1066. Новая история нормандского завоевания

13. Борьба с Шотландией

В 1072 году, скорее всего на собрании двора, приуроченном к Пасхе или Пятидесятнице, король решил свести счеты с Шотландией. Он не мог заняться этой проблемой ранее из-за смуты в Мэне, а затем из-за необходимости погасить очаг мятежа на Или. Теперь он мог действовать свободно. Вильгельм рассчитывал таким образом укрепить контроль над областями Англии к северу от Тиса и одновременно наказать короля Малькольма за его дерзость. Возможно, он также хотел попробовать завоевать Шотландию. Именно тогда Эдрик Дикий, некогда влиятельный шропширский тэн, бунтовавший против Вильгельма из-за вторжения на его земли нормандских поселенцев, наконец помирился с королем.

По преданию, когда Эдрик изъявил свою покорность королю, его призвали ко двору, чтобы он мог встретиться с Вильгельмом лично; тэн отправился туда вместе с женой. Эдрику предстояло сделаться главным героем множества легенд; после смерти его даже стали ассоциировать с мифической Дикой охотой, возможно, только из-за того, что при жизни он получил прозвище Дикий. Одна легенда касалась его жены. Уолтер Man, автор De Nugis Curialium (или «О придворных развлечениях»), собрания весьма фантастических историй, составленного около 1200 года, утверждает, что Эдрик встретился с группой фей, танцевавших в лесу, влюбился в одну из них и взял ее в жены. Король Вильгельм, как утверждает Man, прослышал о женитьбе Эдрика и повелел тэну привезти жену ко двору. (Профессор Дэвид Дуглас заметил: «Хотелось бы послушать беседу Вильгельма Завоевателя и королевы фей!»[317]) Возможно, крупица правды заключалась в том, что Эдрик встретился с группой валлийских знахарок, обладавших, как считалось, познаниями в магии и отмечавших некий языческий праздник, — и его будущая жена была одной из этих ведуний.

Описывая события, произошедшие вскоре после поражения мятежников на острове Или и, возможно, относящиеся к весне 1072 года, «Илийская книга» сообщает, что «вся Шотландия с ее полчищами воителей поднялась против короля, чтобы свергнуть его».[318] Иными словами, шотландцы совершили еще один набег на северные области Англии. В конце 1071 года король Вильгельм отбыл в Нормандию, а по возвращении весной следующего года узнал об очередном вторжении Малькольма. Похоже, это побудило короля к немедленным действиям. Как указывают источники, он собрал флот и сухопутное войско и повел их в Шотландию (такие же точно выражения употреблены в Англосаксонской хронике в рассказе о начале осады Или).

Должно быть, именно с этим походом связано не имеющее даты королевское послание, адресованное аббату Этельви Ившемскому (его принято датировать промежутком с 1072 по 1077 год). Король велит аббату «призвать всех, кто находится в твоем ведении и юрисдикции (sub baillia et justicia tua)», чтобы они присоединились к королю в Кларендоне «со всеми рыцарями, которых обязаны предоставить в полной готовности». Вассалы и их рыцари должны были прибыть к королю в течение недели после Пятидесятницы. Кроме того, аббату надлежало привезти с собой «тех пятерых рыцарей, которых ты обязан выставлять мне от твоего аббатства». Указ засвидетельствовал в Винчестере Эдо Дапифер [«Знаменосцем» — лат.]. Итак, после Пятидесятницы король стал готовиться к походу в Шотландию. Как видно из письма к Этельви, Бастард все шире пользовался servicia debita, согласно которой настоятели монастырей, епископы, бароны и состоятельные рыцари должны были предоставлять королю определенное число вооруженных конных воинов в обмен на право пользования английскими землями. Об этом обязательстве, которое возлагалось и на церковь, упоминается также в Абингдонской хронике.[319] Складывается впечатление, что после 1066 года Вильгельм вводил всё новые подати и повинности, в особенности после разгрома всех английских мятежников.

Как бы то ни было, «Илийская книга» указывает, что после 1072 года король Вильгельм попытался точно определить размеры повинностей, которые должны были нести его вассалы. Он не только повелел епископам и аббатам (и, как явствует из контекста, баронам и рыцарям) снарядить для войска положенное количество рыцарей, но также, по сообщению «Илийской книги», «постановил, что с тех пор они [его вассалы] должны отправлять положенное количество рыцарей в королевское войско без срока для военных походов английского короля».[320] Возможно, это относилось только к духовенству, однако нет никаких причин считать, что король Вильгельм мог упустить малейший шанс наложить новые обязательства на своих подданных-мирян.[321]

Иллюстрация к процессу оформления феодальных повинностей содержится в грамоте об основании приората в Ае, в Саффолке. Роберт Мале, преемник покойного Вильгельм Мале, жалует земли новому монастырю, ссылаясь на «все прочие вольности, которыми наделил меня мой лорд, Вильгельм, король Англии, отдавая мне honor [то есть большой фьеф]».

Королевское войско собралось с изумительной скоростью — летом, вероятнее всего, к 15 августа. Оно состояло из английских и нормандских воинов; среди наиболее заметных англичан можно назвать Эдрика Дикого. Сухопутное войско двинулось через Дарем, Лотиан к Перту, перейдя Форт вброд у Стерлинга, а затем повернуло на восток, к верховьям реки Тэй. Флот, который двигался вдоль берега, сообразуясь с продвижением сухопутной армии, добрался до устья Тэя и соединился с отрядами короля. Это был смелый и рискованный маневр. Любое непредвиденное обстоятельство — и две группы войск Вильгельма не смогли бы встретиться друг с другом. Но все это оказалось впустую: шотландский король предпочел отступить перед надвигавшимися англонормандскими силами, которые стремились завязать сражение в Лотиане, где можно было с наибольшим эффектом использовать кавалерию. Малькольм попросту отказался дать Вильгельму такое преимущество: ему совсем не хотелось разделить судьбу короля Гарольда, сына Годвине.

Тем не менее, вторжение подействовало устрашающе, и Малькольм согласился на переговоры. Два короля встретились в Абернети, неподалеку от нормандских кораблей. Был соблюден стандартный дипломатический протокол: король Малькольм согласился предоставить Вильгельму заложников, среди которых, как утверждают, находился его сын Дункан, и признал главенство английского короля, на тех условиях, на которых его предшественники подчинялись королям Этельстану и Эдгару. Вероятно, данная Малькольмом клятва касалась только самого короля; остается невыясненным, подразумевала ли она подчинение английской короне всего «королевства Альба» или хотя бы спорных территорий в Камбрии и Лотиане. Речь о создании «принципата» Шотландского, вероятно, в данном случае не шла; только в 1079 году, когда Вильгельм второй раз послал войско в Шотландию (теперь под командованием своего сына, Роберта Куртгёза, но примерно с тем же результатом), шотландцы предоставили завоевателям заложников «в подтверждение того, что Шотландия подчинится королевству Английскому». Главным итогом похода 1072 года было то, что отныне шотландский король признавал власть нормандцев в Англии и в доказательство своей лояльности прогнал из своей страны Эдгара Этелинга. Малькольм III представлял большую угрозу для Нортумбрии, чем любой из прежних шотландских королей; он не прекратил своих набегов на Англию — рейды шотландцев повторялись в 1079, 1091 и 1093 годах.[322]

Но в 1072-м, когда Малькольма наполовину принудили, наполовину уговорили подчиниться, король Вильгельм, находясь в двухстах пятидесяти милях от своей ближайшей базы, Йорка, удовольствовался его заверениями. Войску Вильгельма не хватало провианта, поэтому король вернулся на юг. По дороге он сделал остановку возле старинного римского поселения Pons Aelii, известного в ту пору как Монкчестер, позволив своим воинам разграбить местность; также он велел построить замок к югу от Дарема, который должен был служить епископской резиденцией. Вильгельм ясно сознавал, что любому епископу-нормандцу потребуется защита, в немалой степени — от собственной паствы. Кроме того, король назначил Вальтеофа эрлом Нортумбрии — в дополнение к его владениям в Хантингдоншире и Нортгемптоншире (во времена Эдуарда такой статус имел Тости). Даремские клирики позднее сочинили легенду, объясняющую, почему король обошел Дарем стороной. Они намекали, что Вильгельм опасался за собственную душу, терзаясь чувством вины из-за опустошения Севера. Так это или нет, но король подтвердил привилегии Собора святого Кутберта (права на землю и границы юрисдикции, которыми обладали монахи обители) и вернул ему манор в Биллингеме.

Даремские источники ясно дают понять, что ситуация на севере была существенно сложнее, чем можно судить из описаний одних только политических и военных перипетий. Епископу Вальхеру требовалась защита ab incursantibus, то есть от бунтовщиков. Это означало либо новые набеги шотландцев, либо некую смуту среди северян. В первую очередь имелись в виду, вероятно, нападения местных разбойников. В этих краях разбойничьи нападения никогда не были редкостью (с ними столкнулся, например, в пятидесятых годах эрл Тости). К примеру, возвращаясь в Дарем в 1070 году с мощами святого Кутберта, епископ Этельвине и его эскорт подверглись нападению разбойника по имени Гилмайкл, который, как говорили, «хозяйничал за Тайном».

Вся Нортумбрия оставалась землей без власти и закона; возможно, ее не охватили переписью 1086 года именно потому, что нормандцы так и не сумели в достаточной степени ее подчинить. Архиепископ Фома Йорский из осторожности передал епископские полномочия в непокоренных частях Йоркской епархии своему суффрагану, епископу Вульфстану Вустерскому.

Вполне возможно, что именно беззакония нортумбрийцев послужили причиной для враждебных действий эрла Вальтеофа в отношении семьи йоркширского тэна Карли. Тем самым Вальтеоф оказался причастен к давней распре между его родом и родом Карли Торбрандсона. Дед Вальтеофа по материнской линии, эрл Элдред Бамбургский, убил Торбранда Холда, убившего по приказу Кнута Могучего отца Элдреда эрла Ухтреда. После этого тэн Карли Торбрандсон убил эрла Элдреда. Распря затихла после 1038 года, и крайне сомнительно, что Вальтеоф намеренно пробудил ее к жизни. Более вероятно, что он пытался снискать расположение короля Вильгельма, усмирив тех, кого считал источником недовольства. Вполне возможно, что эрлу Вальтеофу и самому хотелось избавиться от этого беспокойного семейства.[323] Эрл послал своих людей — скорее всего, это случилось на Рождество 1073–1074 годов, — чтобы те нашли и убили сыновей Карли. Те, как сообщается, праздновали Рождество в Сеттрингтоне в Норт-Райдинге, в маноре, принадлежащем Торбранду, сыну Карли. Там присутствовали брат Торбранда Гамал, державший землю в Даглби и Хитфилде, и младший брат Кнут. Еще один брат, Сомерлед, к счастью для себя, не успел приехать на празднество. Люди Вальтеофа убили всех собравшихся, пощадив лишь младшего, Кнута, из-за его молодости, а также потому, что он был любим в тех местах. Король Вильгельм в то время был в Нормандии.

Во время пребывания в Дареме король, якобы усомнившись в честности местных клириков, потребовал, чтобы ему показали мощи святого Кутберта; он также пригрозил собравшимся каноникам ужасными карами, если тело святого окажется с изъяном. Королю принесли раку с мощами, и хотя стояла зима, он ощутил такой невыносимый жар, что вынужден был отказаться от намерения рассматривать тело святого. Вместо этого Вильгельм спешно вскочил на коня и скакал без остановок до самого Тиса — так он хотел убраться подальше от мощей. Что случилось на самом деле, сейчас сказать невозможно, но некоторые другие истории проливают свет на случившееся.

Известно, что король Вильгельм решил обложить податью епископство Даремское, покусившись на давние права и привилегии каноников. Король, как говорят, послал в Дарем своего человека, которого звали Раннульфус (Ральф или Рандольф; выдвигались даже предположения, что речь идет о печально известном Ранульфе Фламбаре), чтобы тот собрал подать. Однако этому королевскому посланцу приснился сон, в котором святой Кутберт ударил его своим посохом, веля немедля покинуть Дарем. Проснувшись, Раннульфус обнаружил, что парализован; он оставался без движения, пока не дал обещание, что он не станет причинять зла святому Кутберту; незадачливый сборщик подати попросил прощения за свою дерзость и преподнес дары усыпальнице святого, однако оправился от паралича лишь тогда, когда его на носилках вынесли за пределы Даремское диоцеза.

Узнав об этом, потрясенный король подтвердил в полном объеме привилегии собора святого Кутберта. Эта история придумана с целью объяснить иммунитет от налогообложения, дарованный Даремскому епископству. Вероятнее всего, король позволил епископу Дарема получать причитающееся королю подати, чтобы покрыть издержки на правление территорией, которая позже будет названа Даремским палатинатом. Подобно графствам Валлийской марки, епископство Даремское несло на себе бремя защиты английской земли от набегов врагов.[324]

Такого рода легенды (а они возникли и в других частях Англии) в полной мере отражают ненависть местных жителей к нормандскому правлению; должно быть, именно она часто вынуждала короля признавать права и привилегии местного духовенства и светской знати. По преданиям такого рода также можно судить об истинных границах королевской власти. Учитывая глубоко религиозное сознание людей того времени, легко можно себе представить, сколь сильное воздействие оказывали на них подобные истории. Вполне возможно, что человек, которому пригрозили гневом местного святого, действительно видел кошмары или даже пережил истерический паралич.

Епископ Вальхер Даремский, при поддержке эрла Вальтеофа, в начале семидесятых годов успешно заменил эрла Госпатрика, которого лишили титула и земель в 1071-м за участие в мятежах; его обвинили, среди прочего, в гибели Роберта де Коммина и убийствах в Йорке. Владения эрла перешли к Вальтеофу, а сам Госпатрик был изгнан из страны и жил то во Фландрии, то в Шотландии.[325] В конце концов, он поступил на службу к королю Малькольму и сделался правителем Данбара. В какой-то момент ему вернули часть его йоркширских земель; в 1086 году он всё еще ими владел. Но это мало что давало эрлу, поскольку большая их часть была по-прежнему непригодна для возделывания, а сам он пользовался ими как вассал Алена, графа Ричмондского.

Решив вопрос с Шотландией, король смог заняться Мэном. Проведя зиму в Англии (можно предположить, что причиной затишья военных действий была усталость войска), Вильгельм вернулся в Нормандию, чтобы покончить с проблемами в Мэне. Кампания длилась три месяца, и к 30 марта 1073 года король уже вернулся в Бонвиль-сюр-Тук. Тем летом Вильгельм сумел обеспечить себе защиту против анжуйской угрозы и с удовольствием остался в Нормандии. Последние годы своего правления король в основном находился там. Положение англичан в это время лучше всего иллюстрирует судьба тэна по имени Этельрик, который держал землю (манор в четыре гайды, приносивший 70 шиллингов в год) в Марш-Гиббон в Бакингемшире от самого короля Эдуарда;[326] в 1086 году Этельрик уже был арендатором у Вильгельма Фиц-Анскульфа, обрабатывая «землю Вильгельма в тяжком труде и горестях». Жители Ноттингема сетовали, что им не разрешается даже удить рыбу в водах Трента.

В Тетфорде (Норфолк) крестьяне жаловались, что раньше у них каждую субботу проводилась ярмарка, но Гильом Мале (умерший до 1072 года) построил замок в Ае (Саффолк), где стал устраивать по субботам собственную ярмарку, «и потому епископская ярмарка стала совершенно бесполезной».

Разумеется, были и те, кому удалось найти себе место при новых хозяевах. Примером может служить тэн Эльфсиге из Фарингдона в Беркшире, державший тридцать гайд, которые ранее принадлежали эрлу Гарольду. В придачу к этому он получил от короля еще пять гайд владений Гарольда в Баркоте. Ему принадлежали две гайды в Райкоте и еще две — в Шиптон-андер-Уичвуд (то и другое — в Оксфордшире), плюс еще восемь гайд собственной земли короля, которые Эльфсиге держал, по сути, являясь королевским управляющим — ривом. Аналогичные функции он выполнял в Саттон-Куртенэ (Беркшир), а также вел хозяйство в Грейт-Баррингтоне (в Глостершире). Такого рода «управляющий» поддерживал в должном порядке угодья и платил своему сеньору оговоренную сумму наличных денег, после чего был волен покрывать свои издержки за счет тех, кто трудился на этой земле. Поскольку он мог требовать с крестьян больше, чем платил господину, подобное положение приносило немалые выгоды. Господин же получал гарантированный доход и был избавлен от необходимости лично управлять поместьем.

К этому моменту ситуация в Нормандии и Мэне побудила короля Франции Филиппа I поддержать Эдгара Этелинга в его притязаниях на английский трон. Достоверно известно, что в июле 1074 года Эдгар находился в Шотландии: он прибыл на празднование дня святого Гримбальда, 8 июля, чтобы навестить свою сестру Маргариту, ставшую женой Малькольма и королевой Шотландской. Он был принят — в тексте использовано слово underfon, что содержит намек на дипломатическое признание[327] — королем Малькольмом, который встретил Эдгара с большими почестями. Во время своего пребывания в Шотландии Этелинг принял посольство или просто получил письмо от короля Филиппа с небывалым предложением. Французский монарх предлагал передать Эдгару замок Монтрей, расположенный на реке Канш в Па-де-Кале, между Ле-Туке и Эсденом, вместе с его гарнизоном. Монтрей мог служить базой для будущих военных действий против короля Вильгельма, итогом которых должно было стать возвращение Этелинга на английский престол. Это предложение являлось частью открыто декларируемого Филиппом намерения чинить вместе с графом Фландрии Робертом Фризским как можно больше препятствий нормандскому королю.

Эдгар собрался принять предложение и отправился во Францию, возможно в сопровождении других изгнанников-англичан, однако разыгравшийся шторм уничтожил его флот и его надежды. Корабль Эдгара прибило к берегу, вероятнее всего к северо-восточному побережью Англии, поскольку говорится, что часть сопровождавших его воинов оказалась в плену у «французов» (francigenae), то есть нормандских поселенцев в Англии. Сам Эдгар сумел пробраться в Шотландию и до поры затаился там.

Король Малькольм убедил его, что буря была послана свыше как изъявление Божьей воли: Господь не хотел, чтобы Эдгар принимал предложение Филиппа. Возможно, подобная интерпретация событий принадлежала благочестивой королеве Маргарите. С позиций более близких к реальности шотландский король посоветовал Этелингу отправить в Нормандию посольство и постараться заключить мир с Вильгельмом. Если подобный совет действительно был дан, нетрудно увидеть в нем соблюдение условий Абернетийского договора в действии: король Малькольм не хотел ни подстрекать Этелинга принять предложение Филиппа, ни предоставлять ему убежище у себя в стране.

Вильгельм был доволен, что ему удалось расстроить планы короля Филиппа, и решил держать Эдгара у себя в почетном плену — не в тюрьме, но под домашним арестом. Похожую тактику он применял в отношении эрлов Эдвина и Моркара, а ранее — эрла Гарольда во время пребывания того в Нормандии. Этелинг отправился в Нормандию на встречу с Вильгельмом, чтобы показать, что более не является ни вассалом, ни союзником французского короля. Король Малькольм и королева Маргарита снабдили его дарами взамен пропавших при кораблекрушении, — возможно, чтобы дать ему возможность привезти в знак примирения достойные подарки.

До Дарема Эдгара сопровождал данный Малькольмом эскорт — явное свидетельство того, до каких пределов простиралось влияние шотландского короля. Там его встретил Гуго Фиц-Бальдрик, преемник Гильома Мале в должности шерифа Йоркшира. Гуго сопровождал Этелинга через всю Англию; они двигались от замка к замку по завоеванной земле, а затем переправились через пролив в Нормандию. Король Вильгельм принял Эдгара с почестями (здесь опять-таки используется слово underfon, так что возможно, что его приняли как вассала), и поселил его при дворе в качестве члена королевского hirede, свиты, дав ему скромный земельный надел в Англии. «Книга Страшного суда» указывает, что Эдгару принадлежали два поместья в Хартфордшире, всего восемь с четвертью гайд в Баркуэе и Грейт-Хормиде с совокупным доходом десять фунтов в год. Земли в Хантингдоншире, в Аптоне и Коппингфорде, принадлежавшие Этелингу до завоевания, перешли Гуго, графу Честерскому. Грейт-Хормид держал от Эдгара тэн по имени Годвине; сын Годвине, рыцарь по имени Роберт, отправился с Эдгаром в первый крестовый поход. Так Этелинг жил до самого конца правления Вильгельма, не предпринимая более попыток завоевать себе корону.

Описывая правление Вильгельма, рукопись «Е» Англосаксонской хроники сообщает под 1087 годом, что многие думали — проживи Вильгельм I еще года два, он бы завоевал без кровопролития Ирландию. Возникает вопрос: какие основания имеются для подобного утверждения? Ответ, вероятно, можно найти в интересном эпизоде, имевшем место в 1073 году. Ирландские короли и епископы, представлявшие ирландцев и живущих в Ирландии датчан, обратились к архиепископу Ланфранку. Они просили, чтобы Ланфранк рукоположил в епископский сан преемника умершего или умирающего епископа Доната (которого также называют Довнальдом). Выбранный ими священник по имени Патрик прибыл в Англию с письмами от духовенства и жителей Дублина, среди подписавших его был некий человек, которого, вероятно, звали Годред или Годрик и которого Ланфранк называет «королем Ирландии».[328]

Патрик был посвящен в сан епископа в Лондоне и, как утверждалось, признал главенство архиепископа Ланфранка. Если это правда, то епархия Доната в Ирландии формально стала частью архиепископства Кентербери. Патрик занимал епископскую кафедру следующие десять лет, пока не утонул в 1084 году. Тогда Ланфранк рукоположил в сан его преемника Донаха. Все это вполне могло пробудить у Вильгельма интерес к Ирландии, что и породило домыслы о его намерениях. Но если король и вынашивал какие-либо подобные планы, в жизнь они не воплотились.

Главной заботой Вильгельма в 1073 году было графство Мэн. В тот момент его действия в Мэне не оказывали заметного влияния на события в Англии, за исключением того, что из-за затруднений в Мэне король отсутствовал в стране большую часть 1073 и 1074 годов. Интересно, однако, что он взял с собой на войну довольно крупный контингент воинов, которые отличились в сражениях на континенте. Жoффруа Гаймар в своей L'Estorie des Engles утверждает, что Херевард помирился с королем, подобно Эдрику Дикому, и сопровождал Вильгельма в Мэн.[329] Но он говорит об этом лишь для того, чтобы затем представить читателям собственную, более позднюю и неподтвержденную версию гибели Хереварда. Гаймар говорит, что Херевард, как и эрл Эдвин Мерсийский, по дороге домой из Мэна попал в руки завистливых нормандцев и был убит в неравной героической схватке. Возможно, поэт спутал Хереварда с Эдвином, поскольку в сороковые годы XII века, когда создавалась L'Estorie des Engles, считалось, что Херевард был потомком эрла Леофрика.

Вильгельм Фиц-Осберн, отправившийся на континент в составе англо-нормандского войска, погиб в битве при Касселе в 1071 году. Его нормандские владения перешли к его старшему сыну Вильгельму, а титул графа Херефорда и фьеф в Англии — второму сыну Рожеру. Последнего, по-видимому, не устраивало ни такое распределение земель, ни отношение к нему короля Вильгельма. Он никогда не имел того влияния в королевском совете, каким обладал его отец. Все это привело к трагическим для Рожера последствиям.

Итак, в начале 1073 года король Вильгельм отправился в Мэн через Нормандию, проведя по пути в Руане совет светской и церковной знати, на котором разрешил назревшие проблемы нормандской церкви. Затем он начал наступление на Мэн и после трехмесячной кампании вернул себе контроль над графством. Вильгельм и его войско, состоявшее в основном из англичан, сурово обошлись с этой землей. «Землю Мэна они сильно разорили, и уничтожили виноградники, и вся она оказалась в руках Вильгельма, а потом они вернулись в Англию». Во время похода Вильгельм осадил и разрушил замок Френе-ле-Виконт, после чего сдались Бомон-ле-Виконт и Силле. Войско подошло к стенам Ле-Мана, и городской магистрат передал Вильгельму ключи от города, а его жители отдали себя на милость короля. Тот, в свою очередь, поклялся сохранить размер подати, которую город должен был выплачивать, и его юрисдикцию. Вслед за Ле-Маном покорился весь Мэн. Король Вильгельм затем повел наступление на пограничную твердыню Ла-Флеш; его противником был граф Анжуйский, Фульк Глотка. В этот момент в дело вмешалась церковь: при посредничестве легата из Рима стороны заключили мирный договор в местечке «Бланшланд» (Брюэр). Сын Вильгельма Роберт Куртгёз стал правителем Мэна под сюзеренитетом Фулька, и честь обоих властителей не пострадала.[330]

Войско, которое привел с собой Вильгельм, якобы насчитывало 60 000 человек (эта цифра не имеет отношения к реальности и призвана лишь показать гигантские размеры войска), но Вильгельм, по-видимому, не был уверен в успехе всего предприятия и предпочел избежать дальнейших военных действий, особенно против объединенных сил Бретани и Анжу.

Вполне вероятно, что положение дел в Англии за время отсутствия короля приблизилось к ситуации 1067 года, возникшей, когда он оставил своими наместниками епископа Одо и графа Вильгельма Фиц-Осберна. На этот раз Вильгельм доверил регентство архиепископу Ланфранку, человеку более надежному, и все же затянувшееся отсутствие короля обернулось бедой.