1066. Новая история нормандского завоевания

9. Север в огне: Рождество 1068 — зима 1069/70 года[223]

По замечанию Уильяма Кэпелла,[224] эрл Госпатрик (сын Малдреда, настоятеля монастыря Данкельд), отпрыск рода правителей Бамбурга, невероятно удачно вписывался в хаос, охвативший Нортумбрию, благодаря своим связям в Шотландии и Нортумбрии.[225] Отправляя Госпатрика на север, Вильгельм предпринял последнюю попытку поставить правителем в северные области англичанина в надежде примирить нортумбрийцев с нормандским владычеством. Но нортумбрийцы, как и следовало ожидать, взбунтовались и отказались признать эрла, присланного нормандским королем. Поскольку помощь из Дании, на которую они рассчитывали, так и не пришла, напуганные нортумбрийцы попросту бежали от приближавшихся нормандских отрядов в холмы и леса, прибегнув к традиционным приемам партизанской войны.

По всей видимости, король Вильгельм решил, что теперь ему поможет только дипломатия. Примирившись с епископом Этельвине Даремским, Вильгельм послал его вести переговоры с королем Малькольмом, рассчитывая, что тот если не лишит английских изгнанников своего гостеприимства, то хотя бы не станет оказывать им помощь в борьбе с нормандцами. Епископ вернулся в срок в сопровождении посланцев Малькольма, которые с готовностью поклялись от имени короля, что они принимают условия Вильгельма. Добившись, таким образом, желаемого результата и полагая, что Север усмирен, король Вильгельм вернулся в Глостер для празднования Рождества 1068 года.

Прежде чем вернуться на юг, король принял меры предосторожности, построив в Йорке замок и назначив туда нормандского кастеляна, Ричарда Фиц-Ричарда, и нормандского шерифа, Вильгельма Мале. Они оказались не менее жадными, чем был некогда эрл Тости, и принялись повторно собирать подать, которую король потребовал в 1068 году и сбор которой блестяще провалил эрл Госпатрик. Нортумбрийцы посчитали, что с них собирают скорее дань, чем подать, и отказались платить. Тогда королевские ставленники схватили тэнов, не внесших надлежащей суммы, и бросили их в темницу, а их владения были конфискованы. Эти конфискации оказались особенно выгодны для Вильгельма Мале — еще до наступления 1069 года он получил в свое распоряжение множество поместий. К осени 1068-го казна, которая хранилась в замке Йорка, пополнилась деньгами и сокровищами.

Вдохновившись этими результатами, король Вильгельм решил установить нормандское господство во всем Нортумберленде. В январе 1069 года он послал на север, в Дарем, Роберта де Коммина. С ним был отряд рыцарей и тяжеловооруженных пеших воинов, численность которого оценивают в 500 или 900 человек (в зависимости от того, включают ли пеших воинов в общее число людей в отряде). Де Коммина принял епископ Этельвине, который попытался объяснить ему, чего он должен остерегаться, и посоветовал поселиться вне Дарема, поскольку размещение в городе нормандского отряда может быть воспринято как покушение на права горожан. Нормандец пренебрег советом, прогнал епископа из его резиденции и сам обосновался в ней. При этом он стал вести себя в Дареме так, словно он только что взял его штурмом. Он позволил своим людям делать, что они хотят, во время возникших стычек было убито множество горожан — действия, которые даже по меркам военного времени расценивались как преступление.

Естественно, нортумбрийцы нанесли ответный удар, перебив нормандцев. Они подожгли епископский дом, де Коммин и его люди угодили в ловушку и были убиты, возможно, при попытке спастись. Мятежники, окрыленные успехом, собрали войско и решили выступить с оружием против нормандцев, обосновавшихся в Йорке. Имеются свидетельства, что они частично спланировали свои последующие действия. Вильгельм Жюмьежский говорит, что англичане построили замок (castellum) «с необычайно могучим валом» — указание на то, что нортумбрийцы укрепили стены Дарема, ожидая ответного нападения нормандцев.[226] Далее хронист заявляет, что, совершив «несколько нападений» (место не указано), они вернулись в Дарем, чтобы поджидать прибытия датского короля Свейна Эстридсена, «к которому послали гонцов с просьбами о помощи», и призвали жителей Йорка встать на их сторону. Они собрали деньги и оружие и приготовились держать оборону, выбрав своим королем «некоего отрока, благородного отпрыска рода Эдуарда», то есть Эдгара Этелинга.

Подойдя к Йорку, мятежники обрушились на город и осадили замок, убив кастеляна Ричарда Фиц-Ричарда. По-видимому, нормандский гарнизон поторопился пойти в атаку, рассчитывая отбросить нападающих. Нормандцы «опрометчиво вступили в бой внутри городских стен, но не смогли одолеть противников, существенно превосходящих их числом, и были все перебиты или захвачены в плен».[227] Горожане Йорка присоединились к восстанию, и вожди Северной армии под началом могучего тэна Аркхиля послали весть Эдгару Этелингу, предлагая тому приехать в Йорк и возглавить их. В 1065 году нортумбрийцы по собственной инициативе заменили эрла Тости на Моркара, теперь они сами выбрали себе короля, надеясь, что тот займет место Вильгельма. Но архиепископ Элдред умер прежде, чем нортумбрийцы сумели убедить его короновать Эдгара и помазать его в короли. Возможно, этим объясняется решение Вильгельма провести в Йорке придворную церемонию «ношения короны»[228] — он хотел показать, что в Англии есть лишь один законный монарх.[229]

Эрлы Эдвин и Моркар, видимо, решили на этот раз не принимать участия в восстании. Возможно, к этому времени они уже находились при дворе под своего рода домашним арестом. Но их подданные, мерсийцы и йоркширцы, думали иначе; как показывают последующие действия короля Вильгельма, взбунтовались Чешир и Стаффордшир, в борьбу включился Эдрик Дикий, а валлийский властитель Бледин двинулся со своими людьми в Англию, чтобы биться против нормандцев.

Вильгельм Мале в отчаянии просил о помощи, утверждая, что иначе ему придется сдаться. Вильгельм отреагировал мгновенно: он поспешил на север и обрушившился на врагов 20 сентября. Король «напал на них нежданно, придя с юга с огромной армией, и гнал их и убивал тех, кто не смог бежать, и убил многие сотни людей». Он снял осаду с замка, прогнал мятежников прочь и возвел еще одно укрепление, башню Бейли, на правом берегу реки, построив ее за восемь дней. Вильгельм отправил в погоню за бунтовщиками крупный отряд рыцарей, надеясь настичь врагов, которые к этому времени уже отступили в холмы. Его люди дошли до самого Норталлертона, однако там у них сдали нервы. Согласно северной легенде, святой Кутберт защитил свою землю от чужестранцев. На нормандцев пала некая «великая мгла»,[230] вероятнее всего — необычайно густой туман, в котором они потеряли всяческую ориентацию и в ужасе отступили в Йорк.

Говорится, что в бою за Йоркский замок важную роль сыграл Вильгельм Фиц-Осберн. Англичане, ворвавшись во двор замка, загнали остатки гарнизона в донжон. Фиц-Осберн, прибыв с большим войском, атаковал англичан на открытом пространстве и многих из них перебил. Воины гарнизона, увидев происходящее, также бросились на противника и уничтожили тех, кто еще оставался в живых.[231]

Короля Вильгельма не смутило возвращение отряда, преследовавшего бунтовщиков: это была только демонстрация силы — он не собирался пока заниматься Даремом. Восстановив свою власть над Йорком, он вернулся на юг, намереваясь провести пасхальное собрание двора в Винчестере. Был март 1069 года. Король оставил в Йорке более твердого наместника — грозного Вильгельма Фиц-Осберна. Король высоко оценил его заслуги, свидетельством чего служит грамота, составленная в церкви Святой Троицы в Руане, по которой Фиц-Осберн жаловал этой церкви земли в Винчестере. В ней Фиц-Осберн именуется «распорядителем дворца» — то есть сенешалем королевского дворца; до него эту должность занимал Роберт Фиц-Уимарк.[232]

Король Вильгельм по обыкновению созвал королевский совет на Пасху в Винчестере. В ходе этого собрания имел место любопытный эпизод, который раскрывает характер Вильгельма. Королю случилось пожаловать фьеф некоему аббату. В ходе церемонии он сделал движение рукой, будто хотел пронзить аббата, чтобы подтвердить бессрочность дара. Король перевел всё в шутку, сказав, что хотел лишь посмеяться, но какое присутствие духа потребовалось от обеих сторон! Вильгельм был склонен к подобным демонстрациям своей власти, представляя их как проявление веселого нрава.

Примерно в это же время Эдгар Этелинг и его ближайшие сподвижники поспешно вернулись в Шотландию. Но это возвращение было лишь прелюдией к восстанию, которое окажется куда опаснее мятежа 1068 года. Несмотря на явный успех, король Вильгельм из осторожности отослал королеву Матильду обратно в безопасную Нормандию.

Летом, приблизительно 24 июня, «сыновья Гарольда» предприняли вторую попытку вторжения, приведя с собой, как сказано в Англосаксонской хронике, 64–66 кораблей,[233] то есть около двух тысяч воинов. Они вошли в устье реки Тау и принялись грабить Девон, напали на Эксетер, но были отбиты гарнизоном замка Ружмон при поддержке горожан. Их затем окончательно изгнало войско под предводительством графа Бриана Бретонского и Вильгельма Гуальди. Утверждается, однако, что «сыновья Гарольда» отступили только после того, как потеряли 1700 человек, «среди которых было много могучих воинов, и не положи ночь конец сражению, все они пали бы, сжатые косой смерти». Для «сыновей Гарольда» это нападение обернулось катастрофой, они покинули берег Англии всего на двух кораблях и больше не решались сразиться с нормандцами. Попыткам англичан сбросить «норманнское иго» сильно мешало отсутствие предводителя, который бы координировал и направлял их усилия. В «Малой Книге Страшного суда»,[234] содержащей в том числе результаты переписи Девона, из которых составлен соответствующий раздел в «Книге Страшного суда», упоминается о том, что девять маноров, принадлежавших Юдхаэлю из Тотнеса, были разорены «ирландцами».[235]

Примерно в это время прибыли наконец датчане — это случилось в период между 15 августа (день Успения Богородицы) и 8 сентября (день ее Рождества)[236]; как уже бывало, король получил эти известия на охоте, на сей раз в лесу Дин. Датчан возглавлял ярл Асбьорн, брат Свейна Эстридсена, и ярл Туркиль в сопровождении трех сыновей датского короля, Харольда, Кнута и Бьорна (которого также называли Леризом). С ними прибыл епископ Кристиан Орхусский. Датский флот, состоявший не менее чем из двухсот сорока кораблей, последовательно разорял юго-восточное побережье Англии, начиная от Дувра и далее до Сандвича, затем двинулся к берегам Восточной Англии, напав на Ипсвич и Норидж. Однако датчанам не удалось захватить ни одного из этих городов; в Норидже обороной руководил Ральф де Гаэль, который «обрушился на врагов, и многие из них нашли свою гибель в воде». (Люди Свейна, вероятно, не могли сражаться против гарнизонов, оборонявших замки.) В одном только Ипсвиче было убито по меньшей мере пятьдесят датчан.

Ордерик Виталий пишет, хоть это и кажется странным, что короля Свейна сподвигли на этот поход «смерть и несчастья, которые поразили его людей в Гарольдовой войне». Однако у нас нет никаких свидетельств того, что датчане бились при Гастингсе, хотя Вильгельм из Пуатье намекает на это. Вероятно, обоих нормандских хронистов ввели в заблуждение датские имена тэнов из Дэнло, и они решили, что это датчане. Или же, возможно, среди хускерлов Гарольда были наемники из Дании. Более убедительно звучат слова Ордерика, что действия короля Свейна проистекали из «его желания получить королевство, на которое он, будучи nepos (то есть родственником) короля Эдуарда и сыном Хардакнута (sic!), имел наследные права».[237] Король Свейн, сын сестры Кнута Могучего Эстрид, приходился родственником и Хардакнуту, и Эдуарду. Эдуард и Хардакнут были сводными братьями (матерью обоих была королева Эмма). Хардакнут был кровным двоюродным братом короля Свейна, так что по понятиям того времени считалось, что датский король и Эдуард также состоят в родстве. Свейн и Хардакнут договорились между собой, что тот из них, кто проживет дольше, унаследует трон второго — во всяком случае, так утверждает Адам Бременский, в сочинении которого содержатся эти сведения. Свейн говорил, что он заключил такое же соглашение с Эдуардом.

Похоже, в то время существовал любопытный обычай, согласно которому при заключении мирного договора в него включался подобный пункт, дававший каждому из участников право (довольно зыбкое, впрочем) претендовать на трон соперника после его смерти. Такие притязания, как и притязания Вильгельма Нормандского на английский трон, могли быть реализованы исключительно с применением силы.

В сентябре датчане обосновались на реке Хамбер, и англичане стали стекаться к ним. Иоанн Вустерский упоминает о том, что пока датчане стояли в Хамбере, прибыли какие-то другие корабли. Возможно, это была шотландская флотилия, доставившая на подмогу датчанам Эдгара Этелинга и его людей. В Линкольне произошла схватка; гарнизон замка отразил нападение, неожиданно атаковав противника и взяв в плен множество англичан. Это были люди Этелинга, пришедшие с целью захватить провиант; к счастью, сам Эдгар избежал ранения и плена.

Ордерик Виталий называет имена нескольких сторонников Эдгара Этелинга в этом походе. Он упоминает эрла Вальтеофа, тэна по имени Сивард (вероятно, имелся в виду богатый северный тэн Сивард Барн) и тэна, которого Ордерик именует «Аделинус» (не идентифицирован; возможно, «Аделинус» — это Этельвине, и речь, таким образом, идет о самом епископе). Симеон Даремский сообщает, что в это же время эрл Госпатрик привел в войско мятежников своих нортумбрийцев; к нему присоединились герефа Мэрлесвейн и некоторые вожди йоркширцев, такие, как Аркхиль, Сивард, сын Этельгара, Карли и четверо его сыновей (Кнут, Сумерлет, Торбранд и Гамал),[238] а также оставшийся неопознанным «Элнокус» (возможно, Элнот, предположительно, сын Эдрика Дикого). Среди мятежников были знатные люди из Восточной Англии — это видно из данных об изгнанных жителях данного региона, относящихся ко времени после подавления восстания. Изгнанниками стали Эльфволд, настоятель монастыря Сент-Бенет-эт-Холм, Эдрик, бывший кормчий короля Эдуарда, тэн Рингульф из Оби и Этельсиге, настоятель монастыря Святого Августина в Кентербери, нашедший пристанище в Ремзи.[239] Все они в конечном итоге отправились в Данию. Вполне вероятно, что участником этого восстания был линкольнширский тэн Херевард. В легенде о нем рассказывается о его участии в волнениях в Нортумбрии и о встрече с Гилбертом из Гента (одним из Йоркских баронов), хотя эти события ошибочно отнесены к 1063 году.

Тот факт, что тэн Карли оказался в одной компании с эрлом Госпатриком, сам по себе свидетельствует, насколько сильна была ненависть нортумбрийцев к правлению Вильгельма. Карли убил Элдреда, дядю Госпатрика, а Торбранд Холд[240] (чье прозвище дало название местности Холдернесс) убил эрла Ухтреда, деда Госпатрика, — и всё же они оказались готовы забыть о вражде и сообща бороться против нормандцев. Самые разные силы совместно выступили против короля Вильгельма: род правителей Бамбурга, наследники Торбранда Холда и каноники собора святого Кутберта. Они пылали ненавистью к нормандцам, занявшим принадлежавшие им некогда земли, — например, поместье Карли Ханманби находилось ныне в руках Гилберта из Гента.[241]

К тому времени король Вильгельм был хорошо осведомлен обо всех этих событиях и о действиях эрла Вальтеофа. Вильгельм Мале сообщал из Йорка, что сможет продержаться «год, если к тому будет нужда» — так, во всяком случае, он опрометчиво хвастался королю. Король уже знал, что все английские вожди двинулись к Йорку навстречу датчанам, «и все люди тех земель, пешими или конными, с радостью собрались в огромное войско; и все они безбоязненно пошли к Йорку и разорили и разрушили замок».[242]

Было уже 19 сентября, и нормандцы в Йоркском замке приняли упреждающие меры, чтобы не повторилась история нападения 1068 года. Они спалили дома вокруг замка, создав тем самым «мертвую зону» — открытое пространство под стенами (вероятно, речь идет о замке, находившемся на месте современной башни Клиффорда). Но огонь быстро перекинулся на другие постройки и уничтожил значительную часть города, включая Йоркский собор. Датчане прибыли в Йорк 21 сентября, но долго там не задержались. В городе нечего было грабить, а осадных приспособлений у них не было. Однако пожар заставил гарнизон покинуть укрепление; говорится, что англичане перебили 3 тысячи нормандцев (вероятно, число преувеличено). Одному только эрлу Вальтеофу приписывается убийство сотни человек. Тела погибших не были похоронены.

Есть свидетельства, что бунтарские настроения распространялись всё шире. В хронике монастыря Абингдон говорится, что «поднимались люди всех сословий» и что «множество заговоров плелось в королевстве Английском теми, кто не желал терпеть непривычное иго чужеземцев». Как явствует из других источников (и это подтверждает автор Абингдонской хроники), люди прятались в лесах и на островах, «живя, словно изгнанники, нападая на тех, кто встречался на их пути». Такого рода действия ассоциируются с Херевардом.

В той же Абингдонской хронике сказано, что некоторые люди старались убедить датчан отправиться в Англию, но когда те откликнулись на зов, они в свою очередь принялись грабить и жечь города, забирая в плен множество людей. Описание весьма напоминает то, что происходило в Фенленде начиная с 1069 года. Монастырский хронист признает, что у англичан недоставало собственных сил, чтобы дать решающий бой Вильгельму, но они не желали отдать ему королевство без борьбы. Источник сведений абингдонского хрониста известен: в хронике указано, что епископ Этельвине Даремский, один из тех, кто упорно сопротивлялся нориандцам, попал в руки Вильгельма в 1071 году и был привезен в Абингдон, где «окончил свои дни в заточении».

Тем временем и в других частях Англии, особенно в западных областях, начались мятежи. Весь юго-западный полуостров поднялся против нормандцев; восстания полыхали также в Чешире и Стаффордшире. Ситуация сделалась столь угрожающей, что король Вильгельм в конце концов был вынужден отвлечься от своей нортумбрийской кампании, чтобы положить ей конец. К восстанию присоединились валлийцы: ведомые Бледином, они объединились с Эдриком Диким и некоторыми повстанцами из Мерсии. Под предводительством Эдрика валлийцы, шропширцы и чеширцы двинулись к замку Шрусбери, разоряя по пути его окрестности. Не имея осадных приспособлений, Эдрик не смог захватить замок и потому обошел его, спалив сам город Шрусбери и опустошив Стаффордшир.

К несчастью для англичан, эти разрозненные выступления по-прежнему оставались без единого руководства; их зачинщики могли устроить бунт почти в одно и то же время, но действия мятежников не превращались во всеобщую, с использованием всех ресурсов, войну против норманнского короля. Различным группам бунтовщиков почти никогда не удавалось установить связь между собой. До нас дошли лишь отрывочные сведения об этих местных восстаниях. На юго-западе бунты были быстро подавлены нормандскими отрядами под началом епископа Жоффруа Кутанского, графа Бриана Бретонского и, разумеется, Вильгельма Фиц-Осберна. Винчестерская легенда утверждает, что Фиц-Осберн повелел отрубить правые руки и отрезать носы всем пленникам (захваченным епископом и графом). Нормандцы выступили из Лондона, Винчестера и Солсбери и подавили волнения, убивая, захватывая в плен и калеча мятежников. Жители Эксетера перешли на сторону Вильгельма, гарнизон замка заставил осаждающих отступить, и вскоре те были перебиты.

Епископ Жоффруа Кутанский пришел на помощь защитникам замка Монтакьют (в Сомерсете, близ Йовила) и тоже изувечил всех пленников. Результатом этих событий стало расширение заселенной нормандцами территории, их владения распространились теперь дальше на север — в Мерсию, а оттуда — в земли за реками Риббл и Мерси. Или тогда, или ранее епископ Жоффруа Кутанский стал «портгерефой»[243] Бристоля (с судебными полномочиями в городе), поскольку, согласно документам, в 1086 году он получал «треть пенни Бристоля», т. е. третью долю доходов бристольского суда (оставшиеся две трети шли королю).

Самого короля Вильгельма больше заботило восстание в Нортумбрии, потенциально наиболее опасное, поскольку там мятежников поддерживали датское войско и шотландцы. Прежде всего он повел наступление на датчан в Линдси, в северной части Линкольншира, чтобы оттеснить тех к Холдернессу. Он «нападал на них в почти непроходимых топях [вокруг Эксхолма] и уничтожил все тайные укрытия». Таким образом, Вильгельм расколол силы датчан и нортумбрийцев и получил возможность появиться в Стаффордшире. Люди Эдрика Дикого при одном лишь приближении его войск бежали, и король вернулся в Ноттингем. Ордерик уверяет, что там развернулась жестокая битва, однако не приводит деталей. Действия против датчан и поход в Стаффордшир дорого обошлись Вильгельму. Несмотря на «мертвую зону» под стенами замков в Йорке, нортумбрийцы сумели их захватить, истребив гарнизон и захватив в плен Вильгельма Мале с семьей. Он, видимо, ожидал, что его постигнет участь Ричарда Фиц-Ричарда, однако его пощадили.

В плен угодил и фламандец Гилберт из Гента, про которого говорится, что он владел землями в Холдернессе, «пока датчане его не схватили». Нормандский гарнизон бился отчаянно, однако крепость пала; возможно, она была подожжена, и защитники предприняли последнюю попытку оттеснить нападавших; судя по висе, сложенной исландским скальдом Торкелем Скалласоном о подвигах своего господина, эрл Вальтеоф отличился во время этой последней нормандской вылазки. В саге говорится, что Вальтеоф принимал участие в битве при Гастингсе, но это маловероятно. История, рассказанная о нем, относится, вероятно, к 1069 году. Ему встретилась якобы сотня нормандцев, пытавшихся спрятаться в дубовом лесу; эрл и его люди подожгли подлесок, и многие нормандцы погибли в огне. В своей висе о Вальтеофе Торкель Скалла-сон объявляет:

Предполагаемое участие эрла в битве при Фулфорде тоже можно считать отголоском его подвигов в Йорке, хотя некоторые из его людей вполне могли сражаться в той битве.[245]

Затем мятежники отступили из разоренного города и укрылись в болотах Линдси, надеясь соединиться с датчанами. Но датчане ушли из Йорка (ставшего после пожара непригодным для жилья) на остров Эксхолм, рассчитывая, что окружавшие его топи защитят их от врагов. До прихода Вильгельма часть датчан направилась к кораблям, а другие разбрелись по Линдси, гостя и пируя в деревнях; но появление короля вынудило их отступить.

Тем не менее, успех нормандцев оставался под вопросом. Сопротивление грозило сделаться более согласованным, поскольку вести о восстаниях распространялись по стране, вызывая новые мятежи. Но сердцем бунта по-прежнему оставался Север, патримоний святого Кутберта, располагавшийся в сфере досягаемости короля Малькольма, периодически оказывавшего врагам Вильгельма поддержку. Его планировавшийся брак с сестрой Эдгара Этелинга Маргаритой грозил еще прочнее объединить шотландского короля со сторонниками Эдгара; существовала большая вероятность возникновения независимого северного королевства под рукой Эдгара при поддержке Малькольма и Свейна. Одиннадцатого сентября скончался архиепископ Элдред, и это открывало возможность создания независимого архиепископства во главе с прелатом, выбранным нортумбрийцами в противовес нормандскому ставленнику. Архиепископ Элдред в последний раз появлялся на людях в Йорке во время одного из главных церковных праздников, на Пасху либо Пятидесятницу, и, как утверждается, вступил в спор с Вильгельмом Мале. Архиепископ заявил, что его ограбили люди шерифа, захватившие груз пшеницы и прочей провизии, предназначенной для его погребов, и потребовал вернуть украденное, угрожая Мале отлучением от церкви. Нормандец посмеялся над угрозами прелата, вероятно потому, что тот был англичанином, и оставил его требование без внимания. Тогда Элдред отправился в Лондон, чтобы обратиться к королю и добиться возмещения. Уильям Мальмсберийский пишет,[246] что архиепископ не смог ничего добиться также и у короля, несмотря на напоминание, что именно он короновал Вильгельма и помазал на царство. При встрече архиепископ отказался даровать Вильгельму «поцелуй мира» и будто бы проклял короля за его дурные дела, обвинив в гонениях на английскую церковь. Он напомнил королю, что Господь и так уже позволил ему, Вильгельму, наказать англичан за грехи, пролив реки крови. Архиепископ якобы заявил:

«Вот тебе мое проклятие, ибо ты — гонитель церкви Божией и притеснитель служителей ее, преступивший клятвы, которые давал мне у алтаря святого Петра. Как я ранее неправедно благословил тебя, так теперь я по справедливости тебя проклинаю».

Далее легенда говорит, что смущенный и пристыженный король упал к ногам архиепископа, умоляя его о прощении и спрашивая, чем он заслужил гнев Элдреда. Приближенные короля угрожали архиепископу расправой, но тот презрел их угрозы, говоря: «Оставьте его [короля] лежать здесь, он лежит не у моих ног, но у ног святого Петра, ибо он нанес обиду его наместнику на земле».

Затем он смягчился, поднял короля на ноги и снял проклятие. Разумеется, архиепископ вернулся в Йорк с указом, в котором Вильгельму Мале предписывалось вернуть прелату его имущество.

С учетом характера Вильгельма, эта история представляется далекой от реальности, но ее можно принять в качестве иллюстрации перемен в отношении англичан к королю; она также отражает разногласия между королем Вильгельмом и архиепископом Элдредом, вызванные, возможно, недовольством Элдреда по поводу того влияния, которое теперь оказывал на короля архиепископ Ланфранк.[247] Должно быть, о проблемах в отношениях Элдреда и короля стало известно многим, что и послужило основанием для подобных историй. Более достоверным кажется сообщение того же Уильяма Мальмсберийского[248], что Элдред сетовал на размер «гельда»; возможно, реальная подоплека истории заключалась именно в этом. Хронист пишет, что архиепископ почитал короля, пока тот правил с умеренностью, но когда тот обложил свои провинции тяжелой данью, Элдред напомнил ему о законах его предшественника, короля Эдуарда. Возможно, архиепископ действительно прилюдно молился о том, чтобы король переменил свои решения. Ордерик Виталий рассказывает, что в 1069 году в церквах совершались молебны за успех восстания. Быть может, это стало основанием для ряда других легенд. В любом случае, архиепископ умер прежде, чем стал известен ответ короля на его жалобы, и возможно, прежде, чем снял проклятие — если оно вообще было произнесено. Некоторые считали причиной смерти архиепископа горе, вызванное ссорой с Вильгельмом.

Отправившись на север, король подошел к Эксхолму, оттесняя датчан все дальше в Холдернесс. Он оставил графов Роберта де Мортена и Вильгельма д'Э следить за ними, а сам двинулся на запад, подавил восстание в Стаффордшире и поспешил оттуда обратно в Ноттингем. Там он услышал, что датчане собираются возвратиться в Йорк, чтобы отпраздновать там Рождество. Король собрал свои войска и двинулся на север, намереваясь перейти Эйр и двинуться в Йоркшир. На Эйре ему пришлось задержаться на три недели, частично из-за погоды, частично из-за попыток найти не охраняемый противником брод, по которому можно было бы переправиться через реку. Брод отыскал Лизуа де Мутье, предводительствовавший отрядом из шестидесяти рыцарей; король отразил атаки англичан и закрепился на плацдарме на речном берегу, неподалеку от места, где позднее будет построен замок Понтефракт.

Вскоре после этого Вильгельм в третий раз прибыл в Йорк. На своем пути его войско, двигавшееся по римской дороге через леса, холмы и даже болота, не щадило ничего и никого. Йорк представлял собой пепелище среди опустошенной земли. Рыцарь Тустен направился с отрядом в Беверли, однако погиб под весом собственного коня, рухнувшего на него, когда он попытался въехать верхом на нем в собор. Его нашли с руками, выкрученными за спину «самым чудовищным образом». Поскольку король Вильгельм подтвердил права собора святого Иоанна Беверлийского на все его владения, столь цветистая легенда вполне могла возникнуть как объяснение поступка короля.

Разрушенные замки быстро восстановили, и король решил отпраздновать Рождество в Йорке, послав в Винчестер за королевскими инсигниями, чтобы иметь возможность показаться собранию в короне, продемонстрировав тем самым свою власть над этими землями. Он потребовал (и получил) заложников, включая Торгота, епископа Сент-Эндрю (в качестве заложника «за весь Линдси»), которого держали в замке, построенном Вильгельмом в Линкольне в 1068 году. Епископ, в конце концов, подкупил своих тюремщиков и бежал в Норвегию, спрятавшись на корабле. Возможно, именно в это время бретонский граф Ален получил в свое распоряжение крепость и обширные окрестные владения (как это делалось ранее в Сассексе), которые образовали графство Ричмондшир. Ильберт де Ласи получил земли вокруг Понтефракта. Для защиты Йорка были созданы еще несколько баронств, в частности для Вильгельма де Перси и Гуго Фиц-Бальдрика (последний стал шерифом Йоркшира). Отпраздновав Рождество, король Вильгельм приступил к планомерному опустошению северных земель.

Датское войско, вне всякого сомнения, было достаточно велико, чтобы сразиться с нормандцами в открытом бою, но оно не делало этого и, судя по всему, совершенно к этому не стремилось. Единственной целью датчан было воспользоваться ситуацией и захватить как можно больше добычи. Они перемещались слишком медленно, подставляя себя атакам конных нормандских отрядов. В отличие от викингов, нападавших на Англию в IX веке и позже, эти люди не стремились захватывать лошадей, чтобы увеличить свою мобильность. Они передвигались по морю — даже Эдгар Этелинг, похоже, вернулся в Англию на корабле, предоставленном ему королем Малькольмом.

Возможно, набеги с моря и опустошение нормандских владений являлись частью общего плана — подобная тактика выглядела вполне оправданной в самом начале, когда пал Йорк и был уничтожен его гарнизон. Если расчет был таким, тогда датчанам и их английским союзникам следовало нанести удар в Южной Англии и дать там решающий бой — точно так же, как это сделал Вильгельм в 1066 году. Но нортумбрийцы удовлетворились захватом Йорка; возглавлявшие их Госпатрик и Мэрлсвейн, по-видимому, были ведомы исключительно жаждой мщения и не стремились освободить от нормандцев всю страну; возможно, они надеялись создать собственное независимое королевство со столицей в Йорке, как это было в X веке. С приходом зимы мятежники-северяне вернулись в свои дома, полагая, что король Вильгельм не станет воевать в холода. Не исключено, что они дожидались прибытия короля Свейна Эстридсена. Тот действительно появился в Англии весной 1070 года — для того лишь, чтобы обнаружить, что высланное им войско серьезно пострадало от необычайно морозной зимы.

Из-за пожара Йорк стал непригоден для жизни; если бы город остался цел, датчане смогли бы перезимовать в нем с относительным комфортом, но теперь, ввиду надвигающейся зимы им, несомненно, требовалось найти себе другое укрытие. Однако король Вильгельм не предоставил им такой возможности. Датчане обосновались на острове Эксхолм и попытались его укрепить; в те времена это был действительно остров. Однако Вильгельм прибыл в Линдси раньше, чем датчане успели завершить работы. Они попытались уйти из Холдернесса, пока король был в Стаффордшире, но им помешали оставленные специально с этой целью нормандские отряды. Возможно, именно это убедило короля Вильгельма, что датчане не желают начинать настоящей войны. Войска нормандцев, переправившиеся через Эйр, заставили войско Свейна отступить к кораблям, и ярл Асбьорн был вынужден признать свое поражение. Ему позволили грабить окрестности, чтобы обеспечивать своих людей, с условием, что он покинет Англию с приходом весны. Асбьорн, тем не менее, сохранил свою внушительную добычу и держал при себе в качестве заложников нескольких знатных йоркцев. Зиму датчанам пришлось провести впроголодь; многие из них умерли.

В результате король Вильгельм смог сосредоточить все силы на борьбе с нортумбрийцами. Те ждали, что он поступит так же, как прежде — восстановив укрепления, вернется на юг праздновать Рождество. Но у Вильгельма на уме было другое. Он выслал часть своих людей стеречь датчан и восстанавливать замки, однако сам на юг не ушел. Проведя в Йорке Рождество, король в начале 1070 года приступил к заключительному этапу борьбы.

Сначала Вильгельму нужно было решить проблему с датской флотилией, и он ее разрешил проверенным способом — откупившись от нее. По сути, он выплатил «датские деньги».[249] Возможно, Вильгельму пришлось так поступить, поскольку он не имел военного флота, чтобы силой заставить датчан покинуть Англию, тогда как присутствие датских кораблей представляло серьезную угрозу. Ярл Асбьорн и его люди «всю ту зиму стояли между Узом и Трентом». Выплаченные деньги, возможно, включали в себя также выкуп за Вильгельма Мале с семьей и Гилберта из Гента.

Не исключено, что именно на торжественном собрании двора в Йорке на Рождество Вильгельм последовал примеру короля Эдуарда, который в 1065 году, как сообщается в рукописи «D» Англосаксонской хроники, стремясь положить конец выступлениям нортумбрийцев, подтвердил законы Кнута. Теперь, если принять на веру указание, данное в своде законов XII века, король Вильгельм «в четвертый год своего правления» подтвердил Leges Edwardi Confessoris (законы Эдуарда Исповедника).

Предводители англичан по-разному отреагировали на ситуацию, сложившуюся после того, как Вильгельм обосновался в Йорке, а датчане ясно продемонстрировали свое нежелание действовать. Епископ Этельвине Даремский был слишком напуган, чтобы еще раз попытаться примириться с Вильгельмом, и тою же зимой вместе со своими клириками бежал далеко на север, в Линдисфарне, «боясь, что при расправе королевский меч будет разить как виновных, так и невинных». Они увезли с собой все драгоценности, которые могли захватить (как делали уже не раз), и мощи святого Кутберта. Не сразу помирился с королем и Эдгар Этелинг, хотя в 1074 году он наконец вернул себе королевское расположение (и опять получил при дворе некий статус, который нашел недостаточным для себя). Эрлы Вальтеоф и Госпатрик сохранили свои титулы и снова изъявили покорность королю (можно, однако, предположить, что теперь они, подобно Эдвину и Моркару, оставались эрлами лишь номинально). Госпатрик был достаточно умен, чтобы объявить о своем подчинении не лично, а через посланца. Оба они сдались, когда король Вильгельм дошел с войсками до реки Тайн. Верности их хватило ненадолго. Однако Вильгельм простил им и это, поскольку фактически сфера его влияния простиралась по-прежнему не дальше Йорка.

Даже Эдрику Дикому было позволено искать примирения с королем, но только после репрессий, последовавших в 1070 году. После того как войско эрлов Эдвина и Моркара отступило из Стаффорда, им самим, по-видимому, позволили вернуться в Честер. Жители северной Мерсии восстали, возмущенные тем, что в Честере распоряжается фламандец — Гербод, брат Фредерика Остерзеле-Шельдевиндеке (зять Вильгельма де Варенна). Гербода так удручил ущерб, нанесенный его землям в ходе восстания, что в 1070 году он вернулся во Фландрию и был заменен Гуго д'Авраншем, кастеляном Татбери.

Король Вильгельм теперь искал способ противостоять любимой нортумбрийской тактике внезапного нападения и быстрого отхода. Отступив в 1068 году, нортумбрийцы скрывались в холмах вплоть до прихода в сентябре 1069 года датчан, которые, как они ожидали, должны были начать решительные действия против нормандцев. Но на сей раз Вильгельм не ушел из Йорка, и датчане не захотели или не смогли начать наступление. По мнению Вильгельма, возможность нового восстания на Севере еще существовала, и он был твердо намерен этого не допустить.