Золото твоих глаз, небо её кудрей

Действие пятнадцатое. Бууп, или 6,99 Гц

18 декабря 312 года о. Х. Вечер.

Пучина морская.

Сurrent mood: fleeng/шкурное

Current music: Коррозия Металла — Низвержение в Мальстрём

До чего же уютно в корзиночке! Можно свернуться клубочком, поджав ножки. Крохотные ручки — нет, пока ещё только лапки, без настоящих пальчиков, пальчики вырастут через полгода^{114} — сжимаются и разжимаются от удовольствия.

Cопящий носик уткнулся в пузико другого котёнка. Базилио — взрослый — знает, что это его братик. Братика назовут Джоуль. В пятнадцать лет Джоуль умрёт при прошивке кибридной составляющей. Но это будет потом, а здесь, во сне, братик живой, тёплый и пахнет мальчиком. Запах щекочет нос. Хочется чихнуть, но пока не получается.

Жаль, что глазки закрыты. У котят манульей основы они открываются дней через двадцать или позже. Через семнадцать лет их удалят, чтобы вставить камеры. Разумеется, глаза ему отдадут — в банке с физраствором. «Мутабор» крайне щепетильно относится к биологическому материалу клиентов, особенно если работу оплачивает государство. Базилио оставил банку с глазами на подоконнике палаты. Он тогда очень старался быть мужественным и не сентиментальничать.

Но это всё будет потом, а сейчас — просто ничего не видно.

К маленькой головёнке притрагивается рука. Что-то щёлкает. Ухо пронзает короткая резкая боль. Взрослый Базилио понимает, что маленькому существу поставили на ухо казённую бирку — то есть разрешили жить. И опять: это он знает потом, а сейчас — просто больно и чуточку обидно.

— Бууп пуауо уууп апуу пупу, — звучит в ухе. Взрослый Баз слышит: «первичный биоконтроль есть, отнеси в прикормочную». Но то крохотное существо, которым он был когда-то, слов не понимает.

— Естественные роды? Может, отдать матери? На вскармливание? — он слышит эти слова сейчас, а тогда — чувствует, что его вынимают из корзинки на холод и куда-то несут.

— Бу уб уопупу молока пу пуппуппу, — булькает что-то вдалеке. Оставшегося в памяти звукового следа не хватает чтобы понять ответ.

— Ну и ладно. Противопоказания имеются?

Базилио очень хочет сказать, что противопоказания — да, имеются, вот же они все написаны в сопроводиловке. Но он не может докричаться из сейчас до тогда.

— Убу буупуп пуу накарябали бууп, пууубу бу не разберу, — комочек шерсти чувствует интонацию, недовольную и угрожающую, и тихо мяукает от страха.

— Тише, тише, — тёплая твёрдая рука проводит по головке, по спинке. — Стандартную смесь попробуй, а там посмотрим.

Базу хочется крикнуть, что от стандартного прикорма завтра разболится животик. Но тут в голове щёлкает, импульсные токи перестают воздействовать на подкорку и он просыпается.

Как обычно после электросна, кот сначала напряг и расслабил мускулы. Вроде бы ничего не отсидел и не отлежал. Теперь сигналы от вибрисс и чувство места. Белые волоски тихонечко подрагивают: лодка движется, винты мерно перемалывают воду. Навигатор под водой не работает — а и ладно, не очень-то и хотелось.

Базилио осторожно включает камеры. Выставляет тепловой диапазон около четырёхсот терагерц с захватом субмиллиметровой зоны. Успокаивающим зелёным мерцают стены. Спит рядом Алиса: ярче всего выделяется полуоткрытый рот. Внизу валяется тулово Буратины: на голодного и малахольного бамбука снотворное подействовало как удар по балде. Он лежит ничком и у него мёрзнет жопа: сейчас она чуть светлее стен. Зато крокозитроп в своём кресле вовсю переливается разными цветами — от жёлтого до малинового.

Кот не пошевелился, но Розан Васильевич каким-то образом почуял, что Баз проснулся.

— Доброго вечера, господин Базилио, — вежливо сказал он. — Как спалось?

— Нормальна — а — ау, — кот не смог сдержать зевок. — С Алисой как, чего?

— Шесть часов назад я сделал ей очередной укол, — сказал крокозитроп. — Посмотрите, вам что-нибудь видно в рентгене?

Кот попытался выйти в рентген. Увы, лодка шла на приличной глубине. Естественный радиационный фон падал ниже порога чувствительности его аппаратуры. Он не мог рассмотреть даже кости лисы. Единственное, что можно было разглядеть — это расплывчатый ком золотых монет внутри тела.

— Ничего не вижу, — признал он. — Пусть дальше спит.

— Всё-таки лучше бы сделать перерыв, — поразмыслив, сказал крокозитроп. — Тем более, есть вероятность, что сегодня мы до чего-нибудь доберёмся.

— До чего-нибудь — это до границы Зоны? — уточнил кот. — Как-то быстро. Я там больше месяца крутился.

— Во-первых, — наставительно сказал Розан Васильевич, — водные пути существенно удобнее сухопутных. Во-вторых, Зона — это ну очень сильно пересечённая местность. И в третьих — насколько я припоминаю, по Зоне вы шли не сами. Вас водили. За нос, — добавил он назидательно.

Кот смущённо отвернулся. Пару дней назад, давая мозгу необходимый перерыв между сеансами электросна, он болтал с крокозитропом. И спросонок выболтал ему историю своего хождения по Зоне — в том числе и про коварную Хасю. Нервно оглядываясь при этом на Алису — ему почему-то не хотелось, чтобы она это слышала. Но лиса только постанывала во сне.

Неприятности у Алисы начались одиннадцатого. Бешеные вектора на этот раз взялись за позвоночник. Лисе сначала стало трудно дышать, потом — сидеть, а потом она выла от боли и просила Базилио убить её немедленно. Лекарства не помогали. В конце концов, Розан Васильевич вколол ей что-то убойное из корабельной аптечки, отчего лиса впала в беспамятство — но, по крайней мере, перестала страдать.

Через пару часов на пульте начала мигать жёлтая лампочка. Озабоченный крокозитроп сообщил, что электричество на исходе, и придётся подняться наверх, поискать зацепление. Кот сначала обрадовался: ему очень захотелось подышать воздухом и посмотреть на солнышко.

С этим Базилио обломался, причём трижды.

Первый раз подняться не удалось: на поверхности штормило. То есть не то чтобы совсем штормило-штормило, но волнение было приличным. Через пару часов попытку повторили. Море было так се, но зацепления не было.

Розан Васильевич сверился с картами и направился к какому-то месту, где связь с Оковой была почти стабильной. На этот раз случилась другая беда: крокозитроп не успел вовремя выключить двигатели и те начали греться из-за тесла-наводок. Сработала автоматика и всплытие пришлось отложить. Вторая попытка была успешнее — если не принимать во внимание, что всплытие произошло в пять утра, никакого солнышка и в помине не было, а луну затянуло тучами. Они успели набрать немного электричества, когда рядом всплыла белая субмарина Ройал Нави. Удрать незамеченными удалось буквально чудом.

Крокозитроп спрятал катер в развалинах на дне и погрузился в размышления и вычисления. После чего сообщил коту, что берётся провести посудину максимально скрытно и без всплытий. Но для этого ему потребуется всё содержимое аккумуляторов. Для чего придётся ввести режим строжайшей экономии. То есть отключить вообще всё, что только можно отключить. Включая пассажиров.

Базилио немного поспорил, но выбора особенного не было. Так что пришлось соглашаться и участвовать.

Для начала Розан Васильевич вырубил берущий много энергии электролизёр, добывавший из воды дополнительный кислород, а регенератор воздуха установил на самый-самый минимум. То же он сделал с остальными системами. Баз тем временем устроил спящую Алису поудобнее и надел ей гигиенический пояс, который нашёлся в бортовых запасах. Буратине кот вколол то же самое снотворное, что и лисе — чтобы не мешался. Бамбук не возражал: ему было скучно и он предпочёл отрубиться. Для него пояса не нашлось, так что Базилио просто постелил под него разные тряпки, каких было не жалко. После чего заснул сам. Снотворное ему было не нужно: в кибридный комплект входила аппаратура гибернации. Она последовательно отключила ему все ненужные органы, начиная с желудка и кончая корой головного мозга. Последнее, что увидел кот — темноту: крокозитроп выключил освещение в кабине, оставив только пультовую подсветку.

Всю следующую неделю кот благополучно проспал. И даже не мёртвым сном: электричество растормаживало память, так что коту снились куски жизни, в основном — детство и юность. Через каждые тридцать часов срабатывало реле, кот просыпался. Первым делом осматривал Алису (Буратина такого внимания не удостаивался: чесгря, коту было всё равно, как там деревяшкин себя чувствует — хотя монета в бамбучьем желудке его интересовала). Немного беседовал с Розаном Васильевичем о том, о сём. И засыпал снова.

Что касается крокозитропа, тот держался молодцом. Кот не знал, давал ли себе Розан Васильевич отдых — но, похоже, нет. Потому что каждый раз, просыпаясь, он видел его нелепую фигуру, склонённую над пультом.

— Давайте всё-таки будить вашу подругу, — снова предложил крокозитроп. — Она без сознания уже седьмой день. Я беспокоюсь за мозговой кровоток. Могут быть последствия. Нет-нет, не беспокойтесь, ничего такого страшного, — поспешно сказал Розан Васильевич, заметив, как напрягся Базилио. — Но, допустим, проблемы с координацией движений. Сейчас это было бы очень некстати… та-ак, — тихо сказал он, смотря на приборы.

— Что там? — забеспокоился кот, выходя в видимый спектр и настраивая светочувствительность на максимум.

— Нет, показалось, — крокозитроп откинулся в кресле, почёсываясь третьей рукою. — Знаете, нам пора бы уже обсудить дальнейшие планы. Как говорят у вас на суше, договариваться нужно на берегу. У нас, правда, положение обратное. Но на суть это не влияет.

— Давайте обсудим, — согласился кот. Разговора на эту тему он ждал гораздо раньше, но крокозитроп его всё откладывал.

— Тогда давайте откровенно. В настоящий момент все преимущества в у меня. В конце концов, у меня есть жабры. Если с катером что-то случится, я, скорее всего, выживу, а вы нет. Кроме того, вы не умеете катером управлять. Но как только мы ступим на сушу, положение изменится, и не в мою пользу. К сожалению, мне абсолютно необходимо посетить Болотного Доктора. Понимаете?

— Понимаю, — сказал кот.

— Хорошо. В таком случае нам необходима полная ясность в отношениях. Насколько я понимаю, вы мне доверяете в достаточной степени. Иначе бы вы не согласились спать в моём присутствии. Вопрос в том, могу ли я доверять вам.

В наступившей тишине звякнула крышка чайника: катер слегка просел на левый борт.

— Не знаете, что сказать? — крокозитроп слегка искривил правую ротощель. — Хорошо, я вам помогу. Давайте подведём баланс. Я отдал приказ похитить вас и вашу подругу. Я участвовал в похищении. И я не сожалею об этом. Окажись я снова в тех же обстоятельствах, я поступил бы так же. Кроме того, я вас шантажировал и запугивал, намереваясь использовать вас для, — он запнулся, — для достаточно рискованной миссии. Весьма вероятно, что вы бы погибли. Даже не зная, за что. Или зная, что отдаёте жизнь за совершенно чуждые вам интересы. С другой стороны. Я не причинял физических неудобств и не унижал — ни вас, ни вашу спутницу. В пятом отсеке вы оказались не по моей вине. Уходя оттуда, вы убили нескольких матросов и офицера, и я не пытался вас наказать за это. Вы содержались в хороших условиях. В дальнейшем, когда лодка подверглась атаке, вы помогли мне ликвидировать нескольких мешающих мне субъектов, а я спас жизнь вам и вашим товарищам, причём всем, даже этому полену. Вы согласны с тем, что всё было именно так?

— В общем да, — согласился Баз.

— В общем — или да? — крокозитроп развернулся в своём кресле животом к Базилио, его глаз вытянулся на стебельке и блестел, как стеклянный шарик.

— Да, именно, — признал кот.

— Тогда вопрос. Я не прошу меня понять, извинить, встать на моё место и всё такое. Как я уже говорил, я не сожалею о своих действиях. Но сейчас ситуация изменилась кардинально. Так вот: вы готовы честно и без задних мыслей сотрудничать со мной далее? Не держа за пазухой какого-нибудь идиотского камня, желания мстить, чего-то ещё?

Базилио честно подумал.

— Да, готов, — наконец, сказал он. — Но не бесплатно. Вы говорили про клад…

— Подождите, — сказал Розан Васильевич, что-то переключая на пульте. — Вот так, пройдём здесь… Ну что ж. Думаю, что могу вам доверять. В разумных пределах, конечно. Теперь давайте по существу. И опять же, будем откровенны. Я всё-таки рыбон, хотя на суше жил достаточно долго. В Зону я иду впервые. Вы мне нужны в качестве проводника и личного гарда, второе важнее. Кроме того, мне нужны деньги вашей подруги. Не все, конечно, но соверенов триста точно. Так вот, деньги я беру в долг. Скажем, на полгода. У меня достаточно средств в банках Директории, чтобы не беспокоиться об этой небольшой сумме. Теперь о кладе с артефактами. Мне они нужны только в качестве платы Болотному Доктору. Вам они нужны для того же. Верно?

— Ну да, — подтвердил кот.

— В таком случае предлагаю не заморачиваться пошлой делёжкой. Предложим Болотнику бартер: весь клад в обмен на всю работу. То есть на перепрошивку меня и лечение Алисы. Вам ведь именно это нужно?

— А если он не согласится? — спросил кот. — Ну то есть возьмётся только за кого-то одного?

— Тогда мы обсудим ситуацию и выработаем приемлемое решение. Вас устраивают такие условия?

Кот не успел ответить: на пульте загорелось что-то красное, и тут же раздалось противное гудение.

— Эхолот, — озабоченно произнёс крокозитроп, нажимая на какие-то кнопки. — Нас засекли.

— Кто? — напрягся Базилио.

— Похоже на SPECTRE, — крокозитроп взял с пульта наушники и надел их на две свои трубы. — Да, так и есть, — сказал он, послушав. — Два гигантских спрута и несколько мелких. Видимо, автономная группа дальней разведки. Что же они сюда приползли-то… Уходим.

Розан Васильевич взялся за рычаги. Катер тряхнуло раз, другой. Алиса заворочалась во сне и сказала отчётливо: «иди ко мне». Кот дёрнулся, смутился. Понял, что крокозитроп это видел, отчего смутился ещё больше.

— Заметили, — бормотал крокозитроп. — Поворачивают сюда. А вот мы их так…

— Сейчас оторвёмся, должны оторваться, — крокозитроп чем-то щёлкал, смотрел на какие-то индикаторы. Глаз его болтался туда-сюда, вытягиваясь как только возможно. — Ага, вышли на прямую. Ну, теперь у них нет шансов. Плывут они быстро, но и устанут тоже быстро. А у нас винты… ы — ы — ы — ы! — крокозитроп внезапно побелел, все трубы его опали и разметались по плечам. Он бессильно сполз в кресле и умолк.

Коту тоже поплохело. Ощущение было такое, будто его накрыло мокрой, грязной и страшной тряпкой, и тую тряпку кто-то скрутил и принялся выжимать вместе с ним. Сердце ёбнулось в пол, желудок сжался до размеров напёрстка. В микрофонах загудели тяжкие, рвущие душу басы. Система ориентации выдала сигнал о сбое и отключилась. Но прочая аппаратура работала как прежде, колебания вибрисс распознавались и анализировались в реальном времени. И, наконец, в сознании кота всплыло системное сообщение: «Комбинированный инфразвук. 18,97 Гц / 16 Гц / 6,99 Гц.»

— Ып, — донеслось с пола. Кот вскочил, стукнулся затылком о какую-то железяку наверху, но к крокозитропу подобрался и кое-как усадил его на место. Розан Васильевич оказался лёгким, но твёрдым.

— Инфразвуковая атака, — сообщил ему кот.

— Знаю, — тихо сказал крокозитроп. — Природное оружие спрутов. Баз, я ничего не вижу. Что на экране? На большом, в середине?

— Полоски какие-то, — честно сказал кот.

— Горизонтальные?

— Да, — подтвердил кот.

— Это хорошо… Я трубчатый, — продолжил крокозитроп быстро, но без торопливости. — На меня звук действует очень сильно. Не могу достать глаз, мышцы скрутило. Встаньте за пульт, Базилио.

— Я не умею, — напомнил кот.

— Баз, вы же не идиот! Нам надо оторваться! А тут сложный рельеф. Мы можем врезаться во что-нибудь. Вставайте!

Пульт запищал, замигало что-то красное. На большом экране горизонтальные полоски вздыбились, образовав какую-то сложную поверхность.

— Поворачивайте быстро! — крикнул крокозитроп.

Полоски на экране поднимались слева. Баз схватился за длинный правый рычаг и потянул на себя. Лодка пошла вверх.

— Это всплытие! — заорал крокозитроп в полный голос. — Пережжёте катушки! Направо!

Баз нагнул рычаг направо. Лодка начала разворачиваться, опасную поверхность сносило влево. Кот лихорадочно осматривал пульт, пытаясь понять, что тут к чему.

Второй инфразвуковой удар был сильнее первого. Базилио чуть не вывернулся наизнанку. Нервы дрожали от ужаса. Что касается крокозитропа, тот снова сполз на пол и не подавал признаков жизни.

Но самое плохое было даже не это. Несколько приборных шкал погасли. Зато лодку стало ощутимо потряхивать. Откуда-то запахло горелой изоляцией. Похоже, резонанс где-то порвал проводку.

Кот подумал, что будет, если осьминоги поймают частоту биений двигателей, и прибавил ходу.

Третья атака была слабее. Однако источник инфразвука сместился мористее: похоже, осьминоги пытались прижать лодку к берегу.

Кот попытался уйти вниз, задел дно, выправился. Успешно миновал развалины какой-то огромной конструкции и чуть было не врезался в следующую.

Их накрыла новая волна инфразвука — да такая, что кот отключил микрофоны, чтобы хоть как-то уменьшить давление.

— Яюшки! Вы чё творите, скобейды блядские! — раздалось с пола. Это проснулся Буратина. Ему было очень скверно: снотворное, инфразвук и общая слабость тому способствовали. Всё же он нашёл в себе силы подняться и посмотреть, что происходит.

В неверном свете пультовых огней он различил кота, склонившегося над экраном, и тело крокозитропа на полу.

Скорее всего, и существо поумнее Буратины восприняло бы эту картину вполне однозначно. Что до бамбука, у него и тени сомнений не возникло: на борту переворот. Или, по крайней мере, попытка переворота.

Участвовать на чьей бы то ни было стороне бамбук не решился. Вместо этого он решил прижукнуться, а в случае чего — прикинуться спящим. Всё, что он сделал — это тихонько забился под кресло, на котором спала Алиса.

Розан Васильевич тихонько поднялся с пола. С усилием вытолкнул из живота стебелёк с глазом. Посмотрел на пульт. Что-то сказал. Не услышал ответа. Потряс кота за плечо.

— Что такое? — спросил тот, потом вспомнил о микрофонах и включил их снова.

— Рули заклинило, — сказал крокозитроп, показывая на светящуюся панельку. — Минуты через три мы врежемся. Мне жаль, Базилио. Давайте так…

Он стремительно протянул руку к пульту — и тут же кот ударил его со всей силы по хваталке.

— Люк открыть захотел? — ощерился он. — Чтоб мы все тут сдохли?

— Мне в самом деле очень жаль, — сказал крокозитроп спокойно, массируя ушибленную конечность. — Но я могу выжить в воде, а вы нет. Вы же профессионал, Базилио. Зачем погибать всем? У вас нет шансов, у меня есть небольшой шанс. Дайте его мне, Бази…

Инфразвуковая волна снова накрыла лодку. И особенно она пробрала Буратину.

Деревяшкин почувствовал, как его окунуло в ледяной ужас. Такой, которого не было даже перед биореактором. Всё его незатейливое существо лютейше перессало. Нестерпимо захотелось жить — ну вот просто как никогда ещё не хотелось.

Щёлочка в голове приоткрылась.

— Помогите, — сказал Базилио неизвестно кому.

— Спасите, — прошептал обоими щелями крокозитроп.

— Вытащите нас отсюда кто-нибудь, — простонала во сне Алиса.

/ ПОЛУЧЕНО

СИГНАТУРА

внешний запрос

ТИП ПЕРЕДАЧИ

ненаправленная трансляция 2-го типа /= «подача»

ТИП ЗАПРОСА

экстренная помощь /= уровень сигнала SOS 00

/ ПЕРЕДАНО

СИГНАТУРА

внутренний запрос /=?

/ ПОЛУЧЕНО

ГЛОБАЛЬНАЯ ПЕРЕМЕННАЯ СУБЪЕКТА: XY 4196A88675 amp;+CC90000FF0066+i(_0) /= Буратина

СТАТУС СУБЪЕКТА:

Ключевая фигура герметизации системы ВКК (1/5)

Назначено: XY 0000003439 amp;+________22135850+i(_0) /= Генеральный Дежурный /= Карло Коллоди

/ ПЕРЕДАНО

экстренную помощь оказать

/ ПРИНЯТО

КООРДИНАТЫ В ТЕНТУРЕ:

147776666260000.00030345576

321342573785000.00000000231

341985/24986970/9867966119988952

/ПОЛУЧЕНО:

УРОВЕНЬ

МНВ (минимально необходимое вмешательство)

//анализ ветвей событий…

/ ПЕРЕДАНО

пропустить через ворота технического шлюза контрольной точки квадрата 8885

доставить к накопительному терминалу А контрольной точки квадрата 8885

/ ПРИНЯТО

Ухнуло, тяжко застонало — с таким звуком, наверное, движутся горы, холмы, башни, мосты и другая недвижимость, когда она всё-таки движется. Вода внезапно вспенилась, завертелась, и лодку понесло в рокочущую гулкую дыру.

Как это было? Как великан сглотнул.

А что это было на самом деле, не увидел никто, даже спруты, бессмысленно и бездарно мечущиеся, тычущиеся в клубах поднявшейся со дна грязи, ила, придонных отложений — потревоженных, сотрясённых.

Ибо стало темно. Очень, очень темно.