Анаконда

1 АПРЕЛЯ 1997 Г. КИЛЛЕР ПО КЛИЧКЕ МАТРЕНА. «СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК»

Создать новую бригаду из Матрены и Екатерины Васильевны Аликовой — это надо было иметь порочную фантазию Хозяйки и напористость Мадам.

Идея принадлежала Хозяйке. Еще до отъезда Мадам в инспекционную поездку по странам Азии встретились они, словно случайно, в ресторане «Серебряный век». Красивый усатый армянин, хозяин фирмы «Империал», которая чудно отреставрировала Центральные бани, превратив их в прелестный культурный уголок, с достоинством поклонился Хозяйке. Словно ее только и ждал, по-гусарски подставил плотную мускулистую руку. Хозяйка оперлась о длань хозяина фирмы, поплыла вверх по лестнице, словно бы и не заметив выходившую из дамской комнаты Мадам.

Проплыв в сопровождении могучего армянина через большой зал в маленький, с высоким, как в храме, куполом, крупными фигурами покровительствовавших водной стихии богов, очаровательными фресками и мозаиками, села за столик на двоих.

Пожилой официант с внешностью то ли грузинского князя, то ли еврейского интеллигента, хотя на прикрепленной к красной жилетке «визитке» было написано «Иванов Иван Иванович», проводил за соседний столик на двоих Мадам.

В маленьком зале были заняты только эти два столика, стоявшие рядом настолько близко, что Хозяйка, сидевшая спиной к Мадам, могла говорить шепотом.

— Береженого Бог бережет, — прошептала она, не оборачиваясь к Мадам, но ощутив широко раскрытыми затрепетавшими ноздрями сильную, терпкую смесь дорогих духов от «Жюльен Гарти» и свежего, набранного с утра дамского пота.

— Кормить-то здесь будут? — напряженно спросила Мадам, успевшая проголодаться.

— Будут, — небрежно бросила Хозяйка. Когда у нее выпадали особенно напряженные дни, она приказывала прислуге подавать ей утром полный обед: селянку рыбную из осетринки с маслинами, свиную отбивную с картофелем фри и зеленым горошком и большую кружку кофе со сливками выкушала Хозяйка в это утро. Сытый голодного, как известно, не разумеет. — Я бы рекомендовала холодные креветки под майонезом, их здесь как-то по-особенному варят, в травках, с мидиями. Вкусно.

— Одними креветками им не отделаться, — угрожающе поворачивая свой мощный торс в направлении идущего к ним официанта, пообещала Мадам.

Хозяйка действительно заказала только мясо креветок под майонезом, анчоусы и немного осетрового балычка. Вчера перебрала в финском посольстве хорошей водки под разговор и сегодня после плотного утреннего обеда тянуло на солененькое.

Мадам, плотоядно облизываясь, перечислила пять-шесть позиций из поданного ей меню и с трудом заставила себя остановиться.

— Переедать вредно, — пояснила она Хозяйке, с сожалением отодвигая от себя роскошное, в виде древней морской грамоты, меню. Огляделась, и большие статуи в нишах, и мозаичные панно, и фрески — все здесь вызывало прямо или косвенно ассоциации с океаном, морем, вообще водной стихией, как бы напоминая москвичам-старожилам о недавнем предназначении этого зала, где парились, хлестались березовыми, можжевеловыми, дубовыми вениками московские купцы и купчишки, а позднее устраивали милые междусобойчики партайгеноссе, чиновники и короли теневого бизнеса Москвы советской.

— Ах море, море, — не лишенным приятности густым, низким голосом пропела Мадам.

— Не говори мне о море. Как вспомню качку на пароме Хельсинки—Стокгольм, так утренний обед наружу просится.

— Может, водочки примете? Оно и успокоится.

— Избави Бог! После вчерашнего по утрам не пью. Значит, слушай меня внимательно. В Стокгольме на тебя жалуются: снизилось качество товара, поступающего из Сингапура. У двух десятилетних девчонок шведские медики обнаружили какую-то заразу. Ну, не триппер, но что-то вроде этого. Мы же договаривались, для Европы не дешевить! Сколько можно об этом говорить? Наверное, покупать в борделях дешевле. Но я просила отбирать мальчиков и девочек по деревням. Хлопотно, кто спорит, зато надежнее...

— А вы думаете, — перешла на холодно-официальный тон Мадам, — в деревнях они святые? Да трахаются там с детства так же, как в городах.

— Не путай нашу российскую деревню с азиатской и лапшу тайскую мне на уши не вешай. И у нас есть девицы в селе, а уж в Азии и вовсе. Там отец, узнав, что дочь лишили невинности до свадьбы, ее и убить может.

— Или продать в бордель...

— В общем, тема закрыта. Второе. «Дурь», что пришла в Хельсинки из Сеула, имела «подмешки»...

— Чего?

— Ну, посторонние примеси. Кто-то там у тебя на острове решил свое состояньице пораньше скопить? Разберись. Если в пути подмешивают, пройди всю цепочку. Если на острове кто- то из наших служащих, будь безжалостна.

— За этим у меня не заржавеет, — пообещала Мадам.

— Мы увеличиваем объемы мелких сырых алмазов и алмазной крошки из Якутска на Восток. Отбор ужесточен. Крупные алмазы сразу идут через Москву в Финляндию для огранки. Средние — в Амстердам. Мелкие — в Сеул. Подумай, как лучше камуфлировать при переправке груза мелких алмазов. Может быть, купить «коридор» на границе Еврейской автономной области и Китая? А потом по Северному Китаю — в Сеул? Подумай, съезди, посмотри на месте.

— Что еще? — спросила, жадно обгладывая жареную куриную ногу, Мадам.

— Теперь здесь. Мне из МВД дали информацию: прокуратура села на хвост бригады Рыжей Гали.

— Точно ли?

— Точнее некуда. Менты работают в следственной бригаде Муромцева...

— Это «важняк» из Генпрокуратуры? Генерал такой молодой?

— Да. Ты знаешь, «важняки» берут дело в производство, когда имеет место цепь преступлений, совершенных в ряде областей. Значит, на Галю вышли круто.

— Где они засветились?

— По данным моего человека из МВД, в городе Рудном, когда брали перстни графини Багучевой по моей наводке. Я давно за теми перстеньками охотилась...

— Ну, они ж товар вам и сбросили, так что через барыг засветки не будет.

— И по коллекции адмирала Воропаева тоже не будет: коллекцию я по дипломатическим каналам переправила в Хельсинки, заказчику Арно Утикайнену. Так что тут тоже все чисто.

— Жены дипломатов по-прежнему «челночат» без срывов?

— Типун тебе на язык... Какие срывы при дипломатическом паспорте?

— Так что вас беспокоит, Ирина Юрьевна? — Мадам одним глотком заглотнула содержимое большого хрустального бокала, наполненного сладким манговым соком.

— Как ты можешь жареную курятину запивать соком манго? — удивилась Хозяйка.

— А что? — подняла нарисованные бровки Мадам.

— Сладко же...

— Завидки берут? Я сама видела, как вы соком буженину запивали.

— Блефуешь, ничего ты не видела. Никогда я при тебе сладким соком жирное мясо не запивала.

— Вот и попались, — радостно захохотала Мадам, — а без меня запивали, запивали...

— Ну, ладно, прекрати ржать, — осерчала Хозяйка, настороженно оглядываясь. Но в круглом купольном зальчике никого, кроме них, не было. Официанты если и подслушивали, то прячась за портьеры, а оттуда ни хрена не услышишь — далеко. А говорили они о делах шепотом, о еде громко. Фиг что разберут. Да и вряд ли. Среди официантов тоже был ее человек. Настоящая его фамилия — Михаил Аркадьевич Косман. Но под своей фамилией он давно не работал. Последний раз, когда Хозяйка внедрила его в банк «Кредит-экспресс», он носил фамилию Абдуллаев. В ресторане он носит фамилию Иванов, и никого это не колышет. Посетителям даже нравится. «Иванов» не допустит, чтобы ее разговор подслушивался.

— Короче, — жестко остановила развеселившуюся не к месту и не ко времени Мадам. — Бригаду Гали положи «на дно». Пусть пару недель замрут. У них, я знаю, есть свои блат-хаты. На них ментам никогда не выйти самим. А мы им пока помогать не будем, ясно?

— Что значит пока? — удивилась Мадам.

— То и значит. Если Муромцев потеряет следок к Гале, снова дадим ее бригаде задание. А пока пусть заглохнут.

— Им втроем лежать в кайф, — хохотнула Мадам, демонстрируя знание интимных подробностей личной жизни бригады, выполнявшей спецзадания самой Хозяйки. Хозяйка не показала в связи с этим своего раздражения фривольным настроением Мадам:

— А мне нужна коллекция Луиджи Пролонгетти. Хороший покупатель на нее есть в Гамбурге. Я в Хельсинки договорилась о переправке коллекции из Суоми в Германию паромом, купила «коридор» на границе и курьера.

— Не врублюсь, в чем проблема? У нас бригады по стране...

— Нужно тонко сработать. Коллекция в хорошо охраняемом доме.

— Ой, ой, я дрожу от страха. Да нам хоть музеи Московского Кремля взять, был бы приказ...

— Луиджи — итальянский дипломат, живет на Кутузовском, в доме, где когда-то Брежнев жил. Там, кроме обычной охраны, еще и сексотов стая пасется, не углядишь. Тонко надо, тонко. Засыплется бригада, всех потянет.

— Ой, держите меня четверо! Куда потянет, Ирина Юрьевна? Да у нас за каждой бригадой чистильщик идет! Не было проколов и не будет.

— Ты меня слушай. И не перебивай. Тонко — значит, тонко. Во-первых, охрана. Во-вторых, Луиджи — личный друг президента. Он ему какую-то фарфоровую кружку XVIII века подарил, когда Боряшка в Риме был. И вообще они даже похожи друг на друга: высокие, вихрастые, широкоплечие...

— Я думала, итальянцы мелкие, худенькие...

— Он с севера, из Милана. Светлый волосом, крепкий. Дружат даже домами, жены кулинарными рецептами обмениваются. Если взять коллекцию, шуму будет много. А если, не дай Бог, замочат хозяина...

— А это обязательно?

— Не исключено. Дело в том, что у него квартира на охране, на сигнализации, дверь с сейфовыми замками. Проще простого проникнуть в квартиру, когда там хозяин. А это, сама понимаешь, чревато. Если им удастся проникнуть в квартиру, взять коллекцию, чтобы владелец их не увидел в лицо и не мог затем опознать, пусть живет.

— Задачка не для дураков...

— Я и говорю. Надо создать бригаду специально для этой операции. На дело пойдут Матрена и Екатерина Васильевна Алимова.

— А после операции?

— По обстановке.

— Послать чистильщиком Дикую Люсю?

— Да. Пожалуй, да... Точно, Дикую Люсю. Она быстрая, сумеет обеих убрать. Только продумай, чтобы коллекцию они передали курьеру вскоре после акции. И тут же Дикая Люся в дело. Темп, темп! Упустишь время, темп потеряешь. И вклинятся менты или парни Муромцева.

— Брать всю коллекцию?

— Нет. Фарфор не надо. Только серебряные табакерки.

— Матрена-то хозяина замочит. Это не проблема. А сумеет Алимова без накладок взять коллекцию и зачистить место?

— Сумеет. Я ее уже пробовала в Осло.

— Где-где?

— Я ее с собой в Осло брала. Она там в незнакомом городе, без знания языка, выполнила акцию. Взяла ночью в городском музее картину Мунка. Это заказ барона Патриксена из Питера был. Он страстный поклонник этого художника, а у нас Мунка в музеях — раз-два и обчелся. Кажется, в Пушкинском в Москве одна работа, мужик или две девицы на мосту. Мне-то он не сильно нравится. Но есть заказ, надо работать. Так вот, Алимова одна пошла на дело и сработала грамотно и по отключению сигнализации, и по идентификации объекта, и по зачистке места.

— Не жаль ее терять после акции у Луиджи?

— Жаль. Но ее все равно убирать придется. Один пальчик она все-таки в Осло оставила. Перчатка порвалась о раму, пальчик и остался. На нее Интерпол «красное извещение» в Москву прислал. Все равно убирать ее, так пусть напоследок поработает. И теперь уже сознательно мы ее следок зафиксируем, чтоб менты искали. А искать-то уж и некого.

— Другое дело. А Матрену мне вот жаль. Хороший ликвидатор.

— Тоже засвечена. Утечка из РУОПа была. Копят на нее подозрения после убийства банкира из «Универсал-банка». Четких следков нет, но ниточку они ухватили. Пока не дотянулись до Матрены, надо и ее... Но после работы. Дикую Люсю сориентируй, чтобы все зачистила без сантиментов. Чтоб глухо было. Лицензия ей на двоих...