Золотая мафия

Глава 8

За четыре дня, проведенные в камере, Ломоть о многом передумал и многое вспомнил. Вся жизнь прошла перед глазами, начиная с далекого беззаботного детства, обещавшего безоблачное будущее, и заканчивая нынешней незавидной реальностью, ограниченной мрачными стенами, жестким топчаном и скорым судебным приговором. Не таким рисовалось Ломтю сегодняшнее положение, совсем не таким. Даже в самых мрачных мыслях никогда не представлял, что страшное слово «арест» когда-нибудь будет внесено в милицейский протокол напротив его фамилии — Краюхин, отгородив на несколько лет от жизни. От нормальной человеческой жизни со всеми ее проблемами и радостями. От солнечного света, от городской суеты, от шумных ресторанов, от женского тела, которого коснется очень не скоро. Если вообще коснется. Этот пугающий вариант тоже нужно учитывать. И математика тут простая, безо всяких дипломов разобраться можно. Если, не дай бог, менты раскрутят «владимирское» дело на полную катушку, тогда к 28 годам, свободным и уже прожитым, можно будет смело накинуть лет пятнадцать тюремных. Это в лучшем случае, а в худшем, о чем не хочется даже думать, все двадцать. Если не «четвертак». А то и вообще пожизненное. Вот и гадай после таких раскладок о ближайшей перспективе, прибавляй к прожитым годкам неизвестные величины от 15 лет и до бесконечности. И получается либо цифра 43, если засветит «пятнашка», либо 48, если «двадцатник», и так далее до глубокой старости. До самой смерти. Блин, о таком лучше не думать. До чего же идиотские мысли приходят иногда в голову, не по себе становится. Надо о чем-нибудь веселом думать, а не о глупостях размышлять. Если такое вообще возможно в мрачной камере.

Ломоть пробовал закрывать глаза, чтобы не видеть голых неприветливых стен, как-то обмануть реальность и хотя бы в мыслях перенестись на волю. Он выискивал в памяти светлые моменты жизни, но это мало помогало. Разве лишь помогало заснуть, забыться на короткое время, благо внутренний распорядок заведения дневной сон не запрещал. Ломоть устраивал себе тихий час, как когда-то давным-давно в детском садике. Однако тихий дневной час отнимал сон ночной, и в первую же ночь, прокрутившись чуть ли не до утра и обмяв все бока на жестком ложе, арестант осознал тщетность своих попыток уйти от реальности. Ночные мысли были еще более безрадостными, чем дневные. Днем хоть людские голоса слышны, чей-то смех, пусть даже ментовский, чьи-то шаги по коридору, тоже ментовские, а ночью глухая тишина. От такой тишины может появиться звон в ушах. Где эти гребаные сыщики, куда запропали? Забыли про него, что ли. Повязали, скрутили, приволокли в застенок и смылись куда-то. Хотя бы с этими мудаками пообщаться, и то на душе полегчает. Интересно, что они там разнюхали, чей след взяли? С одной стороны, это хорошо, что сыщики на время про него забыли. Может, появились дела поважнее, чем возиться с Ломтем? Может, у него есть шанс пройти по статье о вымогательстве? Вряд ли. Очень уж решительно настроились менты, особенно рязанский детектив. Им будто хвосты прищемили. Землю под ногами роют, сучары, улики ищут. Что они все-таки надыбали против Ломтя, кроме визита к Друмовым? Кем сейчас занимаются, кого раскручивают. Похоже, кого-то крутого и авторитетного, если забыли про вымогателя-сутенера. Уж не самого ли Босса взяли в оборот? Не дай бог. Это полный кирдык, это можно сливать воду. Даже если у сыскарей ничего конкретного нет, сам по себе их нездоровый интерес к Боссу ставит крест на золотой жиле. А это означает, что о больших и всесильных «бабках» можно забыть. С завода Щепихин не уйдет, это как пить дать, про это нечего базар вести, он сросся с заводом крепче сиамских близнецов, но в любом случае притихнуть должен. Он мужик осторожный, не дурак. Недаром любит напоминать: за малым погонишься — все потеряешь. Даже свободу. К золотой жиле можно вернуться, когда менты через недельку-другую отрапортуют наверх о проделанной работе, получат причитающиеся премии и очередные знаки отличия — и успокоятся. Жила никуда не денется. Завод-то после ментовских проверок останется, его просто так в одночасье не закроешь, не спрячешь и с места на место не перевезешь. Можно, конечно, обнести еще парой полос колючей проволоки, в дополнение к нынешним четырем. Но все равно не поможет, потому что это не просто завод, а завод-кормушка, река денежная, власть и сила. Их власть, их сила, а не ментовки, не прокуратуры и прочих стражей закона вроде убоповцев, убэповцев, прокуратуры, оперуполномоченных и им подобных. Среди них есть «собаки на сене», те самые, которые и сами ничего не имеют и другим не дают. Взрослые люди, а живут старыми мерками, никак не хотят понять, что сейчас совсем иные времена, что сейчас страной правит не закон, а деньги. Большие деньги, которые у Ломтя есть и на которые он может купить что угодно и кого угодно. Даже суд, самый справедливый и неподкупный суд в мире, в полном составе и со всеми потрохами. И обязательно купит, даже если сыщики докопаются до поездки во Владимир. Только цена будет другая. Как говорит Босс, то, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. Или за очень большие деньги. И он прав. Он всегда прав, этот осторожный и хитрый Босс. Настолько хитрый, что давно усомнился в чужих способностях. А зря. Знал бы этот мудрец, предполагал бы, какая часть похищаемого с «Цветмета» золота остается у сутенера Ломтя, сон потерял бы. И не только сон. Придет время, Щепихин узнает истинные возможности скромного сутенера, его размах, его истинную силу. Придет время, Ломоть укажет временному Боссу его место. Но это потом, не сейчас. Сейчас важно заручиться его поддержкой, потому что он на свободе, все связи у него, как и все финансы. Без Босса «бедный» Ломоть хорошего адвоката не может нанять, не то что подкупить суд. О финансовых возможностях простого сутенера Ломтя никто знать не должен, чтобы не вызывать нездоровые вопросы. До поры до времени, конечно. Всему свое время, как говорят умные люди, а Ломоть к умным людям всегда прислушивался. Раньше это помогало, и в этот раз, бог даст, тоже поможет. Даже если гребаные сыщики копнут на полный штык.

Где они все-таки запропали, мудаки?

Ломоть переживал напрасно, сыщики никуда не пропали, никуда не исчезли и в это время находились в однокомнатной квартире плавильщика Дзюбы. Того самого Дзюбы, чья жизнь оборвалась сегодняшним майским утром столь трагично и загадочно. В опустевшей квартире сыщики находились не одни, а с оперативно-следственной группой. Фотограф, хотя особо запечатлевать и увековечивать было нечего, судмедэксперт, тоже вроде бы оказавшийся не у дел, и эксперт материаловедческого отдела. Этого спеца сыщики сами попросили приехать, надеясь, что он обнаружит в квартире золото. Не обязательно, конечно, золото в его чистом виде, а хотя бы свидетельства нахождения драгметалла в холостяцкой обители.

Однако «материаловед» тоже разочаровал. Золота в квартире бывшего плавильщика не водилось. Ни в слитках, ни россыпью, ни в виде украшений. Эксперт добросовестно обследовал все закутки квартиры, все карманы одежды, надеясь обнаружить в них следы желтого металла, но все старания оказались тщетными. Похоже, в этой квартире никогда не было ни золота, ни драгоценностей. Всем богатством погибшего была сберегательная книжка на 34 тысячи 450 рублей, еще 2 тысячи 15 рублей наличными, одежда и мебель. Мебель современная, богатая. Японский телевизор «Шарп», стенка, ковры на стене и на полу, в зале шикарная хрустальная люстра, кухонный гарнитур, импортный холодильник, прихожая, стиральная машина «Вятка-автомат». Одинокий Дзюба финансовых проблем не испытывал, жил для себя и в свое удовольствие. И правильно делал, благо зарплата позволяла. Судя по тому, что в доме не было найдено никаких почтовых квитанций, можно было предположить, что свою бывшую жену закоренелый холостяк деньгами не баловал. Видимо, не заслуживала. Такой невеселый вывод подтверждался и тем обстоятельством, что благоустроенная квартира не была приватизирована. Выходит, пусть достанется государству, чем бывшей жене? Здорово, видать, она его доставала, та еще ехидна.

Вопрос с квартирой прояснила соседка. Оказалось, что свою обитель Дзюба все-таки собирался приватизировать и завещать, как он говорил, кому-нибудь из соседок. Той, которая будет за ним ухаживать на старости лет. Шутил, наверное. Соседки обещания Дзюбы всерьез не воспринимали, ибо при его сравнительно небольшом возрасте и хорошем здоровье радужная перспектива светила не раньше чем через четверть века. Но все же отношения с ним старались не портить. На всякий случай. А теперь о квартире можно забыть. Не успел, горемычный, никого осчастливить. Вон как быстро все повернулось, как неожиданно. Правильно говорят, знать бы, где упадешь, соломку подложил бы. Самому покойному-то все равно, его теперь никакая квартира не интересует, кроме места на кладбище, а вот кого-нибудь из соседей мог бы хорошо поддержать. Не поддержал. Может, не успел оформить дарственные документы, а может, не захотел. Может, зло таил на соседей. Квартира чужим людям теперь достанется, дай бог, если хорошим.

Ковалев понимал, что соседи имели полное право сожалеть по поводу ушедшей из-под самого носа квартиры и в связи с этим вспоминать покойного не только хорошими словами. Тем не менее, плохого о Дзюбе никто ничего не сказал. Нормальный был мужик. Не шумел, не скандалил, не склочничал, соседей внизу не заливал, от всеобщих мероприятий не отлынивал. Незаметный был мужик, тихий. Новые жильцы вряд ли будут лучше. А то пошлет бог пьяниц каких-нибудь.

— Что будем делать, командир? — Вадим обращался к Черенкову как к руководителю группы. — Не пора закругляться с осмотром?

Алексей придерживался такого же мнения, уже не надеясь обнаружить в квартире ничего интересного. Все, что можно было обнаружить, обнаружено, а чего нет, то придется домысливать. Причина убийства безобидного плавильщика, а такая причина наверняка была, находилась вне квартирных стен.

— Поехали в отдел, — решил убоповец и махнул рукой.

Как Гагарин. «Он сказал: поехали, и махнул рукой»… Алексей улыбнулся. Не так уж все плохо, не так безнадежно, как можно подумать. Даже то обстоятельство, что пока не удалось отыскать улик, способных натолкнуть на версию о «бытовухе», тоже кое о чем говорит. Значит, причину убийства плавильщика нужно искать на заводе. Больше негде. А это тоже подсказка, тоже подтверждение правильности выводов насчет «Цветмета». Пусть и невеселых. В их работе вообще нет ничего веселого. И не может быть. Какое может быть веселье, например, от общения с тем же Ломтем, из-за которого в свой родной отдел ехать не хочется. А ехать надо. Ломоть парень крутой, ждать не любит. Обидеться не обидится, а замкнуться может.