1066. Новая история нормандского завоевания

11. Херевард против Завоевателя. Великий пост 1070 — осень 1071 года[268]

По совету Вильгельма Фиц-Осберна во время Великого поста этого года король подверг разграблению все монастыри, какие были в Англии», — так описывает события 1070 года Англосаксонская хроника. Иоанн Вустерский пишет, что король Вильгельм приказал обыскать все монастыри в поисках денег богатых тэнов, спрятавших их там из страха перед жестокостями, чинимыми в стране нормандцами, и перед последствиями опустошения Севера. Несомненно, часть тэнов надеялась впоследствии забрать эти деньги и бежать с ними из страны. В отсутствие банков монастыри считались надежным местом для хранения ценностей; в те времена полагали, что уважение к святости места отвратит от сокровищ воров и грабителей.

Историк XII века Гервазий Кентерберийский писал, что король отнял грамоты и движимое имущество монастырей; это, вероятно, объясняет появление в некоторых монастырях «поддельных» грамот взамен забранных или уничтоженных. Возможно, монахи пытались создать копии утерянных документов; в «поддельных» грамотах могла содержаться подлинная информация о землях, принадлежавших монастырям. Свидетельство Гервазия подтверждает Абингдонская хроника, где приведено детальное описание происходящего.

Согласно этому рассказу, «многие сокровища хранились в монастыре… поскольку их владельцы надеялись, что в стенах аббатства Удастся уберечь их от разграбления». Но, говорится далее, «слуги Двора… прознали об этом от доносчиков… и все сокровища, что хранились в аббатстве, были увезены, а вместе с ними и дары, поднесенные ему как дань уважения и для богослужений: золотые и серебряные облачения, книги и сосуды. Они не остановились перед святостью места и не пощадили перепуганных монахов… также и деревни были разорены». Среди нормандцев, грабивших монастыри, выделялся Фрогер, шериф Беркшира; но он был «наказан Господом», потому что «королевское правосудие» удалило его с должности, «которую он превратил в тиранию».

Разумеется, со стороны Вильгельма это было самое настоящее воровство, поскольку ценности, хранившиеся в монастырях, были доверены их обитателям хозяевами, и король не имел на них никаких прав. Король обосновал свои действия тем, что тэны — владельцы сокровищ были мятежниками и в силу этого факта лишились прав на землю и на свое имущество. Тот факт, что монастыри хранили эти деньги, он расценил как помощь бунтовщикам. В Англосаксонской хронике эти действия короля называются «разорением».

Абингдонская хроника указывает, что высшая нормандская знать могла нажиться на разграблении монастырей. Автор хроники сетует, что «в те дни были похищены многие предметы церковной утвари». Далее он объясняет, что ответственность за случившееся лежит на королеве Матильде. Она потребовала прислать ей наиболее драгоценные вещи, чтобы иметь возможность отобрать кое-что для себя. Настоятель и монахи послали ей часть предметов, не самых ценных, но королеву это не удовлетворило, и она потребовала «более ценных сокровищ», которые ей, в конце концов, и отправили. Так аббатство лишилось «ризы, дивно расшитой золотом, и лучшего парадного облачения; стихаря с орарем и книги Евангелий, украшенной золотом и дорогими самоцветами».

Примерно в то же время, возможно во время пасхального собрания двора, король решил назначить в монастырь Питерборо нормандского аббата. В то время должность была вакантна, поскольку Бранд, преемник настоятеля Леофрика, умер 27 ноября 1069 года. Выбор короля пал на воинственного феканского священнослужителя по имени Турольд (или Торальд), бывшего тогда настоятелем Мальмсбери. Уильям Мальмсберийский сообщает, что Турольд «управлял своими подопечными» (в Мальмсбери), «словно тиран», и потому король Вильгельм решил (наверняка после жалоб монахов) его заменить. Монастырь Мальмсбери достался Турольду после смещения английского аббата Беортрика; по выражению Уильяма Мальмсберийского, Турольд «пролез в аббаты». Король Вильгельм якобы пошутил по поводу новоиспеченного настоятеля: «раз Турольд ведет себя скорее как воин, чем как монах, то клянусь Богом, я найду ему врага, который будет ему ровней!»

И он послал Турольда в болотистый Питерборо, который, как говорили, подвергался нападениям Хереварда и его разбойничьей банды. «Пусть он [Турольд] отправится в Питерборо, — сказал Вильгельм, — там найдется применение для его отваги и умелого руководства, и там он сможет подраться всласть!»[269]

Согласно свидетельствам Англосаксонской хроники,[270] подтвержденным сведениями питербороского монаха Гуго Кандида (Белого), до 1066 года Херевард держал землю от аббатства Питерборо, то есть, по выражению Гуго, он «был человек обители».[271] Херевард ожидал, что вскоре настоятелем Питерборо станет нормандец, и решил, что в таком случае сделает всё, чтобы сокровища Питерборо не оказались в руках приспешников короля, еще не добравшихся до них.

Несколько ранее настоятель Бранд привечал Хереварда (который, будучи сыном брата Бранда, королевского тэна Аскетиля, приходился ему племянником). Херевард как раз возвратился в Англию после изгнания во Фландрии. Он был принят под покровительство монастыря, по всей вероятности посредством коммендации[272] (которая в более поздних источниках превратится в проведенный аббатом обряд посвящения в рыцари). Он узнал о смерти своего отца и прочих членов семьи и о конфискации фамильных земель. Аббат Бранд рассказал Хереварду, что ему удалось частично сохранить линкольнширские фамильные владения от посягательств нормандцев, забрав некоторые угодья себе, так что они стали собственностью монастыря, частью же передав земли, которые держала семья Хереварда, в другие руки. Он, однако, не сумел сохранить всех владений Хереварда; некоторые из них оказались у нормандца по имени Асфрот, а другая часть — у бретонца Ожье. Земли в других областях также достались нормандцам.[273] Херевард, несомненно, пришел в ярость от услышанного; этим можно объяснить его решимость отомстить. Как утверждали нормандцы, он стал «творить много злых дел в разных местах во вред королю». Теперь же, в 1070 году, Херевард не желал допустить, чтобы обширные сокровища Питерборо оказались в руках у Турольда.

К счастью, как казалось Хереварду, датский флот под командованием Асбьорна, брата короля Свейна, перезимовав на Хамбере, перед отплытием в Данию оказался поблизости от острова Или. Асбьорн, однако, принял предложение Вильгельма, который не только позволил ему грабить прибрежные области для пополнения запасов, но и предложил внушительную сумму в обмен на обещание покинуть Англию и больше не причинять ему беспокойств. Он собирался отплыть из устья Хамбера в конце зимы, но, будучи жаден, решил проверить, не удастся ли ему разжиться более обильной добычей в Восточной Англии. Поэтому он подошел к Или, где и встретился с Херевардом.

К большому изумлению датчан, их радостно принимали все местные жители; обитатели Фенленда пришли, чтобы заключить с ними мир — как прежде поступили англичане, жившие на Хамбере, полагая, что скандинавы собираются завоевывать Англию. Монахи Питерборо встревожились при приближении датчан, а узнав, что с ними объединился Херевард, решили, что он намерен напасть на аббатство, прослышав о назначении аббатом Турольда. По донесениям, новый настоятель, «человек суровый», уже прибыл в Стамфорд в сопровождении ста шестидесяти рыцарей.

Аббат Турольд узнал о планах Хереварда и его датских сообщников от причетника Питерборо Ивара. Этот причетник собрал все монастырские книги, Евангелия и Апостольские Послания, а также ризы и облачения и исчез под покровом ночи. Он добрался до Турольда и «просил его защиты», т. е. решил снискать расположение нового настоятеля, поведав ему о приближении Хереварда и его людей. Ивар, по-видимому, руководствовался мнением большинства монахов.

Действия причетника были весьма своевременны, потому что утром в день его отъезда Херевард и датчане приблизились к Питерборо «на многих кораблях» (возможно, это были фенлендские плоскодонные лодки, предшественники нынешних плоскодонных яликов). Они двигались по Уэллстриму, который в то время был частью речной системы, окружавшей остров Или, и протекал вдоль западного берега острова к Уизбечу (а не вдоль восточного берега к Кингс-Линн), и собирались проникнуть на территорию монастыря с юга. Монахи оказывали упорное сопротивление, закрыв ворота и отражая удары противника, но атакующие подожгли поселение за стенами монастыря, которое выгорело целиком, за исключением одного здания. Они подожгли также ворота Болхит-Гейт, пробив тем самым брешь в обороне противников.[274]

После этого община во главе с приором Этельвольдом запросила мира. Но датчане, хоть и не тронули монахов, настаивали, что те должны покинуть монастырь. Ушли все, за исключением одного, Леофвина Длинного, который лежал больной в монастырской больнице; ему позволили остаться.

Тем временем люди Хереварда и датчане принялись грабить аббатство, говоря, что это делается «из преданности монастырю», дабы не допустить, чтобы сокровища попали в руки нормандцев. И Англосаксонская хроника, и Гуго Кандид приводят подробный перечень украденных ценностей. Грабители не смогли унести с собой святое распятие Питерборо, которое висело перед главным алтарем, но забрали золотую корону, венчавшую голову Христа, и золотое подножие, на которое опирались его ступни. Они забрали также два золотых ковчега и еще девять серебряных, пятнадцать больших распятий из золота и серебра и множество других ценностей — книг, облачений, расшитых золотом, серебром и драгоценными камнями, прочей утвари из золота и серебра, а также деньги из казны. Проникнув на колокольню, они взяли большой богато украшенный антепендиум,[275] спрятанный там монахами. В тот день была украдена реликвия еще более ценная, чем все прочие, — рука святого Освальда. Большую часть украденных сокровищ монастырь приобрел, по всей вероятности, во времена аббата Леофрика, когда Питерборо из-за его богатств называли Гилденборо — «Золотой край».

Забрав всё, что можно было унести, и оставив на месте монастыря и окружавших его домов обугленные остовы (за исключением церкви), датчане и их сообщники ушли. Второго июня, когда всё уже завершилось, прибыл аббат Турольд со своим вооруженным отрядом. Спустя неделю после разграбления под его «опеку» вернулись монахи. Церковь, как говорили потом:

«Полных семь ночей пустой стояла,

Ни колоколов не слыша, ни молитв».

Прежде всего Турольд и братия совершили в церкви «службу Христову», тем самым заново ее освятив. Из сообщений Англосаксонской хроники известно, что епископ Этельрик Даремский, который много лет жил в Питерборо, пока его по приказу Вильгельма не привезли в Винчестер, обвинив в разграблении Даремского собора, некогда отлучил Хереварда от церкви на том основании, что он отнял часть владений монастыря.[276] Этельрик жаловался, что еще раньше у него «уже забрали всё, что он имел».[277] Если анафема и имела место, на Хереварде это никак не отразилось.

Став аббатом Питерборо, Турольд приступил к строительству замка на территории монастыря (насыпь сохранилась до сих пор; ее остатки можно видеть возле собора, в саду настоятеля; ее называют «Турольдовой горкой»). Затем он «без всякого на то права роздал земли своим родичам и пришедшим с ним рыцарям». После этого он разрушил монастырскую церковь (как поступали многие другие нормандские аббаты и епископы в других местах), чтобы построить новую.[278]

Тем временем люди Асбьорна и Херевард со своими людьми вернулись на Или, где на некоторое время оставили награбленное. Но король Вильгельм, встревоженный тем, что датчане до сих пор не покинули Англию, начал переговоры с датским королем Свейном, всё еще стоявшим со своим флотом у берегов Восточной Англии. Короли быстро пришли к соглашению, и Свейн приказал датчанам, находившимся на Или, возвращаться в Данию. Это было начало конца для Хереварда. Воины Асбьорна, вернувшись к припрятанным сокровищам Питерборо, отказались делиться добычей с англичанами и, задержавшись на два дня в устье Темзы, где они воссоединились с основным датским флотом, отплыли в Данию. С ними отправился приор Этельвольд и многие монахи, надеявшиеся вернуть хотя бы украденные реликвии.

К несчастью для датчан, на середине пути они попали в сильнейший шторм, который разметал их корабли по всему Северному морю — так же как в 1588 году буря расправилась с испанской Непобедимой армадой. Часть датских кораблей оказалась в Норвегии, другие отнесло к берегам Ирландии; лишь несколько судов сумели добраться до Дании. В итоге лишь малая часть сокровищ достигла датских берегов: уцелели только антепендиум, несколько ковчегов и распятий и отдельные предметы церковной утвари.

Приор и монахи сумели спастись (несомненно, прославляя Господа за то, что Он покарал датчан и сохранил жизнь им самим); вместе с датчанами они добрались до одного из маноров короля Свейна неподалеку от берега и укрылись там в церкви. Но датчане, радуясь своему спасению из пучины, напились и в пьяном угаре подожгли церковь. Этельвольд и монахи выбрались из огня, забрав реликвии и всё, что могли унести. Возможно, по договоренности с Херевардом им было позволено вернуться в Англию со спасенной ими частью сокровищ; они на время укрылись в Ремзи, где оставили привезенные ценности, а затем возвратились в Питерборо. В конце концов община Ремзи вернула Питерборо украденные вещи, но только после того, как аббат Турольд пригрозил сжечь их монастырь.

Нападение Хереварда нельзя расценивать как бесцельный акт вандализма. Против этого говорит тот факт, что грабители пощадили церковь и не тронули никого из монахов. Список сокровищ наглядно показывает, каким богатством рассчитывал поживиться король Вильгельм, грабя монастыри. Разумеется, предания Питерборо и хроника Уильяма Мальмсберийского клеймят Хереварда, называя его latrunculus, т. е. «воришка», однако в легендах Или и Кроуленда он предстает героем-защитником. В свою очередь, Вильгельм, обирая английские монастыри, действовал не только ради личной наживы, но рассчитывал одарить нормандские церкви золотыми и серебряными подносами для пожертвований, шитыми золотом облачениями и завесами (которыми особенно славились английские рукодельницы), ковчегами и книгами.

Херевард успел понять, что нормандцы не спустят ему с рук того, что он сделал. Он по-прежнему был разбойником, скрывающимся в болотах Фенленда, и теперь на него очень гневался сам король Вильгельм. Хереварду ничего не оставалось, кроме как закрепиться на острове Или и ждать реакции нормандцев. Она не замедлила последовать. Хотя король не принимал личного участия в карательных мероприятиях, развернутых в 1070–1071 годах, он, безусловно, отдал повеление уничтожить последнее гнездо мятежников. Скорее всего, он предложил применить тактику изоляции, использовавшуюся во время восстаний 1069 года. Согласно источникам, Вильгельм приказал «сильным и смелым мужам… собраться вместе из городов и селений» и напасть на Хереварда. В этом походе наверняка принимали участие военачальники короля, находившиеся в тех краях; без сомнения, в нем участвовали люди вроде Вильгельма де Варенна из Касл-Акра (у которого были личные счеты с Херевардом, убившим его зятя Фредерика) и Иво Тайбуа, шерифа Линкольншира. Среди прочих можно назвать Ричарда Фиц-Гилберта из Клэра в Саффолке и кембриджширского барона Ардуэна де Скалерса. Как сообщается, Херевард и его сообщники сражались против нормандского войска, нападая на нормандцев, путешествовавших с небольшими отрядами, и убивая их. Позднее утверждали, что имя Хереварда «стало известно каждому, и люди по всему королевству рассказывали легенды о его подвигах». Этим, вероятно, объясняется тот факт, что автор хроники Питерборо под 1070 годом пишет о Хереварде так, словно это один из крупнейших магнатов округа, чье имя известно любому читателю.

Яростный натиск нормандцев наталкивался на упорное сопротивление, но когда люди Хереварда прослышали о размерах нормандского войска, некоторые из них дрогнули, не веря, что можно одолеть такую силу. Говорится, что Херевард в ярости кинулся на них, осыпая их столь могучими ударами, что некоторые свалились в болото и утонули. Нормандцы, увидев, что справиться с Херевардом не так-то легко, предложили королю выдвинуть условия, на которых тот мог бы пойти на примирение. Они говорили, что остров Или слишком хорошо защищен, чтобы брать его штурмом единственно ради пленения людей, которые отстаивают «наследство своих отцов». Из этого свидетельства становится ясно, что борьба с Херевардом отнимала много сил, денег и времени. Один из источников сообщает, что король Вильгельм, занятый в то время преобразованием английской церкви, согласился с предложением своих баронов и объявил перемирие, во время которого Херевард обязался не совершать грабежей и не нападать на нормандцев, если те, в свою очередь, оставят его в покое. Но существует вероятность, что это всего лишь попытка объяснить, почему Вильгельм медлил с уничтожением мятежников на Или. Возможно, с этим же связана легенда, согласно которой Херевард помирился с королем.

Как бы то ни было, покинутый ненадежными союзниками — датчанами, Херевард оставался на Или вместе со своим поставленным вне закона отрядом, который источники называют genge. Этим же словом именовались дружины английских эрлов. Genge состояла из его собственных дальних родственников и других держателей земли от аббатства Питерборо, а также из недовольных новым королем англичан со всей Восточной Англии — тех, кто «был осужден на изгнание и лишен наследства». В «Илийской книге» утверждается, что преступники «грабили и творили бесчинства повсюду, нападая сразу сотней или более того».[279] Их действия пробуждали надежду у жителей Фенленда, который простирался от Фен-Эджа к юго-востоку от Или до Бруннсвальда в Нортгемптоншире, а также захватывал территории к северу от Бедфорда до Рамси, Аундла и Питерборо, а затем в глубь Линкольншира.

Хотя к Хереварду, по-видимому, стекалось много людей, он принимал в отряд далеко не каждого. Он испытывал новоприбывших: те должны были принести клятву верности ему и его соратникам, поклявшись «на теле святейшей девы Этельтрют» (святой Этельтрюты), что отдадут все свои силы защите острова Или. Так святая дева стала покровительницей восставших, а Херевард получал некоторую уверенность, что его новые люди — не тайные пособники врагов.

После ухода датчан Херевард и его люди, а также их сторонники-фенлендцы продолжили держать оборону Или, внимательно следя за подходами к острову. Они намеревались оставаться на Или как можно дольше, надеясь, возможно, что король Свейн передумает и решит начать вторжение и выдворить из Англии нормандцев.

Им удалось остаться на Или, поскольку местные жители верили, что люди Хереварда смогут их защитить. Так продолжалось всю осень и зиму вплоть до наступления весны 1071 года. За это время Херевард отправил послания своим родственникам и друзьям, призывая их собрать всех воинов, которых «король приговорил к изгнанию и лишению наследства, чтобы ряды его войска пополнились и укрепились против врага».[280]

До нас дошли имена некоторых его сторонников. Существенную поддержку ему оказал местный тэн Торкель из Харрингворта, известный как Торкель Датчанин. У него была земля в Нортгемптоншире и в обширной лесистой местности, именовавшейся Бруннсвальд. Он «перешел на сторону датчан», когда те прибыли в Англию, и нормандцы в ответ лишили его почти всех земель.

Владения Торкеля были, как станут говорить позднее, «баронского размаха»: ему принадлежало свыше двух сотен гайд в восьми скирах, так что он мог рассчитывать на помощь и поддержку со стороны своих бывших держателей. Полагают, что он мог быть сыном Торкеля Высокого, эрла Восточной Англии при Кнуте Могучем.

В отряде Хереварда были королевские тэны, например Сивард «из Мэлдона» и Ордгар, скир-герефа Кембриджшира, имевший землю в «соке» (иммунитете) аббатства Бери-Сент-Эдмундс, или Торберт из Фрекенхэма. Поскольку к Хереварду присоединился также эрл Моркар, тот мог рассчитывать на помощь родни эрла, например Годрика из Корби и Тости из Дэвентри.

На Или находились многие родственники Хереварда — его двоюродные братья по отцовской линии Сивард Рыжий и Сивард Черный, его племянники Оути и Доути и другие, обозначенные менее конкретным словом «родичи». Там были также восточноанглийские тэны, изгнанные из своих владений, например Рахере, прозванный Цаплей за умение ходить по топям на ходулях, родом из Роксэм-Бриджа, и даже один монах из аббатства святого Эдмунда по имени Сивард. Эти люди числом свыше 50 человек составляли genge Хереварда, его дружину.[281]

Херевард не собирался сидеть и ждать прихода нормандцев. Он перешел в наступление и принялся разорять округу, ведя за собой всякий раз сто или более человек. Естественно, нападавшие несли тяжелые потери и часто были вынуждены отступать и укрываться на острове, но они причиняли противникам не меньший ущерб и воодушевляли фенлендцев на продолжение борьбы против нормандского владычества.

Многие из тех, кого в большей или меньшей степени не устраивало правление нормандцев, разными путями добирались до Или. Согласно одному из преданий даже архиепископ Стиганд побывал на Или незадолго до своего смещения с кафедры. Возможно, он появлялся в монастыре в 1067 году, чтобы отдать свои личные ценности и собрание реликвий на хранение аббату Или Турстану. Стиганд якобы призывал аббата Сент-Олбанс Эгфрита последовать его примеру. Оба они были низложены весной 1070-го.

Подкрепления приходили на Или из весьма отдаленных частей страны; одна группа состояла из тэнов, живших на земле монастыря Абингдон в Беркшире. Они собирались присоединиться к илийским бунтовщикам, но по пути их схватили и убили люди короля. Абингдонская хроника порицает этих тэнов, говоря, что они должны были «встать на сторону короля Вильгельма, но послушались дурного совета и пошли с оружием, чтобы быть с врагами короля». В результате был арестован и брошен в тюрьму аббат Брихтвине (которого также называли Элдредом); его лишили должности и заключили в темницу в Уоллингфорде. Затем его перевезли в Винчестер, где он оставался до конца дней под надзором епископа Валькелина. Настоятелем Абингдона, «по указанию короля Вильгельма», стал Этельхельм, монах из Жюмьежской обители.

Хотя Херевард развернул бурную деятельность, чем явно беспокоил местную нормандскую знать, король Вильгельм не спешил принять участие в осаде Или. Король сумел — во всяком случае, на время — отвести угрозу со стороны датчан, и в тот момент его заботили события в Мэне и, в еще большей степени, набеги шотландского короля Малькольма. Однако вскоре дело обернулось так, что ситуация на Или предстала совсем в ином свете.[282]

Весной 1071 года снова начались волнения. Эрлы Эдвин и Моркар, несмотря на то что им многократно давали возможность помириться с королем, по-прежнему негодовали из-за потери власти и из-за возвышения в стране нормандской знати. В частности, эрл Эдвин обнаружил, что Вильгельм, несмотря на свои обещания, не собирается отдавать ему в жены свою дочь. У него на глазах нормандские войска разорили значительную часть его владений, власть над его землями перешла к повелителям Марки — графам Шрусбери и Честера, а в мерсийских землях широкие полномочия получил аббат Этельви Ившемский, горячий сторонник Вильгельма. Эдвин и его брат Моркар больше не верили обещаниям короля. Владения Моркара фактически были разделены пополам, причем в южной половине распоряжался нормандский шериф из Йорка, а в северной — нормандский епископ Дарема Вальхер совместно с эрлом Вальтеофом. Всё это, разумеется, подрывало власть и влияние Моркара.

Той весной до Эдвина и Моркара дошел слух, что король Вильгельм собирается схватить их и заключить в тюрьму. Многие нормандские сеньоры с завистью поглядывали на земли, которыми всё еще владели эрлы, и неустанно нашептывали про них дурное королю. В итоге братья в очередной раз бежали от королевского двора, где содержались практически под домашним арестом. Они «пробирались по лесам и полям» почти полгода, пока наконец не расстались.[283]

Во время своих скитаний они присоединились к группе знатных англичан, которую возглавлял епископ Этельвине Даремский, также объявленный вне закона, и богатый тэн из Дэнло по имени Сивард Барн. Эти двое бежали с разбитым войском северян в Уирмут и, в то время как прочие отправились с Эдгаром Этелингом в Шотландию, решили сесть на корабль и плыть на континент, в Кёльн. Штормы в Северном море не позволили им пересечь Ла-Манш, равно как и достичь Шотландии или Северной Англии. Их корабль отнесло к югу, и они укрылись в Хамбере. Упоминание о начавшихся штормах позволяет предположить, что эти события происходили в сентябре, причем после осеннего равноденствия (16 сентября). Беглецы решили, что им нужно найти безопасное место, чтобы переждать зиму, а следующей весной снова попытаться добраться до Кёльна.

Дойдя вдоль побережья до Уоша, мятежные отряды эрлов и епископа сошлись в Фенленде, в месте под названием «Уэлл» (в окрестностях сегодняшних Апуэлла и Аутуэлла), а затем прошли от Уизбича вверх по «Уэллстриму». Эта речка впадала в реку Уз, которая в те времена сливалась с Уошем в Уизбиче. Там их встретил Херевард, которого, несомненно, предупредили об их приближении разведчики. Он пригласил вновь прибывших присоединиться к его отряду на Или. Местное предание гласит, что оба эрла, и Эдвин, и Моркар, остались на острове; если это и так, то Эдвин пробыл там недолго. Ордерик Виталий рассказывает о его странствиях и дальнейшей его судьбе, хотя это повествование неточно в хронологии и временами ошибочно в деталях. Согласно Ордерику, Эдвин был еще жив, когда Вильгельм после падения Или захватил Моркара в плен; он пытался помочь брату бежать. Вероятно, Ордерик путает события 1071 года с бегством эрлов в 1070-м. Затянувшееся противоборство у Или длилось более года, с 24 июня 1070-го, когда датчане покинули берега Англии, до октября 1071-го.[284]

История, рассказанная Ордериком, частично основана на балладе о злосчастной судьбе эрла Эдвина, которую он узнал во время своего собственного визита на Или в начале следующего века. По-видимому, эрл решил не пережидать зиму на острове, а попытаться добраться до Шотландии по суше. Он взял с собой своих слуг и воинов, всего около двух десятков человек, и отправился на север через топи, возможно, двигаясь по Уэллстриму, чтобы миновать Уош и пробраться в Линкольншир.

Но по пути его предали трое слуг: они сообщили нормандцам о местонахождении эрла в надежде заслужить благорасположение короля. Отряд нормандских рыцарей настиг эрла и его спутников «между морским приливом и наполнившимся приливной водой устьем» (ех aestuatio marina), что указывает на попытку пересечь Уэлланд или какую-то другую реку в южном Линкольншире, впадающую в Уош. Эдвина схватили и убили. Предатели отрубили его голову и отвезли ее королю Вильгельму, ожидая, что их достойно наградят. Однако король, чье настроение порой могло меняться непредсказуемым образом, был потрясен их предательством и залился слезами при вести о смерти эрла Эдвина, вскоре разлетевшейся по всей Англии. Вильгельм в гневе обрушился на предателей и с позором выгнал их из королевства.

Тем временем выжившие предводители английских мятежников, ведя за собой, как говорится в источниках, многие сотни воинов (кроме тех, кто трясся от страха в Шотландии), собрались на почти неприступном острове-крепости, каковой представлял из себя Или с его удобным для обороны монастырем. Реки, пруды и болота, окружавшие остров, создавали весьма надежную естественную защиту. Войску, основную ударную силу которого составляли конные воины — а именно такой была армия Вильгельма, — стоило большого труда его взять. Логичнее всего было атаковать по воде, но любая попытка высадиться на остров легко могла окончиться провалом. Впрочем, вокруг острова имелось что-то вроде кольца крепостей, которые можно было использовать в качестве баз для наступления по суше — в основном форты и земляные укрепления, сооруженные во время других кампаний в Фенленде. Они размещались в Олдрете, Уизбече и Питерборо; их дополняли построенные ранее крепости в Кембридже и Хантингдоне.

Подступы к острову нетрудно было держать под наблюдением и оборонять. Защитники Или отлично знали дороги по гатям, ведущие из Уиллингема, Эрита, Сохема или Даунхема; для того чтобы их перекрыть, не требовалось много людей. К тому же обороняющиеся выстроили укрепления из бревен и торфа, чтобы отразить возможную атаку в местах, где она была наиболее вероятна; с этих валов можно было осыпать противника камнями из пращей, стрелами, дротиками и тому подобным.

Херевард и его люди держались на острове уже довольно долго — как намекает автор Абингдонской хроники, они несколько месяцев успешно отражали все атаки местных нормандских баронов. Мятежники прятались в топях, устраивая засады и внезапные нападения. Херевард не давал покоя настоятелю Питерборо Турольду; говорили, что однажды он захватил прелата в плен и отпустил только после того, как за того уплатили немалый выкуп. Он противостоял Вильгельму Де Варенну, разместившемуся в своей крепости Касл-Акр, и шерифу Линкольншира Иво Тайбуа. Нормандские бароны жаловались королю на бесчисленные «коварные уловки Хереварда», которые приносили им «докуку и беспокойство». Взять Или было непросто, если вообще возможно. Длительная осада потребовала бы существенных затрат на провиант и немалых людских ресурсов, а на острове, о чем нормандцы знали, имелись большие запасы воды и продовольствия.

В начале 1071 года Вильгельму пришлось уехать ненадолго в Нормандию для переговоров с королем Франции Филиппом I; таким образом он хотел обезопасить свои позиции на континенте. Вернувшись, Вильгельм узнал о побеге Эдвина и Моркара и о гнезде мятежников на Или. Ему стало известно, что там собралась значительная и грозная вооруженная сила. Бунтовщикам помогал опасный преступник Херевард, человек, имевший за плечами многие годы успешных военных действий в Северной Франции и Фландрии, искушенный в способах ведения войны, принятых на континенте. Ранее он был magister militum (предводителем наемных войск) на службе у Роберта Фризского. Даже в одиночку Херевард был достаточно известной личностью, чтобы привлечь на Или толпы недовольных и мятежно настроенных англичан. Теоретически защитники острова могли получить подкрепление от датчан или от тысяч английских изгнанников в Дании и Фландрии. Король Вильгельм не мог допустить, чтобы зараза бунта распространялась с Или и дальше — в конце концов, этот вулкан мог взорваться и причинить немало бед. Если присовокупить сюда постоянную угрозу со стороны датчан, становилось ясно, что вольнице на Или нужно положить конец, и чем быстрее, тем лучше. Нормандский король отправился в поход. В Англосаксонской хронике сообщается:

«Когда король Вильгельм о том прослышал, он собрал сухопутное и морское войско и окружил это место. Он построил гать и пошел в глубь болот, а корабли в это время стояли вдоль побережья».[285]

По оценкам, эта гать была длиной около двух миль, и войско короля наступало с запада, хотя точнее было бы назвать это направление юго-западным. Факт строительства гати отрицать невозможно. Письмо, составленное в 1082 году и адресованное архиепископу Ланфранку, графу Мортену и епископу Жоффруа Кутанскому, содержит следующие указания: «Наконец, тем, кто следил за гатью в Или до сей поры по приказанию короля, следует содержать ее в исправности».[286] К сожалению, точное месторасположение гати не называется.

В рассказе об этих событиях, приведенном в «Илийской книге» (а также в других источниках), говорится, что король двигался к острову со стороны королевского замка в Кембридже и воспользовался дорогой, проложенной через болота юго-западнее Уиллингема к месту, называвшемуся Олдрет или Олдерхит, то есть «пристань у ольшаника». Дорога сохранилась до наших дней: она ведет мимо городища железного века под названием Белсарс-Хилл к реке Олд-Уэст-Ривер (которая сейчас является частью русла Грейт-Уз). Эта узкая извилистая тропа представляла собой наиболее удобный путь к острову. Однако она была слишком узкой и топкой для конников и пеших войск Вильгельма, поэтому он расширил и укрепил ее и настелил на ней гать. На этой дороге нормандцы соорудили castellum — систему укреплений, за которыми можно было разместить шатры и склады припасов. Логично предположить, что, как и в Андреде в 1066 году, Вильгельм воспользовался древним городищем, восстановив там земляные укрепления и построив частокол.

В XI веке Олд-Уэст-Ривер текла от водораздела возле Стретэма не на восток, а на запад. Направление течения реки изменилось в XIII веке, и Уз стал поворачивать на восток, а затем на север, до слияния с Уошем в Кингс-Линн — тогда как ранее он тек от Эрита к Уизбечу. Гать, по всей вероятности, кончалась неподалеку от теперешней деревни Олдрет, там, где некогда находился мост Олдрет-Хай-Бридж.

Пока строилась гать, нормандцы пытались перебраться через реку Гранта (Gronte fluminis) сразу за Стретэмом, соорудив брод при помощи охапок веток и песка, однако течение реки было слишком быстрым, поскольку в том месте в Гранту впадало несколько ручьев, и ниже их впадения река делалась необычайно бурной. Защитники Или уже поджидали нормандцев за укреплениями из торфа, так что те не сумели пересечь заболоченный брод.

Войско Вильгельма подступало к Или со стороны Кембриджа довольно широким фронтом, заняв Рич, Беруэлл и доисторическое земляное укрепление под названием Дьяволова Плотина. В Риче они устроили промежуточный лагерь. Херевард с небольшим отрядом своих лучших людей напал на эту стоянку и перебил весь нормандский гарнизон до последнего человека.[287]

Добравшись до реки, король Вильгельм велел собрать строительный материал, чтобы соорудить мост из ветвей и валежника, положенных па камни и стволы деревьев; мост должны были поддерживать наполненные воздухом овечьи шкуры. Эту кое-как собранную конструкцию проталкивали вперед, через реку, пока она не коснулась противоположного берега. Как только мост был наведен, нормандцы, стремясь продемонстрировать свое рвение и желая захватить Или и его сокровища, очертя голову бросились вперед. По всей видимости, местные крестьяне, которых силой заставили выполнять тяжелую работу, не проявили должного усердия — под весом людей и коней мост развалился и обрушился в реку. Находившихся в авангарде воинов и рыцарей подхватило бурным течением, и всех их «поглотили воды и бездонная трясина». Лишь один человек, бежавший впереди всех, сумел добраться до другого берега; этого рыцаря, по имена Деда, тут же схватили и доставили к Хереварду.

Неизвестно, сколько людей погибло при крушении моста; по всей вероятности, довольно много, так как кости погибших в ржавеющих доспехах находили еще и в те времена, когда эта история была записана в «Илийской книге», в начале XII века. С Дедой обошлись достойно; ему показали то, что хотел показать Херевард, после чего отпустили. Увиденного было достаточно, чтобы убедить Деду, что Или хорошо укреплен, что на нем достаточно людей, воды и провианта и что взять его нелегко.

Король Вильгельм был встревожен и подавлен несчастьем, однако не мог позволить себе оставить в Англии такой очаг мятежа. Он отступил в королевский манор, Брамптон, и там предался мрачным раздумьям, словно Ахилл в своем шатре. Соратники короля убеждали его возобновить наступление, предостерегая, что его поражение лишь воодушевит англичан и что Хереварда, разграбившего многие поместья в Кембриджшире и Норфолке, необходимо остановить. Несмотря на свой гнев, король отвечал, что остров, похоже, пребывает «под защитой самого Господа» и что он не верит, что сумеет его захватить.

Иво Тайбуа и прочие настаивали на еще одной попытке и в конце концов переубедили короля. Иво предложил позвать местную знахарку, которая была кем-то вроде колдуньи или сивиллы, чтобы та прокляла защитников острова; так он надеялся ослабить их оборону. Другой нормандец, молодой рыцарь Ричард Фиц-Осберт, уговаривал короля отказаться от новой попытки, однако услышан не был. Вильгельм еще более тщательно спланировал наступление. Он приказал соорудить более прочный мост, оборудованный осадными башнями. К возведению моста подключили всех местных жителей с лодками: они должны были подвозить материалы для строительства по небольшому ручью, называвшемуся «Котингелад» (река народа Котты), в окрестностях Коттенхэма.

Тем временем, о чем доложил королю Фиц-Осберт, Херевард не сидел без дела. Он и его люди устроили вылазку, во время которой сожгли Беруэлл и напали на гарнизон в Риче. Спасся один лишь Фиц-Осберт. Херевард отпустил его, не причинив вреда, говоря, что нечестно нападать на одного юношу всемером. Повесть о деяниях Хереварда, Cesta Herewardi, содержит традиционные фольклорные сюжеты, призванные приукрасить образ ее главного героя. Про Хереварда говорится, что он пробрался в нормандский лагерь в Брамптоне, переодевшись торговцем масляными лампами, чтобы разведать планы Вильгельма. Более вероятно, однако, что его снабжали сведениями местные крестьяне, которых пригнали на работы нормандцы. Также в Gesta Herewardi сообщается, что англичане видели «пифию», колдунью, которая собиралась наложить проклятие на защитников острова. Она якобы уходила на болота, чтобы посоветоваться с «хранителем родников», своим духом-защитником, от которого, как говорили, она черпала свои силы. Согласно легенде, колдунья приручила, вероятно, подкармливая, гигантского угря и сделала его своим помощником. Зная все это, Херевард сумел убедить своих людей, что колдунья вполне безобидна. В конце истории о разведке Хереварда, разумеется, опознают королевские слуги, и ему приходится силой пролагать себе путь из лагеря к Или через Сомершем. За героической мишурой этой легенды скрывается тот факт, что Херевард и его соратники были осведомлены о планах нормандцев, в том числе и потому, что местные жители — их сторонники — сообщали им о действиях короля.

Нормандцы в спешке наводили новый мост. Он также состоял из древесных стволов и брусьев, но на сей раз поддерживавшие его овечьи шкуры были заполнены песком и камнями. К речному берегу планировалось подкатить две осадные башни, чтобы заставить обороняющихся англичан отступить под градом камней и дротиков. Ведьме велели забраться на верх одной из башен и там начать колдовать. Она принялась выкрикивать свои заклинания, «предсказывая поражение и наводя чары», которые должны были вселить ужас в сердца врагов короля, и при этом насмехалась над англичанами, демонстрируя им голый зад.

Но Херевард и его сторонники приняли ответные меры. Пройдя по хорошо известным им тропам, они проникли на нормандский берег и смешались с толпой крестьян, трудившихся на строительстве моста. В тот момент, когда ведьма подошла к кульминации магического ритуала, а башни были выдвинуты вперед, люди Хереварда сбросили тряпье, открыв всем взорам свои доспехи, и напали на нормандцев. Они подожгли осадные башни и деревянные части моста, повергнув врагов в смятение.

Англичане бросили на мост горящий камыш и пропитанную маслом солому, и вскоре всё сооружение оказалось объято пламенем. Злополучная ведьма, оказавшаяся в ловушке на вершине горящей башни, задыхаясь в дыму и потеряв голову от страха, «словно в вихре», бросилась вниз и сломала себе шею. Та, что сулила смерть другим, погибла сама.

Раздуваемый ветром пожар разгорелся, охватив заросли тростника на два фарлонга вокруг. Мятежники помогали огню, швыряя в тростник пылающие головешки. Огонь распространился по болоту, и вскоре занялся торф. Теперь пожар полыхал под землей, пламя вырывалось на поверхность в самых неожиданных местах, настигая убегающих нормандцев. Те пытались спастись пешком или верхом, ошеломленные ужасающей силой и адским ревом пламени, охватившего тростники и болотные ивы. Нормандцы почти обезумели от страха, особенно при виде огненных ям, то и дело открывавшихся в земле, в которые провалились их товарищи.

Люди Хереварда, знавшие, каким образом распространяется на болотах огонь, преследовали врагов, осыпая их стрелами и дротиками. Таким образом, как сообщает с гордостью «Илийская книга», «сотня мужей отступала перед одним человеком, а тысяча бежала, встретив десяток его товарищей». Нормандское войско постигла новая катастрофа, устроенная защитниками Или. Торфяники горели еще долго — уже после того как нормандцы отошли к Брэмптону, не сумев переправиться через реку у Олдрета.[288]

Вильгельм и его люди испытывали одновременно бешеную ярость и горе, и король решил прибегнуть к обману. Остров уже был окружен, в том числе со стороны реки: корабли короля Вильгельма охраняли ее, чтобы не дать англичанам бежать на лодках и не допустить подхода к ним подкреплений. Теперь король удвоил бдительность, чтобы не дать скрыться ни одному человеку. Воины с кораблей наносили пробные удары по острову, выискивая слабые места в его обороне. Археологи обнаружили оружие в Узе у Брэм-Дока, у Диммокс-Коут и Роллерс-Лоуд, что указывает на ожесточенные схватки по всему течению реки.

Король Вильгельм объявил, что все земли вокруг Или, принадлежавшие монастырю, будут конфискованы и станут частью королевского домена, а затем будут переданы соратникам короля. Эта весть, которую принесли монахам подосланные Вильгельмом люди, сильно взволновала настоятеля Турстана, и он решил искать милости короля, надеясь, что сможет предотвратить потерю земель и отстоять интересы обители. По всей вероятности, аббат посетил селение в Боттисгеме, называвшееся Ангерхейл, где он ранее спрятал значительную часть монастырских сокровищ, и именно там услышал об угрозе короля отнять земли монастыря.

Чтобы вернуть королевское расположение, Турстан решил дать Бастарду совет, как пробить оборону защитников острова. Он уверил короля, что жители Или прекратят сопротивление, если им велит поступить так их аббат.

Кроме того, король Вильгельм постарался обмануть эрла Моркара и других самых знатных мятежников на острове, отправив к ним «сладкоречивых посланцев», которые предложили им «коварные условия», объявив, что всех тех, кто сдадутся, король примет «с миром, как верных друзей». Посланцы напомнили, какие опасности будут грозить защитникам Или, когда им придется спасаться по воде.

Эрл Моркар и его соратники поверили этим уверениям и согласились вывести с Или свои отряды, чтобы отправиться с миром к королю. Люди Вильгельма переговорили с аббатом Турстаном, и тот, испросив совета у «возлюбленной невесты Христовой Этельтрют», отправил гонцов к королю, обещая ему свою покорность. Все эти лживые уверения имели своей целью одно: ослабить решимость защитников и посеять разногласия между эрлом и его воинами, с одной стороны, аббатом и его братией — с другой, Херевардом и его людьми — с третьей. Liber Eliensis представляет действия Турстана в более выгодном для него свете, говоря, что он вел трудные переговоры с нормандским королем и добился гарантий, что тот вернет земли аббатству.

Воспользовавшись советом Турстана, король Вильгельм отступил в Коттенхэм, а оттуда двинулся извилистой и опасной дорогой через болота, перевозя припасы и людей на лодках по протокам южнее острова, из Коттенхэма в Стретэм и избегая предательски топких мест, поросших болотным ирисом, где почва казалась твердой, но неосторожный путник легко мог провалиться в трясину.

Иногда нормандцам приходилось идти по трупам погибших людей и лошадей; они пробирались по многочисленным топям, где мелким, где глубоким. В одном месте даже король был вынужден идти вброд по шею в болотной воде. Но, в конце концов, нормандцы выбрались к берегу Олд-Уэст-Ривер, на небольшое возвышение, расположенное напротив Литл-Тетфорда, неподалеку от ручья, который в то время назывался Олдербрук, а брод через него — Олдерфорт. (Это название не позволяет определить точное место, где нормандцы переправились на остров.)

Попав на остров, король перевез туда следующую партию своих людей, используя для этого плоскодонные фенлендские лодки. Он переправил метательные приспособления и людей, чтобы начать атаку на врага. Место схватки, где люди Хереварда держали оборону, позднее назвали Херевардовым плесом.

Столкнувшись с сопротивлением защитников острова, укрывшихся за валами из торфа, Вильгельм приказал бить по укреплениям из осадных машин и отогнать англичан от речного берега. Метательные снаряды летели так густо, что «земля тряслась под ногами, грозя потопить всех, кто на ней стоял», пока оборонявшиеся наконец не отступили и не спаслись бегством.

Тогда нормандцы соорудили понтонный мост, составленный из десяти лодок, связанных вместе и покрытых охапками тростника и досками. По этому «хлипкому и шаткому мосту» нормандские рыцари и пешие воины перебрались через реку на противоположный берег, мимо Литл-Тетфорда, на более твердую почву, туда, где сейчас располагается ферма Бедуэлл-Хэй. Она находится совсем недалеко от места, где, по мнению археологов, располагалось некогда селение Кратендуне, обитателей которого святая Этельтрюта перенесла на более возвышенный участок рядом со своей церковью на Или.[289]

«Затем громовой победный клич обратил врагов в бегство… немногие

спаслись тогда с острова, да и тем нелегко было сохранить свою жизнь».[290]

Войско нормандцев, оказавшись на острове, разделилось на две группы: одна направилась вдоль Экерман-стрит (примерно по маршруту теперешнего шоссе А10) к Или, другая развернулась и двинулась через Уитчфорд, чтобы подойти к городу и монастырю с запада. Оставшиеся воины эрла Моркара были окружены и захвачены в плен.

Бастард выместил свой гнев на предводителях восстания, их тэнах и хускерлах. Нормандцы увели с собой всех воинов Или — сначала предводителей, затем немалое число тех, кто пользовался влиянием в городе из-за своей репутации или каких-либо заслуг. Некоторых король бросил в темницу, другим велел выколоть глаза или отрубить руки или ноги; но простой люд он распустил невредимым.

Запасы, в изобилии найденные на территории монастыря, король конфисковал, чтобы возместить ущерб от потери лошадей и времени, а также в качестве награды за труды, которых ему стоила победа над восставшими. На долю эрла Моркара выпало пожизненное заточение в темнице под надзором кастеляна Рожера де Бомона. На смертном одре король Вильгельм повелел отпустить Моркара и многих других английских мятежников, но Вильгельм Рыжий снова взял Моркара под стражу, и тот умер в темнице.[291]

Епископ Этельвине Даремский был схвачен и отправлен в Абингдон. где вскоре, 15 октября, скончался. Благодаря этому мы можем датировать «падение» Или концом сентября 1071 года. Епископа похоронили в приделе церкви Сент-Николас в Абингдоне; Ордерик Виталий пишет, что он просил похоронить его в кандалах, в память о перенесенных страданиях. Сивард Барн также оказался в темнице; его выпустили в 1097-м. Считается, что он, как и многие другие, отправился в изгнание в Византию, где вступил в ряды варяжской гвардии. Нам мало известно о судьбах прочих бунтовщиков; многие, видимо, были изувечены нормандцами. Как видно из «Книги Страшного суда», их владения были конфискованы. К примеру, земли Торкеля из Харрингворта достались эрлу Вальтеофу, который, в свою очередь, лишился их в 1075 году. Скир-герефа Ордгар из Кембриджшира потерял свою должность; на его место был назначен пользовавшийся дурной славой Пико, «голодный лев, прожорливый волк, хитрая лиса, грязная свинья, бесстыдный пес», как характеризовали его илийские монахи. Земли Сиварда из Мэлдона достались Ранульфу Певерелу, хотя позднее монахи Или в ходе тяжбы за возвращение части своих земель заявляли, что Ранульф держал земли Сиварда (держателя аббатства) незаконно. Последнее означало, что Ранульф не стал утруждать себя получением королевской дарственной с печатью, чтобы узаконить захват земель.

Исключением стал Херевард. Его самого и многих его людей не было на Или во время последнего нападения нормандцев, возможно из-за козней аббата Турстана. Херевард отправился на очередную вылазку, а вернувшись, обнаружил, что враги высадились на острове и приближаются к Или. Его первым побуждением было поджечь монастырь и город, возможно в качестве последней демонстрации неповиновения, но его убедили бежать. Он и те, кто пожелал пойти с ним, сели в лодки и затерялись в болотах. О его дальнейшей судьбе возникло множество легенд.

Ходили слухи, что он спрятался в Бруннсвальде и продолжал устраивать нормандцам всевозможные неприятности — своего рода предшественник Робин Гуда. Говорится также, что некая дама знатного происхождения, пользовавшаяся влиянием при дворе, убедила короля примириться с Херевардом и вернуть ему часть его фамильных земель. Но в «Книге Страшного суда» об этом нет никаких упоминаний; возможно, произошла ошибка: Хереварда — линкольнширского тэна спутали с другим человеком с тем же именем, владевшим землями в Уорикшире и Вустершире. Согласно данной версии легенды, Херевард дожил до преклонных лет, умер и был похоронен в Кроуленде.

Другая легенда, изложенная в поэтической хронике Жеффруа Гаймара, также утверждает, что Херевард помирился с королем; но конец ее иной: Херевард якобы отправился с армией в Мэн, а по пути домой его предали собственные слуги, и он погиб в неравной схватке с группой нормандцев под предводительством некоего «Ральфа из Доля», отрубившего ему голову. Поэт предоставляет своему герою возможность умереть героической смертью, вероятно, спутав его с эрлом Эдвином, убитым при сходных обстоятельствах. Так как позже Хереварда ошибочно сочли сыном эрла Леофрика, можно предположить, что Жеффруа слышал или читал балладу о смерти эрла Эдвина, в которой не называлось имя героя, и пришел к заключению, что речь в ней идет о гибели Хереварда. Под именем «Ральфа из Доля» может иметься в виду эрл Ральф де Гаэль из Восточной Англии, поднявший мятеж в 1075 году.

Вероятнее всего, конец Хереварда сходен с судьбой многих англичан того времени: он отправился в изгнание, возможно снова во Фландрию, и умер там. Его имя не забыли в Линкольншире и Восточной Англии, где в XII веке в его честь часто называли сыновей. Можно с уверенностью сказать, что он никак не был связан с семейством Уэйк (со времен правления Генриха I — баронов Борна), однако утверждения Уэйков, что Херевард был их предком, отразились в его появившемся позднее прозвище — Уэйк.[292]

Рассказ о падении Или завершается упоминанием об огромном штрафе, который наложил на Турстана и его монахов Вильгельм в наказание за их участие в мятеже, — свыше 1000 серебряных марок. Сумма была столь велика, что монахам пришлось отдать всё ценное, что имелось в их обители, включая отделанную золотом и серебром статую Девы Марии, восседающей на троне с младенцем Иисусом на руках, и все украшения с гробницы святой Этельтрюты.

Король Вильгельм посетил церковь в Или, выставив охрану, чтобы его не потревожили монахи (которых Ричард Фиц-Гилберт позднее выбранил за то, что они пренебрегли присутствием короля). Он не осмелился подойти близко к гробнице святой Этельтрюты, боясь, как утверждали, кары Божьей за захват святой обители и за насилие, учиненное его людьми, но ограничился тем, что бросил на главный алтарь золотую марку, и поспешно покинул церковь.

Временами нападавшая на короля сентиментальность не помешала ему вытянуть из аббата деньги и разместить в монастыре гарнизон из по меньшей мере сорока рыцарей, возложив на братию расходы по их содержанию. Рыцари должны были нести стражу в замке в Норидже, поскольку в самом Или замка не имелось. (Замок типа «мотт и бейли» в Или, вероятно, построили при Нигелии, первом епископе Илийском, назначенном Генрихом I.)

Аббат Турстан, согласно источникам, пытался ссылаться на древние права монастыря, являвшегося иммунитетом святой Этельтрюты, свободным от королевского вмешательства. Но король Вильгельм с презрением отверг мольбы и подарки аббата и отказался отменить свое повеление о размещении на острове Или гарнизона, обосновав отказ тем, что рыцари, составлявшие его, были «высокородными соратниками короля». Аббат должен был содержать их и разместить на территории монастыря. Они получали ежедневное содержание, а провизию им поставлял монастырский келарь.

Это бремя оказалось столь тяжелым для братии, что, в конце концов, настоятелю пришлось наделить этих «пришельцев» фьефами, отрезанными от земель аббатства. Так вассалами монастыря Или стали Пико, шериф Кембриджшира, Ардуэн де Силерс, Рожер Биго и Эрве де Бурж. Вполне возможно, что землю им пожаловал Теодвин Жюмьежский, сменивший Турстана на посту аббата в 1072 году. Он воспользовался своим назначением, чтобы потребовать возвращения монастырю «золота, серебра и драгоценных камней», которые отнял у святой Этельтрюты король. Вне всякого сомнения, это было сделано, чтобы снискать расположение монахов.

Подавив последний очаг бунта, король Вильгельм отправился в Лондон (скорее всего, через Кембридж), чтобы обдумать дальнейшие планы.