Актуальные проблемы языкознания ГДР: Язык – Идеология – Общество

Вернер Нойман. К вопросу о характеристике языкового знака, социальной детерминированности и языковой обусловленности (Предварительный набросок)

[160]

[161]

При любом употреблении языковых знаков в процессе коммуникации, в устной речи или в письменно зафиксированном тексте, отчетливо видно противоречие, которое, как мы хотим здесь показать, является постоянно действующим, неизбежным, существенным для функционирования и развития языка диалектическим противоречием. Оно основывается на следующем.

Порожденный человеком физический феномен функционирует как «носитель» мыслительных содержаний. Когда люди говорят или пишут, они намеренно и по определенным правилам производят колебания воздуха или изменяют условия отражения света на некоторой поверхности, каковые лингвист может с помощью своих знаний и методов определить как репрезентацию последовательностей фонем или графем, а владеющий языком «понимает» спонтанно; но чисто эмпирически эти колебания воздуха и изменения в отражении света кажутся вначале не чем иным, как комплексами акустических или оптических раздражений у слушателя или читателя, а также осязательных раздражений у говорящего или пишущего. Тем не менее посредством этих раздражений происходит передача мыслительных содержаний от человека к человеку. В принципе можно говорить о нейрофизиологическом субстрате этих раздражений, которые, однако, по своему содержанию не могут считаться физическими феноменами. Это психические явления, идеальные образы предметов, свойств, отношений и обстоятельств действительности.

Через посредство акустических или оптических раздражений слушатель или читатель получает в виде сообщений мысли или отраженные чувства говорящего или пишущего, которые начинают воздействовать на его собственные мысли и чувства, а через них часто и на его действия. На основании такого воздействия знака говорят о том, что знаку свойственна связь и даже единство между означающим и означаемым. Знак не может представлять собой лишь один физический феномен. Без привязки к мыслительному содержанию знак не обладал бы релевантностью для мышления и поведения слушателя или читателя. Мы не понимаем высказывания на иностранных языках, если наряду с их звуковым или письменным образом не можем воспринять и ту область явлений действительности и мышления, к которым относятся элементы высказываний (это понимание может основываться либо на знании мыслительного коррелята, либо на возможности однозначного определения данной области). Мы часто даже не воспринимаем отчетливо звуковую или письменную форму, потому что нам неизвестен принцип ее построения, ее фонемная или графемная, морфемная и синтаксическая структура, которая обусловлена связями чувственно воспринимаемых явлений с мыслительными коррелятами и которая остается для нас потоком трудно воспроизводимых звуков или их комплексов или последовательностью непривычных и трудно воспроизводимых букв. Часто слушатель или читатель рад уже тому, что на основе своего прежнего опыта общения с носителями другого языка или знакомства с их формой высказываний он узнает в подобной звуковой или графической последовательности репрезентацию определенного иностранного языка. Для обозначения сторон заключенного в знаке отношения употребляют разные термины. Но в любом многообразии терминов подчеркивается то обстоятельство, что в каждом эксплицитном знаке имеются две стороны, объединенные в единое целое, а именно в знак[162]. Тем самым под знаком имплицитно или эксплицитно понимают единство противоположностей между физическим, явно материальным, характерным для процесса коммуникации и идеальным компонентом. По отношению к способу его выражения знак физически осязаем, по отношению же к тому, что им выражается, – идеален.

Однако уже в процессе коммуникации это соотношение еще более усложняется, если рассматривать его детально. Ведь в действительности слушатель или читатель – в дальнейшем реципиент (Empfänger) – получает в виде сообщения от говорящего или пишущего – в дальнейшем коммуникатора (Sender) – не что иное, как физический феномен, комплекс раздражений – в дальнейшем сигнал. Содержание сознания поступает к реципиенту не прямо, а вызывается у него посредством воспринимаемого сигнала[163]. Это происходит и может происходить лишь потому, что в его сознании – тем же или похожим образом, что и в сознании коммуникатора, – в процессе усвоения языка установилась связь между представляющимися релевантными, повторяющимися признаками фонемной или графемной структуры и определенными элементами мышления, принадлежащими к обобщенным образам упомянутых выше предметов, свойств, отношений и обстоятельств действительности, а также их идеальным отражением. Мы еще убедимся в том, что подобные связи служат основой для существования и функционирования «языка» и что – с точки зрения именно функции языка – знак обнаруживает и другие противоположные свойства.

Строго говоря, в наших рассуждениях содержится также констатация, что при актуализации процесса коммуникации, во время передачи знака, его физическая сторона, сигнал, связана с двумя (или несколькими) содержаниями сознания – коммуникатора и реципиента (-тов), – которые не обязательно должны полностью совпадать. Иногда здесь могут обнаруживаться значительные расхождения в отношении как внешних, так и внутренних характеристик содержания сознания. Это чересчур легко забывает специалист, стоящий на позициях теории информации, идеализируя «общий запас знаков».

В зависимости от обстоятельств и от отношения партнеров по коммуникации к существующим общественным условиям и мнениям доминируют каждый раз разные объединенные в сознании признаки реальных предметов. Каждый человек выступает как производитель и как потребитель знакового отношения (выразителем которого является сигнал) и как представитель по крайней мере одной социально-исторически детерминированной группы. Решающее влияние на отношения между социальными группами, которые могут принимать самые разные конкретные формы, оказывают в конечном счете классовые отношения. Звуковой комплекс крестьянин обозначает в одном случае (первоначально) класс частных владельцев сравнительно небольших земельных участков, которые каждый обрабатывает самостоятельно, или с помощью своей семьи, или нескольких батраков для собственной выгоды. В другом случае это слово обозначает класс членов сельскохозяйственного производственного кооператива, которые сообща трудятся в специализированных бригадах по методам, схожим с промышленными. Это слово, следовательно, вызывает у партнеров по коммуникации различные, далеко не идентичные классовые представления, которые объединяет лишь то общее, что они относятся к людям, занятым в сельском хозяйстве. Но даже если оба партнера по коммуникации будут иметь в виду только кооперированного крестьянина и говорить исключительно об объективных вещах, как, например: «Крестьяне сельскохозяйственных кооперативов начинают сообща готовиться к весенним работам», то слово «крестьянин» будет иметь для гражданина социалистического государства иное значение, чем для сторонника капитализма. Для одного кооперативный способ труда означает условие освобождения трудового крестьянства в союзе с рабочим классом от материальной и духовной отсталости. Для другого такой способ труда знаменует собой ликвидацию мнимой независимости и частной собственности, то есть основного признака, на который опирается его исходное классовое сознание[164].

Таким образом, наряду с фактором объединения знак содержит также и фактор разделения:

1) Знак находится между коммуникатором и реципиентом, которые каждый раз формируют значимость знака в акте коммуникации. Намерение коммуникатора вызвать коммуникативный эффект может быть реализовано только в сознании реципиента.

2) Взаимосвязь между сигналом и сознанием и даже сам способ существования выражаемого сигналом содержания сознания дискретны.

Единство сигнала и содержания сознания, существующее у коммуникатора, разрывается в момент выхода сигнала в процессе коммуникации; вновь оно восстанавливается лишь в сознании реципиента. То содержание сознания, которое соответствует поданному при коммуникации сигналу, существует только как поделенное между коммуникатором и реципиентом. В случае, если оно воспринимается в целом одинаково, содержание сознания является надындивидуальным, общественным феноменом, формой существования общественного сознания, только заключенной в индивидуальные формы.

Проведенные немногочисленные исследования показали, что языковой знак при каждой его актуализации в процессе коммуникации в речи или тексте обнаруживает противоположные, зависящие от различных соотносимых систем стороны, которые при одностороннем рассмотрении понятийно исключают друг друга. В знаке каждый раз оказываются объединены физическое и идеальное, единство и различие сторон, непрерывность и дискретность их взаимосвязи. Это единство противоположных сторон основывается на условиях существования знака и обоих его компонентов. Сигнал был бы бессмысленным шумом или беспорядочными каракулями, если бы он не выражал содержание сознания. Последнее в свою очередь не было бы коммуникативно, и, поскольку составляющие его обобщения, несмотря на все индивидуальные модификации, по своей природе общественно выработаны и детерминированы, оно не могло бы существовать вне связи с взаимопонятными сигналами. Знак как целое состоит в конечном счете только во взаимосвязи обеих сторон, в их способности вызывать каждый раз соответственно одна другую. Объединяя заключенные в знаке противоречия, физический, ощутимо материальный сигнал обеспечивает единство знака.

Обе стороны знака связаны друг с другом особой формой взаимного соответствия, которую мы предварительно назовем, как это принято, на основе ее общественного генезиса и обусловленности конвенцией. Но при этом мы имеем в виду, за исключением особых случаев, не произвольное соглашение, а историческую, постепенно закрепившуюся связь, возникшую в ходе общественной практики[165].

На синхронном срезе определенного языкового состояния вся масса заложенных в знаке связей представляется как нечто застывшее, преемственное и непреложное. По своим результатам конвенция проявляется как некоторое состояние, имеющее, однако, относительный характер. Вследствие зависимости от коммуникации конвенции свойственны некоторая внутренняя нестабильность и изменчивость, так как отдельные коммуникативные процессы вызываются беспрерывным движением и постоянным совершенствованием материальной и духовной жизни общества, что никогда не происходит в совершенно одинаковых условиях. В поле зрения оказываются все новые аспекты обсуждаемых предметов и ситуаций. В результате практической преобразующей деятельности общества в ее материальной и идеальной сферах постоянно возникают новые предметы и ситуации. Кроме того, каждый человек, усваивая язык, в какой-то степени повторяет динамику того процесса, в результате которого образовалась существующая конвенция. Он как бы сам устанавливает существующие языковые связи, постепенно усваивая таким способом все те правила, которые необходимо соблюдать при употреблении сигналов в ответ на явления действительности.

Конвенция, лежащая в основе языкового знака, включает в себя уже с самого начала противоречивые элементы. Она опирается в качестве предпосылки на соответствие между тем, что имеет в виду коммуникатор, и тем, что понимает реципиент, между намерением и эффектом его реализации в процессе коммуникации. Та значимость, которую имеют темы коммуникации для отдельного человека, и их релевантность для коллектива людей также являются неотъемлемыми составными частями конвенции как необходимо взаимосвязанные противоположные полюса. Поскольку конвенция при каждом употреблении знака нуждается в новом подтверждении и каждый человек в своем онтогенезе как бы заново создает ее, конвенция объединяет свойства процесса и свойства состояния, динамический и статический моменты. Но несмотря на это противоречие, конвенция обеспечивает единство знака и служит базисом для взаимодействия между семантической и несемантической сторонами языка.

В то время когда признаки явлений действительности и мышления (которые в связи с предметно-практической и теоретической деятельностью получают коммуникативное выражение) абстрагируются в результате человеческого познания от своих носителей, объединяются в зависимости от практических целей коллектива и прочно связываются с определенными сигналами, в знаках языка возникают референты значения.

В процессе формирования референтов значения и их передачи во время коммуникативного акта сигналы являются инструментом, необходимым для абстрагирования и обобщения выражаемых признаков, а также для выражения образовавшихся в связи с этим комплексов признаков[166]. Сигналы и соответственно их закрепленные в сознании инвариантные характеристики являются для мышления теми общими признаками в их предметном и целостном виде, которые фактически выступают как индивидуальные свойства многочисленных конкретных предметов действительности. В этом наглядно проявляется диалектическое единство объединяемых конвенцией компонентов знака.

Согласно определению, референт значения зависит от наличия сигнала. Он представляет собой обусловленную структурой языка, то есть в особенности сетью отношений между сигналами и результатами отражающего мышления, особую форму проявления того, что мы до сих пор называли просто мыслительным содержанием. Референт значения основывается на конвенциональном соответствии, устанавливающемся в процессе коммуникации между сигналом или его инвариантными признаками и абстрагированными в ходе человеческого познания признаками материальных и идеальных предметов и ситуаций, и является результатом этого соответствия.

Важная роль, которую играет сигнал в образовании, существовании и передаче референтов значения, побуждает нас из переменчивой и обратимой системы взаимосвязей, какой является конвенция, выделить одностороннюю, необратимую связь, которая направлена от сигнала на соподчиненный ему комплекс признаков. Назовем эту связь более узкой реляцией значения, под которой мы понимаем связь сигнала (или комплекса сигналов) с зависимым от него референтом значения:

Давая такое определение, мы пока что оставляем без внимания положение сигнала между партнерами по коммуникации и описываем реляцию значения как чисто внутреннее языковое отношение. Но при этом мы будем иметь в виду, что в действительности чисто внутренних языковых отношений не существует. Все языковые отношения всегда заключены в общественные отношения между людьми, связанными в процессе своей совместной предметно-практической и теоретической деятельности также коммуникативно. Следовательно, необходимо расширенное определение реляции значения, которую в широком смысле мы можем определить как некоторое специфическое редуцирование понятия языковой конвенции, выражающееся в конкретном сигнале. Следовательно, реляция значения – это заключенная в отдельном конкретном знаке общественная конвенция о применении определенного сигнала в связи с определенными абстрагированными признаками объектов реальности и мышления, которые объединены в сознании[167].

При этом П(О) является конкретизацией Рф в (1) и означает признаки объекта. Основной несущей реляцией в исключительно сложной, если рассматривать детально, структуре реляций выступает общественное отношение между людьми, которые могут поочередно являться коммуникаторами и реципиентами, производящими и воспринимающими знак партнерами по коммуникации.

Базисом для формирования и существования более узкой реляции значения (1) является общественное отношение между людьми. Если продолжить анализ выражения (2), то все отчетливее видно, что при рассмотрении реляции значения в широком смысле налицо иерархический комплекс отношений, которые связывают сигнал с партнерами по коммуникации, с мысленными образами объектов их коммуникации, то есть с референтами значения, с предметной тематикой объектов коммуникации и, наконец, с другими сигналами и их связями[168]. Взятая в целом реляция значения есть реляционная структура, в которой

а) конвенция между принадлежащими к одной языковой общности коммуникаторами и реципиентами о применении определенных сигналов в связи с определенными признаками объектов представляет собой основную реляцию:

Эта реляция включает в себя в качестве одного из референтов

б) отношение определенного сигнала к определенному комплексу абстрагированных признаков:

Пока подставим его вместо X в (3). Выше мы записали это отношение в (1):

и охарактеризовали как реляцию значения в более узком смысле. Если для упрощения опустить отношение между признаками и объектами, то из (4) вытекает также

в) отношение сигнала к объектам, признакам которых он соответствует:

На основе этого отношения сигнал может также употребляться для обозначения индивидуальных объектов. В именах собственных эта реляция обозначения полностью заменяет реляцию значения. Более узкая реляция значения (1) связана далее через исходный сигнал и через референт значения, на который она направлена,

г) отношениями компенсации с более узкими реляциями значения в других знаках:

Эти отношения носят не только синтагматический, но и парадигматический характер. Знаки взаимно дополняют и обусловливают друг друга не только вследствие их связанности в высказывании. На основе рифм, ассонанса и аллитерации, а также принадлежности к одинаковым морфологическим или синтаксическим классам знаковый состав языка складывается, как известно, в определенную структуру в морфологическом аспекте и в плане сигналов. Образование этой структуры возможно благодаря тому, что на той же основе из сигналов выделяются совокупности элементов, которые благодаря общности форм связаны друг с другом теснее, чем с другими элементами[169]. Отношения инклюзии и импликации, синонимии и антонимии, пертинентности, отнесенности к семантическим полям и грамматическим категориям тесно связывают друг с другом референты значения перекрестными зависимостями[170].

Посредством терминологической дифференциации между реляцией значения и референтом значения мы стремимся уяснить себе диалектическое противоречие, которое свойственно самим семантическим комплементам сигналов и которое не всегда удается обнаружить вследствие нерелевантного употребления слова «значение».

(1) В связи с постановкой вопроса о том, какими, собственно, возможностями обладает языковая коммуникация, какие ей должны сопутствовать общественные и структурно-лингвистические условия, реляционный характер значения выдвигается на передний план. Реляционная структура конвенции и взаимосвязи (взаимосвязей) придает значению упорядоченный характер. Реляцию значения можно рассматривать как некое предписание, регламентирующее взаимосвязи. Так, если имеется определенный сигнал, который должен реализоваться в коммуникации, то этот сигнал связывается с определенным референтом значения на основе конвенции в ее применении к определенным объектам и с учетом взаимоотношений с общественным партнером, а также с другими сигналами. Следовательно, значение может быть описано как общественно значимое правило соединения сигнала с соответствующим комплексом абстрагированных признаков. Значение придает знаку относительную стабильность. Как правило, значение является отражением в сознании реальной общественной ситуации. В качестве базиса оно включает идеальное отражение и мысленное относительное закрепление условий употребления реальных сигналов в общественной коммуникации. Как отражение общественного характера коммуникативных потребностей и элементарного условия их удовлетворения, возможности повторить и воспроизвести коммуникативные действия, правило включает в себя также нормативный, предписывающий момент, который обеспечивает наличие необходимых инвариантов в функционировании знака.

(2) При рассмотрении же того, что конкретно сообщают друг другу партнеры в процессе коммуникации, на передний план выступает референт значения. Коммуникативное намерение коммуникатора распространяется на определенный, детерминированный направлением предметно-практической и теоретической деятельности комплекс признаков, связанных с реальными и идеальными объектами, потенциальными объектами коммуникации. Коммуникативный эффект, достигаемый в восприятии реципиента, зависит от того, удалось ли вызвать в его сознании соответствующий комплекс признаков. Правда, в отношении содержания и объема комплекса, действительно пригодного для передачи в процессе коммуникации, как коммуникатор, так и реципиент направляются в их коммуникативных действиях структурой языка, которая является результатом общественной, исторической конвенции. Но при этом внимание партнеров по коммуникации сосредоточено в процессе коммуникации не на сети внутриязыковых структурных отношений, определяющих содержание и объем референтов значения, а на имеющихся в их распоряжении потенциальных объектах их коммуникации, которые можно передавать от сознания к сознанию, на самих референтах значения. В этом аспекте значение выступает не как структурное языковое отношение, а как функциональный элемент, привязанный к сигналам.

Отношения сигнала к его референту значения и отношение сигнала к объектам диалектически связаны. Единство обоих отношений обеспечивается референтом значения, который, с одной стороны, является отражением более узкой реляции значения, ср.:

с другой стороны, референт значения может рассматриваться как некоторый комплекс абстрагированных признаков объектов или отражение возникающей в процессе общественного познания реляции абстрагирования, если провести аналогию между понятием отражения из теории множеств и теории познания. Эта аналогия не должна, однако, приводить к смешению существенных качественных характеристик:

В качестве комплекса абстрагированных признаков референт значения содержит активные условия, предопределяющие пассивную область объектов, охватываемых данным сигналом. Привязанность сигнала к самому объекту, которая актуализируется при обозначении конкретных объектов именем нарицательным, присуща комплексу признаков в сознании говорящих, то есть референту значения[171].

В связи с многократным упоминанием понятия «язык» мы уже начали переходить на иной уровень рассмотрения языковых знаков.

Под конвенцией в узком смысле слова, имея в виду ее содержание, мы понимаем единство реляции значения и обозначения. В свете этого понимания выделяется также такой аспект конвенции, который, невзирая на упоминавшуюся внутреннюю противоречивость, может умозрительно рассматриваться как сравнительно независимый от актуального употребления знака. Множество имеющихся отдельных закрепившихся конвенций образует целую систему взаимосвязей, соединяющих сигналы с референтами значений. В основе каждого процесса коммуникации, каждого речевого акта и акта восприятия речи или текста лежит некоторый вид взаимосвязи, целая структура необходимых соответствий, система правил, которая определяет взаимоотношения между двумя сторонами знака. Таким путем программируется принадлежность того или иного сигнала определенному мыслительному содержанию, и наоборот. Эту систему правил соответствий в ее совокупности мы называем языком.

Само собой разумеется, что к системе языка мы также относим элементы отдельных реляций взаимосвязей, сигналы и фиксируемые ими референты значения. Но эту систему нельзя рассматривать как статичную и замкнутую в себе, просто как упорядоченный набор устойчивых парных единств, которые по мере надобности используются для употребления в речи. Будучи элементом коммуникативной деятельности, язык может считаться, если рассматривать его под определенным абстрактным углом зрения[172], скорее, находящимся в мозгу человека аппаратом, который на базе иерархии правил постоянно воссоздает заново и актуализирует сигналы и референты значения вместе с сетью взаимосвязей между ними в ответ на внутренний или внешний коммуникативный стимул. Язык имеет характер процесса, являясь динамической системой, которая превращает процессы сознания во внешне воспринимаемые процессы коммуникации, и наоборот. Следовательно, язык, который уже можно определить как общественно сформированную систему правил и норм, как составную часть сознания, может функционировать в качестве

и в качестве

Язык является формой, с помощью которой идеальное содержание сознания может вновь материализоваться в целях его общественной взаимопередачи и объективизации.

Будучи посредником между этими двумя полюсами, сам язык обусловлен тождеством противоположности, связывающим данные полюса. Это тождество противоположности переносится на каждый элемент языка.

Несмотря на то что после Ф. де Соссюра[175] язык определяется в основном как система знаков, дать дефиницию понятию знака на уровне языка совсем не простая задача. Нельзя пренебречь основным противоречием между формой существования знака в языке и знаком в процессе коммуникаций[176]. Как мы показали, природу выступающего в коммуникации знака довольно четко можно описать посредством понятий теории информации. Физический сигнал связан с нефизической по своей сущности информацией процессом кодирования. Кодирование заключается в модуляции по определенной схеме материальной среды, будь то выдыхаемый поток воздуха или соответствующие поверхности для начертания знаков. Общепринятый способ кодирования мы можем назвать языком. В связи с этим язык не только служит для осуществления какого-то одного, конкретного процесса, но в нем заложены возможности для теоретически безграничного числа повторений высказывания и для создания численно не ограниченных новых комбинаций с использованием одних и тех же коммуникативных знаков. В языке не бывает, чтобы один определенный, одноразовый сигнал был связан с определенным реализованным актом коммуникации. Напротив, независимо от конкретных процессов выражения сигналов в определенный момент времени обобщенные особые признаки множества сигналов объединены с обобщенными особыми признаками множества объектов, свойств, отношений и явлений действительности и отражающего их мышления. В языке сигнал приобретает также обобщенный характер[177]. Обе стороны языкового знака по своему содержанию идеальны[178].

Мы можем констатировать, что между знаком в процессе коммуникации и знаком языка имеется противоречие в способе существования и что в знаке языка заложено противоречие между его идеальной сущностью и его нейрофизиологическим субстратом. Эти противоречия не были бы диалектическими, если бы заключенные в них полярные противоположности взаимно не обусловливали друг друга. Так же как многократное употребление знаков в процессе коммуникации возможно только благодаря наличию знака в языке, так и его возникновение в сознании человека возможно только благодаря многократной апперцепции знаков при коммуникации. Очевидно, что без процесса обработки и накопления физиологических раздражений не было бы и нематериального содержания у обеих сторон языкового знака. Но в свою очередь этот процесс накопления был бы, вероятно, вообще невозможен, если бы в накопленных раздражениях не хранились абстракции как содержание человеческого мышления, результаты его деятельности. Подчеркивание идеального характера знака в языке означает, что все высшие формы деятельности и поведения человека имеют в сознании организующую основу и свои соответствия, которые генетически являются результатами аккумулированного отражения, трансмиссии во внутренние сферы сознания бесчисленных реальных актов деятельности и поведения. В реальной общественной коммуникативной деятельности знак вновь выступает непосредственно вместе со своим физическим, ощутимо материальным компонентом – сигналом. В конкретном мыслительном акте, содержанием которого являются операции с понятиями, участвует языковой аппарат в основных аспектах его структурно разнообразных сигнальных представлений, которые являются отражениями реальных сигналов и условий их применения. Следовательно, подчеркивание идеального характера языкового знака находится в полном соответствии с материалистической философией. Как функционально, так и генетически главное место в общественной коммуникации отводится материальному знаку.

Существенным для определения языкового знака нам кажется то, что основа его заключается в исторически выработанном общественном отношении, диалектической связи между возникшими в ходе общественного развития обобщениями[179]. Знак языка непосредственно включен в деятельность сознания.

Однако к знаку языка возможен также идеализирующий упрощенческий подход, при котором упускаются из виду случаи неоднозначного отражения и глобальный характер языка, а сам языковой знак определяется как связанная и упорядоченная условием соответствия пара обобщений различной степени. Если мы хотим в полной мере оценить законы соответствия, определяющие существование знака языка, мы должны выйти за рамки дефиниции пары и определить знак как триаду, состоящую из пары возникших в ходе общественного развития обобщений и общественно выработанного и закрепленного правила соответствия, которое связывает эту пару в определенном порядке.

Соотносящиеся стороны знака имеют, несмотря на присущий им обобщающий характер, существенные различия, из которых вытекает асимметрия их соответствия[180]. Хотя оба компонента языкового знака могут вызывать друг друга в сознании коммуникатора (коммуникаторов) и реципиента (реципиентов), лишь сигнальное представление может быть превращено в конкретные сигналы, непосредственно доступные человеческому восприятию.

В этом вновь проявляется диалектический характер заключенного в языковом знаке отношения. Оба обобщения, будучи элементами триады языкового знака, отражают, несмотря на общую мыслительную природу составляющих их компонентов, диалектически противоположную связь между физическим сигналом и идеальным референтом значения. Здесь вновь прослеживается взаимообусловленность и взаимоисключаемость обоих полюсов. На основе отношения соответствия оба компонента языкового знака образуют единство. Ведь их существование в качестве частей знака обусловлено только их совместным функционированием; иными словами, их связывают друг с другом условия их существования, а также общая функция. На основе единства обоих компонентов знак языка, взятый в его лингвистической изолированности, можно рассматривать как частную систему в рамках системы общественных правил, которая обеспечивает взаимопревращения процессов сознания и коммуникативных действий. Но всякое функционирование частной системы, всякая актуализация отношения между двумя его компонентами исходит всегда от одной из сторон, дифференцирует ее как вход или выход активного элемента, соотносит либо референт значения с сигнальным представлением, либо последнее с референтом значения и обеспечивает таким образом различия в характере компонентов.

Диалектическое противоречие между знаком языка и знаком в процессе коммуникации представляет собой разновидность противоречия между языком как системой правил соответствия или правил перехода, связывающих процессы в сознании и процессы в коммуникации, с одной стороны, и самим процессом коммуникации – с другой.

Между знаком языка и знаком в процессе коммуникации существует внутренняя взаимосвязь, которая объединяет обе стороны в диалектическое единство. В каждый отрезок времени в знаке языка содержатся все основные условия для потенциального использования коммуникативного знака в целях выражения определенных явлений действительности и мышления[181]. В то же время эти условия постоянно либо подтверждаются, либо модифицируются конкретными обстоятельствами, сопутствующими применению коммуникативных знаков. В этом единстве коммуникативный знак представляет собой элемент более изменчивый и потому постоянно подрывающий единство, отрицающий его, направленный на разъединение. В результате обратного воздействия языкового знака, которое заключается главным образом в его адаптации к новым условиям применения, единство вновь восстанавливается, пока оно снова не нарушается коммуникативным знаком.

С одной стороны, эти динамические процессы в языковом знаке усложняют коммуникацию, особенно в том случае, когда отдельная личность или группа людей по какой-либо причине не хотят в ней участвовать. Еще отчетливее эти процессы в их разной направленности обнаруживаются, например, в периоды крупных общественных столкновений между антагонистическими классами. Тогда случается, что одинаково звучащие слова с одинаковой предысторией получают разное значение в языковом употреблении революционных и реакционных группировок, так как эти слова служат выражению различных интересов, а их референты значения включены в системы противоположных, враждебных мировоззрений. К этому случаю подходят стихи Б. Брехта («Песня о классовом враге»):

Нередко бывает, что благодаря быстрому прогрессу в отдельных областях знания инновации создаются и применяются только определенными группами людей или отдельными людьми или только в специальных языках. В этой ситуации динамические процессы являются исходным моментом для генерального освоения общественными массами новых предметных областей при коммуникации. Противоположность между объединяющими и разделяющими моментами, свойственная коммуникативному знаку, отражается также и в знаке языка. Эта противоположность превращает заложенное в нем соответствие в колеблющееся, динамичное соотношение, полное внутренних диалектических противоречий[182].