Анаконда

24 МАРТА 1997 Г. КРОВЬ НА КАМНЕ. ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО

В ту ночь Мищенко снились всякие кошмары: изнасилованные и убитые маньяком женщины, интерьер квартиры Селивановой, бутылки водки с изображением на этикетках улыбающегося предпринимателя Довганя... У Довганя на этикетках бутылок, похищенных из магазина № 36 ОРСа химкомбината, было лицо человека, словно знающего что-то, остальным пока неизвестное. Он улыбался и подмигивал Мищенко, как бы говоря. «Ну, что, прокурор, в тупик со своим расследованием зашел? Ведь не похож Авдеев на убийцу и сексуального маньяка, не похож... А другого подозреваемого у вас нет...»

Мищенко вставал, жадно пил воду из-под крана, забывая про отсутствие нужного количества и качества фильтров в водозаборе и не думая о последствиях.

Волновали его совсем другие последствия: все вещдоки, все обстоятельства дела как будто бы против Авдеева; можно провести на местах преступлений следственные эксперименты, еще серию допросов, «очняки» с косвенными свидетелями... И что? Передавать дело в суд?

Авдееву светил «вышак» — два убийства с особой жестокостью.

Вот об этих последствиях думал Мищенко. Засудить невиновного просто; оправдать казненного сложно. Но можно. А вот к жизни его уже не вернешь. Конечно, Авдеев — гниль, слякоть, ничтожество.

Но убийца ли?

Петруничев встретил его вчера у подъезда.

Он тут, в этом доме, снимает комнату и кухню. Частный, так сказать, сектор.

— Не наказуемо.

— Я не о том... Тут такое дело. Дом частный. Как хозяин хотел, так и построил. В отдельную комнату с кухней можно пройти через этот подъезд и далее по коридору, мимо комнат других постояльцев. А можно и с переулка; там отдельный вход, прямо в комнату Авдеева.

Тоже ничего не доказывает. Хозяина опросил?

— А как же. Утверждает, что отдельный вход «врезал» еще пять лет назад, когда с сыном поссорился и «выделил» его. Сын уехал на заработки в Мурманск. Старик и стал сдавать его комнату как отдельную квартиру.

— Значит, опять мимо. Что у нас против Авдеева?

— Знакомство с Селивановой — это раз, загнул палец на мощной ладони Петруничев. — Второе: кража спиртного из магазина; оба убийства совершены в одном районе города; третье, пустые бутылки из-под «довганевки» обнаружены в квартире Селивановой, с которой Авдеев знаком...

— Пальчики сверили?

— Сняли с бутылок в квартире убитой, заборы в обоих случаях обработали. Сейчас снимают с Авдеева.

— Ну, веди в квартиру...

В квартире Авдеева все предметы и вещи были в строгом порядке, словно жил здесь добропорядочный, аккуратный, даже педантичный человек. О психической болезни или подготовке к преступлениям ничто, казалось, не говорило.

— Медиков запрашивал? У нас и в областной «психиатричке»?

— Не был он на учете. Райтерапевт отзывается как о тихом, но склонном к «злоупотреблению спиртными напитками» человеке.

— Венерические болезни? Урологическая патология? Зацепки есть?

— Все в относительной норме, без патологии. Правда, урологом он не наблюдался.

— А говоришь, «в норме». Будете с Деркачом по той версии работать, обрати внимание на медицинскую сторону вопроса.

— Понял.

Подошел Деркач, закончивший осмотр квартиры Селивановой.

Мищенко сидел, курил, слушал вполуха, как Деркач диктовал окончательно оголодавшему и уже потерявшему надежду даже на сухой бутерброд Ванечке Семенову:

— На влажном полотенце обнаружены следы, похожие на замытую кровь. Плащ-болонья в области правой лопатки сильно испачкан мелом, глубоко проникшим в ткань...

— А мелом была измазана стена ограды на месте первого убийства, помните, товарищ юрист первого класса? — подобострастно спросил Ванечка своего наставника Деркача, надеясь, что после этой тягомотной «канцелярщины» тот отпустит его поесть.

— Помню, — лаконично буркнул Деркач, не отвлекаясь на нравоучения и строгие замечания. — В кармане плаща, — про- должал бубнить, держа в руке старый, потерявший первоначальный цвет, но лет двадцать пять назад бывший коричневым плащ-болонью, — найден сухой лист растения, напоминающего акацию.

— А помните, на месте второго убийства, возле забора, стояла акация, — начал было опять «встревать» Ванечка Семенов.

Деркач было хотел наконец окоротить стажера, но, глянув на Мищенко и поймав его одобрительную улыбку, снова ограничился лаконичным:

Помню. Строчи дальше: «На рубашке обнаружены следы, напоминающие кровь».

Деркач, как кот ученый, чуть наклонив тело влево, сделал несколько кругов по комнате, взял стул, встал на него, аккуратно подстелив газетку, заглянул на шкаф, взял там несколько пачек сигарет «Мальборо», торжествующе посмотрел на мрачного Мищенко, положил их на стол перед прокурором города, после чего, сделав поучающий знак Семенову, означающий «Понял, стажер, как надо работать?», начал свое привычное кружение по комнате.

Он никогда не осматривал квартиры подозреваемых, места происшествия, как учили, — последовательно. А всегда вот так: покрутится, покрутится, вырвет из контекста деталь, зафиксирует; опять покрутится; опять ухватит деталь... И только потом, обнаружив, подталкиваемый интуицией, которой он очень гордился и в масштабах которой с ним, как он считал, не мог бы сравниться сам прокурор города, отработавший на заре своей карьеры лет десять следователем по особо тяжким преступлениям, начинал планомерный осмотр или обыск.

Вот и сейчас, сделав еще два-три круга по комнате, высмотрел что-то возле печки, завернул к ней, прервав свое круговое движение, нагнулся и поднял с пола два окурка.

А? Обратите внимание, тот же характерный прикус, что и у сигарет, найденных на месте преступления...

Он резко рванул на себя чугунную витую дверцу печки, не глядя засунул в черное чрево правую руку, пошарил там и торжествующе вытянул запачканную золой ладонь; на ней лежали еще три окурка с таким же характерным прикусом, когда один передний зуб у человека стоит чуть косо по отношению к другим.

Он молча оглядел комнату, развел, как фокусник, руками перед прокурором города.

— Можно, конечно, позвонить ребятам из группы Петруничева и спросить навскидку, нет ли у Авдеева среди передних зубов кривенького или чуть обломанного. Но я на сто процентов уверен: он есть.

— И все же позвони, — Мищенко почему-то не разделял радости своего подчиненного.

Как и следовало ожидать, кривой зуб у Авдеева в верхней челюсти был.

— Если бы еще найти здесь спички... — мечтательно проговорил Ванечка Семенов.

— Какие спички? — раздраженно переспросил Деркач, не желавший делиться победой со своим стажером.

— Помните, при осмотре мест совершения обоих преступлений мы обнаружили сгоревшие спички и по одной целой, вроде как случайно уроненной.

— Почему «вроде как»? — насторожился Мищенко.

— Да интересно: спички сгоревшие, и каждый раз по одной целенькой.

— Ничего странного, — бросил Деркач, — убийца волновался, поджидая жертву или пытаясь дрожащими после убийства руками прикурить. Вот! Кто ищет, тот всегда найдет! торжествующе воскликнул, подняв над головой три спички, извлеченные им из золы в круглой печке...

— Ну, что ж, подведем итоги, — предложил Мищенко у себя в кабинете. Присутствовала вся группа: следователи прокуратуры, от сыскарей капитан Петруничев, судмедэксперт Татьяна Раскопова и областной криминалист Валентин Степанович Емельянов. — Какие будут мнения по важности собранных улик?

— Полагаю, — важно заметил Деркач, — что улики настолько надежно и достоверно приводят нас к личности преступника, что дальнейшая работа по окончательному изобличению уже не

составит для нас серьезного труда.

— А мнение товарищей из милиции? — спросил Мищенко.

— А что милиция? Как что, так сразу милиция! — смешно передразнил кого-то капитан Петруничев, представлявший в кабинете прокурора города доблестный уголовный розыск.

Все рассмеялись.

А если серьезно, — нахмурил густые каштановые брови Петруничев, то милиция фактически свое дело сделала: подозреваемый задержан. При задержании был подвергнут личному обыску, при этом в карманах его одежды обнаружены два перстенька желтого металла с камнями голубого, зеленого и белого цветов, сейчас они на экспертизе. Изъяты также две пары наручных часов заграничных марок, простенькая штамповка- электроника, а также связка ключей.

— Значит, так, — подытожил Мищенко. — Уголовному розыску продолжить работу по установлению знакомых убитых женщин, которые могли бы дать показания о предметах, похищенных у погибших. Помнится, что перстни у первой из них были, возможно, большой ценности и перешли к ней по наследству от покойной бабки. Проверьте, не те ли перстни найдены у Авдеева.

Конечно, те! уверенно бросил Деркач. — Не успел, гаденыш, продать.

— Я не исключаю и другое: перстни, принадлежавшие первой жертве, либо переданы барыге, либо спрятаны, а найденные перстни принадлежат второй его жертве. В любом случае тщательно проверьте, покажите все, найденное у Авдеева, знакомым убитых.

Сделаем, о чем разговор, — заверил Петруничев.

— Что думает судмедэкспертиза?

— Как и в случае с трупом первой жертвы, при вскрытии тела Селивановой мы вычистили подногтевое содержимое, взяли образцы волос, крови, костей, хрящей и других органов, поврежденных орудием убийства, мазки для исследования на предмет наличия спермы.

— А сейчас какие-то версии есть? — внимательно всмотрелся Мищенко в хорошенькое молодое личико Татьяны.

Могу пока лишь высказать предположение: телесные повреждения обеим жертвам причинены, вероятно, одним и тем же ножом. Можем указать примерно форму и размеры клинка. Так что дадим вам, товарищ Петруничев, — с улыбкой и давней симпатией глянув на волевое и обветренное лицо начальника городского уголовного розыска, заметила Раскопова, — параметры предмета, который вам придется искать. Думаю, что и механизм причинения телесных повреждений в обоих случаях одинаков.

Однако, как потом выяснилось, именно волевой, энергичный, спортивный и красивый Петруничев, человек, безусловно, честный, добросовестный, но слегка от своего давнего успеха у милицейских и прокурорских дам рассеянный, особенно по весне, сильно лопухнулся в этом деле и чуть было не поставил успех расследования под удар.

Когда в прокуратуре получили предметы, изъятые работниками милиции у Авдеева, обнаружили, что протокола обыска и изъятия этих вещей среди сопровождающих предметы документов не оказалось.

Честный Петруничев, самый видный жених в городе, по которому давно сохла судмедэксперт Татьяна Раскопова, даже имела тайную, и не без оснований, надежду в скором времени лишить Петруничева несчастной жизни в одиночестве и вредного питания в столовой гормилиции, этот самый добросовестный Петруничев, на которого уже были готовы документы на представление к майору, под разными предлогами оттягивал представление в прокуратуру этого протокола.

Мищенко сам решил допросить Авдеева в качестве подозреваемого.

— О чем базар, гражданин следователь, — канючил Авдеев — я ж ранее не сидел, не привлекался, в натуре. Зачем мне запираться? Никаких таких преступлений, про которые кричал на меня капитан Петруничев в ментярне, я не совершал. Клянусь мамой и бабушкой, мир ихнему праху, как говорится.

— Что вы делали и где были вечером 18 марта 1997 года?

— Ну, где я мог быть, гражданин прокурор, — дурашливо развел руками Авдеев, сияя фиолетовым фингалом, полученным при задержании его от скорых на руку ребят Петруничева, — это вопрос... Не в филармонии же областной! В натуре, выпивал дома в обществе прелестных девиц старшего возраста Тамары Лисенок и Веры Щербаковой.

— Как у вас оказались две пары дамских часов и два перстенька желтого металла, можете пояснить?

— Натурально, выиграл их в карты, в подкидного дурака, что не возбраняется законом.

— У кого?

— Да у баб этих, у кого же? У Томки и Верки.

— Они смогут подтвердить?

— Натурально. Не суки же они позорные, чтобы отказываться от того, что было.

— А как объясняете, что у вас найдены ключи, один из которых подходит к входной двери квартиры убитой гражданки Селивановой?

— А никак не объясню. Ключей этих у меня никогда не было. И об изъятии ключей у меня работниками милиции ничего путем сказать не могу, так как при задержании был сильно выпивши.

Допрошенные в тот же день Тамара Лисенок и Вера Щербакова подтвердили, что вечером 18 марта действительно находились в квартире Авдеева, выпивали, ничего подозрительного в его поведении не обнаруживали.

Правда, в подробностях путались. По их словам, и они, и сам Авдеев были пьяны в лоскуты. Когда «отключились», в 20, 21 или в 22 часа того злополучного вечера, сказать не могли.

Тем временем из ГОВД в прокуратуру был доставлен наконец протокол личного обыска Авдеева и изъятия у него перстней, часов и связки ключей...

Процессуальное оформление протокола оказалось безупречным.

Но Мищенко в эту безупречность не поверил. Да и слишком долго коллеги из ГОВД тянули с присылкой протокола. Он решил проверить фактическую достоверность этого акта, приобретавшего важное доказательное значение.

Результат был ошеломляющим. Протокол оказался полностью сфальсифицированным дежурным по ГОВД.