Царство Страшных

Двадцать один

— Ты должна заплатить богине десятину, чтобы войти внутрь Колодца Памяти. — Я повторила предыдущее наставление Фауны, когда изучала статую богини и змея в садах Гнева.

На ее лице не было вырезано никаких черт, но в волосах у нее были цветы, очень похожие на те, что я носила раньше. Ее изогнутые лезвия выглядели достаточно острыми, чтобы пустить кровь, поэтому я встала на край фонтана и прижала кончик пальца к одному из них. Единственная капля крови успела выступить до того, как рана зажила, не оставляя никаких признаков того, что она была только что. Теперь было странно вспоминать, что этой способности к немедленному исцелению не было всего два вечера назад. Замок хорошо и по-настоящему изменило меня. Но я бы не стала сейчас зацикливаться на этом.

Я осмотрела статую в поисках любого намека на изменение по сравнению с кровавым жертвоприношением.

Ничего не произошло. Было бы слишком удобно, если бы статуя волшебным образом ожила и показала, что изогнутый кинжал в ее кулаке был недостающим Клинком Разрушения. Но это, конечно, было бы неплохо. Гнев предупредил меня перед тем, как я ушла, что статуя, насколько ему известно, не скрывает легендарный клинок. Часть меня верила, что моя кровь богини откроет какое-то заклинание на статуе, о котором даже демоны не знали.

Увы, это было не так.

Я провела рукой по неподвижной воде отражающегося фонтана, наблюдая, как в него упала одинокая капля крови. Теоретически, капля крови должна была рассеяться, как только она присоединилась к остальной воде, но здесь действовала магия.

Единственная капля крови расширялась и росла. Он вращался вокруг бассейна, закручиваясь все плотнее по мере того, как прокладывал себе путь к центру.

Внутри спирали образовалась лестница рубинового цвета, исчезающая в зияющей тьме, которая опускалась ниже уровня земли. Произошло именно так, как объяснил Гнев. Он не мог пойти со мной — это было то, что мне нужно было сделать самостоятельно, — но это не помешало ему рассказать все, что он знал, как генерал, готовящий солдата к битве.

Я подобрала юбки одной рукой и ступила на малиновую лестницу. Я без страха следовала за ними, путешествуя под землю. Вода из отражающего пруда не коснулась меня; она расходилась с каждым шагом, который я делала все глубже в землю. Как только полностью погрузилась в воду, оставив позади прохладную зимнюю ночь, я остановилась на несколько минут, и продолжила, чем дальше я спускалась, тем свежее становился воздух. Температура меня уже не беспокоила, как раньше. Это было неудобно, но я не испытывала ни стука зубов, ни мурашек по коже.

Света не было, только бесконечная тьма, которая, казалось, становилась все гуще, всепроникающе с каждым пройденным мной метром. Но с моим бессмертным телом и чувствами я могла видеть почти так же ясно, как если бы это был солнечный день у берега. После нескольких минут быстрого движения лестница резко закончилась. Я встала на каменистую почву и оглядел маленькую пещеру.

Столб неестественного голубоватого света освещал колодец, сделанный из чего-то похожего на кирпичи из розового кварца, который располагался чуть в стороне от центра основания лестницы. Колодец Памяти. Я подошла ближе, отметив, что на некоторых драгоценных камнях по краю были вырезаны тайные символы и латынь. Я провела пальцем по углублениям, чувствуя, как сила, заключенная в водохранилеще, гудит на моей коже.

Я заглянула в волшебный колодец; вода была кристально чистой, демонстрируя то, что должно было быть тысячами кристаллов по всему его дну. Каждый драгоценный камень олицетворял воспоминание или кошмар. Что-то настолько ужасное, что тот, кто отпустил это воспоминание, не пережил бы его снова.

Я задавалась вопросом, приходил ли Гнев, чтобы найти воспоминание или потерять его. Это было не важно. Единственное, что сейчас имело значение, — это узнать как можно больше об этом клинке, который, согласно исследованиям Фауны, мог положить конец проклятию моего мужа. Я не могла упускать это из виду, иначе у меня не было бы надежды на успех.

Я перелез через невысокую стену и погрузился в воду, не обращая внимания на легкое покалывание холода, которое просачивалось сквозь мою одежду.

— Где Клинок Разрушения?

Я закрыла глаза и прислонила голову к колодцу, позволяя своему разуму сосредоточиться исключительно на ответе, который искала. Мои пальцы скользнули по нескольким кристаллам, прежде чем я остановилась на одном, который казался немного теплее. Фауна не упоминала ни о чем подобном, но, возможно, это был положительный признак того, что я привлекла правильное воспоминание. Был только один способ выяснить это. Мои пальцы сомкнулись вокруг кристалла, и я втянула воспоминание в себя, принимая его так, как если бы оно было моим.

Страх вцепился в молодого волка, вырывая крики из его и без того разорванного горла. Это был всего лишь щенок, но он почувствовал темную магию человека. Демона.

Его жестокий разрез рта сжался в тонкую линию, когда его взгляд цвета монет вернулся к ней. Она услышала, как он вошел в их дом, услышала приглушенные слова, которые он произнес с ее папой, и немедленно изменилась.

То, что, как сказал ей папа, не должно было быть возможным. И ошибка, о которой она немедленно пожалела, как только демон схватил ее за шею и поднял.

— Это твой первенец? Воин-гибрид?

Его тон намекал на недоверие. Щенок зарычал, обнажив свои маленькие клыки.

Глаза папы расширились.

— Да, ваше высочество. Само ее имя означает "посвященная Марсу", богу войны, как ты…

— Мне нет дела до смертных богов. Ей дадут настоящее демоническое имя, как только мы вернемся в мой двор.

Щенок в панике извивался в руках незнакомца. Она не знала, что такое двор, и не хотела выяснять. У папы перехватило горло; волчонок безмолвно умолял его забрать ее обратно, вырвать из рук этого незнакомца. Ее мать, женщина, которая по какой-то причине никогда ее не любила, уже легла спать. Если папа не спасет ее, никто этого не сделает.

— Ваше высочество, — папа расправил плечи, и в маленьком щенке вспыхнула надежда, — возможно, есть что-то еще, что я могу дать вам, чтобы погасить свой долг. Она всего лишь щенок. Тощий и ничем не примечательный. Позвольте мне вместо этого собрать достаточно монет. Или, возможно… возможно, мне удастся найти Клинок Разрушения.

— Ты еще не нашел клинок и, скорее всего, никогда не найдешь. — Незнакомец снова поднес щенка к своему лицу, внимательно осматривая ее. — Она изменилась, примерно на двадцать лет раньше, согласно вашей собственной истории. Мне это кажется довольно примечательным. А как насчет ее демонических способностей? Каким видом магии она обладает с этой стороны?

— Я… Я не уверен, ваше высочество.

Демон прищурил глаза.

— Солги мне еще раз, и я удалю этот надоедливый язык.

— Пожалуйста… — Голос папы был едва слышен, как шепот, прерывистая мольба, произнесенная сломленным человеком. Несмотря на то, что ее предупреждали не делать этого, волчонок использовала немного своей магии, чтобы успокоить его. — Пожалуйста, ваше высочество. Попроси меня о чем-нибудь еще. Пожалуйста, не забирайте мою дочь.

— Как чувствует себя твоя жена, поднимая побочный результат от демона, с которым ты переспал?

— Она вырастет и полюбит этого ребенка. Моя дочь не должна расплачиваться за мои грехи. Пожалуйста. Пожалуйста, заключите еще одну сделку.

Рот демона сжался в недовольную линию, когда ее младший брат закричал из своей кроватки.

— Твой сын тоже перешел пораньше?

Папа взглянул на колыбель, с трудом сглотнув.

— Нет, ваше высочество. Он не проявляет никаких признаков раннего перехода.

— Тогда наше дело на этом заканчивается. Отдай свою дочь и отойди.

Незнакомец дернул подбородком, и из тени выступил мужчина с оленьей шерстью и влажными карими глазами. Щенок заскулил, когда монстр — демон протянул руку и взял ее. Ее хныканье перешло в визг, когда он запихнул ее в мешок и затянул его потуже. Сквозь свои оглушительные вопли она услышала, как незнакомец сказал:

— Ты был достаточно глуп, чтобы торговаться с Домом Жадности. Я предлагаю тебе подумать о последствиях в следующий раз, когда рискнешь чем-то настолько ценным.

Слезы текли по моему лицу, и я стиснула зубы, сдерживая скорбные завывания, которые я все еще слышала, когда молодую волчицу забрали из ее семьи. Я чувствовала печаль, отчаяние, ужас, которые она испытала, но я ничего не могла сделать, чтобы помочь этому щенку. Я отчаянно искала в памяти подсказку, которая привела бы меня к ней, чтобы найти ее, как только я выполню свою задачу здесь.

Отец казался почти знакомым, но его черты были скрыты как темнотой комнаты, так и слезами волчонка. Я была почти уверен, что его акцент был из моей версии Изменяющихся Островов, но ничто не указывало на то, как давно это воспоминание было стерто. Это могли быть месяцы или десятилетия. Возможно, даже сто лет. И все же я чувствовала себя беспомощной. И я еще больше возненавидела Жадность.

Как он мог забрать чьего-то ребенка, независимо от того, что они поставили…

— Ребенок-гибрид. — Результат спаривания волка с демоном. Точно такой же, как я подозревала, была Веста. Если она все еще жива — а я в это верила, — то это воспоминание доказывало, что придворные слухи, которыми поделился герцог, были верны — Веста, должно быть, была несчастлива.

Если она вспоминала какое-то время со своей настоящей семьей, будучи оторванной от них… это было бы адом — жить со своим похитителем. Служить ему командиром. Я молилась, чтобы она сбежала от него, чтобы моя сестра каким-то образом помогла ей.

Я хотела вырваться из этого колодца и нанести визит Дому Жадности, чтобы отомстить за волчонка, но мне пришлось сосредоточиться исключительно на своем вопросе.

Подвиг более трудный, чем я себе представляла, учитывая ярость, бурлящую в моих венах.

— Где Клинок Разрушения?

Я отбросила камень памяти волчонка в сторону и обхватила пальцами другой, сразу же погружаясь в новое воспоминание…

Сурси услышала, как король приближается к своему тронному залу, его шаги были громкими, словно гром. Он был в отвратительном настроении, и чем ближе он подходил к ней, тем становилось темнее. Хорошо. Пришло время ему обратить внимание на ее просьбу, отнестись к ней серьезно.

Все, что ему нужно было сделать, это потребовать, чтобы Гордыня отдала ее дочь, запретил им жениться. Несомненно, у него была сила остановить такой нечестивый союз.

Если бы он хотел, чтобы Сурси навсегда покинул это царство, такое соглашение устроило бы их обоих. Все, что ей нужно было сделать, это разжечь его ненависть, пока она не сравняется с ее собственной. Она подумывала о том, чтобы принести свой пресловутый заколдованный клинок, если он откажется, но он был нужен ей живым. На сегодня.

Дьявол распахнул двойные двери, и Сурси почувствовал жар его великолепных крыльев, выставленных напоказ. Она не подняла глаз, отказываясь доставить ему удовольствие разглядывать его крылья, как это делали многие другие. Она видела их раньше, когда он изгнал вампиров в южный двор, обходя горы, принадлежавшие богиням, как будто они были прокляты. Его крылья были белым пламенем с серебряными наконечниками, смертоноснымм, прекрасными. И его самое ценное оружие, по словам ее шпионов. Не было ничего, что заботило бы его больше.

Военный генерал, несомненно, сделал бы очень многое, чтобы сохранить такой приз.

Отказываясь смотреть в его сторону, она погладила обнаженную кожу вдоль внешней стороны бедер. Она знала, что он не возбудится; ее поступок был направлен не столько на то, чтобы соблазнить, сколько на то, чтобы привести в ярость.

— Убирайся-. Его голос был резким, брутальным. Это сильно раздражало ее, хотя это было то, чего она хотела.

Внимание Сурси переключилось на него.

— Разговор с тобой не сработал. Ни логика, ни рассуждения. Теперь у меня есть для тебя довольно заманчивое предложение. — Поверх тонкого материала платья она медленно провела пальцем по вершинам своих грудей. Демон даже не взглянул вниз, но его тезка грех действительно охладил комнату. — Сними свои штаны.

Он скрестил руки на груди, выражение его лица было неприступным. Вспышка ярости вспыхнула в его золотых глазах.

— Убирайся, — повторил он. — Уходи, пока я тебя не вынудил.

— Попробуй. Одним нечеловечески грациозным движением она приняла вертикальное положение, ее длинное серебряное платье сверкнуло, как меч, рассекающий небеса. Пришло время начать их настоящую битву. Он был приятно раздражен, и она знала одну вещь — вспыльчивость может взять верх над кем угодно, включая демона, который правил гневом.

— Прикоснись ко мне, и я уничтожу все, что тебе дорого. Ваше величество.

Тон Сурси стал насмешливым, чтобы еще больше уязвить его.

Затем он рассмеялся, звук был таким же угрожающим, как кинжал, приставленный к ее горлу.

— Похоже, ты ошибаешься, — почти прорычал он, — нет ничего, что было бы мне дорого. Я хочу, чтобы ты убралась из этого царства до наступления темноты. Если ты к тому времени не уйдешь, я выпущу своих адских псов на волю. Когда они закончат, все, что останется, будет брошено в Огненное озеро.

Она была рядом с принцами Ада достаточно долго, чтобы знать, что он ждал, чтобы учуять ее страх. Когда он ничего не почувствует, у него возникнут подозрения, и ей нужно будет сохранить преимущество. Она дернулась вперед и перерезала себе горло клинком одним жестоким движением. Кровь залила ее мерцающее платье, разбрызгалась по гладкому мраморному полу, запачкала его манжеты. Она знала, что это будет последним оскорблением.

Невозмутимая своим новым порочным ожерельем, она отошла от него, ее улыбка была более порочной, чем у худшего из братьев дьявола. Она бы знала.

За исключением Гордыни, она пыталась соблазнить их всех, но безуспешно. Для группы коварных, эгоистичных демонов они, безусловно, защищали друг друга, когда дело касалось сердечных дел. Рана сама собой затянулась под его холодным, пристальным взглядом.

— Ты уверен в этом? Нет ничего, к чему бы ты стремился? — Когда он не ответил, ее раздражение усилилось. Она устала от того, что ей отказывали в такой простой просьбе. Они доверяли ведьмам не больше, чем ведьмы доверяли демонам. Изгнание ее дочери было бы лучше для всех. Не было никакой возможности, что он захочет, чтобы ведьма управляла одним из его драгоценных Домов. — Может быть, слухи, в конце концов, правдивы. В твоей бронированной груди нет сердца. — Она обошла его, ее юбки оставили кровавый след на некогда чистом полу. — Возможно, нам следует вскрыть тебя, взглянуть.

Она позволила своему вниманию задержаться на необычных серебристо-белых крыльях пламени у него за спиной, ее ухмылка стала дикой. Она дала ему ровно столько времени, чтобы на лбу появилась морщинка. Затем она нанесла удар. Одним быстрым щелчком ее пальцев его могучее оружие приобрело цвет пепла, а затем исчезло.

Сурси с удовлетворением наблюдал, как его охватила паника. Редкое проявление эмоций от демона, известного своим ярким темпераментом. Он неоднократно пытался — и терпел неудачу — призвать крылья.

— Вот трюк, такой же мерзкий, как сам дьявол. — Ее голос был одновременно молодым и старым, когда она произносила свое заклинание. Он выразительно выругался. — С этого дня и впредь проклятие будет распространяться по этой земле. Ты забудешь все, кроме своей ненависти. Любовь, доброта, все хорошее в твоем мире прекратится. Однажды это изменится. Когда ты познаешь истинное счастье, я клянусь взять все, что ты тоже любишь.

Сурси наблюдала, как он безуспешно пытался призвать свои крылья, надеясь, что он захочет их достаточно отчаянно, чтобы сделать так, как она просила, особенно с проклятием на нем сейчас. Все, чего она хотела, — это освободить свою дочь от распутного пьяницы. Чтобы обеспечить ей истинное счастье. И уберечь ее от этого жалкого царства. Сурси слишком долго стояла в стороне и смотрела, как тускнеет свет в душе ее дочери. Гордыня заботился только о себе, был неспособен посвятить себя одному любовнику. Что-то, что было бы прекрасно, если бы у ее дочери был такой же темперамент.

Сурси прищелкнула языком, разочарованная тем, что король не выпустил своего внутреннего монстра, чтобы дать отпор, и начала поворачиваться. Вместо того чтобы преследовать ее, он заговорил голосом, которым пользуются убийцы, прежде чем ночью перерезать кому-нибудь горло.

— Ты ошибаешься.

Сурси сделала паузу, бросив взгляд через плечо. Не многие осмеливались говорить о ее неправоте. Особенно после того, как отказался оказать ей услугу. Она была могущественным союзником и еще худшим врагом.

— О?

— Дьявол может быть противным, но он не показывает фокусов. — Его улыбка была медленной, насмешливой. — Он торгуется. — Сурси пристально наблюдала за ним, чувствуя, как ее магия пробуждается от тихой угрозы, которую он представлял. Воздух между ними был заряжен ненавистью. Он убил бы ее, не задумываясь, если бы у нее не было чего-то, чего он отчаянно хотел. — Хочешь заключить сделку?

Изначально она хотела заключить сделку. Однако, увидев его сейчас без крыльев, она наполнилась мрачным чувством ликования. Она ненавидела Гордость. Ненавидел князей Ада. И небольшая месть принесла ей больше удовлетворения, чем она себе представляла. И все же с ее стороны было бы упущением не выслушать его. Счастье ее дочери — вот что действительно имело значение. Она окинула его вниманием.

— Притворись, что я рассматриваю идею сделки, одну маленькую возможность для тебя снять проклятие и вернуть свои крылья. Каковы твои условия? — спросила Сурси.

— Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. — Голос короля демонов был низким, опасным. Он не колебался со своим ответом, что указывало на то, что он все обдумал, прежде чем предложить. Не то чтобы она ожидала чего-то меньшего от стратега боев. Прежде чем она смогла согласиться или спросить дальше, он добавил:

— Время будет измеряться в Семи Кругах. Ни в каком другом адском измерении.

В течение этого периода нога твоя не ступит ни в мой, ни в чей-либо из моих братьев Дома Греха, если тебя не пригласят. Если ты это сделаешь, то рискуешь навлечь на себя собственное проклятие. Которое я не раскрою, пока не станет слишком поздно.

Сурси задумчиво посмотрел на дьявола. Сделка была достаточно простой, но она заметила темный блеск в его глазах. Знал, на какую обманчивость это намекало. Гнев не был дураком. И она тоже. Соглашаясь на это, они шли на большой риск, но потенциально могли получить еще большее вознаграждение, было слишком заманчиво, чтобы отказаться.

— Я хочу гарантии, что никто, связанный с тобой или твоими братьями, не попытается покуситься на мою жизнь или каким-либо образом причинить мне вред. И если ты не сможешь снять проклятие в течение этого времени, оно никогда не будет отменено. Никакая магия, никакой обман, никакая сделка не будут иметь значения. На всю вечность у тебя никогда не будет того, что ты любишь больше всего.

— Когда я нарушу это, и когда я решу, что больше не хочу, чтобы ты оскверняла это царство, ты будешь изгнана из Семи Кругов. И ты должна стереть память об этом разговоре.

Сурси рассмотрел все варианты. Не так уж важно, победит ли он, главное, чтобы она получила то, к чему стремилась все это время. Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней должны были дать ей достаточно времени, чтобы довести свой план до конца. Хотя в других местах это могло бы быть ближе к двадцати годам. Независимо от того, сколько времени ей нужно было вытерпеть, если она никогда больше не будет иметь дело с принцами Ада, это была небольшая цена за вечность.

Ей не нужно было вспоминать этот разговор полностью, ей нужно было только вспомнить свою цель — защитить свою дочь. Зародилась идея.

До нее доходили слухи, что Старуха использовала магию, чтобы формировать воспоминания любого, кто пытался пересечь определенный горный хребет на юге. Но ее вмешательство было направлено только на один конкретный, загадочный Дом Греха, который стоял отдельно от всех остальных. Им правили не демоны, а нечто гораздо худшее. И это было единственное условие, которое король демонов забыл включить в свою сделку.

Возможно, пришло время нанести визит Дому Мести.

— Что насчет Изменяющихся островов? — она спросила. — Технически они являются своим собственным измерением.

Король, казалось, обдумал это. До нее доходили слухи, что ему не нравились острова, но она хотела подтверждения.

— Если ты хочешь быть изгнанной туда, в настоящий ад, будь моей гостьей.

— Знаешь, — она постаралась, чтобы ее тон звучал скучающе, — некоторые считают, что шесть-шесть-шесть — это знак монстра. Если я сотру это воспоминание, как я могу быть уверен, что ты не нарушишь своего слова?

— Ты прекрасно знаешь, что это символизирует равновесие. Естественный порядок. Не притворяйся невежественным, Сурси. Я чую твою ложь, и от нее воняет дерьмом. — Он позвал слугу, затем вытащил из внутреннего кармана куртки прозрачный гладкий кусок кварца. Сурси изо всех сил старалась не выглядеть удивленной. Дьявол пришел, готовый к битве. Мгновение спустя тот же самый слуга появился снова с контрактом и двумя кровавыми иглами. Беспокойство пробежало пальцем по ее позвоночнику, когда король протянул ей камень.

— Очисти память, и мы подпишем клятву.

Воспоминание внезапно оборвалось, и меня отбросило назад, в «здесь и сейчас».

Моя одежда промокла насквозь, вода была ледяной. И все же я была охвачен внутренним огнем, от которого воздух задрожал от внезапной жары. Я взглянула на свою руку, на измельченный кристалл в ней. Воспоминание не остановило, я раздавила его в кулаке.

Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. Гнев никогда не упоминал о часах, отсчитывающих наше время, чтобы снять проклятие. Но он хотел, чтобы я принесла ему клятву на крови в течение шести месяцев. А потом Анир также упомянул, что у него осталось шесть месяцев, чтобы полностью восстановить свою силу. Затем, конечно, последовал ехидный комментарий Сурси о том, что время в тронном зале течет быстро.

Я выругалась, используя все известные мне нецензурные слова и фразы. Учитывая ликование Сурси, у нас, вероятно, оставалось не так уж много времени.

Я хотела броситься в замок и узнать, сколько нам осталось, но с этим пришлось подождать. Я все еще не нашла то, что искал.

И сейчас, более чем когда-либо, мне нужно было выяснить, где находится Клинок Разрушения, чтобы я могла снять проклятие, пока не стало слишком поздно.

— Где Клинок Разрушения? — Я сосредоточилась на своем вопросе, подпитала его своей яростью и магией, и снова опустила руку под воду. Я схватила пригоршню кристаллов, и каждый, который пытался засосать меня в кошмар, был раздавлен в ничто. У меня не было ни времени, ни терпения разбираться с чьим-либо страхом. Я была страхом. И я способна стать кошмаром. Колодец памяти завибрировал, как будто он задрожала от всплеска моих необузданных эмоций. — Покажи мне, кто в последний раз видел Клинок Разрушения.

Сейчас же.

Мои пальцы сомкнулись на шероховатом кристалле, из которого потекла кровь. Шипение боли сорвалось с моих губ прямо перед тем, как меня затянуло в следующее воспоминание.

Когда сцена встала на свои места, я проглотила свое удивление. Казалось, секреты, которые люди в моей жизни хранили, не были полностью раскрыты.

До сих пор.