать. Купить продуктов и уехать. А к уютному домику с веселым крылечком и зеленым забором сразу же вызвать собровцев, пусть вяжут Юрика одной веревочкой вместе с дружками. Главное, чтобы преступники поверили, что погорели чисто случайно, по собственной глупости, а не по чьей-то наводке. Поверили, что детектив приехал за «пузырем», и что-то заподозрил, и звякнул собровцам. Гад этакий.

Чем не вариант? Очень даже правдивый, а потому привлекательный и перспективный. В такой расклад кто угодно поверит, даже Черенков. Но этот вариант не основной, а страховочный, на всякий случай.

Джип Вадим поставил левой стороной к дому, чтобы Олеся оказалась немного дальше от окна. Оттуда за машиной наверняка продолжали наблюдать и уже наверняка сосчитали пассажиров. Оно и к лучшему, спокойней будут. Хотя Глафира наверняка уже припомнила шикарную иномарку, побывавшую несколько дней назад у магазина. И детектива тоже наверняка узнает, лишь только он выйдет из машины. Торговка не в том возрасте, чтобы страдать склерозом, и своими наблюдениями первым делом поделится с любовником. Ничего страшного, в любом случае Юрик и его подручные не станут опережать события, а подождут продолжения. Не слепые ведь, видят, что Ковалев пожаловал один, с подругой, без вооруженных спецназовцев в камуфляже и бронежилетах. Правильно он сделал, прихватив Олесю, хотя для нее самой невольное участие в операции не пройдет бесследно и нервов будет стоить немалых.

Дед сложные запоры иномарки так и не освоил и торопливо шарил рукой по дверце в поисках ручки. Испугался, наверное, остаться в машине и упустить возможность добросовестно отработать стольник. Вадим открыл дверцу сам, причем не со стороны деда, а со стороны дома. И специально подержал ее широко открытой. Пусть из-за занавески увидят, что в салоне других мужчин нет. Ни с оружием, ни без такового. Пусть видят, что в машине только женщина.

Выбравшись наружу, дед приобрел прежнюю уверенность и прыть, и резво засеменил к калитке. Что значит почувствовал твердь под ногами. Вадиму ничего не оставалось, как закрыть дверцу и пошагать следом. Перед тем как направиться к дому, негромко сказал Олесе:

— В случае стрельбы беги вон к той пристройке, за ней дома. Там люди. И ничего не бойся. Мы победим!

Олеся старалась казаться бодрой и безмятежной, и даже улыбнулась. Слабая, правда, вышла улыбка, натянутая, беспокойная, и видно было, что напускное спокойствие давалось ей с трудом. «Напарница» по-настоящему испугалась. Кажется, еще мгновение, и она бросится Вадиму на грудь, вцепится обеими руками, изо всех сил, и не отпустит в страшный дом, в который если и можно входить, то ни в коем случае не одному, а с группой милиционеров. Трудно сказать, за кого Олеся больше боялась, за себя или за детектива, но она действительно была на грани срыва.

— Я не боюсь, — возразила она и нашла в себе силы пошутить, — я быстро бегаю. Честное слово, не боюсь… Будь осторожен, ладно?

— Ладно, — пообещал Вадим и подмигнул. Задерживаться больше было нельзя, дед уже стучался в калитку и мог повернуть развитие событий не по запланированному сценарию. Чего доброго, выйдет на командную роль в операции. А операция вступала в свою очередную фазу. Пока, правда, не самую опасную, ибо еще оставляла возможность обойтись без конфликта, но способную в любой момент закончиться выстрелами.

Отходя от машины, Ковалев заправил рубашку под брюки и при этом широко распахнул полы куртки. Вроде бы случайно, а на самом деле с умыслом. Пусть видят, что под курткой ничего нет.

Вадим подошел к калитке, присоединился к деду, и в этот момент на крыльце появилась молодая полная женщина, хозяйка дома. Торговка Глафира. Любовница бандита Юрика. На нежданных визитеров она всматривалась недолго, правильней сказать, совсем не всматривалась и не вглядывалась, поскольку имела возможность рассмотреть их из окна, и сразу, едва появившись на крыльце, спросила:

— Че надо, дед? Полечиться хочешь?

Спросила безо всякого недовольства в голосе, и дед победно уставился на Ковалева. Видишь, мол, я свое дело сделал, дальше давай действуй сам. И не подведи, не мелочись, а бери припасов побольше. Торгаши любят отпускать товар большими партиями, с них навар круче.

— Покупателя привез, — важно поведал дед и попросил: — Не обессудь, Глафира, посодействуй молодым людям.

Глафира содействовать не спешила, хотя и от ворот не выпроваживала. Она усиленно пыталась «вспомнить», где и когда видела молодого парня, и наконец-то «вспомнила». И несказанно удивилась.

— Твой покупатель не из милиции, случайно?

Дед заливисто рассмеялся. Ткнул Вадима рукой в бок, намереваясь воспротивиться странному вопросу. Ну и Глашка, ну и шутница, эка что выдумала. Нешто милицейские работники могут разъезжать в личных целях на таких богатых машинах, с подругами, причем в открытую, никого не стыдясь и никого не стесняясь? Будь парень милиционером, он никогда не признался бы, для какой цели возит с собой кралю, а уж про выпивку и вовсе не заикнулся бы. Можно подумать, кроме Глашкиного сельмага других магазинов во всей округе нет. Ну и насмешила.

— Вы правы, я из милиции, — подтвердил Вадим, поразив деда сильнее грома, — я к вам недавно приезжал. Вы уж извините за беспокойство. Мы мимо проезжали, вот я и вспомнил про ваш магазин. Нам бы продуктов кое-каких, да выпить что-нибудь.

Дед слушал покровителя с открытым ртом и никак не хотел верить в его принадлежность к доблестной милиции. Привез денежного клиента, называется. Удружил, старый дурень. Такому клиенту Глашка может не обрадоваться.

А клиент уже открыл калитку и направился к крыльцу. Дед в раздумье застыл на месте, забыв предостережение парня.

— Иди домой, дед, — негромко напомнил Вадим и прикрыл калитку.

Дед в недоумении почесал затылок, приложился пальцем к носу и шумно высморкался. Раз, второй. Домой так домой. Сотенка никуда не делась, вот она, в кармане, а с ней любая соседка встретит как желанного гостя. Самогонка не хуже водки и в два раза, почитай, дешевле. Можно и домой.

Дед обогнул машину, не удостоив сидевшую в салоне девицу хотя бы взглядом, и спорым шагом засеменил обратным маршрутом. До слуха доносились голоса, парень о чем-то переговаривался с хозяйкой, но дед слов не слышал, не разбирал, да и вообще в разговор не вникал. Какой может быть разговор у продавца и покупателя? Ежу понятно, какой.

— Какие вам продукты? — поинтересовалась Глафира и на всякий случай подстраховалась: — У меня дома склада нет, как бы не пришлось в магазин возвращаться. Учтите, товарищ милиционер, из-за одной бутылки я туда не попрусь. Весь день на ногах, не присела ни разу. А у меня ноги не казенные. Если на машине туда-обратно, то другой разговор.

Ишь, чего захотела. Не догадывается, что Ковалев специально приехал к закрытию магазина, чтобы иметь повод наведаться к хозяйке домой. Детективу магазин нужен как собаке пятая нога, ему сейчас как раз Глашкин дом нужен, а не магазин. Вернее, ее постояльцы, чья машина притулилась за домом.

— Я много возьму, — успокоил Глафиру покупатель, — у нас у одного сотрудника скоро день рождения, водки много понадобится. Давайте целый ящик. «Губернаторской». А вино или шампанское есть?

Глафира повела глазами в сторону машины. Вино или шампанское предназначалось для девицы. Парень приехал, ясное дело, не с женой, с родной женой по посадкам не разъезжают. Интересно бы глянуть, какие у милиционеров любовницы. У этого красивая, небось. Обеспеченный мужик с замухрышкой не станет связываться, вон на какой машине раскатывает. В такую машину кого попадя не сажают.

— Найдется, — неопределенно обронила торговка и повернулась к входной двери, — погодите, я сейчас.

Детектив остался на крыльце один. С удовлетворением отметил, что хозяйка никакими засовами не защелкала, не задвигала, а просто прикрыла за собой дверь. Значит, неожиданное появление милиционера Глафиру не насторожило и не напугало. Это хорошо, что она принимает его только как покупателя, это подействует на постояльцев успокаивающе. Осталось найти предлог, чтобы ненавязчиво появиться пред их светлые очи и не вызвать переполоха. Врываться в дом нельзя, бандиты могут не понять и с испугу схватиться за оружие. Уже держатся, поди. Первое общение с бандитами должно приобрести если не дружеский оттенок, то хотя бы нейтральный, когда никому ни до кого нет дела. Они сами по себе, он сам по себе. А когда спохватятся, будет поздно. Хорошо бы вся троица, включая девицу, находилась вместе, рядышком, а не ныкалась по разным углам со стволами в руках. Накрывать нужно всех сразу, иначе ситуация может выйти из-под контроля и пойти по непредвиденному сценарию. Очень удачно получилось с упоминанием дня рождения, к такому случаю действительно можно приобретать ящик водки, а такую тяжесть Глафира вряд ли принесет сама. И тяжело, и неэтично коряжиться, когда рядом мужчина. Наверняка позовет покупателя. Отличный повод, чтобы войти в дом на законном основании.

Вадим покосился в сторону джипа. Олеся по-прежнему была в салоне и выходить из машины, похоже, не собиралась. Или не могла. Плохо, если так. На ватных ногах до спасительной пристройки быстро не добежишь. От машины до пристройки метров пятнадцать, и примерно столько же от дома до машины. Для пистолета тридцать метров не расстояние. Единственное прикрытие — изгородь, она хотя бы помешает вести прицельную стрельбу. А если у бандитов автомат? Никакая изгородь не поможет. Даже новая. Может, все-таки не нужно лезть на рожон, не нужно рисковать и доводить дело до пальбы, а загрузиться припасами и спокойно уехать? Не подставлять под пули ни Олесю, ни жителей деревни. Их хоть не видно и не слышно, но они есть, они тут, рядом, а пули свою жертву никогда не огибают и не выбирают. Свинцу все едино, кого разить, случайную жертву или намеченную. Можно представить, как поведет себя генерал, если пострадает хотя бы один случайный человек. Три шкуры спустит, это точно. Если будет с кого спускать.

Стоп, парень! А где же, позволь узнать, будешь ты сам, когда из окна загремят автоматные очереди? Что ты будешь делать, приятель? Лежать бездыханным на чужой кухне? Неужели допускаешь такую мысль? Зачем тогда ввязался в авантюру, зачем вез сюда Олесю, если сомневался? Не сомневаешься, а просто размышляешь? Не поздно ли спохватился? Вадим прикидывал возможные варианты, которых было не так уж много, всего два, когда в коридоре послышались тяжелые шаги. По коридору топала явно не Глафира. Дверь приоткрылась, представив взору Ковалева молодого парня с коробкой водки в руках. Парень показался незнакомым, детектив раньше никогда его не видел, но тем не менее сразу вспомнил. По описаниям Ломтя парень очень походил на одного из участников нападения на Хвороста, и если Ломоть не ошибся в составлении словесного портрета, это был Дутый. Точно, он. Невысокого роста, плотный, заметно сдвинутый вправо нос, широкие, словно надутые щеки, за которые он и получил свою кличку. Все сходится. Как же его фамилия? Кажется…

— Держи, — парень ткнул ношу в руки покупателя, — в машину сам тащи, я тебе не носильщик.

Вадим браться за коробку не захотел, а вместо этого полез в карман за бумажником. Небрежно обронил:

— Поставь пока. Сколько с меня?

— Откуда я знаю? — недовольно нахмурился Дутый, однако коробку на пол опустил. — Хозяйку спрашивай. Тащи коробку, придешь — рассчитаешься. И за водку, и за продукты.

Ковалев понял, что Глафира сейчас хлопочет над продуктовым набором для неожиданного покупателя. А что, интересно, делают Юрик и девица? И где они находятся, вот что главное. Хорошо бы на кухне, на виду, а не в зале за ширмой. Дутый не стал ждать, пока покупатель отсчитает деньги, он вообще не хотел вникать в финансовый вопрос и повернулся, намереваясь вернуться в дом. У детектива оставались мгновения, чтобы определиться в выборе варианта. Или отнести коробку, как подсказал Дутый, потом вернуться за продуктами, рассчитаться и уехать, не забыв извиниться за беспокойство и поблагодарить за содействие, или исполнить задуманный ранее вариант. Пойти на захват. Другими словами, не отступить и не смалодушничать.

Детектив избрал второй вариант, тем более появление в коридоре Дутого играло ему на руку. Юрик проявил непозволительную халатность, направив соратника в коридор и тем самым «распылив» силы. Такую ситуацию грех не использовать.

Бандита надо было вырубить капитально, не менее чем на несколько минут, поэтому Вадим вложил в удар всю силу. Он даже немного размахнулся для удара, к чему раньше никогда не прибегал, а всегда бил коротко, молниеносно и без замаха. И бил наповал. В этот момент Дутый уже брался за ручку двери и никакого движения за своей спиной не уловил. Только почувствовал острую боль в области шеи, вначале голова резко дернулась вверх, потом безжизненно упала на грудь, словно норовя успеть за рухнувшим вниз телом. Он даже не вскрикнул, а лишь слабо ойкнул и потерял сознание. Упасть Дутый не успел, детектив не позволил грохнуться плотному телу на пол, а бережно поддержал и аккуратно положил возле двери. Все получилось быстро и тихо, в доме ничего не услышали и не встревожились. Это хорошо, вторая стадия операции началась удачно. Как и задумывалось, как и должно быть. Теперь пора в дом, ведь Дутому не было резона задерживаться в коридоре.

Дверь Вадим открыл медленно, не торопясь, безо всяких рывков, и спокойно переступил порог. Юрик был на кухне. Он сидел за столом, вполоборота к окну, и наблюдал за улицей. За машиной. Бандит ждал, когда в поле зрения появится покупатель с коробкой водки в руках, а потому на открывшуюся дверь не отреагировал. Подумал, что вернулся Дутый. Первой на вошедшего обратила внимание Глафира, хлопотавшая возле холодильника. Она как раз достала из камеры батон копченой колбасы и собиралась положить в картонную коробку, уже наполненную различными яствами более чем наполовину, и так и застыла с колбасой в руках. Она будто вознамерилась опробовать батон в качестве средства самозащиты и приложиться хорошенько к голове визитера. Ковалев отметил, что кроме них на кухне никого не было. Девица, стало быть, прячется во второй комнате. В зале. Надо не забывать о ее присутствии. В этот момент Юрик, для которого застывшая фигура сожительницы не осталась незамеченной, начал медленно поворачивать голову в сторону двери. Или даже не поворачивать голову, а просто косить глаза. Появление на пороге покупателя, про чьи милицейские погоны Глафира уже поведала, в планы бандита не входило. Это хорошо виделось в холодных глазах, устремленных на вошедшего. Юрик правильно сориентировался в складывающейся обстановке и появление детектива расценил тоже правильно, но «врубился» недостаточно быстро. Он промедлил, потому что до последнего момента надеялся, что в коридоре ничего не произошло, и Дутый сейчас войдет следом за милиционером, и все устаканится. Однако дверь оставалась закрытой, и Юрик окончательно понял, что братан Дутый на этой уютной кухне уже никогда не появится, и мент пришел не за продуктами, а за ним, за Юриком. Сучара ментовская! Пронюхал все-таки, гад! Юрик рванул ящик стола, где наготове лежал ТТ, когда детектив был совсем рядом, в двух шагах. Бандит успел выхватить спасительный ствол, успел выставить руку навстречу взметнувшемуся над столом противнику, но воспользоваться оружием не успел. Мент оказался на редкость прытким, даже неправдоподобно прытким, и в тот момент, когда Юрик уже давил пальцем спусковой крючок, правой ногой наотмашь саданул ему по руке. И очень больно, причем. Как ломиком, и прямо по запястью. Однако пистолет бандит все же удержал. Даже когда грохнул выстрел, отдавшись в травмированном запястье новой болью. Выстрел пришелся в сторону, в пол. Бандит попробовал повторить попытку и перехватил пистолет в левую, здоровую руку, однако большего сделать не успел. Второй удар, тоже ногой, Ковалев нанес в голову. И угодил точно в висок. Юрик отрешенно отметил, что мент хорошо знает, куда бить, и рухнул возле стола.

Ковалев наклонился, косясь на дверь в зал, на мумию в обличье Глафиры, и поднял пистолет. Теперь другое дело. Глафира испуганно сжалась, уставившись на оружие, и утратила последние красные тельца на румяном недавно лице.

— Кто еще в доме? — негромко спросил Ковалев, отчего его голос звучал особенно требовательно и угрожающе. Или так казалось.

Глафира не спускала с пистолета глаз. Шевельнула губами:

— Никого, — и в подтверждение слов повела из стороны в сторону головой.

Это совсем хорошо, отметил про себя детектив. Значит, Глафира была той самой девицей, которая сопровождала Юрика и Дутого в поездке за золотом и которую видели его лейтенанты. Почему бы нет? Никакой надобности в женской компании не было, ее взяли разве лишь для конспирации, для отвода глаз. Как он взял с собой Олесю. Как она там, интересно, жива еще? Выстрел наверняка слышала, перепугалась до смерти, небось. Вадим снял с ремня наручники, завел бандиту руки за спину, защелкнул. Так спокойней. Улыбнулся, увидев, что Глафира наконец-то обратила внимание на батон в руке и положила колбасу на стол. Теперь и вовсе стало спокойно. Осталось спеленать Дутого, препроводить всех троих в машину, и можно будет звонить Алексею. Измаялся, небось, в ожидании звонка.

Вадим подошел к окну, раздвинул занавеску, и хотя Олесю за тонированными стеклами не увидел, помахал ей рукой. Пусть успокоится. Повернулся к хозяйке:

— Веревка есть?

Глафира стала еще бледней.

— Зачем? — выдохнула она, и если бы не догадалась присесть на стул, упала бы, наверное.

Еще спросить бы про мыло, и можно смело вызывать «скорую». Но усугублять и без того паническое состояние Глафиры детектив не стал. Хватит и двух полутрупов.

— Напарника связать. Мало ли, вдруг убежать захочет, когда очухается. Да и тебя не помешает спеленать, за компанию. Будешь знать в следующий раз, с кем связываться.

Глафира запричитала, заохала, засуетилась, не сводя глаз с правой руки детектива, и припомнила про веревку, снятую с колодезного ведра и хранившуюся в коридоре. Веревка стала не нужна после того, как Юра на зависть всей деревне провел в дом водопровод. Пробурил во дворе скважину, опустил туда насос со шлангом, и все, и никуда ходить не надо. Щелкнул включатель, и набирай воды сколько надо, пока с землей не пойдет. Благодать. Разве о таком хозяйственном мужике плохо подумаешь? Хоть в этот раз, хоть в следующий. Если он еще выпадет когда-нибудь в жизни, этот следующий раз.

Веревка подошла в самый раз, будто специально дожидалась своего часа. Тонкая, прочная, мягкая. И длинная, вдобавок, можно было не экономить, и спеленать братков-соратников по рукам и по ногам. Вадим так и сделал, и через пять минут грозные недавно бандиты превратились в подобие кокон, и самостоятельно не могли ни шагу ступить, ни руками двинуть. Имевшиеся в машине три пары наручников Вадим решил не использовать, а сделать упор на подручное средство, на веревку. Для большей убедительности в случайности появления.

Первой в машину проследовала торговка, спеленатые бандиты в ожидании своей очереди остались в коридоре. Из дома детектив и Глафира вышли под ручку, как старые знакомые, и со стороны их можно было принять за влюбленную пару. Олеся вышла из машины, сделала несколько шагов навстречу и остановилась. Сдержалась. Хотя скрывать радость было нелегко.

— Что там случилось? — обеспокоенно поинтересовалась она. — Кто стрелял? Ты не ранен?

— Все нормально, — бодро отозвался Вадим и так же бодро пояснил: — Представляешь: стою в коридоре, жду припасы, и вдруг из дома выходит парень, из-за которого рязанская милиция не спит уже третий год. И прет прямо на меня. С ящиком водки. Представляешь ситуацию? Я чуть в обморок не упал. Слава богу, быстро спохватился, а то не знаю, чем закончилась бы наша встреча. Он ведь не один там, а с напарником. Верно, хозяюшка?

Хозяюшка ничего не ответила, даже головой не кивнула, а покорно взобралась на сиденье. Глафира еще не отошла от потрясения и все происходящее воспринимала как должное, как веление судьбы, от которой, как говорят, не уйдешь. Вадим снова прибегнул к наручникам, уже опробованным на ее любимом Юрике, и пристегнул пассажирку одной рукой к каркасу сиденья. Так надежней. И дорога неблизкая, и в дом еще надо возвращаться, а оставлять арестантку без надзора нельзя. Олеся не в счет, с нее потрясений без того хватит. И что она сможет сделать, если Глафира вздумает пробежаться по родной деревне? Ничего не сможет.

Бандитов из коридора Вадим перенес на плечах, как лучших друзей, и в машину усадил бережно, почти заботливо. Оба пришли в себя, находились в добром здравии и сознании, хотя в состоянии далеко не радужном. Когда вся дружная компания разместилась в машине и можно было следовать в Касимов, Вадим достал мобильник. Леший, небось, с ума сходит в ожидании звонка.

— Привет, Алексей Иваныч, — Вадим говорил приподнятым тоном и будто удивленно, — извини, что отвлекаю. Не отвлекаю? Где сидишь? В баре пиво пьешь? Ни фига себе. А я из-за этой выпивки в историю влип. Представляешь, заехали мы с Олесей в магазин…

— С какой Олесей? — приглушенно протянул Алексей, для кого звонок хотя и стал радостным и ожидаемым событием, но от волнений пока не избавил. — Ты что, брал с собой Олесю? Ты что, совсем рехнулся? Ты знаешь, мудак, что я с тобой сделаю?

Вадим покосился на пассажиров и плотней прижал трубку к уху.

— Короче, магазин оказался закрыт, — как ни в чем не бывало продолжал Вадим, — а у нас ни выпить, ни перекусить. Представляешь, какой облом? Хорошо, соседский дедок посоветовал к продавщице домой наведаться. Ну и наведались. Никогда не догадаешься, чем закончился этот визит. Короче, встречаемся с хозяйкой, договариваемся. Стою в коридоре, жду, а мне навстречу, лоб в лоб, шагает Дутый. Я его сразу признал, его нетрудно признать, такие щеки одни на всю область. Да, тот самый Дутый, которого мы третий год ищем. Пришлось принять меры к задержанию. Хочешь верь, хочешь не верь, твое дело. Ты дальше слушай. Захожу в дом, а там за столом собственной персоной сидит… Знаешь кто? Хозяйка это само собой. Ладно, не мучайся, все равно не догадаешься. Юрий Осинный, вот кто. Да, тот самый Ося. За пистолет схватился, неразумный. С испугу, наверное. Не беспокойся, все нормально.

— Это я понял, — негромко сказал Алексей, — где они сейчас?

— В машине. Связанные. Обыскать дом? Когда я успел, тем более один? Ничего не осматривал и осматривать не собираюсь. Присылай своих ребят, пусть обыскивают. Это другое дело. А заодно за домом приглядят. И за магазином тоже. Разве я не сказал, где мы находимся? В Мухино. Да, у той самой Глафиры. Я сам не ожидал от нее такого.

— Все, выезжаю вместе с группой. По дороге встретимся. Тут для тебя, между прочим, новость появилась. Не хотел говорить, мудаку, но скажу. Не сейчас, при встрече.

Наверное, Алексей все-таки боялся, что бандиты могут услышать важную новость. Или хотел хотя бы таким образом достать детектива. А тот гнул свое, используя разговор как подсказку.

— Машина возле дома. Нет, не осматривал. Ладно, гляну. Все, до встречи.

Вадим вернул мобильник в карман. Повернулся к Олесе, подмигнул:

— Извини, Олеся Васильевна, пикник отменяется. Сама видишь, как повернулась обстановка. Придется возвращаться. Пойду их машину гляну, и поедем. Я быстро. Поглядывай тут.

И снова подмигнул. Приободрил, называется. Осознал, что оставляет невесту наедине с бандитами. И не сказал, куда бежать, если они развяжутся от пут. К дому, куда же еще. К непутевому жениху, под его защиту. Олеся покосилась на заднее сиденье и на всякий случай приоткрыла дверцу.

Ждать пришлось недолго, минут пять. А может, даже меньше, поскольку на часы Олеся не смотрела, а минуты тянулись томительно медленно. Время вообще будто остановилось, и когда Вадим наконец-то появился у машины, облегченно вздохнула. Кажется, сегодня ее мытарствам пришел конец. Вадим нес какой-то пакет и, судя по всему, тяжелый. Олеся не видела, как арестанты мрачно переглянулись, но не по причине появления Вадима, а из-за пакета в его руках. Олесе до чьих-то переживаний не было абсолютно никакого дела, и уж тем более до какого-то пакета, она даже не предполагала, что тяжелая ноша в руках детектива имеет непосредственное отношение к ее родному «Цветмету». И даже когда Вадим развернул пакет, не сразу поняла, что представшие перед глазами металлические квадраты есть не что иное, как золото.

— Видала? — Вадим посмотрел на невесту, потом на арестантов. — Вот это улов! Целый пуд, наверное. Едва донес. Сколько здесь, уважаемые?

Уважаемые промолчали. Посчитали, наверное, что для ответов еще не пришло время. Вадима такая несговорчивость не опечалила.

— В собачьей конуре прятали, возле машины, — радостно пояснил он, — представляешь? Такое богатство — и в собачьей будке! Вот это крутизна!

Реплика тоже осталась без ответа, и тоже не печалила. Ничего страшного, успеют, наговорятся.

— В машине не разговаривать, лишних движений не делать, водителю не мешать, — строго наказал Вадим, трогаясь с места, — ясно? Ну, с богом.

И задумчиво посмотрел назад. Применительно к двоим пассажирам, чьи руки по локоть в крови, упоминание бога звучало кощунственно. В разговоре с Осей и Дутым правильней вспоминать сатану, а не бога. Если бы эти двое вспоминали бога, хотя бы изредка, хотя бы раз в год, то за автомат не взялись бы.

Ладно, разберемся и с этим.

С Черенковым они встретились на полпути, на трассе Владимир — Касимов. Группа Алексея мчалась на выручку детективу на двух УАЗиках и «жигулях», и при виде столь внушительного эскорта Вадим первым делом подумал о шуме, произведенном в Касимове. Такая кавалькада не могла остаться незамеченной, поскольку касимовские авторитеты за своим земляком присматривают достаточно внимательно. Особенно гражданин Щепихин. В принципе ничего страшного нет, если авторитеты узнают маршрут движения группы, и даже пронюхают причину выезда. Плохо то, что криминальные авторитеты обо всех действиях оперативников узнают одновременно с ними, а иногда даже раньше. Оперативники еще только планируют операцию, а бандиты уже в курсе событий. Вот что плохо. О каком противоборстве преступности можно говорить при такой утечке информации?

Черенков в эти минуты о произведенном в городе переполохе не думал и в своей правоте был уверен на сто пятьдесят процентов. Он и так проторчал в Касимове непозволительно долго, едва до инфаркта не досиделся, он пил пиво, когда его друг шел на вооруженных преступников. Один. На такой поступок не каждый решится. Геройский он все-таки парень, этот детектив. Бестолковый, правда, дальше некуда. И упертый как баран. С удовольствием накостылял бы ему по шее, если б здоровья хватило. В том-то и дело, что не хватит, с таким суперменом весь касимовский УБОП не справится. Повязал двоих вооруженных преступников, и хоть бы хны. И это не считая Глафиры, а она хоть и баба, но если сковородкой шарахнет — мало не покажется.

— Здорово, Алексей Иваныч!

Вадим встрече откровенно обрадовался. Детектива можно было понять, бандиты не та компания, в которой можно кататься на машине и безмятежно любоваться природой.

— Здорово, — хмуро буркнул Алексей, радующийся благополучному завершению поездки не меньше детектива, и коротко скомандовал милиционеру с лейтенантскими погонами: — Арестантов в этот уазик, в Касимов их повезем, а женщину в тот. Ее прихватите с собой в Мухино, пусть поприсутствует при обыске.

Лейтенант коротко козырнул и переадресовал приказ подполковника двоим собровцам с автоматами в руках и в бронежилетах:

— Исполняйте!

Собровцы в мгновение ока оказались возле джипа, и через полминуты спеленатые арестанты-коконы были помещены в милицейский уазик. Один собровец сел рядом, уперев ствол автомата в бок оказавшемуся по соседству с ним Осе, а второй занял место рядом с водителем. Лейтенанту вместе с Глафирой и несколькими милиционерами надлежало проследовать дальше в Мухино.

— Поезжайте, мы поедем следом, — распорядился Черенков, и когда уазик развернулся и поехал в обратном направлении, напомнил лейтенанту: — С обыском не спеши, дождись владимирских оперов, а то они обидеться могут. Скажут, Леший поперед батьки в чужой огород полез. Все делайте вместе, сообща. Обыск проведите по всем правилам, с металлоискателем и при понятых. Все накладные возьми под свой личный контроль, иначе потом не рассчитаемся. Глафира баба ученая, это она сейчас как из ведра окатанная, а отойдет, всякое придумать может.

— Ясно, Алексей Иваныч, — лейтенант инструктаж выслушивал уже второй раз и готов был сесть в машину, — все будет в ажуре.

Черенков не отставал.

— Про оружие не забудь. В прошлый раз они с автоматом приезжали, не исключено, что в этот раз тоже. Вот теперь все, вот теперь можно в путь.

Уазик и жигуль тронулись почти одновременно, и по трассе в сторону Владимира помчались тоже рядом, не отставая друг от друга. Оперативники постояли несколько секунд, проводили машины взглядом и шагнули к джипу. В машине Алексей вспомнил, что с Олесей сегодня не виделся, и не мешало бы поздороваться. А заодно и повиниться за свою неосторожность, за то, что свел ее с таким непутевым человеком.

— Привет, Олеся Васильевна.

Олеся улыбнулась:

— Здравствуйте, Алексей Иванович.

Олеся старалась казаться спокойной, она все еще не отошла от переживания, она только сейчас осознала и поверила, что опасность уже позади.

Алексей не стал извиняться, не стал вообще говорить про их поездку, но детектива готов был испепелить взглядом. Это ж надо до такого додуматься, а? Беззащитную женщину повезти в бандитское логово. Ни ума, ни фантазии. Ни души, ни сердца.

Ковалев видел состояние Олеси, видел и понимал настроение друга. И соглашался с ним. Он прикрыл ладонью руку Олеси, лежавшую на подлокотнике сиденья, и негромко сказал:

— Прости меня…

Вадим избавлял убоповца от необходимости извиняться за чужую вину. Олеся высвободила руку, будто не желая принимать запоздалых извинений, и положила поверх ладони Вадима. Она нашла в себе силы улыбнуться и даже пошутить:

— Я ведь сама напросилась.

И посмотрела при этом назад, на Алексея, отметая все обвинения в адрес детектива. Тот непонимающе развел руками, и ничего не сказал. Отмалчиваться ему, правда, пришлось недолго. Вадим вспомнил про обещанную новость и спросил:

— Что ты хотел рассказать?

А сам косился на Алексея в зеркало заднего вида без особого интереса, будто догадывался, какую новость услышит. Или вообще заранее знал о ней. Скорее всего, так оно и было, этого Ковалева трудно чем-либо удивить.

— Керченский морской технологический институт, — с расстановкой, с интонацией сказал Алексей и замолчал. Дальше пусть расшифровывает сам.

Вадим обернулся. Черенкову показалось, что на непроницаемом лице друга проявилось какое-то чувство, кажется, он вроде как обрадовался. Оно и понятно, все-таки услышал очень важное сообщение. Олеся переводила взгляд с одного мужчины на другого, ничего не понимая, и когда Вадим продолжил черенковскую реплику, это больше походило на желание ввести ее в курс разговора.

— Дзюба учился в Керчи! — радостно подытожил детектив. — Вот видите? А я что говорил? Я сразу предполагал это! На каком факультете?

— Технология рыбных продуктов. Институт, правда, не закончил, ушел с четвертого курса.

Ковалев задумался. Информация требовала осмысления. Пока полная ясность появилась лишь насчет аттестата, хранившегося, стало быть, в отделе кадров института. Вопрос отпадал, Дзюбе школьный документ стал попросту не нужен. Но почему студент не получил диплом о незаконченном высшем образовании? Он же закончил три курса технического ВУЗа, а при его работе диплом был бы весомой бумажкой. Без бумажки я — букашка, а с бумажкой — человек.

— Ушел сам или вытурили?

— Сам. Отчислился.

Странно. Вадим повернулся к Олесе.

— Как думаешь, чем рыбный факультет мог привлечь вашего плавильщика? Почему не институт металлов и сплавов, как тебя? На этом факультете какие предметы изучают?

Олеся пожала плечами:

— Точно не знаю, но у технологов профилирующий предмет — химия. Общая, аналитическая, органическая, неорганическая, физическая, физколлоидная, экологическая. Каких только нет. Не пойму, почему он скрывал про институт? Странно.

Ковалев придерживался иного мнения и ничего странного в скромности студента не находил. Особенно когда услышал столь внушительный «химический» перечень. Дзюба молчал про институт, потому что не хотел иметь лишние вопросы в свой адрес, и учился не ради диплома, вряд ли нужного в предпенсионном возрасте, не ради карьеры, что также выглядело немного запоздало, а ради цели, гораздо более высокой. Ради торжества мысли, до которой не дошли даже высокопрофессиональные технологи, даже ученые. И никогда не дойдут, потому что они мыслят совсем иными категориями и в жизни опираются совсем на другие приоритеты и ценности.

— Придется ехать в Керчь, — подытожил Ковалев и снова повернулся к Олесе, — сможешь отпроситься на недельку?

Олеся улыбнулась. Видимо, она неплохо проявила себя в сегодняшней операции, если детектив намерен взять ее в Керчь. Хотелось бы надеяться, что не в качестве «крутой» напарницы, и что поездка не станет такой опасной, как визит в Мухино. А на юг, что и говорить, съездить очень хочется, сто лет уже не была на море. Наверное, вода уже прогрелась, и можно будет вдоволь накупаться. В песке понежиться.

— Смогу, — заверила Олеся и пошутила: — А за чей счет?

Вадим вздернул брови, изумленный такой непонятливостью, и серьезно сказал:

— За счет касимовского УБОПа, за чей же еще. Свои деньги нужно экономить, нам еще свадьбу справлять.

Алексей дернулся было отреагировать должным образом на столь вопиющую наглость детектива, норовившего запустить лапу в убоповские закрома, и пообещать не выделить ни одного рубля из скудных запасов, но упоминание о свадьбе вынудило промолчать. Может, детектив не шутит, может, действительно взялся за ум и наконец-то решил обзавестись семьей? Давно пора. Тем более такие замечательные невесты достаются не каждому и встречаются не часто. Одна на тысячу, если не реже. Такую золотую жену днем с огнем не сыскать, даже в прекрасном городе Касимове. Понял, значит, что судьбу нельзя упускать. Молодец, если так. Жалко, Олесю в Рязань увезет.

О деньгах Алексей говорить не хотел, вопрос с командировочными они спокойно решат завтра утром, в кабинете начальника милиции.

— А мне что прикажете делать? Шуметь, как я понимаю, не следует, но и без дела сидеть тоже не годится. Что же мне, опять в бар завалиться? Можно, конечно, но целую неделю вряд ли выдержу.

Вадим постучал пальцами по баранке, выбив какой-то незамысловатый мотив наподобие пионерского марша.

— С вашими барами мои ребята знакомятся, так что не надо им мешать. Шуметь тоже не надо, но небольшая активность не повредит. Думаю, завтра можно пригласить директора «Цветмета», показать содержимое пакета. Пусть поразмышляет, каким образом золото ушло с завода. Об этом золоте бандиты все равно пронюхают, так что скрытничать ни к чему. Это будет нелогично с нашей стороны. С арестантами побеседуй, но ненавязчиво, вроде как от нечего делать. С ними мы потом поработаем. Щепихина пока не тревожь, с этим зубром будем говорить, когда получим показания арестантов. Пусть еще немного погуляет на свободе. Что еще? К Друмову можно наведаться, фотографии показать, про золото рассказать, о житье-бытье побеседовать. Если Друмов признает Ломтя, если расскажет про их знакомство, про их сотрудничество, то мы сделаем очень большой шаг. Вот пока и все, а дальше сам смотри. Это твой город, ты тут хозяин. Тебе тут жить, не нам.

Концовка тирады получилась немного напыщенной, но откровенной и правдивой. И насчет хозяйского положения Черенкова, и насчет временного пребывания здесь рязанского детектива. И Олеси тоже. Увезет он ее, пожалуй. Точно, увезет. Упертый ведь как баран, и не только по работе.

В душе Алексея шевельнулась непонятная ревность, возникшая ниоткуда и неожиданно, и он на мгновение даже пожалел, что познакомил их. Сам поспособствовал тому, что из Касимова уедет замечательная женщина, и хотя ничего плохого в этом нет, но город немного обеднеет, а у его друга появятся новые проблемы. Обычные семейные проблемы, требующие большого внимания. Найдется ли у детектива время на их решение? У Алексея, как оказалось, не нашлось.

Дай бог, чтобы у Вадима с Олесей все сложилось как надо. По-доброму и по-людски.