Золото твоих глаз, небо её кудрей

Действие двенадцатое. Эфемерол, или Вриогидра не меняет планов

17 декабря 312 года о. Х. Утро

ООО «Хемуль», г. Дебет. Проспект возлюбленной вриогидры Морры.

Сurrent mood: hard/отмороженное

Current music: Борис Гребенщиков — Псалом 151

Как, как, как преуспеть в сфере недвижимости? Вот вопрос, волнующий всякого начинающего, неоперившегося ещё риэлтора^{95}. Мучительно-долгими вечерами вчитывается он в дорогие мануалы и руководства по обману и озалупливанию клиентов. Выписывает себе в тетрадочку всякие там «семь правил успешного продавца», «десять заповедей короля продаж», «двадцать восемь принципов успешной сделки» и тому подобную хуиту.

А ведь старый, опытный собрат его, уставший считать соверены на счетах, мог бы поведать юному коллеге истину: опыт и только опыт научит тебя! Иди сначала поработай в агентство. Набей положенное число синяков и шишек. Копи клиентскую базу, свой золотой рудничок. Набирай рекомендации. Заводи контакты среди тех, кто решает вопросы. Не щёлкай клювом, однако соразмеряй свои аппетиты с реальностью. Не берись за кусок, который не можешь проглотить; но коли судьба бросит тебе вызов — прими его. Ибо никто не пригласит тебя в риэлтерский клуб, что в Третьем Платёжном переулке, покуда ты не покажешь класс. Например — продашь кому-нибудь квартирку с окнами, выходящими на проспект возлюбленной вриогидры Морры.

Кстати. Если ты вдруг решил показать себя именно в таком деле — так уж и быть, подскажу тебе кое-что.

Во-первых, коренному уроженцу ООО «Хемуль» ты не впаришь такие площадя ни под каким соусом. Даже и не надейся. Но и со свежим иммигрантом тоже лучше не пробуй: ему всё расскажут и объяснят прямо в процессе сделки. Будет крик, скандал, тебе это надо? Твой клиент — это существо, перебравшееся в Хемуль пару лет назад и решившее, что оно тут уже всё понимает. Вот его-то и окучивай, вот его-то и пролечивай.

Лечить клиента нужно так. Сначала презентуй квартиру. Вечером, когда уже не страшно. Напирай на ширину лестниц и потолков: всё по полноразмерному конскому стандарту, потолки пятиметровые, холлы, лифт-платформа, и он работает всегда, даже в четыре утра. А полы, а мраморная отделка? Это строили для элиты, братан — говори покупателю. И сейчас ты можешь это взять по смешной цене, а неудобств твоих всего-то — два раза в день выйти покурить в коридорчик. Да ты посмотри, какой тут коридор! Где ты ещё увидишь такой коридор за такие гроши? Вот то-то.

Когда клиент впечатлится, выгуляй его по проспекту. Если клиент не дурак насчёт поебстись — своди его в «Розовый фонарик», что в доме 15а. У мадам Додо лучшие девочки и мальчики всех основ. Есть даже две настоящие эквестрийские поняши. Не беспокойтесь, они по няшу слабенькие, иначе им не дали бы вида на жительство. К тому же их услуги стоят дорого, а в очередь нужно записываться за месяц. Но оно того стоит! А какие птички! какие кошечки, лисички! Кролики, неутомимые кролики, влажные розовые писюнчики! А где ещё вы, уважаемый(ая), сможете попробовать настоящий моржовый хер?.. Если клиент такими делами не интересуется — ну и ладно, тогда порекомендуй ему лактерию «У вымени», что в 9/11 стр. 3. Там подают молочко и творожок с кое-чем интересным — ну то есть с метадоном, с эфемеролом, с дренкромом, прозиумом, ньюком, экстази, а если пошептаться с барменом и положить ему в лапу несколько золотых — то и с айсом. К молочку и творожку предлагаются свежайшие булочки, по словами знатоков — лучшие во всём Хемуле. Все, кто ходят в «Вымя», говорят, что ходят из-за булочек. Но мы-то знаем, ага-ага? Если окучиваемый клиент шибко культурный — с этим во Второй Платёжный, там огромный книжный магазин издательства «Тофсла и Вифсла». Все новинки сначала появляются именно там… А если клиент вообразил себя крутым перцем и ищет контактов — своди-ка ты его в клуб «Пещера Трофония» (дом 32/4 корп. 6 стр. 11, вход со двора). Надеюсь, ты уже старый член клуба и у тебя есть право на приглашение гостя? Если нет — какой же ты, к дефу, риелтор? Риэлтор должен быть пронырлив, всюду бывать и везде быть принят. Так что обзаводись скорее клубным билетом и веди клиента в «Пещеру». Там, под надёжной защитой багровых штор, за зелёными столами, собираются cr'me de la cr'me местного общества. Несколько удачных карточных проигрышей и вовремя забытых долгов — и новичок допущен к самым свежим сплетням. Впрочем, la m'disance et la calomnie можно услышать и в ресторане «Клевещер и Кровящур», где лакомятся стейками модные газетчики. Это не на проспекте, но тоже рядом — Малый Опционный, д. 2… Главное, чтобы клиент не подметил, что все эти притягательные места имеют одну особенность — ни одного окна, выходящего на сам проспект.

Теперь о главном. Разговор всё равно неизбежен, так что лучше начни его сам. Тут переходи с абсолютных критериев на относительные. То есть не пытайся убедить, что жить на проспекте так же безопасно, как в любом другом месте. Говори, что вот именно эта квартира чуть лучше, чем все остальные. Если она на верхнем этаже, говори, что сюда особо не добивает. Так, цветочки на подоконнике чуть-чуть подвянут в случае чего, и всех делов. Если на нижнем — говори, что возлюбленная вриогидра во время поездки смотрит обычно на верхние этажи. Если продаваемая квартира по правой стороне проспекта, говори, что с утра госпожа Морра добрее. Если по левой — говори, что к вечеру она устаёт и её взгляд теряет в силе. Если дом в начале проспекта, ближе к Правлению — говори, что вблизи Правления возлюбленная вриогидра мысленно погружается в дела и особо по сторонам не зырится. Если в конце… ну ты ведь умный парень (или смышлёная девочка), ты уже понял, да? В общем, внуши клиенту мысль, что если он в нужный час забудет выйти покурить или заснёт за столом, ничего ужасного с ним не случится. Ну, здоровьичка столько-то улетит, так ведь после хорошей пьянки здоровьичка тоже сколько-то улетает.

А если так, по-честному — хорош ведь проспект, ну вот хорош! Вот какой он чистый, просторный, оживлённый, вот как сияют фонари. Единственное стабильное зацепление в Хемуле — здесь, именно здесь. Это тебе не убогие окраины, где по утрам лампочки горят вполнакала, потому что аккумуляторы подзаряжаются. Тут электричество не экономят. Тут — день как ночь и ночь как день. Днём сияют рекламы, в зеркальных щитах плавают образы, исполненные соблазна. Вечером загорается подсветка, оживают плетения разноцветного дюралайта. Экипажи, кареты, носилки, шум, блеск, пьяный воздух, мнямммм!

И только дважды в день проспект пустеет. Лишь пронесётся одинокий взмыленный лихач, да пробежит на полусогнутых зазевавшийся пешеход. Вот сейчас он юркнет в какой-нибудь переулочек, чтобы только не увидеть чёрную карету, запряжённую слепыми потаскунчиками. И чтобы не приподнялась кружевная занавеска, и взгляд госпожи Морры не настиг несчастного.

Дважды в день катит по проспекту чёрная карета. Утром — в Правление. Вечером — в тюрьму Синг-Синг, чьи стены возвышаются на углу пл. Недокапитализации и ул. Мелкобуржуазной. Над воротами сакраментальная надпись — «Сrime Does Not Pay». Рядом — жёлтая башня с часами. Вриогидра Морра имеет в ней личные апартаменты — с единственным окошком, из которого любуется на прогуливающихся по тюремному дворику арестантов. В ООО «Хемуль» нет смертной казни. Её заменяет полугодовое заключение в Синг-Синге с обязательной прогулкой два раза в неделю. Этого обычно хватает. Хотя в «Пещере» вам расскажут, что недавно было два случая выживания: огромный бык, осуждённый за разбой, и юная змейка, киллерша, убивавшая собственным ядом. Бык вышел на волю слепым и безрогим. Змейка сохранила зрение, но осталась без зубов и с парализованными нижними конечностями. Их змейка ампутировала и послала в дар госпоже Морре — в благодарность за доброту: та никогда не рассматривала её пристально. По слухам, госпоже Морре змеиные ноги понравились, и она их не только отведала, но и заказала себе туфельки из снятой с них кожи. В чём ещё раз проявилось глубокое единение населения ООО «Хемуль» и его возлюбленной вриогидры.

Вот и сейчас — о, как стремительно пустеет проспект! Пулей пронёсся официант-хемуль, обнимая хлипкий стульчик. Высунулся из подъезда грач и тут же захлопнул дверь. Остальные попрятались по щелям ещё раньше.

А вот и карета. Цок-цок-цок — тащат её слепые потаскунчики. Говорят, их меняют после каждой поездки. Ну, может быть. О возлюбленной вриогидре Морре и её особом даре мало что известно точно.

Из переулка внезапно выскочила старая овца в драном пальто. Глаза у неё были красные, безумные.

— Вору-уют! — завизжала овца пронзительно — так, что в начале проспекта было слышно. — Везде вору-у-уют! — блекоча, она побежала за каретой, размахивая корявой палкой.

Карета ехала мимо, занавеска на окне не шевельнулась.

— Воруют! Доверенные блядь лица! — кричала овца. — Тащат и тащат! Вор на воре сидит! Правды нет! Всё продали! Ебут друг дружку, а деньги в кружку!

Карета ехала. Старуха бежала быстрее и карету уже настигала.

— Сикилявка! — закричала она, колотя посохом по лакированной дверце. — Злыдня! Трипонация! Ратуйте, зве…

Занавеска отодвинулась. Огромный круглый глаз сверкнул в стекле, как луна.

Безумная овца тяжело осела на мостовую. Та искорка жизни, что ещё теплилась в ней, мигнула и погасла.

— Плохая примета, — вздохнула госпожа Морра, оборачиваясь к попутчику.

Тот поморщился. Дрогнули рыжие усики на гладком, холёном лице.

— Обычная городская сумасшедшая, — сказал он. — У нас их тоже хватает.

— У вас — это где? — уточнила вриогидра.

— Мой адрес — не дом и не улица, — усмехнулся собеседник. — Я там, где ребята толковые. А толковые ребята есть везде, Аллочка. Даже у шерстяных.

— Их почему-то ко мне притягивает, — пожаловалась Морра.

— Толковых ребят или шерстяных? — не понял рыжеусый.

— Да если бы… — проворчала вриогидра. — Сумасшедших. Некоторые под колёса бросаются.

— Они не хотят жить и смерти ищут. Что ж в этом такого странного? — собеседник пожал плечами.

— Вот этого я никогда не понимала, как это можно не хотеть жить, — голос Морры стал влажным, чтобы не сказать плаксивым. — Они же такие счастливые… Могут ходить по улицам, сидеть в кафе, смотреть друг на друга и не бояться… — вриогидра демонстративно всхлипнула.

— Ну что ты, Аллочка, не надо, — собеседник осторожно погладил серую шерсть Морры. Та прижалась к нему и благодарно засопела.

Карету слегка тряхнуло на колдобине. Звякнула подкова.

— Спасидо, — сказала вриогидра, отстраняясь от собеседника. — Скажи, полковник, — её огромный глаз загорелся любопытством, — а тебя вообще можно убить?

Полковник Барсуков (это был он) почесал нос когтем. Немного подумал.

— Это как посмотреть, — сформулировал он. — Если теоретически, то да. Я сделан из мяса, а мясо мягкое. Но практически — вряд ли. Во всяком случае, цу Ха' на-ан. Это моя особая привилегия в тентуре. Скажем так: в меня можно выстрелить. Скажем, из лука. Но тетива лопнет. Или стрела пролетит мимо. Или между мной и стрелой кто-нибудь окажется.

— А как же со мной? — поинтересовалась вриогидра. — Ты сидишь рядом — и ты живой.

Барсуков посмотрел на Морру с интересом.

— Ах вот зачем была овца. Ты проверяла идею?

— Да, — призналась вриогидра. — Её специально сюда пригнали. Я хотела знать, отключается ли мой сглаз в твоём присутствии. Или это ты к нему так устойчив.

— Могла бы и просто спросить. Именно отключается. Овца умерла не от твоего сглаза, а от инфаркта. Сердечко не выдержало.

— Ты уверен?

— Аллочка, милая, я всё-таки барсук. Я разбираюсь в смертях и их причинах. Прикажи сделать вскрытие, убедишься сама.

Копна серой шерсти недовольно зашуршала.

— А если бы овца была здорова?

— Всё равно умерла бы. И всё равно не от твоего взгляда. Тентуракомпенсирует вмешательство в рисунок событий. И мы не можем заранее догадаться, как именно. Ибо она движет тайными пружинами и шествует по тёмным путям… Поэтому мы встречаемся вот так. В твоей карете. Это уж точно ни на что не повлияет. Давай всё-таки закончим о делах. Что у нас с трансляцией на Хемуль? Пора включаться, сроки все прошли.

— Я не изменила позицию, полковник, — голос Морры стал чётче и ровнее. — Мне нужна моя личная передача. Я хочу выступать перед публикой.

— Аллочка, ты же всё понимаешь., - сказал Барсуков таким тоном, каким уговаривают капризного ребёнка. — У нас нет столько передатчиков. Все жабы дохнут через три минуты твоего выступления. Улитки — через четыре. Мы уже пробовали, помнишь?

— Я помню, — голос вриогидры стал ещё твёрже. — И я тогда же сказала, что готова оплачивать любые расходы. Любые — значит любые. Хемуль — богатый домен.

— Хорошо, за жаб и улиток ты заплатишь. А операторская работа? Тут нужны разумные. Кто с ай-ай-кью больше семидесяти согласится работать оператором в твоей передаче? С хорошим шансом не дожить до её окончания?

— Откроем в Синг-Синге учебные курсы. Я готова выпускать заключённых на свободу после одной хорошей передачи. Кто не пойдёт добровольцем — сядет в зал, будет мне хлопать. Мои юристы уже всё проработали.

— Аллочка, — почти нежно сказал Барсуков. — Прости, но… Ты не умеешь общаться с аудиторией. У тебя нет актёрского мастерства. И ты не сможешь научиться. Ты изведёшь всех учителей, прежде чем чему-нибудь научишься. Ты когда последний раз была в театре?

— Позавчера, — надменно сообщила вриогидра. — Слушала оперу.

— В закрытой ложе? Слушала через слуховые щели? — уточнил полковник.

— М-мерзавец, — прошипела вриогидра, сверля его взглядом.

«Мерзавец» в устах Морры было оскорблением буквально смертельным. Обычная продолжительность жизни собеседника вриогидры после этого слова составляла секунды три. Но полковник даже не дёрнулся.

— Извини, Алла, — сказал он без тени раскаяния в голосе. — Кто-то должен был тебе это сказать.

Но Морра уже успокоилась.

— Допустим, ты прав, — сказала она. — Это значит, что навыки мне придётся нарабатывать самой. Я неглупа, схватываю быстро. Небольшой эфирный канал на маленькую аудиторию. Этоты способен организовать?

На этот раз полковник задумался крепко. Стало слышно, как потаскунчики звякают подковами по брусчатке.

— В принципе да, — осторожно признал он. — Но такие вопросы решаю не я. А там есть мнение, что твои пресловутые способности…

— Но почему? — буквально взвыла Морра. — Мы же проверяли! Мой сглаз не передаётся через эфир! Я могу выступать! В чём проблема?

— Черезэфир — не передаётся, — ответил Барсуков. — А вэфир? Если ты помнишь, кое-кто из участников проекта живёт исключительно в эфире.

— То есть это Алхаз Булатович упёрся, — усмехнулась вриогидра. — Себя бережёт. Настолько, что готов похерить весь проект.

— Он категорически против твоего присутствия в эфире, — признал полковник. — В любом варианте. Вот прямо совсем.

— И мы не можем без него обойтись? — по тону вриогидры было понятно, что вопрос задаётся не в первый и даже не в сотый раз.

— Никак, — тем же тоном отозвался полковник. — Он единственный из нас, кто разбирается в мультимедиа. И умеет направлять потоки в нужные головы. Но и ты его пойми, — продолжил он, поглаживая серый мех. — Призраки вообще очень пугливы. А наш гендиректор и не призрак даже. Он — мнимое отрицательное в глобальной переменной. Отражение тени. И он за своё призрачное бытие держится. Может быть, лет через двадцать… или тридцать… можно будет вернуться к этому вопросу. Но не сейчас. Кажется, приехали?

В самом деле, стук копыт затих. Зато раздался протяжный скрежет механических ворот.

— Не хочешь зайти ко мне? — предложила Морра. — Чайку попьём. Когда я ещё смогу с кем-нибудь попить чайку?

— Прости, дела. Мне нужно завтра утром быть у Тарзана, — сказал полковник, открывая дверь.

— Быстро же ты туда-сюда мотаешься, — Морра ухмыльнулась во всю пасть, показав клыки. — Небось, на тарелке летаешь?

— Уже нет. Есть другой способ. Извини, подробнее не могу. Ну, бывай здорова, Алла Бедросовна, — Барсуков приготовился захлопнуть дверцу.

— Подожди, — сказала вриогидра. — Мы не закрыли тему.

— Я так понял, что ты не будешь подключать Хемуль, — сказал Барсуков. — Прочие соглашения по этой теме остаются в силе, раз ты их не упомянула. То есть вы поставляете нам спайс и всё остальное. То есть статус-кво. Это не то, чего я хотел. Но время пока терпит.

— Ты не понял, — Морра чуть улыбнулась, показав кончики клыков. — С сегодняшнего дня я начинаю развёртывание вещательной сети на территории Хемуля. Если хотите трансляции своих программ — присылайте своих специалистов.

— Ты хочешь сказать… — протянул полковник.

— Да. Я приняла решение. Я не буду ждать тридцать лет. Я вообще не буду ждать. Все ваши медиа-технологии у меня есть. Включая дементоров. Я хочу свободно общаться со своими подданными. И я будус ними общаться, нравится это кому-нибудь или нет. Если Алхаз Булатович будет мне мешать — что ж, мы проверим его гипотезу. И я не огорчусь, если она окажется верной.

— Аллочка, — сказал полковник, оставаясь снаружи. — Ты помнишь, как мы познакомились? Ну, тогда ещё?

— Помню, — сказала Морра. — Я тогда была маленькая, белая и пушистая. Господин Мимикродонт наказывал какого-то проворовавшегося чиновника. Я делала ему минет, а ты выедал его мозг. Было смешно.

— И чем меньше мозга оставалось, тем больше он возбуждался, — закончил полковник. — Так вот, тогда ты была маленькой липупеткой. Ты смогла вырасти, потому что оказалась умнее, чем прочие существа твоей основы. Но сейчас ты перевозбудилась. Поэтому я и говорю: включи мозг. Не делай глупостей. Потому что я тебя, конечно, очень ценю. Но в случае чего — у меня есть обязанности, и я их исполню.

— А у меня, Гришенька, есть планы, и я их не меняю, — в тон ему ответила вриогидра. — Я не сверну, Барсуков, — сказала она, глядя глаза в глаза. — Убить меня можно, а остановить меня нельзя.