Троица

Октября 15-го дня

Настасья Петровна написала сие. Дела государские, как о том люди сказывают. Когда убили казаки славного воеводу Прокофия Ляпунова, ополчение земское из-под Москвы скоро разбежалось. А казаки не умеют одни без земских держать крепкую осаду. Пришел к полякам Сапега, съестного и военного запаса награбив вдосталь. Напали поляки из города, а сапежинцы снаружи на казаков. И отняли у них стену Белогородскую.

И пал гнев Господень на злого ратоборца пана Петра Сапегу, который пролил крови христианской тьмочисленные реки, словно в древние времена безбожный Батый или Мамай окаянный. Захворал Сапега и скончался в Кремле, и войско свое разбойное оставил без призора. Разбрелись сапежинцы по земле русской и стали воровать и насильничать пуще прежнего. А православные христиане, видя такое над собою чинимое злое ругательство и разорение, и оставшись не только без государя, и без патриарха (который в темнице, и неведомо, жив ли еще), но и без воевод — стали в леса уходить, и там собираться в полки, и атаманов избирать, и бить нещадно поляков и казаков, нападая внезапно и повсюду, где возможно, чиня им многоразличные пакости. Эти славные разбойнички именуются теперь шишами — прозвище зело смешное.

А король Жигимонт послал на помощь осажденным в Москве гетмана Ходкевича, который до сей поры воевал со шведами в Ливонии. И хотя шиши у Ходкевича много людей побили на пути к Москве, все же он с большою ратью достиг бывшего царствующего града; и стали польские люди весьма сильны. Казаки же ничего с ними поделать не могут.

А келарь Аврамий с архимандритом Дионисием шлют грамоты в города Российские: «Собирайтесь, мол, и вооружайтесь! Не прямите ни в чем ни литве, ни Маринке с сыном ее, ни казакам: казаки-де хотят воренка на царство, или же Иваньгородского вора признать истинным Димитрием. Идите, православные, свободить град Москву, спасать веру Христову!»