Американские дикари

ГЛАВА 8

«Мне нечего предложить, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота».

— Уинстон Черчилль

ОЛИВИЯ

Ответь. Ответь. Ответь.

БОЖЕ! Ответь на этот чертов телефон!

Я яростно расхаживала по ванной, смахивая слезы с лица.

— Оливия, — наконец ответил старческий голос, мягкий, как змеиный жир.

— Я хочу выйти из соглашения. Ты сказал мне, что она не вернется, и вот она здесь. Я сделала это только потому, что ты обещал…

— Оливия, я сейчас повешу трубку, и ты не будешь мне звонить… поняла? Некоторым из нас нужно работать. Успокойся и жди. На кону твоя жизнь, поэтому я советую не потерпеть неудачу и не быть разоблаченной. — Он повесил трубку, и мне захотелось разбить телефон и закричать.

Я не могла дышать. Я, блядь, не могла дышать. Я рассказала ему все о семье в обмен на Нила и Итана. Нил станет главным, у меня должен был быть Итан, и все должно было быть в порядке. Все должно было быть так.

Ударившись о стену, я соскользнула на пол. Я не была уверена, что делать. Мел узнает и убьет меня.

— О боже, — выдохнула я.

— Оливия? Милая, с тобой там все в порядке? — Позвал Нил с другой стороны двери.

Я прижала руки ко рту, пытаясь остановить нарастающую панику, когда все мое тело затряслось.

— Оливия? — Ручка задребезжала.

— Я в порядке, Нил, — наконец смогла сказать я.

— Хорошо.

На мгновение воцарилась тишина, и я подумала, что он ушел. Встав, я наскоро умыла лицо и открыла дверь только для того, чтобы обнаружить, что он стоит там, скрестив руки на груди, и ждет меня.

— Я ненавижу, когда ты лжешь мне.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала я, обходя его и подходя к своему туалетному столику.

Он громко вздохнул.

— Оливия, послушай, мне жаль. Мне жаль, что я был так строг с тобой. Я беспокоился о Лиаме, и теперь, когда он вернулся, я вспомнил, какой он засранец. Но мне больше не нужно беспокоиться. Он вернет власть…

— Ты хочешь, чтобы он взял управление на себя? — Прошептала я, втирая увлажняющий крем в лицо.

— Мы снова будем из-за этого спорить?

— И что за спор?

— Тот, где ты говоришь мне сделать шаг вперед. Будь мужчиной…

— Ты сказал, что не хочешь «переходить на темную сторону», что ты ненавидишь это. Последнее, чем я хочу быть, — это змеей в твоем саду. Так что…

— Оливия. — Он схватил меня за плечо. — Ты не змея в саду. Ты змея в яме, полной змей. И пока это продолжается, было приятно не беспокоиться о том, что Лиам дышит мне в затылок.

— Что ты хочешь сказать? — Прошептала я.

Он поцеловал меня в макушку, когда встретился со мной взглядом в зеркале.

— Я понятия не имею. Я просто не хочу, чтобы ты когда-нибудь думала, что я тебя подвел.

— Ты никогда не смог бы. — Я была той, кто подвела его… Он возненавидит меня. Но я не могу позволить Кровавой Мел победить. У нее было все, она получила все. Она не могла получить все это целиком. Я застряла, пути назад не было, и мне предстояло умереть либо от рук Птицелова, либо от рук Мел. По крайней мере, с Птицеловом был шанс, что я не буду страдать.

Он не хотел контролировать торговлю наркотиками или избавиться от них.

Он сказал, что проблема не в наркоманах, а в дилерах. Наркоманам было все равно, где они получат следующую дозу. Как глава ФБР, он не хотел, чтобы по всей стране вспыхивали войны с наркотиками за контроль. Если бы Мел и Лиама свергли, остался бы вакуум власти, который был бы идеальным местом для нас с Нилом, чтобы наверстать упущенное. Я знала, что Нил хотел этого, он просто не знал, как это получить.

Чувствуя уверенность, я прижалась к нему.

— Я люблю тебя, Нил.

— Ну, я хорошо выгляжу. — Он поцеловал меня в макушку, прежде чем ответить на звонок.

Они все думали, что я была одержима Итаном, и часть меня была таковой; мы с ним сблизились. Он смотрел на меня своими ярко-зелеными глазами, и это просто трогало мою душу.

Мел просто ревновала. Она была виновата в этой ситуации, а не я.

Она была просто головорезкой, одетой в Prada. Я была первой дочерью. Я была Оливией Коулмен-Каллахан. Пока они беспокоились обо мне с Итаном, я собирался сделать все, что в моих силах, чтобы их уничтожить.

Они были змеями, и я тоже. И я сделаю все необходимое, чтобы получить все, на что я имею право.

Все должно было получиться. Это было справедливо. У них был свой шанс, теперь настала моя очередь.

— Оливия! — Нил схватил меня за руку и разжал мой кулак. Я видела кровь, которую сам себе пустила. Я ничего не почувствовала.

Первая пролитая кровь войны.

— Оливия, ты действительно начинаешь меня беспокоить.

— У меня острые ногти, детка. Серьезно, не беспокойся об этом. — Я провела своей неповрежденной рукой по его щеке. — Я в порядке. Я приберусь здесь, а потом мы сможем отправиться в путь.

— Мне спрятать бритвы? — Он наполовину пошутил, испытывая меня.

— Засранец, — пробормотала я, шлепая его по руке.

— Вот моя хорошая девочка, — он насмешливо назвал меня так, как обычно называл мой отец.

Я была хорошей девочкой. Теперь я испорченный товар, но это все равно лучше, чем быть Мел.

Верно?