Анаконда

ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО. КРОВЬ НА КАМНЕ. БАНДА ГАЛИ

Нудно шумел дождь, не такой и частый в это время года в городе Рудном. Мищенко стол у окна в своем кабинете, машинально фиксируя редкие передвижения прохожих по двору гор- прокуратуры, короткую перебежку от сарая к подъезду собаки Рекса, по смеси эрдельтерьера и немецкой овчарки, в надежде разжиться куском пирога с рисом от выходившего из здания Деркача. Мищенко все время пытался поймать какую-то постоянно ускользающую от него мысль; не поймав, вернулся к делам. Дел этих для небольшого городка на столе было много. Причем два из них, о рэкете против рыночных палаточников и об убийстве церковного сторожа и хищении икон из храма Пресвятой Богородицы в селе Тишенки, требовали его самого пристального внимания. Но вот, остановив глаз на Деркаче, кормившем с руки Рекса остатками пирожка с рисом, Мищенко наконец преодолел усталость, трехсуточный недосып и понял, что он все эти три дня, когда мотался из города в Тишенки и обратно, думал: «Надо позвонить Муромцеву».

Старшего следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре России, Александра Михайловича Муромцева, он знал лет десять. Еще с тех времен, когда молодого сравнительно Муромцева оставили после работы в бригаде Генпрокуратуры при Следственном управлении и еще более молодого Мищенко включили в его бригаду, расследовавшую дело по банде Расторгуевых, грабивших автомобилистов на дорогах Центральной России.

Не тот случай, когда вспоминаешь совместную работу, опираясь на воспоминания о совместно выпитой водке, закадренных бабенках в тугой российской провинции или общих успехах. Вроде и вспомнить не о чем: дело о банде Расторгуевых у них развалилось. Членам банды, сидевшим в разных СИЗО, были с воли переданы оружие, снаряжение, были подкуплены контролеры СИЗО, и пятеро из шести членов банды бежали. До суда в тот раз дело не довели. Снова поручения УГРО, снова поиск бандитов по всей России...

Муромцев дело это все же до ума довел. Разыскали всех бандитов; снова в СИЗО; три года тянулось следствие. И хотя бандиты наняли трех самых дорогих адвокатов — Ройтмана, Свиристелева и Бадмаева, доказал Муромцев участие каждого члена банды в шести убийствах. Троих расстреляли по приговору суда, трое еще сидят. Десять лет сидят. Еще по пятерику осталось. Так-то.

Но это была удача Муромцева, а не Мищенко. Так что, и вспомнить не о чем? Есть о чем. О десятках вечеров в гостиницах Смоленска и Самары, Твери и Ульяновска, Вятки и Тулы. Сунут, бывало, кипятильники в граненые стаканы, намажут плавленные сырки на куски черствоватой булки и говорят, говорят. И о делах раскрытых и нераскрытых, о доведенных до суда и о рассыпанных защитой или купленных судом...

Те беседы Мищенко с Муромцевым, ставшим впоследствии одним из лучших «важняков» Генпрокуратуры, были как вторые университеты. Пожалуй, «семинары» в гостиницах дали ему больше, чем редкие встречи с преподавателями ВЮЗИ.

«Надо позвонить Муромцеву», — решил Мищенко и набрал номер телефона Следственного управления Генпрокуратуры.

На его счастье, Муромцев оказался на месте.

— Повезло тебе, Александр Петрович, последние бумажки по делу Тумеркулова перебираю, завтра в СИЗО на допрос, послезавтра в Уфу лечу. Что у тебя там? Про дело о хищении икон и убийстве церковного сторожа слышал. Тут тебе лучше с Патрикеевым связаться из ОСО, чтобы он, во-первых, границы перекрыл, иконы-то XVI века, ценность по нынешнему времени, когда, как Егор говорил, почти все иконы этой эпохи из России уж вывезены, великая. Он и по банде, взявшей иконы, сможет тебе посоветовать. А для меня не тот масштаб. Я, как ты знаешь, занимаюсь особо жестокими убийствами, совершенными в условиях неочевидности в ряде регионов страны, бандами покрупнее, что ли, покруче.

— Есть у меня для тебя, Александр Михайлович, такая банда, — прервал Муромцева Мищенко. — Причем не простая, а «золотая».

— Что имеешь в виду?

— А вот что...

И рассказал Мищенко старшему товарищу всю историю небывалого для города Рудного двойного убийства. Поделился всеми сомнениями, сложившимися в горпрокуратуре версиями. И про предполагаемые инсценировки убийства с изнасилованием. И про данную в розыск ориентировку на древние перстни. И про ориентировку, которую они через облпрокуратуру дали во всероссийский розыск по трем «монашенкам».

— У тебя с облпрокурором как, нормальные отношения?

— Нормальные.

— Не обидится, что со мной через его голову, по старой дружбе вопрос согласовываешь?

— Не обидится. Он о деле всегда больше, чем о своих амбициях, думает. Мы с ним уже три года. Хорошо работаем.

— Тогда так: собери все материалы дела, особенно данные экспертиз, высылай в область, пусть областной запросит заместителя Генерального Бориса Михайловича Кардашова на предмет передачи дела к нам в Следственное управление. Разрешаю при этом сослаться на наш с тобой разговор. Дело действительно интересное. При этом замечу, что разбойные нападения на квартиры коллекционеров, убийства с целью завладения редкими драгоценностями в последнее время участились. Когда выяснится, что одна межрегиональная структура работает из нескольких банд, значит, наша компетенция. Будем с Егором Патрикеевым разгребать.

— Ну, слава Богу. А то у меня смылись эти «монашенки». Концы в воду. В области их точно нет. Все другие похожие преступления с ними не связаны. Почерк близкий, да иной.

— А скажи-ка ты мне: вот сели те «монашенки» на поезд. И куда он шел? В Москву?

— Нет, в Санкт-Петербург.

— Вот то-то и оно. Там на днях взяли редчайшую коллекцию и человека хорошего убили. И есть маленький следок, что сделали это женщины.