Американские дикари

ГЛАВА 9

«И ко всему этому добавьте любовь, которая объединяет все в одно совершенное единство».

— Колоссянам 3:14

ЛИАМ

Она разыграла меня.

Она не хочет развода, я знаю, что не хочет.

Я хотел разозлиться на нее. Я не мог вернуть последние 5 месяцев, и все же, как я ни старался, я не мог собраться с силами, чтобы продолжать бороться. Я выкинул ее из головы… И это было то, чего она хотела. Прошло два дня, и я не мог быть рядом с ней без желания погрузиться в нее. Мы не разговаривали друг с другом; все, что мы делали, это просматривали каждую сделку за те пять месяцев, что нас не было. Мы не были удивлены, что потеряли деньги, но это не означало, что мы собирались смириться с этим. Нам предстояло проделать так много работы, и, кроме того, Птицелов был наковальней, нависающей над нашими головами в ожидании, что она нас раздавит нас.

Войдя в нашу комнату, я остановился. Насколько мне известно, она заходила сюда только для того, чтобы принять ванну и переодеться перед уходом. Она спала по ночам в углу комнаты Итана. Было не мало случаев, когда мне хотелось взять ее на руки и отнести в постель. Но вместо этого я удовлетворился тем, что сел напротив нее. Теперь она сидела в центре нашей кровати, с Итаном между ее ног. Она выглядела такой расслабленной в своих шортах и шелковом топе, читая то, что выглядело как документы, связанные с работой.

Услышав, как я вошел, она подняла глаза и уставилась на меня. Сняв пиджак, галстук и туфли, я подошел к своей половине кровати и наклонился, чтобы поцеловать Итана в голову. Он шлепнул меня по лицу своими маленькими ладошками, как бы говоря: Оставь меня в покое, мне надо сосредоточиться. Он пытался вставить квадратный колышек в круглую прорезь. Пошевелив его рукой, я попытался помочь ему вставить квадратик в квадратную прорезь. Он уставился на нее на мгновение, а затем на меня. Нахмурившись, он взял квадрат и еще раз попытался вписать его в круг.

— Он упрямый. Интересно в кого? — Тихо пробормотала Мел.

Я ухмыльнулся, взглянув на нее снизу вверх.

— В нас? А это значит, что мы будем в полной заднице, когда он подрастёт.

— Тогда я никогда не позволю ему вырасти, — ответила она, и на ее губах заиграла легкая улыбка.

Я думаю, что мой отец говорил обо мне также.

На мгновение мы погрузились в тишину, и я боролся с желанием прижать их обоих к себе и просто уснуть. Это был долгий день.

Должен ли я что-то сказать? Я не хотел ругаться. По крайней мере, не перед Итаном.

— Коралина дала мне очень длинный список тех, кто придет для интервью завтра, — сказала она мне, протягивая листок бумаги.

— Боже милостивый. — Кто только завтра не приедет. — Они прислали список вопросов?

Она кивнула.

— Они прислали, но это полное дерь…

Остановившись, она уставилась на Итана, который поднял на нее глаза.

— Они прислали, но это всего лишь прикрытие. Никто не будет придерживаться оговоренного перечня.

Усмехнувшись, я проглотил свой ответ, когда она уставилась на меня. Никаких ругательств. Понял.

— Тогда какова наша легенда? — Спросил я ее, проводя рукой по мягким, как перышко, волосам Итана. Я не уверен, смогли бы мы завести этот разговор, если бы его здесь не было. Он успокаивал нас обоих и очень веселил.

— Ты все это время знал, где я была, и оставался в тюрьме, чтобы защитить нашу семью. Я не могу подробно рассказывать о расследовании по соображениям национальной безопасности, но я расскажу о том, как ужасно я себя чувствовала и как мне было страшно… Что-то в этом роде. Я также позвонила президенту Коулмену, чтобы он подтвердил нашу историю.

Я ждал вспышки гнева. Удивительно, но этого не произошло.

— Хорошо.

— Хорошо? — устало спросила она меня.

— Это твоя история, Мел. Ты спланировала все, и я верю, что она сработает. — Потому что в девяти случаях из десяти так и было.

— Нам также нужно обсудить бизнес, — сказал я, откидываясь на спинку, и потянулся за папкой на прикроватном столике.

— Давай.

— Прежде чем мы начнем, мне нужно, чтобы ты была на сто процентов честна со мной, Мелоди, — сказал я, садясь. Ее челюсть сжалась, и она уставилась на меня, как будто знала, о чем я собираюсь спросить. — Спрос на кокаин снова растет, и пока… — Я колебался, не зная, как подойти к этой теме. Я ненавидел то, какими недоверительными были отношения между нами в последнее время.

— Просто скажи это, Лиам.

— То, что с тобой случилось…повлияет ли это на нашу работу? Если так, я могу взять управление на себя.

— Я рада, что ты спросил, поэтому я могу ответить на этот вопрос раз и навсегда, — она нахмурилась: — Я не наркоманка. Я не ущербная. Я пережила тяжелую ломку. Это было больно, и у меня нет никакого желания проходить через это снова.

— У большинства людей нет такого выбора, — прошептал я.

— Ну, я не такая, как большинство людей, — огрызнулась она на меня. — Если бы они заботились о ком-то или о чем-то, я имею в виду, если бы они действительно заботились так же сильно, как я, они бы остановились. Это не твоя, моя или чья-либо еще вина, что они этого не делают. Я не испытываю к ним никакой симпатии. Мы поставляем продукцию, и что бы ни случилось после того, как она покинет наш завод, это не в нашей власти. Я ответила на твой вопрос?

Итан громко срыгнул, и я никогда не был так благодарна за это, потому что это было похоже на то, как будто на меня вылили ледяную воду… успокаивая мое желание наброситься на нее. В ней было что-то такое, что просто заводило меня.

— Хорошо, — ответил я, пытаясь сохранить хладнокровие, когда протянул ей документы, которые я только что просматривал. — Рой, кажется, так его зовут, сокращал выпуск продукта, чтобы получить небольшую прибыль. Ничего особенного, но это меня беспокоит.

— Мы с Декланом поговорим с ним. Очевидно, мы были недостаточно ясны, когда видели его в прошлый раз.

— Нет, мы поговорим.

Ее глаза впиваются в меня.

— Зачем просить меня быть честной, если ты мне не веришь?

— Я верю тебе. Я провел пять месяцев вдали от тебя, я не хочу ненужной дистанции, пока…

— Пока ты не будешь уверен, что я снова не исчезну.

Почему она всегда должна меня обрывать?

— Твое исчезновение было моей виной, то, что ты держишься отстраненно, целиком на твоей совести. Я не хочу дистанцироваться, пока не почувствую себя комфортно, что мы оба больше не совершим ту же ошибку.

— Ты винишь в моем исчезновении себя? — медленно спросила она меня.

Я действительно не хотел говорить об этом.

— 433к, наша компания в Колорадо, принесет по меньшей мере 400 миллионов в этом году. Люди по 3 часа в очереди стояли. Я предлагаю лоббировать легализации марихуаны в большем количестве штатов. Но сейчас я хочу открыть по крайней мере четыре магазина 433K в каждом часовом поясе, торгующих медицинской марихуаной, чтобы, когда она будет легализована, у нас уже был плацдарм в этом районе. — Если мы правильно разыграем наши карты, мы сможем контролировать как легальный, так и нелегальный рынки. Это также помогло бы с рекламой.

— Мы не можем, — сказала она.

Что за хуйня?

— Почему, черт возьми, нет?

Она положила руки на уши Итана, когда он широко зевнул, и его голова качнулась взад-вперед, когда он начал засыпать. Было только 9:00 вечера, но я предполагаю, что ему давно пора спать.

— Публика будет обращать на нас пристальное внимание в течение следующих нескольких недель. Кроме того, в тот момент, когда мы начнем продвигаться на эту территорию, за нами последуют многие другие. Поэтому я говорю «да» твоему плану, но делай это незаметно. — Она подняла Итана, и он прижался к Мелоди, положив голову ей на плечо, когда его глаза начали закрываться.

Складывая пазл, с которым он играл, я ожидал, что она отнесет его обратно в детскую, но вместо этого она положила его на живот в центре нашей кровати. Когда она положила руку ему на спину, лёжа рядом с ним, я понял, что на ее руке не было обручального кольца. Как долго она его не носит? Должно быть, с тех пор, как она вернулась, я не мог вспомнить, чтобы видел ее с ним.

— Что случилось с твоим кольцом? — Прошептал я с края кровати, наблюдая за ними.

Она не посмотрела на меня, вместо этого она уставилась на Итана, когда ответила.

— Моя мать забрала его. Я не знаю, что произошло после этого.

Мать?

С каких это пор она начала называть эту психованную сучку матерью? Сунув руку в карман, я достал свой телефон и отправил быстрое сообщение Коралине. Я знал, какое кольцо хотел бы ей подарить.

Возможно, у них такого нет, — ответила Коралина.

— Предложи двойную… тройную цену, мне все равно. Деньги решают все, Коралина.

Положив телефон на прикроватный столик, я забрался на кровать, с другой стороны от Итана. Он вздохнул, как и я, и его кулак задвигался, пытаясь попасть в рот.

Боже, как хорошо было снова лечь в нашу постель.

— Почему ты считаешь, что мое исчезновение было твоей виной? — спросила она, когда ее глаза встретились с моими поверх головы Итана.

— Мелоди…

— Остановись, — прошептала она. И поскольку у нее был какой-то болезненный сверхъестественный контроль надо мной, я остановился. Я не мог смотреть ей в глаза, поэтому вместо этого решил уставиться на Итана.

— Я ненавижу, когда ты называешь меня Мелоди, — тихо сказала она. — Это больно. Мне больно, когда ты отстраняешься от меня. Все, что ты сказал раньше, причинило мне боль. Я ненавижу тебя за то, что ты это говоришь, и я ненавижу себя за то, что мне не все равно. Больше всего на свете я ненавижу то, что я… что мне так трудно сказать, как сильно я тебя люблю.

Черт возьми, женщина.

Подняв глаза, я был потрясен. Я не знал, что сказать.

— Зачем ты все это говоришь? — Это было совсем на нее не похоже.

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Я чувствую себя комфортно. Наконец-то у меня есть вы оба; это все, что мне действительно нужно. К тому же я, возможно, выпила три или четыре бокала красного вина.

— Мы всегда были с тобой, Мел. Я не могу понять, почему ты этого не понимаешь. — Как будто она не понимала, что больше не была одна.

— Когда-то у меня была собака, — сказала она, переворачиваясь на спину. — Его звали Руфус, что было нелепо, учитывая, что он был весь белый, а «Руфус» по-латыни означает «красный»…

Она что, бредила? Звучала ли когда-нибудь Мелоди Джованни-Каллахана бессвязно?

— Мой отец никогда особо не выпускал меня из дома. У меня не было друзей, и Руфус был всем, что у меня было. Я рассказывала ему все, и он всегда был рядом. Однажды утром, незадолго до Рождества, мне захотелось покататься на коньках, и я выбежала на улицу. Руфус выбежал вперед меня и просто прыгнул на лед. — Она сделала паузу, и ее губы сжались, прежде чем снова раскрыться. — Он провалился, и только потому, что он был впереди меня, я не выбежала на лед. Орландо не собирался рисковать ничьей жизнью из-за дворняги. Руфус, наконец, выбрался сам. Он дрожал, и не имело значения, сколько одеял я на него накинула, или как сильно я пыталась его согреть, ему не становилось лучше. Орландо не собирался упускать этот момент, чтобы преподать мне еще один урок. Он вывел нас обоих на улицу и вручил мне пистолет.

— Есть два вида боли, Мелоди, — сказал он. — Первая заставляет нас расти, а вторая не дает надежды и ведет нас к смерти. К какой из них он относится? Зачем растягивать его боль? — спросил он меня, и я не могла говорить. Он сказал мне стрелять, и я выстрелила. Я промахнулась. Я попала Руфусу в лапу, и он слабо вскрикнул. Я просто хотела, чтобы это поскорее закончилось, поэтому продолжала стрелять, пока он не замолчал. Я все время плакала, я сказала ему, что он мой лучший друг, и что мне жаль. Если и было что-то, что Орландо ненавидел, так это то, что я плакала. — Вытри лицо и не позорь себя. Тебе не нужны никакие друзья. Друзья подводят тебя, Мелоди. Единственный человек, на которого ты когда-либо можешь полагаться, — это ты сама. Все остальные умрут и оставят тебя. Перестань тратить слезы, потому что любой, кому было бы не все равно, не может их видеть. — Мне было девять.

Что я мог на это сказать? Прямо сейчас я пожалел, что не ввел иглу помедленнее, когда усыплял его… ублюдок заслужил мучительную смерть.

— Одна из причин, по которой я не вернулась, заключалась в том, что я боялась. — Наконец она склонила голову набок, и я увидел ее глаза. Они были стеклянными. — Я боялась, что стала Руфусом.

— Ты думала, я буду издеваться над тобой? — Прошептал я.

Как, черт возьми, она могла так подумать?

— Это то, что мы должны делать, Лиам. Если кто-то представляет опасность для семьи, мы усмиряем его. Не важно, насколько это тяжело. Это то, что нас учили делать. Я видела, как ты в глубине моего сознания подталкиваешь меня к выздоровлению, всегда беспокоишься, сомневаешься; не уверена, что я действительно смогу это сделать. Так что да, ты был прав. Я спряталась. Я сделала то, что было проще для меня, и я сожалею.

Больше она ничего не сказала.

— Ты доверяла мне, — сказал я, ущипнув себя за переносицу. — Ты полностью доверяла мне, когда рожала его. Я никогда не чувствовал себя более… гордым? Счастливым? Я не знаю. Но то, как ты смотрела на меня с такой верой и радостью. Ты хороша в самозащите, и в тот единственный раз, когда я должен был защитить тебя, я потерпел неудачу. Да, ты держалась в стороне, но если бы я выполнил свою работу, тебя бы никогда не забрали. Ты была беззащитной, и я потерпел неудачу.

— Ты не хочешь меня слушать, но я тебя не виню. Я никогда не думала об этом в таком ключе. — Со вздохом она потянулась, взяла мою руку и поцеловала тыльную сторону.

— Ты права.

Вот оно, все карты вскрыты.

— Я тоже люблю тебя, Мел, — прошептал я, закрывая глаза. — Всегда и навеки, до самой смерти.

МЕЛОДИ

Мы все проспали до позднего утра, что было странно, учитывая, как рано мы легли спать. Но мы были так расслаблены, и Итан отлично сработал как сигнализация. Он пропустил свое яблочное пюре в три часа ночи и был этому недоволен.

Я не была уверена, почему я так многим поделилась с Лиамом прошлой ночью. Это просто выплеснулось из меня…просто его присутствие напомнило мне о том, какими мы были до того, как начался этот кошмар, и чертов голос Коралины продолжал эхом отдаваться в моей голове, как гребаный пересмешник. Какой бы ни была причина, я думаю, это сработало, потому что Лиам не мог оторвать от меня рук после того, как мы проснулись. Когда он кормил Итана на нашем маленьком диване, его глаза жадно оглядывали меня. Это заставило меня вздрогнуть, он точно знал, что делает со мной. Я чувствовала себя так…Я чувствовала себя девочкой-подростком.

Прекрати, блядь, так на меня смотреть, черт возьми.

— Наше интервью где-то примерно через час, ему нужна ванна. Тебе тоже не помешает душ, — ответил он, ставя бутылку и потирая Итану спину. Не смотря на то, что его не было рядом в течение пяти месяцев, он точно знал, что делает.

Кивнув, я сняла топ, и он ахнул, прежде чем громко сглотнуть. Он трахал меня глазами, держа нашего сына на руках. Но опять же, разве это не то, чего я хотела? То, что мы стали родителями, не сделало нас менее сексуальными.

— Пожалуйста, просто уйди, Мел, я не могу так на тебя смотреть… Когда со мной пятимесячный убийца удовольствия, — Он почти застонал.

— Извращенец, — хихикнула я.

— Ты делаешь меня таким. — Он подмигнул.

Закатив глаза, я пошла в ванную, и, кажется, в десятый раз с момента пробуждения, мои пальцы на ногах подогнулись. Я чувствовала себя такой простой, как обычная жена, выполняющая свои супружеские обязанности. Я полностью разделась после того, как наполнила ванну чуть теплой водой и добавила небольшое количество детского средства для умывания. Я скользнула внутрь и расслабилась на несколько минут, прежде чем позвала Лиама.

— Я готова в любое время, — крикнула я.

Ему потребовалось всего мгновение, чтобы привести Итана, который теперь был обнажен по пояс и извивался в его руках. Я посмотрела на Лиама, который явно пытался не пялиться на меня.

— Ты уверена, что нам не нужна какой-нибудь стойка или что-то в этом роде… — Он замолчал, очевидно, отказавшись от борьбы с самим собой, и открыто уставился на меня.

— Иди сюда, малыш, — сказала я, когда потянулась к Итану. Положив его себе на грудь, я осторожно полила воду ему на спину.

Лиам, казалось, упал на плитки, наблюдая за нами обоими. Он опустил руку в ванну и положил мне на колено. Я переместила Итана к себе на колени и улыбнулась, когда Лиам подвинулся… это было мило.

Когда я начала использовать слово «мило»? Кем, черт возьми, я стала?

— Я не хочу, чтобы он участвовал ни в одном из интервью, — сказала я ему.

Он кивнул.

— Я тоже. Последнее, чего я хочу, — это выставлять его на всеобщее обозрение.

Итан хлопнул руками по воде.

— Тогда, полагаю, мы договорились. — Я засмеялась, осторожно ополаскивая его голову, одновременно стараясь, чтобы вода не попала ему в глаза.

— Боже, он прекрасен, — прошептал Лиам, взглянув на меня. — Как его мать.

— У нас есть только час, Лиам, — предупредила я. — Но спасибо тебе.

Надув губы, он наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку, прежде чем встать.

Нам потребовалось больше часа, чтобы закончить мыться и собраться. Но нам с Лиамом было все равно. Мы были в пузыре, очень счастливом пузыре. Итан был искупан, накормлен, одет и теперь отдыхал посреди нашей кровати.

Я почувствовала, как Лиам подошел ко мне сзади. Он откинул мои волосы в сторону и поцеловал основание шеи, прежде чем застегнуть молнию на моем черно-белом платье.

— Я хочу, чтобы его крестили, — пробормотала я, наклоняясь к нему.

— При одном условии.

Что?

Я повернулась к нему и увидела, как он ухмыльнулся мне, прежде чем опуститься на колено и вытащить маленькую коробочку из кармана пальто.

— Лиам…

— Нет. Вы не остановите меня, миссис Каллахан. Ты не пойдешь на национальное телевидение без кольца. Так что позволь мне закончить.

Я закатила на него глаза.

— Прекрасно.

— Мелоди Никки Джованни-Каллахан, ты выйдешь за меня снова? Никакого контракта. Не ради денег или власти, просто ради меня. Просто по любви. — Он открыл коробочку с кольцами, чтобы показать большое кольцо с неограненным бриллиантом в центре платинового кольца с бесконечной петлей. Оно было намного лучше, чем первое гигантское кольцо, которое он мне подарил.

— В любой день, миссис Каллахан. — Он хмуро посмотрел на меня.

Ухмыльнувшись, я пожала плечами.

— Это большое обязательство, Лиам, я не…

— Я должен был просто надеть на тебя эту гребаную штуку. — Он вздохнул, вставая. Он взял мою руку в свою и надел кольцо мне на палец. — Такая чертовски упрямая.

— Благодаря тебе его первым словом будет «черт» или что-то ещё хуже. — Я нахмурилась, осознав, что только что сказала то же самое. Вся эта затея с «без ругательств» была чертовски тяжелой.

— Каков отец, таков и сын. Верно, мальчик? — Лиам ухмыльнулся, подползая к Итану и притягивая его в свои объятия. — Только не говори этого при бабушке, ладно? Или в церкви, или на публике, или нам. На самом деле, мы обсудим правила, когда ты сможешь говорить.

Я посмеялась над его списком.

— Я приняла твое кольцо, теперь, что ты думаешь о крещении?

— Кольцо не было условием. Ты приняла бы его, нравится тебе это или нет. — Серьезно сказал он, облизывая губы. — На самом деле я надеялся, что ты будешь сопротивляться.

— Принято к сведению. Тогда каково твое условие?

Он широко улыбнулся, когда прошептал Итану. Мне не нравилось, к чему все это клонится.

— Лиам…

— Вечера свиданий.

— Хорошо, я буду спорить с тобой по этому поводу. Никаких свиданий.

— Никакого крещения, — возразил он.

Он не мог говорить серьезно. Мне захотелось снять каблук и врезать ему по физиономии.

— Ты держишь душу нашего сына в качестве выкупа за свидание?

— Свидания… во множественном числе.

— Лиам Алек Каллахан, я…

— Запомни этот взгляд, сынок, однажды она подарит его тебе. — Он проигнорировал меня, покачивая Итана на руках.

— Лиам, никаких свиданий. Я не хожу на свидания.

Он надулся, что, в свою очередь, заставило Итана надуться, и, клянусь, мои брови дергались так сильно, как будто они пытались сбежать с моего лица.

— Пожалуйста, мамочка, подумай о моей душе. Это всего лишь несколько свиданий с папой, — сказал Лиам очаровательно детским голоском. — Ради меня, пожалуйста.

— Прекрасно! Но мне они не понравятся. Я буду стервой все время, а ты…

— Твоя душа спасена, малыш! — Лиам ухмыльнулся, поднимая Итана в воздух, что заставило его громко захихикать, когда он хлопал в ладоши и болтал ногами.

— Давайте, мистер Каллахан. Чем быстрее мы пойдем на встречу с этими… пиявками, тем быстрее сможем выполнить нашу работу, — пробормотала я

— Не хочешь попозже по-быстрому отпраздновать?

Покачав ему головой, я развернулась и открыла дверь, чтобы обнаружить Эвелин, стоящую там с занесенным кулаком, готовую постучать. Она впилась в меня взглядом.

— Вы оба опаздываете…

— Мама, мы спустимся через секунду.

Она нахмурилась, глядя на меня, прежде чем повернуться.

— Она действительно зла на меня.

— Не зацикливайся на этом, — пробормотал он, выходя в коридор.

Я не переж…Мне было абсолютно наплевать. Мы с Лиамом были на правильном пути, и если бы она попытается все испортить, я отправлю ее в гребаный дом престарелых быстрее, чем она успеет моргнуть.

Когда наш блаженный пузырь, очевидно, лопнул, пришло время встретиться лицом к лицу с идиотами. С нашей семьей — Итаном, Лиамом и мной все было бы в порядке. Теперь нам нужно привести в порядок наш имидж и бизнес.